— обиделась Сонька — Ты и над гробом моим смеяться будешь?
— Никто тебя не убьет. Не успеет. Скоро милиция приедет. А пока мы с Лелей будем неотлучно за тобой следовать. То есть охранять.
Сонькина физиономия просветлела. Но не от Ксюшиных слов, а от интересной мысли, пришедшей ей в голову:
— Девочка, — торжественно произнесла Сонька. — Я придумала! Мы сделаем все наоборот. — Она выдержала театральную паузу и выдала. — Будем ловить на живца.
И тут я поняла Сонькин замысел. Она решила стать наживкой, на которую мы поймаем хищника.
— Но это опасно! — протестующее воскликнула я.
— Ничего не опасно, вы же меня подстрахуете. Только надо продумать план.
Уже через минуту план созрел. И мы, немного волнуюсь, преступили к его осуществлению.
18.
Мы втроем шли по коридору и громко разговаривали.
— А ты, правда, видела этого человека?
— Правда, — почти кричала Сонька. — Я обязательно его узнаю. Я запомнила одну деталь.
— Какую? — проорала Ксюша.
— Об этом я скажу только милиции.
— А что ты будешь делать сейчас? — крякнула я во весь голос.
— А сейчас я хочу сходить в столовую. Я там кошелек обронила
— Ну ты иди. А мы поспим.
Этот идиотский диалог мы повторили 4 раза. Ровно столько, сколько было в здании коридоров. Неизменно громко и выразительно. Мы надеялись, что убийца услышит его и клюнет на нашу приманку.
— И что теперь? — уже шепотом спросила «приманка».
— Выжди 2 минуты. А потом ступай.
— А вы?
— А мы в это время с черного хода выйдем. И в столовую. Прятаться.
— А где вы спрячетесь, чтобы я знала?
— За ящиками с мусором. Так что ты дольше фойе не ходи. Стой там.
— Почему стой? — моргнула Сонька. — Я же кошелек должна искать. Я ходить буду.
— Тогда ходи. Только не увлекайся, чтобы к тебе никто ссади не смог подкрасться.
— Ну все! — Сонька сделала вдох. — Пожелайте мне ни пуха, ни пера!
— К черту! К черту! — пробормотала Ксюша и почему-то перекрестилась.
После чего мы выбежали через черный ход на улицу.
* * *
ЧЕЛОВЕК отошел от двери, присел на кровать, задумался. У него остался один единственный шанс — и он не должен его упускать. Убить эту чертову бабу необходимо! И если не сейчас, то когда?
ЧЕЛОВЕК подошел к оку. Выглянул. Никого. Он постоял в нерешительности. А вдруг у него опять не получится? Эта баба, как дикая кошка, царапается, дерется. Ее не просто будет убить. ЧЕЛОВЕК задумался. Что же ему сделать? Прыснуть в лицо газом? Оглушить? Или… подойти не таясь. Открыто, с улыбкой на лице. Ведь эта девка даже не подозревает, кто именно хочет ее убить. А уж заподозрить такого безобидного человека, как ЧЕЛОВЕК никому в голову не придет…
ЧЕЛОВЕК тихонько засмеялся. А вот и она! Бежит, только птицы на лосинах мельтешат. Ну беги, беги. Беги на свидание со смертью!
* * *
По запорошенной снегом тропке, между карликовых елочек, голых берез и лип, мы с Ксюшей рысцой неслись к столовой. Дорога была плохой, не пригодной для быстрого передвижения — тропка узкая, извилистая, а кругом девственно белые сугробы, в которые постоянно увязают ноги.
— У меня все ботинки сырые, — пожаловалась Ксюша, выдергивая ногу из очередной снежной дюны. — И чего мы по аллее не пошли? Было бы быстрее и комфортнее.
— Аллея из любого окна просматривается, — задыхаясь от быстрого бега, ответила я. — Опасно.
— Черт! — ругнулась подруга, провалившись почти по пояс. Я помогла ей вылезти, и мы возобновили свой бег.
Наконец, показалась мусорные баки, безголовые пионеры, исполинская снежная баба, столб с рупором и долгожданное крыльцо столовой.
— Фу! — выдохнула Ксюша, врываясь в распахнутую дверь здания. — Слава богу, добрались. — Она присела на ящик, переводя дух.
— Нечего рассиживаться, прячься! — зашипела я, подталкивая ее к закутку. — Мы больше 2 минут бежали, сейчас Сонька придет.
