Она приподнялась, как если бы хотела встать… Движение было таким резким, что она едва не свалилась с кровати.
— Тем не менее, это единственное логическое заключение, которое можно сделать из всего, что произошло. Да, Вик!
Тут я почувствовал, что за спиной у меня кто-то стоит, и обернулся.
Это была Элен. Ноги расцарапаны, в волосах — полно еловых иголок, платье разорвано.
Она держала руку на сердце — и потому, наверное, что задыхалась, набегавшись, и потому, что услышала такое чудовищное обвинение сестры.
Она долго молча смотрела на Еву. Та опустила голову. Элен вышла, и я услышал, как она с шумом хлопнула дверью своей комнаты.
— Ева, — прошептал я, задыхаясь, — Ева, вы ясно представляете себе, что вы сейчас сказали? Она покачала головой:
— О, я не знаю! Я ничего больше не знаю, Вик!.. Я.., я, наверное, и вправду немного сумасшедшая…
— Но я знаю одно, Ева…
Она вскинула голову, всматриваясь в меня.
— Я знаю, что вы ходите! И я знаю, что вы — самая грязная шлюха, которую я видел в своей жизни!
— О-о-о! — громко застонала она, выпятив губы и выпучив глаза.
Она походила на затравленного зверя.
Теперь она могла притворяться сколько угодно, было поздно, я ей не верил… И уже не мог контролировать себя.
Я сорвал с нее одеяло. Она со страхом смотрела на меня, веки у нее дрожали.
— Вы ходите! — прорычал я. — Вы ходите! Ну, вставайте, идите, покажите, как отлично вы ходите, вы, шлюха!
Лицо у нее стало просто страшным, ничего уже в нем не осталось ангельского, обычного…
— Ну вставайте же! Вставайте! Идите же, мадемуазель Лекэн!
Совсем уже выйдя из себя, я схватил ее за руку, вырвал из кровати и с силой толкнул вперед.
Сердце так и стучало в груди — я ждал.
Ева рухнула на пол, ударившись головой о колесо своей каталки, и взвыла. Попробовала сесть, но ничего у нее не получилось.
Я подошел к ней, поднял ее, выпрямил и снова отпустил.
Она упала у моих ног, как подкошенная.
Только это наконец меня успокоило. Я отнес ее на кровать.
— Ева, — сказал я, — если я случайно ошибся, то никогда не прошу себе этой минуты. Бросив на нее взгляд, я вышел.
Глава 10
Я пошел к Элен. Я думал застать ее всю в слезах, но был сильно удивлен, увидев, что она совершенно спокойна. Она сидела в кресле, положив нога на ногу и опираясь подбородком на кулак.
Я сел на ее кровать.
Даже сейчас я не мог не залюбоваться ее красотой.
Несмотря на то, что платье у нее было порвано, а ноги все расцарапаны, держалась она с невероятным достоинством.
— Ну? — тихо спросил я. — Что вы скажете обо всем этом? Она жалобно улыбнулась:
— Видите, Виктор… С человеком прожиты годы. В нем сосредоточен весь твой мир. Ему посвящена лучшая часть жизни… И вдруг однажды ты замечаешь, что он не только не благодарен тебе за все жертвы, но еще и.., ненавидит вас!
Как больно было мне видеть это сдержанное ее отчаяние!
— Элен, — попробовал я успокоить ее.
— Нет, оставьте, Виктор… Оставьте…
— Конечно же, она сказала это от злости… Она попала в ловушку и не знала, что придумать, чтобы выбраться из нее…
— Она сказала это потому, что у нее нет сердца, сказала потому, что ненавидит меня, Виктор. Я прекрасно знала, что она никогда не простит мне того, что отняла вас у нее…
— Подождите, — остановил я ее, — мне кажется, моя гипотеза относительно ее ночных хождений правильна… Пожалуй, она не сознает, что происходит… Или же…
— Что — или же?
— Или же это самая экстраординарная комедиантка, которая когда-либо существовала на свете…
Элен вздохнула:
— Кто даст нам ответ на этот вопрос?
— Рано или поздно мы получим этот ответ. О каком снотворном она говорила?
— Ей выписал его лечащий врач.
— Как оно действует?
— Все зависит от дозы… Я даю ей десяти капель, когда вижу, что она нервничает… В таком количестве оно больше действует, как успокаивающее, чем как снотворное…
— Вчера вечером она его пила?
