Но Артемон с его орлиной «единицей», тоже не смог разглядеть следов моей подруги, что тоже понятно — снег застилал глаза, мельтешил, обманывал.
— Ксюша! — заорала я через снежную стену. — Ау!
— Ау, — отозвалась Ксюша совсем рядом.
— Ты где? — вновь крикнула я во все горло.
— Чего орешь? Тут я. Под сосной.
Я прищурилась. Точно! Сидит, милочка, под деревцем, как Аленушка из сказки про Морозко.
— Чего расселась? Попинс отморозишь, — прикрикнул на нее Артемон. — Вставай!
— Не могу, — всхлипнула Ксюха.
— Ногу что ли сломала?
— Хуже.
— Обе ноги? — испугался Артемон.
— Хуже.
— Позвоночник? — ахнула я.
— Молнию на джинса-а-а-ах! Они теперь сполза-а-а-а-ают! Как я пойду? У меня дубленка короткая и все будет ви-и-и-и-идно!
— Вот дура-баба! — сплюнул Артемон. — На пуговицу застегни.
— И пуговица отлетела! Я так старалась от вас не отстать, что от натуги штаны порвала…
— Дай ей свою куртку, — обратился ко мне Артемон, — она у тебя длинная. Всю куньку закроет.
— Я ее куртку не надену! — закапризничала Ксюша. — Она у нее стремная.
— Почему это? — обиделась я. — Нормальный пуховик.
— Китайский ширпотреб! Я в таких не хожу!
— Но на 5 минут ты можешь ее надеть?! — в бешенстве зашипел банкир. — Дойдешь до корпуса, снимаешь.
— Дай лучше свою, — невинно предложила Ксюша. — У тебя настоящая «Каламбия». Мне в такой не стремно.
Артемон почти по-волчьи взвыл, рывком сорвал с себя куртку и кинул Ксюше на руки.
— На!
Она деловито облачилась в предложенную одежку. Куртка оказалась сильно ей велика, но с основной задачей «Каламбия» справилась — прореха на штанах была прикрыта.
Артемон поежился и стал напяливать на себя Ксюшину дубленочку. Мне сразу вспомнилась сказка про Золушку, когда Золушкины сестры натягивали на свои «лыжи» ее хрустальные туфельки. Артемон в этот момент очень на них походил. И так пытается в дубленку впихнуться и эдак. Наконец, одну руку всунул. Помедлив, всунул и вторую. Рывок — дубленка на плечах.
Господа! Такого уморительного зрелища я не видела давно! Представьте взрослого мужчину, облаченного в одежду первоклассницы. Рукава по локоть, молния не сходится, талия под грудью, а у бичей шеи клубиться кокетливый воротник из мерлушки.
— Ну как? — спросил Артемон, безрезультатно стягивая дубленку на животе.
— Зашибись! — заверили мы, и пока он не очухался от потрясения, скомандовали. — А теперь побежали!
Принеслись мы к сторожке довольно быстро. Оказалось, что ехали мы медленнее, чем бежали. На ступеньках нас ждал Суслик. Поникший и печальный. Но как только он заслышал наше хриплое дыхание, тут же встрепенулся, просиял и радостно воскликнул:
— Как хорошо, что вы так скоро вернулись! А то мне тут одному страшно!
Мы присели на порожек, чтобы перевести дух.
— Как съездили? — живо поинтересовался Суслик.
— Плохо. Ни зги не видно.
— И что же нам делать?
— Утра ждать, — устало молвила я, вытягивая ноющие ноги. — А как рассветет, встанем на лыжи и дунем в сторону шоссе.
Все согласно закивали. И тут Суслик взвизгнул:
— А до утра что будем делать? Я с покойником в одном здании спать не буду.
— И я, — присоединилась к нему Ксюша.
— Ну и не спите, кто вам не дает. Гуляйте. В теннис играйте. Или в шахматы.
