— Когда вы ударили меня, Виктор, — заговорила она, — вы обошлись со мной, как с нормальным человеком, согласно вашим обычным принципам… И, поэтому, простите меня, если какое-то время я вела себя как совсем нормальный человек…
Когда губы перестали кровоточить, я повернул ручку.
— Я пойду.
Она не возражала.
За ужином Ева была очень весела и разговорчива. Она вела себя так, будто выпила: вскрикивала, бурно жестикулировала, начинала смеяться без всякой причины. По-прежнему, видно, была не в себе от нашего поцелуя. Теперь я уже точно не мог никуда выйти. Я боялся, что она все расскажет Элен, и готов был что угодно сделать, лишь бы только Элен не узнала о том, что произошло у нас с Евой. Бывают в жизни минуты, которые хочется безжалостно из нее вычеркнуть. Боже, как я ненавидел теперь те мгновения!
После ужина мы присели подышать воздухом в патио. Ева внезапно замолчала и застыла. Похоже, у нее опять начинался кризис. Элен предложила пойти спать. И мы ухватились за эту возможность спрятаться от надвигавшегося наваждения.
* * *
Конечно же, мне не спалось.
Я пробовал читать полицейский роман, который дала мне Ева, но все время замечал, что ничего в нем не понимаю. Подошел к окну, выкурил сигарету… В комнате было невероятно душно, и я решил выйти во двор подышать воздухом.
Я тихо спускался по лестнице. Прошло уже несколько часов, как мы разошлись по комнатам. Из патио я вышел за дом. Босые ноги приятно холодил песок. На мне только и были что пижамные брюки. Я всей грудью вдохнул воздух, с наслаждением потянулся — и вздрогнул: мне послышалось, в патио кто-то был.
Сразу я было подумал, что это кошка, но, присмотревшись, заметил, что кто-то крадется вдоль .стены, избегая лунного света. И крадется в сторону гаража!
Я затаился, спрятавшись за деревом. Вскоре из патио, держась стены, выскользнула Элен. У меня сердце замерло. Даже в глазах потемнело и едва не подкосились ноги.
— Элен, — вышел я ей навстречу. Она вздрогнула, потом перевела дыхание, вздохнула:
— Как вы меня напугали!
— Куда вы собрались?
В отличие от меня она была одета. На ней была широкая провансальская юбка и легкий пуловер.
— На прогулку, — ответила она.
— Вы ведь говорили, что никуда не выходите ночью?
— Да, не выхожу, но сегодня что-то не спится…
— Тогда, теперь вам только и остается сесть в машину и снять у пляжа какого-нибудь типа.
Клянусь вам, я даже в темноте увидел, как у нее выступила вперед челюсть и загорелись глаза.
— Вы что, Виктор, с ума сошли?
— Спрашиваете! Немудрено помешаться в уме, когда открываешь, что такая девушка, как вы, на самом деле всего лишь шлюха!
Элен отвесила мне пощечину не хуже той, которой я вознаградил ее сестру. Она сделала это так быстро, что я даже не успел увернуться. Левая щека моя сильно горела, и это сразу же меня успокоило.
— Кто вам дал право оскорблять меня? — задыхалась она, — Что у вас за слова — «снять»?! Как вам могла придти в голову подобная чушь?! Откуда такая наглость?!
Я перевел дух. Мысли путались у меня в голове.
— Послушайте, Элен, я солгал вам, что был сбит вашей машиной…
— Я подозревала об этом.
— Почему? — удивился я.
— Я аккуратная женщина, Виктор, всегда закрываю гараж на ключ и уверена, что никто не мог взять ночью мою машину!
Тут я и понял, что ошибался в своих подозрениях. Если бы Элен была той самой ночной авантюристкой, она бы не стала отвергать мое предложение о похитителе, а наоборот, изо всех сил поддержала бы его.
— Вы не дали мне закончить, Элен, — начал было я, но заметил, что на втором этаже в одном из окон зажегся свет.
— Это Ева, — прошептала Элен. — Только бы она не услышала нас…
Она увела меня за руку подальше от света, к деревьям. Там мы сели на песок, усыпанный еловыми иголками. Мы долго сидели молча и смотрели на светящееся окно. Наконец свет в нем погас, и мы снова заговорили.
— Вы сказали… — начала Элен.
— Да… Той самой ночью ваша машина все-таки вышла из гаража, несмотря на всю вашу аккуратность… Только.., только она не сбила меня, Элен… Другое произошло…
— Что — другое?