Только мы успели нырнуть за ящики, как послышался бодрый топот. Я выглянули из укрытия и увидела, как в фойе вбегает раскрасневшаяся взмыленная Сонька.
— Мы тут, — прошептала я и нырнула обратно за ящики.
— Хорошо, — также шепотом ответила подруга, а потом завела громкий разговор с самой собой. — И где я могла его потерять? Ну где? Вроде всегда в кармане лежал… — Сонька картинно озираясь по сторонам, подгребла к нашему убежищу. — Никого? — чуть слышно спросила она. Я высунула нос из-за ящика и отрицательно покачала головой. — Тут кошелька нет! Может, под стульями? — она развернулась, прошла по фойе, заглянула под каждое из сидений и вновь вернулась к ящикам. — Кажется, мы просчитались, — шепнула она мне в ухо. — Никто не идет…
И тут мы услышали шаги. Тихие, какие-то шуршащие. Сонька напряглась, в ее глазах появился панический блеск.
— Не робей, — почти беззвучно выговорила я. — Все будет хорошо.
Сонька кивнула, мельком глянула на зажатый в кулаке баллончик с газом, показала его нам, потом молниеносно спрятала в карман и отошла.
Я осторожно высунулась. Сонька была уже на середине фойе, когда в дверях замаячил чей-то силуэт.
— А я вот кошелек ищу, — срывающимся голосом проговорила Соня. — Потеряла намедни.
Человек ничего не сказал. Только хмыкнул.
Сначала он просто стоял, расставив ноги, потом неспешно двинулась в Соньке.
Я не узнавала его. И не только потому, что лицо его было в тени капюшона, но и потому, что одежда (мешковатая фуфайка, бесформенные спортивные штаны) скрывала фигуру, а громоздкие валенки, обутые на ноги, делали походку угловатой, механической.
Я похлопала себя по нагрудному карману. Очки! Мне нужны очки! Может, хоть с ними я разгляжу этого робота, но… Очков не было! Я беззвучно взвыла и прищурилась.
Так. Рост средний. Комплекция, вроде, тоже средняя. Черт! В этой фуфайке 58 размера добрая половина отдыхающих будет выглядеть одинаково. И в валенках, и в огромных рукавицах из брезента.
А этот ватник я, кажется, где-то видела… Я помню, что на его спине краской отпечатан серп и молот. Серп и молот… Вспомнила. Эта фуфайка всегда висит в фойе корпуса, она ничья. И валенки я там видела, и рукавицы. Только они не бесхозные, а дворничьи. Дворник-пьяница их постоянно забывает отнести в свою кладовку, бросая прямо под лестницу.
Что у нас остается? Штаны. Синие с белыми лампасами, я сама в таких, таких полно. Толстовка, капюшон которой злоумышленник натянул на самые глаза? В ней нет ничего примечательного. Серая, с завязками у горла.
Значит, по одежде определить личность преступника я не смогу. Остается ждать, когда он нападет. Остается ждать…
Тут Сонька резко развернулась и глухо произнесла:
— Я должна поискать кошелек. Он, наверное, за ящики упал. — После чего как-то вяло, шаркая по полу сапогами, пошла.
— Я не поняла, кто, — одними губами произнесла она, встретившись со мной взглядом. — Я боюсь! — Я видела, как заострились черты ее лица, как по лбу потекла тонкая струйка пота.
И тут я поняла нашу ошибку. Мы не там спряталась! Надо было устроить засаду у двери. Тогда мы бы могли просто преградить ему дорогу, стукнуть чем-нибудь тяжелым, сорвать с головы капюшон… А если мы чем-то выдадим себя сейчас, то убийца просто развернется и убежит. И не факт, что мы его догоним!
Я опять выглянула. Убийца приближался. Ступая, как раненый терминатор, рывками. В его руке появился металлический брус.
— Нигде не могу найти! — истерично, громко, визгливо выкрикнула Сонька и обернулась. Она больше не могла подставлять спину — запас смелости иссяк. — Что это у вас в руке?
Человек снова хмыкнул. И сделал еще один шаг…
— Сонечка! — раздалось откуда-то из-под лестницы. — Что вы здесь делаете?
Все замерли. Даже убийца остановился, повернув свою голову без лица в сторону лестницы.