— Давайте бодрствовать вместе. До рассвета каких-то 6 часов осталось. Авось перекантуемся.
— И правда! — обрадовался Артемон. — Давайте вечеруху закатим. Пир во время чумы! Нажремся, как ваша подружка. Споем!
— А у нас вино кончилось, — робко подал голос Суслик.
— У меня зато целый ящик джина! И 10-ти литровый бочонок пива. Ща Куку пошлем. Кука! Тьфу ты, забыл, что он жмурика охраняет. Ну, тогда ты беги, брателло, — он ткнул Суслика в грудь. — В халупу мою загляни, да не пужайся, там товарищи мои спят, один перебрал, а у другого от вашей жрачки язва обострилась. Там бухло и найдешь. И это… В шкафу пошмонай… Куртяшечку там выбери поприличнее, — он сдунул с подбородка завиток меха. — Короче, канай!
Суслик поканал. Мы, не спеша, отправились следом. Пока шли, я непрерывно размышляла о недавних происшествиях. Отделяла, так сказать, зерна от плевел. Или факты от своих домыслов.
Итак. Петю убили! Это факт. Ему угрожали — уже не факт. Антошку пытались убить — это факт или не факт? После мучительных раздумий пришла к выводу, что, скорее, не факт. Антошка, вполне мог пострадать из-за своего лихачества, а никак не из-за чьей-то продуманной пакости. Брус, скорее всего, еще по осени какой-то идиот притащил на ту поляну, чтобы удобнее было сидеть и водку кушать; притащил, значит, покушал и бросил. Его потом снегом запорошило, ну и дальше по известному сценарию… И угрожали тогда в комнате не ему, а Петюне. Только что мог не поделить неизвестный с простым, как сатиновые трусы, Петей? Не бабу же? Хотя… Если вспомнить классику, например, «Онегина» или «Лолиту», то из-за бабы очень даже можно кого-нибудь укокошить. Потом не стоит забывать загадочные слова Виктора о Петькиных грехах и врагах. Хотя я не слишком доверяла трепотне «заклятого друга» покойного, скорее всего в нем говорила банальная зависть.
… Мы подошли к зданию столовой. Дискотека еще шла — через окно мы видели, как мигают разноцветные лампочки — но, судя по времени, уже подходила к концу. Вровень с нами к крыльцу подлетел, бренча бутылками, Суслик. Следом за ним, не спеша, шел Кука. В руке он нес утепленную джинсовую куртку.
— Ты че пост оставил? — осерчал Артемон, завидев телохранителя.
— Я взял запасной ключ у сестры-хозяйки, — по-прежнему с достоинством ответил тот. — Я поразмыслил и пришел к выводу, что глупо стоять всю ночь у двери, если можно ее запереть. К тому же гораздо важнее для меня охранять тебя, а не какого-то мертвеца…
— Ой! Тока не надо вот этого… — сморщился Артемон. — Не грузи меня, пожалуйста. Запер и зашибись!
— Милиция когда приедет? — спросил Кука.
— Фиг знает! — беспечно махнул рукой банкир. — Телефон какой-то вредитель раздолбил, так что мы звякнуть не смогли.
— И что же вы так долго пропадали? — строго спросил Кука.
— Пытались до дороги добраться… Только там волки, — Артемон исподтишка мне подмигнул. — Пришлось вернуться.
— А в пугало ты переоделся для маскировки? — съязвил Кука, осуждающе глядя на Артемонов прикид. — Чтобы волков со следа сбить?
— А хоть бы и так? Тебе-то что? Ты мне не мама, — огрызнулся банкир, сдирая с себя Ксюшину дубленку.
Кука вновь согнулся в полу-поклоне, не потеряв при этом ни грамма своей солидности. Вообще он мне нравился все больше и больше. Эдакий обстоятельный, серьезный мужчина, на которого можно положиться. Вот бы Сонька, когда оклемается, обратила на него внимание. Ей только такого непоколебимого и надо.