— Нет… Что еще больше подтверждает, что она лгала! Вы понимаете, Виктор, она ведь прекрасно знала, когда говорила это, что вчера я ничего ей не давала!
— Хорошо, нужно ложиться спать, Элен. Завтра попробуем разобраться во всем этом…
— Для меня и так все ясно. Я не хотела смотреть на нее другими глазами, но она сама меня вынудила…
— Нужно проконсультироваться у врача…
— Прежде чем он придет, я хотела бы, Виктор, чтобы вы посетили его, все ему рассказали и узнали его мнение.
— Я сделаю это завтра.
Я подал ей руку и помог подняться с кресла, потом обнял и прижал к себе. Она положила голову на мое плечо. Я почувствовал, как еловые иголки в ее волосах царапают мне шею.
* * *
Назавтра же я, как и пообещал Элен, направился в Канны встретиться с лечащим врачом семьи Лекэн. Выехал рано утром, чтобы застать его дома, прежде чем он уедет на визиты.
Доктор жил недалеко от порта, на относительно тихой улочке. Он принял меня в домашнем халате. Это был уже довольно старый человек, которому сейчас, пожалуй, больше пристало бы играть в шары «эта игра здесь очень распространена», чем врачевать и разъезжать с визитами. Он был очень приветлив, разговорчив. Седая козлиная бородка, смеющиеся глаза, огромный живот и короткие беспокойные руки — забавный, словом, был старичок.
— Доктор Буссик? — спросил я.
— К вашим услугам.
— Виктор Менда… Я жених мадемуазель Элен.
— О! Смотри-ка… А я и не знал, что она собирается замуж. Я улыбнулся:
— Месяц назад, доктор, я сам об этом не знал. Моя шутка понравилась ему. Он расхохотался:
— Так вы не на добрачный осмотр приехали, я полагаю?
— Увы, нет.
— Как — увы? — удивился он. — У вас что, со здоровьем что-нибудь не в порядке?
— Совсем другое.
Он сразу же заинтересовался. Я рассказал ему обо всем увиденном мною, начиная с засохшей грязи на лодыжке и кончая событиями сегодняшней ночи, ничего не опуская.
Он посерьезнел и недовольно теребил бородку.
Как только я закончил, он воскликнул:
— Ну и ну!
Потом довольно надолго задумался и, наконец, подошел к одному из многочисленных книжных шкафов своего кабинета и достал с полки папку.
На ее обложке я прочитал: «Ева Лекэн».
Он стал листать страницы в папке.
Я молча ждал.
— Я вспоминаю природу ее болезни, степени — наконец заговорил доктор. — И мне трудно предположить, что эта малышка может ходить… Во всяком случае, нормально… Самая большая надежда могла бы быть на то, что, она сможет перемещаться с помощью специальных приспособлений, костылей, тростей… Нет, на большее она не способна!
— И тем не менее, доктор, факты налицо! Она ходит!
— Но почему тайно?
— Дорогой мой, если полиомиелит мало изучен, то уж душа человеческая — тайна куда большая… Особенно душа девушки, которая едва ли не выросла в инвалидной коляске… — Он встал. — Я загляну к вам как-нибудь на днях. Скорый визит может ее шокировать.
Старик нравился мне. Хоть и забавен он был с виду и словоохотлив не в меру, я сразу понял, что это большой психолог.
— Ну, тогда до скорой встречи, доктор. Очень рад был познакомиться с вами.
Спускаясь по лестнице, я думал, что ничего особенного, такого что могло бы подтвердить мои предположения, он мне не сказал, но и не отверг возможность ее выздоровления. Тайного!
* * *
В этот день Ева не спустилась ни к завтраку, ни к обеду, но в конце дня все же появилась.
Мне показалось, она была немного бледна. На виске у нее был синяк — она ведь ударилась ночью головой о колесо каталки.
Когда подъемник спускался вниз, я обсуждал с Элен интерьер бара в картинной галерее «Шкатулки с Мечтами».
Мы сразу же одновременно подняли глаза. На Еве были черная просторная бархатная юбка и голубая жокейская куртка, прекрасно оттенявшая цвет ее волос и лица. Выглядела она в этом наряде просто потрясающе.
— Привет всем! — бросила она раскатистым голосом, выезжая из подъемника. — Позвольте представиться: звезда беговых дорожек, главный соперник самого Затопека, побиватель рекордов на длинных дистанциях.