— А я уснул! — радостно молвил Зорин, выныривая из темноты. — Сбегал до ворот, посмотрел. Чувствую — устал. Дай, думаю, отдохну. Зашел сюда, осмотрелся. И такое удобное место нашел. Тихо, тепло, только пыльно, — он стряхнул с рукава паутину. — Там кто-то креслице поставил… Так хорошо…
После этих слов он резко замолк, как подавился. Тупо уставился на Соньку, потом перевел взгляд на неизвестного в фуфайке. Опустил глаза на руки неизвестного, увидел брус, ойкнул, поднял глаза. И спросил:
— А что здесь происходит?
И тут сбылись мои пророчества — убийца молниеносно развернулся, скакнул через порог и пулей вылетел из здания.
— Черт! — заорал Сонька. — Уйдет ведь!
Мы с Ксюшей выбрались из-за ящиков и, включив сразу первую скорость, сорвались с места.
— Бежим, девчонки! — проорала я, преодолевая 10 метровое расстояние до двери за пару секунд. — У него на ногах валенки, далеко не уйдет!
— Куда вы? — растеряно прокричал Зорин, когда мы пронеслись мимо него. — Объясните же, что здесь…
Слово «происходит» мы уже не слышали. Мы неслись во весь опор за красным серпом и не менее красным молотом.
И никак не могли догнать.
— Спринтер он что ли? — захлебываясь ветром, прокричала Сонька. — И валенки ему не мешают!
— А он их снял, смотрите! — Ксюха ткнула пальцем в валяющиеся на снегу валенки, мимо которых мы как раз пробегали.
— Он что еще и йог?
— На нем ботинки! — вновь подсказала Ксюша, как самая зрячая. — Он валенки прямо на ботинки надел…
— Вот почему у него такая походка была механическая…
Мы пронеслись по аллее, минуя компашку мутантов, обогнули фонтанчик, ледяную горку, проскакали мимо сторожки…
— Куда он? — задыхаясь, вымолвила Ксюша. Она бежала из последних сил.
— В лес? — вопросом на вопрос ответила я.
— Он же там погибнет!
Но злоумышленник направлялся именно в лес. Потому что у ворот не затормозил, не свернул в другом направлении, а выскочил за калитку и дунул в сторону непролазного ельника.
— Уйдет! — взвыла Сонька.
— Не уйдет! — проорала Ксюша, указывая куда-то влево.
Мы обернулись. По дороге, разбрызгивая вокруг себя фонтан снежной трухи, несся милицейский «козелок». Он ревел, подпрыгивал на ухабах, безбожно газил, но передвигался очень резво. Не доезжая ворот, «Уаз» затормозил. Дверь его распахнулась и из салона вывалился Геркулесов. За ним на снег попрыгали Артемон, Блохин, начальник моего Кольки майор Русов и еще пара неизвестных милиционеров.
— Ловите его! — прокричала Ксюша, подбегая к «Козелку». — Вон он!
Геркулесов мгновенно оценил обстановку и прокричал в салон:
— Петруха, попробуй догнать, может, не увязнешь.
— Не проедет он ни за что! — взвыла Сонька. — Там сугробы по пояс! И елки слишком часто растут!
Петруха выглянул из кабины и вопросительно уставился на Геркулесова.
— Ну че? Ехать мне или нет?
Русов с Геркулесовым переглянулись. Русов нахмурился и потянулся за оружием.
— По ногам пальнуть что ли?
— С такого расстояния по ногам не попадешь.
Я глянула на удаляющуюся фигурку. Она становилась все меньше и меньше. Надо же, какой прыткий! Так резво бежать по сугробам, тем более в такой неподходящей одежде. Только серп с молотом мелькают между елей.
— Надо что-то делать! — Сонька вцепилась в Геркулесова своими хваткими пальчиками. — Упустим же!
— Не упустим! — буркнул Коленька и толкнул Блохина. — Снимай ботинки.
— Зачем?
— Без разговоров.
Лева не посмел спорить, присел на ступеньку машины и развязал шнурки. Артемон понял Колькину задумку и нырнул в салон. А когда вынырнул, в его руках были лыжи с палками.
— С двух сторон пойдем. Наперерез, — выпалил он, быстро прикрепляя лыжи к ботинкам.
Вот они уже обхватили ладонями палки, оттолкнулись, покатили.
— Давайте. Ребята! — в возбуждении голосила Сонька, подпрыгивая на месте.
Но ребята ее не слышали. Сосредоточенные, собранные, они неслись на лыжах по заснеженному лесу, часто перебирая паками.
Расстояние между ними и бегущим неотрывно сокращалось.