А тем временем вся честная компания направилась в здание. Быстренько раздевшись (за исключением Ксюши, которая осталась в Артемоновой куртке), мы устремились в Музыкальный зал. Но не успели мы подойти к дверям, как они распахнулись, и из темного нутра дискотечного помещения с визгом вылетели Ниночка с Изольдой. Первая при этом бежала с зажмуренными глазами, а вторая прикрыв их ладонями, но и та и другая верещали так, что заглушали стоны Маши Распутиной.
— Вы куда? — ошалело спросил Артемон.
— Там… Там… — всхлипывала Ниночка, тыча пальцем в темноту.
— Витя…
Я похолодела. Значит, и Витю умертвили! Грохнули последнего инструктора. Видимо, Ксюша была права — в нашем НИИ завелся спортоненавистник. Маньяк-мужеубийца.
— Не расходится! — приказал Кука, отстраняя «девушек». Потом бесстрашно ринулся в зал. Мы, помявшись, последовали за ним.
Первое, что бросилось в глаза, когда мы вбежали, так это то, что немногочисленный народ без особой паники стоит и смотрит в центр зала (я еще подумала: совсем народ покойников бояться перестал). Второе — Галина Иванова, уперев руки в свои крутые боки, ругается на чем свет стоит. Третье — у колонны, обхватив ее одной рукой, танцует некто обнаженный по пояс. Танец этот, по его разумению, был эротическим (так как движения паховой областью он совершал весьма активные), по нашему же — комическим, ибо смотреть, как трясется в такт музыки его пузико было очень смешно.
— Во дает! — с восхищением воскликнул Артемон. — Что за крендель?
Ответ он узнал тут же.
— Витюша! — загромыхала Галина Ивановна. — Не срамись! Оденься!
— Иди ты на…! — радостно послал ее умерщвленный моим воображением Витя. — Идите все… — И он еще энергичнее начал насиловать колонну.
— Постеснялся бы! Вон девочек, хотя бы. — Она кивнула на смущенно переминавшихся Ниночку с Изольдой. — … Испугал их бедняжек!
— Ха! Твоим девочкам за праздник на полу голого мужика посмотреть, — заржал он и потянулся рукой к пряжке ремня, намереваясь, видимо, осчастливить «бедняжек» видом свих семейных трусов — Вот пусть и любу…
Договорить он не успел, так как скорый на расправу Артемон саданул ему кулаком под дых. Витька хрюкнул, согнулся пополам, потом боком завалился на пол. Постонав немного, он затих — кажется, уснул. Артемон тут же взвалил его на плечо и отволок за рояль.
— Пусть проспится, — пояснил он, отряхивая руки. — А все остальные приглашаются на благотворительный банкет!
И как не пытался протестовать радист Леша Стапчук, ссылаясь на то, что дискотека уже 5 минут, как должна кончится, никто его не послушал. Все, даже старые девы, расселись вокруг теннисного стола, взяли в руки пластиковые стаканчики и под хрипловатый баритон Михаила Круга начали пировать.
8.
Времени было около часа, когда первый пирующий сполз под стол. Покинули нас и две девицы: и ту и другую заметно качало. Ретировался так же и Лева Блохин, только в отличие от Изольды с Ниночкой дойти смог только до фойе, где благополучно уснул на ящиках для мусора. Мы же — я, Артем, Ксюша, Суслик, не говоря уж о непьющем Куке — были ненормально, неестественно трезвы.
— Не берет что-то, — пожаловался Артемон, опрокидывая очередной стакан. — И как-то невесело.
— Надо придумать что-то другое, — задумчиво высказалась Ксюша. — Банальная пьянка уже не катит.
— Может, конкурс стриптиза устроим, — предложил с другого конца стола Сереженька.
— Я за! — радостно взвизгнул Тю-тю. — Чур я первый!