Боже, как трудно мне было сказать ей правду! Я терял под ее светлым взглядом дар речи.
— Что с вами случилось, Виктор?
— Я гулял. Машина остановилась возле меня… В ней, я уже вам сказал, была женщина, но лицо ее я не смог рассмотреть… Она предложила мне сесть к ней в машину… Вы.., вы понимаете?..
Я замолчал. Она опустила голову.
— И вы.., сели? — спросила она у меня каким-то странным голосом. Некоторое время я колебался.
— Да, — ответил я наконец.
Я боялся, что она будет настаивать, вынудить меня рассказывать подробности, но она обхватила голову руками, и я почувствовал, что она плачет.
Я погладил ее волосы.
— Элен…
— Так вы для этого пришли в наш дом? Надеялись отыскать эту девицу?
— Да, Элен, но я хотел отыскать ее лишь затем, чтобы посмотреть, какая она в обычной жизни. Я думал, что это душевнобольная. Впрочем, я и теперь так думаю…
— А если бы этой женщиной была я, что бы вы сделали?
— Не знаю… Мне кажется, я оскорбил бы вас, устроил бы скандал!
— Значит, недавно вы подумали… Элен не могла продолжать. Она не была возмущена, ее охватило отчаяние.
— Представьте себя на моем месте, Элен… Когда я увидел, как вы крадетесь вдоль стены и направляетесь в сторону гаража…
— Да, да, конечно…
— И раньше еще об этом подумал, раз уж мы так откровенны, — когда сел к вам вчера возле пляжа в машину…
— Так вы поэтому поднялись сейчас? Чтобы подстеречь меня?
— Упаси Боже? Просто, как и вам, мне не спится… Такая ночь…
Я положил руку ей на плечо и привлек ее к себе, совсем не подумав о том, что грудь моя была голая. Коснувшись ее щекой, Элен вздрогнула и отпрянула.
— Элен… Я хотел вам сказать…
— Нет, молчите…
— Элен… Я вас люблю!.. Совсем недавно, когда вы крались вдоль стены и мне показалось, что вы действительно душевнобольная, у меня потемнело в глазах… Я чуть сознание не потерял…
Она прислонилась к дереву. Я уже не видел ее лица. Я стал перед ней на колени и положил свои руки ей на плечи. Она не противилась, лишь задрожала.
— Элен…
Я наклонился над ней. Я нашел ее губы и привлек к себе. Тогда она обвила меня руками, и мы упали в песок, как два зверя, опьяненных желанием.
Глава 6
Я лежал, вытянувшись на песке, и смотрел в звездное небо. Голова Элен лежала на моем животе, руки ее обнимали меня.
— Вот что еще больше усилило твои сомнения по поводу моей ночной жизни, — вздохнула она.
— Нет, Элен…
Мог ли я ей сказать, что, наоборот, отдавшись мне, она представила мне обратные доказательства? В нашей близости не было ничего общего с тем низким совокуплением. Элен отдалась мне, как отдается совсем целомудренная девушка: спокойно, всем своим телом, конечно, но прежде всего — душой без остатка.
Я погладил ей волосы и повторил:
— Нет, Элен, теперь я точно знаю, что это была не ты…
Не могу сказать вам, как долго лежали мы так, наслаждаясь душевной близостью больше, чем недавней телесной.
— Элен…
— Что?
— Ты меня любишь?
Когда мужчина задает в подобных обстоятельствах такой вопрос женщине, можете быть уверены, что в девяти случаях из десяти она скажет что-то долгое и невнятное.
Элен сказала лишь «да». Но она очень ясно произнесла это короткое слово.
Послышался шум поезда — рядом пролегала железная дорога.
. — Может, нам нужно уже возвращаться? — спросил я.
— Пожалуй, ты прав…
Когда мы встали, я снова обнял ее и поцеловал. Одежда у нее была вся мокрая и в песке. Я почувствовал ее горячее, дрожащее тело и опять едва не потерял голову, но она отстранилась от меня.
— Пойдем, — сказала она, взяла меня за руку и повела.
Подул легкий морской ветер — о, сейчас он особенно был приятен нам!
Прежде чем войти в дом, я остановил ее и хотел привлечь к себе, но она лишь позволила задержаться.
— Элен, я хотел бы сказать тебе что-то…
— Я тоже, Виктор…
— Говори же! Нет, сначала ты…
— Элен, я никогда не был так счастлив, как сейчас. Ну, а теперь говори ты.