Человек упал, но тут же встал и вновь запрыгал по сугробам. Но, видно, силы оставляли его, потому что передвигался он очень медленно, по-черепашьи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
— Никто тебя не убьет. Не успеет. Скоро милиция приедет. А пока мы с Лелей будем неотлучно за тобой следовать. То есть охранять.
Сонькина физиономия просветлела. Но не от Ксюшиных слов, а от интересной мысли, пришедшей ей в голову:
— Девочка, — торжественно произнесла Сонька. — Я придумала! Мы сделаем все наоборот. — Она выдержала театральную паузу и выдала. — Будем ловить на живца.
И тут я поняла Сонькин замысел. Она решила стать наживкой, на которую мы поймаем хищника.
— Но это опасно! — протестующее воскликнула я.
— Ничего не опасно, вы же меня подстрахуете. Только надо продумать план.
Уже через минуту план созрел. И мы, немного волнуюсь, преступили к его осуществлению.
18.
Мы втроем шли по коридору и громко разговаривали.
— А ты, правда, видела этого человека?
— Правда, — почти кричала Сонька. — Я обязательно его узнаю. Я запомнила одну деталь.
— Какую? — проорала Ксюша.
— Об этом я скажу только милиции.
— А что ты будешь делать сейчас? — крякнула я во весь голос.
— А сейчас я хочу сходить в столовую. Я там кошелек обронила
— Ну ты иди. А мы поспим.
Этот идиотский диалог мы повторили 4 раза. Ровно столько, сколько было в здании коридоров. Неизменно громко и выразительно. Мы надеялись, что убийца услышит его и клюнет на нашу приманку.
— И что теперь? — уже шепотом спросила «приманка».
— Выжди 2 минуты. А потом ступай.
— А вы?
— А мы в это время с черного хода выйдем. И в столовую. Прятаться.
— А где вы спрячетесь, чтобы я знала?
— За ящиками с мусором. Так что ты дольше фойе не ходи. Стой там.
— Почему стой? — моргнула Сонька. — Я же кошелек должна искать. Я ходить буду.
— Тогда ходи. Только не увлекайся, чтобы к тебе никто ссади не смог подкрасться.
— Ну все! — Сонька сделала вдох. — Пожелайте мне ни пуха, ни пера!
— К черту! К черту! — пробормотала Ксюша и почему-то перекрестилась.
После чего мы выбежали через черный ход на улицу.
* * *
ЧЕЛОВЕК отошел от двери, присел на кровать, задумался. У него остался один единственный шанс — и он не должен его упускать. Убить эту чертову бабу необходимо! И если не сейчас, то когда?
ЧЕЛОВЕК подошел к оку. Выглянул. Никого. Он постоял в нерешительности. А вдруг у него опять не получится? Эта баба, как дикая кошка, царапается, дерется. Ее не просто будет убить. ЧЕЛОВЕК задумался. Что же ему сделать? Прыснуть в лицо газом? Оглушить? Или… подойти не таясь. Открыто, с улыбкой на лице. Ведь эта девка даже не подозревает, кто именно хочет ее убить. А уж заподозрить такого безобидного человека, как ЧЕЛОВЕК никому в голову не придет…
ЧЕЛОВЕК тихонько засмеялся. А вот и она! Бежит, только птицы на лосинах мельтешат. Ну беги, беги. Беги на свидание со смертью!
* * *
По запорошенной снегом тропке, между карликовых елочек, голых берез и лип, мы с Ксюшей рысцой неслись к столовой. Дорога была плохой, не пригодной для быстрого передвижения — тропка узкая, извилистая, а кругом девственно белые сугробы, в которые постоянно увязают ноги.
— У меня все ботинки сырые, — пожаловалась Ксюша, выдергивая ногу из очередной снежной дюны. — И чего мы по аллее не пошли? Было бы быстрее и комфортнее.
— Аллея из любого окна просматривается, — задыхаясь от быстрого бега, ответила я. — Опасно.
— Черт! — ругнулась подруга, провалившись почти по пояс. Я помогла ей вылезти, и мы возобновили свой бег.
Наконец, показалась мусорные баки, безголовые пионеры, исполинская снежная баба, столб с рупором и долгожданное крыльцо столовой.
— Фу! — выдохнула Ксюша, врываясь в распахнутую дверь здания. — Слава богу, добрались. — Она присела на ящик, переводя дух.
— Нечего рассиживаться, прячься! — зашипела я, подталкивая ее к закутку. — Мы больше 2 минут бежали, сейчас Сонька придет.