— Не надо! — испугалась я. — Стриптиз мы сегодня уже видели. Давайте лучше караоке попоем.
— На фиг! — Артемон махнул рукой. — Песен мы тоже наслушались. В столовке, когда ваша подруженция с толстяком горланили. О! А вот и они! — обрадовался он, глянув на дверь.
Я обернулась и увидела, как в зал, пошатываясь, входит Сонька. Ее под руку поддерживает галантный Зорин.
— Садись, красотуля, выпей! — радушно предложил Артемон.
Сонька застонала.
— Иди ты со своей выпивкой. Я смотреть на нее не могу. Чаю дайте.
— Чая нет, есть только джин и пиво.
— О-о! — продолжала стенать подружка. — Мне плохо! Я хочу чаю.
— Опохмелись, — настаивал Артемон. — Полегчает.
— Отстань от меня, ирод! — Сонька поморщилась. — А чего это у меня так горло болит?
— Так ты же пела…
— Че-е-его?! — Сонька ошалело уставилась на Артемона. — Чего я делала?
— Ну песни всякие про любовь пела…
— Я петь не умею, — неуверенно пробормотала она.
— Так никто не говорит, что ты умеешь, — хохотнул Артем. — Но любишь, видать.
— Ни черта не помню… А сколько сейчас времени?
— Час.
— Ночи или у меня в глазах темно?
— Ночи.
— А чего вы не спите?
Суслик только рот открыл, чтобы ответить, но я его опередила, боясь, как бы он лишнего не сморозил.
— А мы кататься собрались… На санках.
— В час ночи?
— А че? — просиял Артемон. — Это клево! Экстремально.
— Ничего в этом клевого нет, — пробухтела Ксюша, потирая свой отбитый зад. — К тому же горка там плохенькая. Вся в ухабах и рытвинах.
— Это если в сторону дороги — плохенькая, — встал на защиту идеи Серега. — А в сторону реки — хорошая! Надо идти туда, где лыжные трассы проходят!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
— Ксюша! — заорала я через снежную стену. — Ау!
— Ау, — отозвалась Ксюша совсем рядом.
— Ты где? — вновь крикнула я во все горло.
— Чего орешь? Тут я. Под сосной.
Я прищурилась. Точно! Сидит, милочка, под деревцем, как Аленушка из сказки про Морозко.
— Чего расселась? Попинс отморозишь, — прикрикнул на нее Артемон. — Вставай!
— Не могу, — всхлипнула Ксюха.
— Ногу что ли сломала?
— Хуже.
— Обе ноги? — испугался Артемон.
— Хуже.
— Позвоночник? — ахнула я.
— Молнию на джинса-а-а-ах! Они теперь сполза-а-а-а-ают! Как я пойду? У меня дубленка короткая и все будет ви-и-и-и-идно!
— Вот дура-баба! — сплюнул Артемон. — На пуговицу застегни.
— И пуговица отлетела! Я так старалась от вас не отстать, что от натуги штаны порвала…
— Дай ей свою куртку, — обратился ко мне Артемон, — она у тебя длинная. Всю куньку закроет.
— Я ее куртку не надену! — закапризничала Ксюша. — Она у нее стремная.
— Почему это? — обиделась я. — Нормальный пуховик.
— Китайский ширпотреб! Я в таких не хожу!
— Но на 5 минут ты можешь ее надеть?! — в бешенстве зашипел банкир. — Дойдешь до корпуса, снимаешь.
— Дай лучше свою, — невинно предложила Ксюша. — У тебя настоящая «Каламбия». Мне в такой не стремно.
Артемон почти по-волчьи взвыл, рывком сорвал с себя куртку и кинул Ксюше на руки.
— На!
Она деловито облачилась в предложенную одежку. Куртка оказалась сильно ей велика, но с основной задачей «Каламбия» справилась — прореха на штанах была прикрыта.