— Я хотела сказать тебе то же самое, Виктор.
Мы вошли в холл. Было темно, особенно после улицы, и Элен включила свет. Мы окаменели: возле лестницы сидела в своей коляске Ева. Она так пронизывала нас взглядом, что я сразу же почувствовал: ни одна деталь в нашем облике не ускользнула от ее внимания — ни еловые иголки в волосах на моей голой груди, ни помятая одежда сестры, ни песок в наших волосах… А главное, она видела наши взгляды — взгляды поверженных любовью людей…
Элен все-таки выдержала ее взгляд. Ева первой отвела глаза.
Некоторое время она колебалась, потом, резко заманеврировав колесами, въехала в свой подъемник.
Она медленно поднималась, и мы смотрели ей вслед. А Ева переводила свои холодные глаза с Элен на меня, с меня на Элен. Наконец нам стали видны лишь ее бледные мертвые ноги и вскоре она исчезла.
Элен прикрыла рукой глаза.
— Это ужасно, — пробормотала она.
И мне, признаюсь вам, было не очень весело. И без предвечернего поцелуя с Евой ситуация была слишком деликатной, а с ним уже и вовсе казалась ужасной, даже безвыходной.
— Что мы будем делать? — вздохнув, спросила Элен.
— Пойдем спать, а завтра увидим…
— Понимаешь…
— Что?
— Я боюсь, Виктор.
— Чего?
— Чтобы она не наделала глупостей. С ее темпераментом!.. Я… Я ожидаю самого худшего!
Выплачется и уснет. А завтра попробуем ей все объяснить.
— Объяснить что?
— Ну, что мы любим друг друга!
— Ты думаешь, она еще в этом сомневается?
— Нет, конечно. Я хотел сказать, мы объясним ей, что это нормально, что ты любишь мужчину и что она должна это понять и принять.
Элен, казалось, была в полной растерянности. Напрасно я успокаивал ее, ничего не помогало.
— Она никогда не примет эту идею!
— Не говори глупостей.
Она в отчаянии заламывала руки и казалась мне еще более красивой. И, клянусь вам, я был от нее без ума.
— Виктор… Виктор, нужно, необходимо, чтобы ты пошел сейчас к ней… Чтобы ты… Чтобы ты объяснил ей все… Она, кажется, слушается тебя… Ты сможешь ей объяснить…
— Завтра…
— Завтра, возможно, будет поздно. Ты не знаешь ее. Она способна.., она способна…
— На что?
— На все, на все, что угодно, только бы отомстить… Если не хочешь ты, то пойду я. Этого уж точно нельзя было допустить.
— Хорошо… Иди спать. Я переговорю с ней.
* * *
Коляска Евы была сконструирована так остроумно, что позволяла ей максимально возможную свободу перемещений. Поднималось и опускалось сидение, откидывалась спинка. Благодаря этому, Ева могла взбираться на кровать и сползать с нее без посторонней помощи.
Когда я вошел в ее комнату, она была на кровати. Я впервые увидел коляску пустой. Мрачный был у нее вид без Евы.
Должно быть, Ева ждала кого-то из нас — дверь не была закрыта на задвижку.
Я приближался к Еве, она смотрела на меня насмешливо.
— Смотрите! — вскричала она. — Вот мужчина нашего дома!
Намек пронзил меня холодом, и я пробормотал что-то жалкое, кажется:
— Не делайте из меня идиота. Она помахала мне пальцем:
— Вам бы на ярмарках красоваться, господин Менда… Глядя на ваш обнаженный торс, можно сказать, что вы атлет, разбиватель оков. Вы только представьте себе зазывалу: «Спешите все, спешите все! Виктор Менда — разбиватель оков!» — Ева хихикнула. — Хотя, на самом деле вы способны разбивать только миф в доме.
Я присел на стул возле ее кровати.
— А девочка ревнива?
Она расхохоталась чуть ли не до слез:
— Я, я ревнива? Из-за вас? Да у вас, старичок, мания величия!
— Я люблю вашу сестру, Ева!
А вот это ее пробило. Она полагала, что я буду осторожен в словах, но моя жестокая прямота смела всю ее иронию.
— Это не правда…
— Нет. Это правда. Я не могу ничего с собой поделать. И я не искал ее. Все само собой произошло. Она тоже любит меня.
— Вы поженитесь, и у вас будет много детей, — нервно хихикнула она и зарыдала, напрасно пытаясь сдержаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14