Только мы успели нырнуть за ящики, как послышался бодрый топот. Я выглянули из укрытия и увидела, как в фойе вбегает раскрасневшаяся взмыленная Сонька.
— Мы тут, — прошептала я и нырнула обратно за ящики.
— Хорошо, — также шепотом ответила подруга, а потом завела громкий разговор с самой собой. — И где я могла его потерять? Ну где? Вроде всегда в кармане лежал… — Сонька картинно озираясь по сторонам, подгребла к нашему убежищу. — Никого? — чуть слышно спросила она. Я высунула нос из-за ящика и отрицательно покачала головой. — Тут кошелька нет! Может, под стульями? — она развернулась, прошла по фойе, заглянула под каждое из сидений и вновь вернулась к ящикам. — Кажется, мы просчитались, — шепнула она мне в ухо. — Никто не идет…
И тут мы услышали шаги. Тихие, какие-то шуршащие. Сонька напряглась, в ее глазах появился панический блеск.
— Не робей, — почти беззвучно выговорила я. — Все будет хорошо.
Сонька кивнула, мельком глянула на зажатый в кулаке баллончик с газом, показала его нам, потом молниеносно спрятала в карман и отошла.
Я осторожно высунулась. Сонька была уже на середине фойе, когда в дверях замаячил чей-то силуэт.
— А я вот кошелек ищу, — срывающимся голосом проговорила Соня. — Потеряла намедни.
Человек ничего не сказал. Только хмыкнул.
Сначала он просто стоял, расставив ноги, потом неспешно двинулась в Соньке.
Я не узнавала его. И не только потому, что лицо его было в тени капюшона, но и потому, что одежда (мешковатая фуфайка, бесформенные спортивные штаны) скрывала фигуру, а громоздкие валенки, обутые на ноги, делали походку угловатой, механической.
Я похлопала себя по нагрудному карману. Очки! Мне нужны очки! Может, хоть с ними я разгляжу этого робота, но… Очков не было! Я беззвучно взвыла и прищурилась.
Так. Рост средний. Комплекция, вроде, тоже средняя. Черт! В этой фуфайке 58 размера добрая половина отдыхающих будет выглядеть одинаково. И в валенках, и в огромных рукавицах из брезента.
А этот ватник я, кажется, где-то видела… Я помню, что на его спине краской отпечатан серп и молот. Серп и молот… Вспомнила. Эта фуфайка всегда висит в фойе корпуса, она ничья. И валенки я там видела, и рукавицы. Только они не бесхозные, а дворничьи. Дворник-пьяница их постоянно забывает отнести в свою кладовку, бросая прямо под лестницу.
Что у нас остается? Штаны. Синие с белыми лампасами, я сама в таких, таких полно. Толстовка, капюшон которой злоумышленник натянул на самые глаза? В ней нет ничего примечательного. Серая, с завязками у горла.
Значит, по одежде определить личность преступника я не смогу. Остается ждать, когда он нападет. Остается ждать…
Тут Сонька резко развернулась и глухо произнесла:
— Я должна поискать кошелек. Он, наверное, за ящики упал. — После чего как-то вяло, шаркая по полу сапогами, пошла.
— Я не поняла, кто, — одними губами произнесла она, встретившись со мной взглядом. — Я боюсь! — Я видела, как заострились черты ее лица, как по лбу потекла тонкая струйка пота.
И тут я поняла нашу ошибку. Мы не там спряталась! Надо было устроить засаду у двери. Тогда мы бы могли просто преградить ему дорогу, стукнуть чем-нибудь тяжелым, сорвать с головы капюшон… А если мы чем-то выдадим себя сейчас, то убийца просто развернется и убежит. И не факт, что мы его догоним!
Я опять выглянула. Убийца приближался. Ступая, как раненый терминатор, рывками. В его руке появился металлический брус.
— Нигде не могу найти! — истерично, громко, визгливо выкрикнула Сонька и обернулась. Она больше не могла подставлять спину — запас смелости иссяк. — Что это у вас в руке?
Человек снова хмыкнул. И сделал еще один шаг…
— Сонечка! — раздалось откуда-то из-под лестницы. — Что вы здесь делаете?
Все замерли. Даже убийца остановился, повернув свою голову без лица в сторону лестницы.