Артемон поежился и стал напяливать на себя Ксюшину дубленочку. Мне сразу вспомнилась сказка про Золушку, когда Золушкины сестры натягивали на свои «лыжи» ее хрустальные туфельки. Артемон в этот момент очень на них походил. И так пытается в дубленку впихнуться и эдак. Наконец, одну руку всунул. Помедлив, всунул и вторую. Рывок — дубленка на плечах.
Господа! Такого уморительного зрелища я не видела давно! Представьте взрослого мужчину, облаченного в одежду первоклассницы. Рукава по локоть, молния не сходится, талия под грудью, а у бичей шеи клубиться кокетливый воротник из мерлушки.
— Ну как? — спросил Артемон, безрезультатно стягивая дубленку на животе.
— Зашибись! — заверили мы, и пока он не очухался от потрясения, скомандовали. — А теперь побежали!
Принеслись мы к сторожке довольно быстро. Оказалось, что ехали мы медленнее, чем бежали. На ступеньках нас ждал Суслик. Поникший и печальный. Но как только он заслышал наше хриплое дыхание, тут же встрепенулся, просиял и радостно воскликнул:
— Как хорошо, что вы так скоро вернулись! А то мне тут одному страшно!
Мы присели на порожек, чтобы перевести дух.
— Как съездили? — живо поинтересовался Суслик.
— Плохо. Ни зги не видно.
— И что же нам делать?
— Утра ждать, — устало молвила я, вытягивая ноющие ноги. — А как рассветет, встанем на лыжи и дунем в сторону шоссе.
Все согласно закивали. И тут Суслик взвизгнул:
— А до утра что будем делать? Я с покойником в одном здании спать не буду.
— И я, — присоединилась к нему Ксюша.
— Ну и не спите, кто вам не дает. Гуляйте. В теннис играйте. Или в шахматы.
— Давайте бодрствовать вместе. До рассвета каких-то 6 часов осталось. Авось перекантуемся.
— И правда! — обрадовался Артемон. — Давайте вечеруху закатим. Пир во время чумы! Нажремся, как ваша подружка. Споем!
— А у нас вино кончилось, — робко подал голос Суслик.
— У меня зато целый ящик джина! И 10-ти литровый бочонок пива. Ща Куку пошлем. Кука! Тьфу ты, забыл, что он жмурика охраняет. Ну, тогда ты беги, брателло, — он ткнул Суслика в грудь. — В халупу мою загляни, да не пужайся, там товарищи мои спят, один перебрал, а у другого от вашей жрачки язва обострилась. Там бухло и найдешь. И это… В шкафу пошмонай… Куртяшечку там выбери поприличнее, — он сдунул с подбородка завиток меха. — Короче, канай!
Суслик поканал. Мы, не спеша, отправились следом. Пока шли, я непрерывно размышляла о недавних происшествиях. Отделяла, так сказать, зерна от плевел. Или факты от своих домыслов.
Итак. Петю убили! Это факт. Ему угрожали — уже не факт. Антошку пытались убить — это факт или не факт? После мучительных раздумий пришла к выводу, что, скорее, не факт. Антошка, вполне мог пострадать из-за своего лихачества, а никак не из-за чьей-то продуманной пакости. Брус, скорее всего, еще по осени какой-то идиот притащил на ту поляну, чтобы удобнее было сидеть и водку кушать; притащил, значит, покушал и бросил. Его потом снегом запорошило, ну и дальше по известному сценарию… И угрожали тогда в комнате не ему, а Петюне. Только что мог не поделить неизвестный с простым, как сатиновые трусы, Петей? Не бабу же? Хотя… Если вспомнить классику, например, «Онегина» или «Лолиту», то из-за бабы очень даже можно кого-нибудь укокошить. Потом не стоит забывать загадочные слова Виктора о Петькиных грехах и врагах. Хотя я не слишком доверяла трепотне «заклятого друга» покойного, скорее всего в нем говорила банальная зависть.
