— Ева… Я смогу жениться лишь тогда, когда поправлю свои дела…
— Тогда это грозит стать вечным.
— Оставьте сарказмы. Вам лучше выплакаться.
— Смотри-ка!..
— Правда, вам это очень нужно…
И она заревела, словно только этого совета и ждала. Вздрагивала и икала, зарывшись лицом в подушку. А я даже боялся утешить ее, погладив или обняв, — помнил о вчерашнем поцелуе.
В общем, я ждал, когда все пройдет. Слезы многое вымывают.
Наконец она успокоилась. Но в ее покрасневших глазах был стыд, и она избегала смотреть мне в лицо.
— Ева, можно сказать вам еще что-то? Она кивнула.
— Слушайте, у меня к вам…
— Чувство самой искренней дружбы, да? — вскрикнула она. — Давайте, давайте, рассказывайте, а мы будем верить.
— Нет, Ева, это не чувство дружбы. Это что-то более тонкое… Я не хочу разделять вас с Элен… Никогда, вы меня слышите? Я постараюсь создать в доме добрую атмосферу… Вы увидите, чего только мы ни придумаем!
Она с удивлением посмотрела на меня.
— Помните, что я сказал вам вчера, до того, как мы.., до того, как мы совершили это сумасбродство?..
Она усмехнулась:
— А вы представляете, что будет если, я расскажу об этом, так сказать, сумасбродстве Элен?
С самого начала всей этой сцены я предчувствовал возможность шантажа с ее стороны.
Я весь побледнел, но продолжал смотреть на нее спокойно, как будто бы речь шла о незначительной шалости.
— Хорошо, предположим, — сказал я, напуская на себя веселый вид. Но голос у меня был глухой.
— Вы знаете, что она сделает?
— Я слушаю.
— Она покажет вам дверь, и вам останется лишь прихватить ваш чемоданчик… Я почувствовал, что должен немедленно что-то сделать, чтобы исправить положение. Что-то неожиданное, существенное.
Я вышел в коридор и крикнул:
— Элен! Подойдите, пожалуйста, на минуту!.. Мне кажется, Ева нам хочет что-то сказать!
Как только я опять повернулся лицом к Еве, я увидел растерянность в глазах — теперь это был уже совершенно другой человек.
Элен пришла, смущенная, в бело-голубой ночной рубашке. Она остановилась у дверей и смотрела на свою сестру с таким страхом, что мне стало больно за эту взрослую женщину.
— Слушаю тебя, моя дорогая… Ева прочистила горло:
— Виктор мне все сказал…
— Кажется, вы любите друг друга и женитесь на днях… Когда он найдет себе место?
Элен смотрела на меня с удивлением. Я заморгал ресницами.
Ева теребила в руке уголок своей простыни.
— Мне кажется также, — продолжала она, — что вы позволите мне остаться с вами…
Элен подошла к кровати. Она взяла в руки золотистые волосы сестры и убрала их с ее лица.
— Ну конечно, моя дорогая…
— Думаю, нужно, чтобы Виктор быстрее нашел себе место. И тогда все будет чудесно, не так ли?
Элен кивнула.
Ева снова зарыдала. Рыдания были такие сильные, что я испугался. Кровать вздрагивала. Девушка чуть ли не задыхалась. Элен побежала в соседнюю ванную, принесла оттуда стакан воды, налила в него капель десять какой-то жидкости из коричневого флакона на столике и заставила Еву выпить весь стакан.
— Спи моя дорогая, — обняла она ее по-матерински. — Поговорим об этом завтра.
Какое-то время мы еще оставались в комнате. Ева постепенно перестала икать, дыхание ее становилось все более ровным, и мы вышли. Я был весь в поту — нервы.
— Спасибо, — прошептала Элен. — Страшно, наверное, было, правда? Я пожал плечами.
— Только казалось, что страшно, Элен.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ИХ НОЧИ
Глава 7
Несколько дней прошли без происшествий. По сравнению с той сумасшедшей ночью наступил чрезвычайно спокойный период. Элен и я вели себя как двое обрученных — во всяком случае, делали все так, как это полагается в приличном обществе. Мы снова стали называть друг друга на «вы», и речи даже не могло быть о том, чтобы обменяться хоть каким-нибудь поцелуем. Ева, казалось, радовалась вместе с нами и без конца говорила о предстоящей свадьбе. Я даже вынужден был охлаждать ее пыл.
— Видите ли, Ева, — говорил я ей, — вы ведь должны понимать, что об этом пока говорить рано…
Говоря так, я краснел: я ведь по-настоящему палец о палец не ударил, чтобы найти себе место.
Элен молчала. Из нас троих она нервничала больше всех.
Однажды вечером мы, как всегда, сидели после ужина в патио и старуха Амелия подавала нам кофе. Служанка по-прежнему терпеть меня не могла: я ведь перевернул вверх дном всю жизнь в доме. В глубине души она чуяла во мне авантюриста. Впрочем, в какой-то мере она и не ошибалась.
Когда она вышла, Ева набросилась на меня:
— Так скажите, Вик!
«Она уже начала называть меня Виком.»
— Скажите, Вик, а не лучше ли вам вместо того, чтобы терзать себя в поисках, может быть, несуществующего места, стать владельцем, например, магазина?
Я поморщился:
— Ну нет, это не для меня!
— Я знаю, что у вас нет денег, но какое это имеет значение? Мы с Элен купили бы магазин за наши деньги… А вы вели бы дела. Не правда ли, замечательно?
Элен загорелась:
— Ева правильно рассуждает, Виктор, это отличная идея.
— Вы и так были милосердны со мной, — возражал я.