— А я уснул! — радостно молвил Зорин, выныривая из темноты. — Сбегал до ворот, посмотрел. Чувствую — устал. Дай, думаю, отдохну. Зашел сюда, осмотрелся. И такое удобное место нашел. Тихо, тепло, только пыльно, — он стряхнул с рукава паутину. — Там кто-то креслице поставил… Так хорошо…
После этих слов он резко замолк, как подавился. Тупо уставился на Соньку, потом перевел взгляд на неизвестного в фуфайке. Опустил глаза на руки неизвестного, увидел брус, ойкнул, поднял глаза. И спросил:
— А что здесь происходит?
И тут сбылись мои пророчества — убийца молниеносно развернулся, скакнул через порог и пулей вылетел из здания.
— Черт! — заорал Сонька. — Уйдет ведь!
Мы с Ксюшей выбрались из-за ящиков и, включив сразу первую скорость, сорвались с места.
— Бежим, девчонки! — проорала я, преодолевая 10 метровое расстояние до двери за пару секунд. — У него на ногах валенки, далеко не уйдет!
— Куда вы? — растеряно прокричал Зорин, когда мы пронеслись мимо него. — Объясните же, что здесь…
Слово «происходит» мы уже не слышали. Мы неслись во весь опор за красным серпом и не менее красным молотом.
И никак не могли догнать.
— Спринтер он что ли? — захлебываясь ветром, прокричала Сонька. — И валенки ему не мешают!
— А он их снял, смотрите! — Ксюха ткнула пальцем в валяющиеся на снегу валенки, мимо которых мы как раз пробегали.
— Он что еще и йог?
— На нем ботинки! — вновь подсказала Ксюша, как самая зрячая. — Он валенки прямо на ботинки надел…
— Вот почему у него такая походка была механическая…
Мы пронеслись по аллее, минуя компашку мутантов, обогнули фонтанчик, ледяную горку, проскакали мимо сторожки…
— Куда он? — задыхаясь, вымолвила Ксюша. Она бежала из последних сил.
— В лес? — вопросом на вопрос ответила я.
— Он же там погибнет!
Но злоумышленник направлялся именно в лес. Потому что у ворот не затормозил, не свернул в другом направлении, а выскочил за калитку и дунул в сторону непролазного ельника.
— Уйдет! — взвыла Сонька.
— Не уйдет! — проорала Ксюша, указывая куда-то влево.
Мы обернулись. По дороге, разбрызгивая вокруг себя фонтан снежной трухи, несся милицейский «козелок». Он ревел, подпрыгивал на ухабах, безбожно газил, но передвигался очень резво. Не доезжая ворот, «Уаз» затормозил. Дверь его распахнулась и из салона вывалился Геркулесов. За ним на снег попрыгали Артемон, Блохин, начальник моего Кольки майор Русов и еще пара неизвестных милиционеров.
— Ловите его! — прокричала Ксюша, подбегая к «Козелку». — Вон он!
Геркулесов мгновенно оценил обстановку и прокричал в салон:
— Петруха, попробуй догнать, может, не увязнешь.
— Не проедет он ни за что! — взвыла Сонька. — Там сугробы по пояс! И елки слишком часто растут!
Петруха выглянул из кабины и вопросительно уставился на Геркулесова.
— Ну че? Ехать мне или нет?
Русов с Геркулесовым переглянулись. Русов нахмурился и потянулся за оружием.
— По ногам пальнуть что ли?
— С такого расстояния по ногам не попадешь.
Я глянула на удаляющуюся фигурку. Она становилась все меньше и меньше. Надо же, какой прыткий! Так резво бежать по сугробам, тем более в такой неподходящей одежде. Только серп с молотом мелькают между елей.
— Надо что-то делать! — Сонька вцепилась в Геркулесова своими хваткими пальчиками. — Упустим же!
— Не упустим! — буркнул Коленька и толкнул Блохина. — Снимай ботинки.
— Зачем?
— Без разговоров.
Лева не посмел спорить, присел на ступеньку машины и развязал шнурки. Артемон понял Колькину задумку и нырнул в салон. А когда вынырнул, в его руках были лыжи с палками.
— С двух сторон пойдем. Наперерез, — выпалил он, быстро прикрепляя лыжи к ботинкам.
Вот они уже обхватили ладонями палки, оттолкнулись, покатили.
— Давайте. Ребята! — в возбуждении голосила Сонька, подпрыгивая на месте.
Но ребята ее не слышали. Сосредоточенные, собранные, они неслись на лыжах по заснеженному лесу, часто перебирая паками.
Расстояние между ними и бегущим неотрывно сокращалось.
Человек упал, но тут же встал и вновь запрыгал по сугробам. Но, видно, силы оставляли его, потому что передвигался он очень медленно, по-черепашьи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29