… Мы подошли к зданию столовой. Дискотека еще шла — через окно мы видели, как мигают разноцветные лампочки — но, судя по времени, уже подходила к концу. Вровень с нами к крыльцу подлетел, бренча бутылками, Суслик. Следом за ним, не спеша, шел Кука. В руке он нес утепленную джинсовую куртку.
— Ты че пост оставил? — осерчал Артемон, завидев телохранителя.
— Я взял запасной ключ у сестры-хозяйки, — по-прежнему с достоинством ответил тот. — Я поразмыслил и пришел к выводу, что глупо стоять всю ночь у двери, если можно ее запереть. К тому же гораздо важнее для меня охранять тебя, а не какого-то мертвеца…
— Ой! Тока не надо вот этого… — сморщился Артемон. — Не грузи меня, пожалуйста. Запер и зашибись!
— Милиция когда приедет? — спросил Кука.
— Фиг знает! — беспечно махнул рукой банкир. — Телефон какой-то вредитель раздолбил, так что мы звякнуть не смогли.
— И что же вы так долго пропадали? — строго спросил Кука.
— Пытались до дороги добраться… Только там волки, — Артемон исподтишка мне подмигнул. — Пришлось вернуться.
— А в пугало ты переоделся для маскировки? — съязвил Кука, осуждающе глядя на Артемонов прикид. — Чтобы волков со следа сбить?
— А хоть бы и так? Тебе-то что? Ты мне не мама, — огрызнулся банкир, сдирая с себя Ксюшину дубленку.
Кука вновь согнулся в полу-поклоне, не потеряв при этом ни грамма своей солидности. Вообще он мне нравился все больше и больше. Эдакий обстоятельный, серьезный мужчина, на которого можно положиться. Вот бы Сонька, когда оклемается, обратила на него внимание. Ей только такого непоколебимого и надо.
А тем временем вся честная компания направилась в здание. Быстренько раздевшись (за исключением Ксюши, которая осталась в Артемоновой куртке), мы устремились в Музыкальный зал. Но не успели мы подойти к дверям, как они распахнулись, и из темного нутра дискотечного помещения с визгом вылетели Ниночка с Изольдой. Первая при этом бежала с зажмуренными глазами, а вторая прикрыв их ладонями, но и та и другая верещали так, что заглушали стоны Маши Распутиной.
— Вы куда? — ошалело спросил Артемон.
— Там… Там… — всхлипывала Ниночка, тыча пальцем в темноту.
— Витя…
Я похолодела. Значит, и Витю умертвили! Грохнули последнего инструктора. Видимо, Ксюша была права — в нашем НИИ завелся спортоненавистник. Маньяк-мужеубийца.
— Не расходится! — приказал Кука, отстраняя «девушек». Потом бесстрашно ринулся в зал. Мы, помявшись, последовали за ним.
Первое, что бросилось в глаза, когда мы вбежали, так это то, что немногочисленный народ без особой паники стоит и смотрит в центр зала (я еще подумала: совсем народ покойников бояться перестал). Второе — Галина Иванова, уперев руки в свои крутые боки, ругается на чем свет стоит. Третье — у колонны, обхватив ее одной рукой, танцует некто обнаженный по пояс. Танец этот, по его разумению, был эротическим (так как движения паховой областью он совершал весьма активные), по нашему же — комическим, ибо смотреть, как трясется в такт музыки его пузико было очень смешно.
— Во дает! — с восхищением воскликнул Артемон. — Что за крендель?
Ответ он узнал тут же.
— Витюша! — загромыхала Галина Ивановна. — Не срамись! Оденься!
— Иди ты на…! — радостно послал ее умерщвленный моим воображением Витя. — Идите все… — И он еще энергичнее начал насиловать колонну.