— Ради Бога, замолчи! — закричала Элен.
— Ради Бога?.. — Ева помолчала. — Хорошо, я больше ничего не скажу. Я подошел к ней.
— Простите мне мою грубость сегодня ночью, Ева. Мне стыдно.
— Баста, я от этого не умерла, вы сами видите… И это не помешает мне сходить порезвиться на воле в одну из ближайших ночей…
— Ева, я думаю, возможно, у вас бывают такие сомнамбулические состояния, во время которых вы можете ходить.
— Прекрасная идея!
— Я пытаюсь понять…
— Сомнамбулизм также погружает меня в такой глубокий сон, что меня не добудиться? Я даже подскочил:
— Откуда вы знаете, что я не мог вас разбудить, если вы действительно спали?
— Но…
— Что — но, Ева?
— Во сне я четко чувствовала, что меня трясут, слышала, как произносят мое имя…
— Вот видите!
— Я только глаза не могла открыть… Тяжелый очень был сон, ничего не соображала…
— Вот видите!
— О, как вы мне надоели с вашим скептицизмом! Я пожал плечами:
— Хватит, Ева, а то еще наговорим друг другу лишнего. — Я сменил тон. — Вы столько боли причинили вашей сестре, Ева… Я надеюсь, вы хотя бы это помните?
— Помню…
Сестры переглянулись. Было что-то беспокойное в их лицах.
— О, Элен! — забормотала Ева. — Моя Элен!.. Ну прости меня!.. Ну прости!..
Элен подошла к ней и обняла. Теперь они уже плакали в объятиях друг друга.
Амелия, убиравшая со стола, посмотрела на меня, ничего не понимая.
Смущенный, я вышел.
Гроза, которая, казалось, приближалась ночью, так и не разразилась. Теперь небо сияло.
Я обогнул дом и подошел к гимнастическому уголку. Взобрался на канат. Никогда еще я так легко на него не взбирался. Мне казалось, я невесом. Я чувствовал в себе огромнейшую невостребованную силу, такую, что можно было бы на небо взобраться!
Глава 11
Этой ночью ничего не случилось. Когда Ева отправилась спать, я пожелал ей, как обычно, спокойной ночи «без какого-нибудь намека!» Но когда она исчезла, я переговорил с Элен:
— За ней нужен глаз да глаз, Элен. Я думаю, если она ходит сознательно, то подождет еще несколько ночей, прежде чем выйти на улицу. А если несознательно, во сне, тогда она может выкинуть этот фокус в любой момент. Ее можно как-нибудь осторожно закрыть в комнате?
Элен покачала головой:
— Она заметит, и это будет что-то ужасное!
— Тогда я буду спать в коридоре.
— Она и это заметит, можете быть уверены. У нее какое-то шестое чувство, которое предупреждает ее обо всем непривычном, что происходит вокруг. — В таком случае я буду спать на диване в холле.
— Как хотите, Виктор, но ведь вам будет плохо…
— Не беспокойтесь о моем комфорте, моя дорогая. Я люблю спать на твердом — это напоминает мне службу в армии.
Я поднялся в свою комнату, во-первых, чтобы ввести в заблуждение Еву; во-вторых, чтобы переодеться в пижаму и захватить одеяло. Какое-то время стоял и курил у окна, потом спустился вниз — тихо, как муха.
Я прекрасно выспался на этом самом диване в холле, что бы там ни говорила Элен, и утром с большим удовольствием занимался гимнастикой, усердствуя гораздо более обычного.
Эти утренние упражнения здорово мне помогали. Благодаря им мне удавалось сбросить жирок, который я наращивал днем, сидя за столом. Живот мой был тверд и упруг. Я с огромным удовлетворением чувствовал сталь своих бицепсов и, вообще, здоровье во всем своем, как никогда прежде, натренированном теле.
Дни сменялись ночами…
Я по-прежнему спал в холле. Я решил спать там, если потребуется, месяцы. Во что бы то ни стало я задумал подстеречь Еву во время хождений. У меня не было никаких сомнений, что однажды ночью она опять встанет…
Доктор, как и обещал, нанес нам визит. Выходя из комнаты Евы, он многозначительно покачал головой. Когда я с Элен провожал его до ворот, он сказал:
— Не думаю, что она может ходить… Пожалуй, вы ошиблись…
— Это невозможно, доктор! Невозможно! И тогда он задал нам вопрос — очень простой, но безупречно логичный:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14