— Постеснялся бы! Вон девочек, хотя бы. — Она кивнула на смущенно переминавшихся Ниночку с Изольдой. — … Испугал их бедняжек!
— Ха! Твоим девочкам за праздник на полу голого мужика посмотреть, — заржал он и потянулся рукой к пряжке ремня, намереваясь, видимо, осчастливить «бедняжек» видом свих семейных трусов — Вот пусть и любу…
Договорить он не успел, так как скорый на расправу Артемон саданул ему кулаком под дых. Витька хрюкнул, согнулся пополам, потом боком завалился на пол. Постонав немного, он затих — кажется, уснул. Артемон тут же взвалил его на плечо и отволок за рояль.
— Пусть проспится, — пояснил он, отряхивая руки. — А все остальные приглашаются на благотворительный банкет!
И как не пытался протестовать радист Леша Стапчук, ссылаясь на то, что дискотека уже 5 минут, как должна кончится, никто его не послушал. Все, даже старые девы, расселись вокруг теннисного стола, взяли в руки пластиковые стаканчики и под хрипловатый баритон Михаила Круга начали пировать.
8.
Времени было около часа, когда первый пирующий сполз под стол. Покинули нас и две девицы: и ту и другую заметно качало. Ретировался так же и Лева Блохин, только в отличие от Изольды с Ниночкой дойти смог только до фойе, где благополучно уснул на ящиках для мусора. Мы же — я, Артем, Ксюша, Суслик, не говоря уж о непьющем Куке — были ненормально, неестественно трезвы.
— Не берет что-то, — пожаловался Артемон, опрокидывая очередной стакан. — И как-то невесело.
— Надо придумать что-то другое, — задумчиво высказалась Ксюша. — Банальная пьянка уже не катит.
— Может, конкурс стриптиза устроим, — предложил с другого конца стола Сереженька.
— Я за! — радостно взвизгнул Тю-тю. — Чур я первый!
— Не надо! — испугалась я. — Стриптиз мы сегодня уже видели. Давайте лучше караоке попоем.
— На фиг! — Артемон махнул рукой. — Песен мы тоже наслушались. В столовке, когда ваша подруженция с толстяком горланили. О! А вот и они! — обрадовался он, глянув на дверь.
Я обернулась и увидела, как в зал, пошатываясь, входит Сонька. Ее под руку поддерживает галантный Зорин.
— Садись, красотуля, выпей! — радушно предложил Артемон.
Сонька застонала.
— Иди ты со своей выпивкой. Я смотреть на нее не могу. Чаю дайте.
— Чая нет, есть только джин и пиво.
— О-о! — продолжала стенать подружка. — Мне плохо! Я хочу чаю.
— Опохмелись, — настаивал Артемон. — Полегчает.
— Отстань от меня, ирод! — Сонька поморщилась. — А чего это у меня так горло болит?
— Так ты же пела…
— Че-е-его?! — Сонька ошалело уставилась на Артемона. — Чего я делала?
— Ну песни всякие про любовь пела…
— Я петь не умею, — неуверенно пробормотала она.
— Так никто не говорит, что ты умеешь, — хохотнул Артем. — Но любишь, видать.
— Ни черта не помню… А сколько сейчас времени?
— Час.
— Ночи или у меня в глазах темно?
— Ночи.
— А чего вы не спите?
Суслик только рот открыл, чтобы ответить, но я его опередила, боясь, как бы он лишнего не сморозил.
— А мы кататься собрались… На санках.
— В час ночи?
— А че? — просиял Артемон. — Это клево! Экстремально.
— Ничего в этом клевого нет, — пробухтела Ксюша, потирая свой отбитый зад. — К тому же горка там плохенькая. Вся в ухабах и рытвинах.
— Это если в сторону дороги — плохенькая, — встал на защиту идеи Серега. — А в сторону реки — хорошая! Надо идти туда, где лыжные трассы проходят!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29