— В чем вы видите милосердие? Это чисто коммерческое дело. Если мы с Элен вложим деньги в дело, нам потребуется управляющий. А чтобы вы не стеснялись излишне, магазин будет функционировать под нашим именем, а прибыли мы будем делить… Над этим надо хорошенько подумать, как ты полагаешь, Элен?
— Ну конечно.
— Завтра ты позвонишь нотариусу. Я остановил их:
— Постойте…
— Что еще? — не терпелось Еве.
— Вы забыли об одном небольшом обстоятельстве.
— Каком?
— Я не понимаю ничего в коммерции. Все, что я умею делать, это складывать и раскладывать бумаги… Я не чувствую себя коммерсантом. Ну какой из меня владелец магазина?
— Разные бывают магазины, — возразила Элен. — Вовсе не обязательно торговать вином или бакалеей.
— Чем же тогда?
— Я знаю, чем. — Щеки у Евы просто пылали огнем, так она была возбуждена разговором.
— Я слушаю, Ева.
— Вик, вам нужен большой классный магазин.
Там будет отдел пластинок — в первую очередь американских пластинок, — это отлично пойдет! Идея была неплохая.
— Потом, в магазине будет отдел живописи. Это тоже пойдет, при хорошо поставленном деле, если, конечно, подбирать картины действительно талантливых художников… Будет еще отдел книг по искусству… Короче, нужно создать артистический салон, который бы посещали снобы, и Бог его знает, есть ли такой между Марселем и Ментоном!
Тут и я загорелся этим предприятием:
— Но вы, наверное, понимаете, сколько может стоить такая затея?
Ева повернулась к Элен:
— Дорогая, мы достаточно богаты, не так ли? Элен не спешила с ответом.
— Достаточно богаты, Ева, — сказала она наконец, — чтобы поразмыслить над этим!
И мы сразу же засели за работу.
Весь пол в холле был устлан чертежами, эскизами, рисунками. Амелия не успевала открывать ворота нотариусу, продавцам недвижимости, архитекторам…
Я вступил в переписку с одной из крупных фирм по продаже пластинок. Здесь мое имя пригодилось. Люди считали естественным, что такой человек, как я, автор популярной радиопередачи, занялся подобным делом — так спортсмен, уйдя, из спорта, покупает кафе.
В каких только помещениях ни побывал я с Элен за несколько недель!.. Но ни одно из них не показалось нам достаточно просторным. Наконец мы остановили свой выбор на старом гараже в самом центре Каннов. Работы, которые предстояло нам в нем выполнить, были гораздо значительнее предусмотренных нами, но зато и возможности были бы несравненно выше.
Магазин должен был занимать весь первый этаж. На втором должна была разместиться картинная галерея.
Сделка о приобретении помещения была заключена быстро. Пока разворачивались работы, я занялся рекламой: обратился в редакции газет Ниццы и региона. Если бы я обратился к ним с просьбой о работе, как рассчитывал в свое время, прибывая на Лазурный Берег, со мной, конечно, и разговаривать бы не стали, но как только я предстал перед ними со своим делом, они сразу же нашли мой замысел интересным.
Я пообещал этим господам отпускать мои будущие товары по льготным ценам, а они в свою очередь взялись широко разрекламировать открытие нового магазина-салона — «Шкатулка с Мечтами» «название придумала Ева». Они сразу же вспомнили мою предыдущую деятельность, отметили мой талант… А некоторые даже посчитали нужным поместить мою фотографию на странице, посвященной искусству.
Я встретился с влиятельными людьми, которые познакомили меня с Пикассо, другие свозили меня в Кап-Ферра к самому Кокто, и я получил от обоих мэтров доброе напутственное слово и заручился их поддержкой. В особенности, что касается картинной галереи. Короче говоря, я с головой окунулся в прелестную авантюру, все мне в ней жутко нравилось, да и не удивительно: а что иное могла предложить мне судьба?
Если бы не сестры Лекэн, у меня были бы неплохие шансы стать самым настоящим нищим. И моя любовь к Элен укрепилась безграничной признательностью. А Еве я был очень благодарен за то, что она фактически сама, без какого-либо моего участия, исцелилась от своей, как сказала Элен, любви с первого взгляда. Кротость ее и смиренность так растрогали меня, что теперь я еще больше привязался к дому сестер Лекэн. Ведь в конце концов именно благодаря этому дому я начал становиться на ноги. И, верный своему слову, данному Еве в «ночь объяснений», изо всех сил старался создать в доме самую благоприятную атмосферу.
По мере того, как я входил в дело, оно все больше становилось мне по душе. Я сделал «удивительное» открытие, что состояние — вещь незаменимая, ибо открывает самые недоступные двери и дает почти неограниченную свободу действий…
Замечательная идея пришла мне в голову, когда я нажал на звонок у ворот этого особняка! Судьба в тот день, несомненно, покровительствовала мне.
Конечно же, я не был владельцем всего приобретенного и прекрасно это сознавал, но, тем не менее, все это было в моем распоряжении, и, по сути, конечный результат обещал стать почти тем же самым, как если бы я всем этим владел.
Каждое утро я вставал в шесть часов, присоединялся к Элен, и мы занимались гимнастическими упражнениями на кольцах и на канате. Занимались почти до полной усталости, закончив, принимали обстоятельный душ, а затем встречались с Евой за столиком в патио, где Амелия подавала нам завтрак.
Завтрак, как мне кажется, был нашим самым веселым застольем. Мы пили кофе, ели бутерброды и обсуждали программу на день. Элен занималась коммерческой частью, Ева — художественной. Сидя перед грудой каталогов, она выбирала пластинки и отмечала заинтересовавшие ее, со всеми выходными данными, в большом журнале. Что же касается меня, то по утрам я наблюдал за работами в помещении, а после обеда встречался дома с предпринимателями В это утро, приняв душ и придя в патио, мы с удивлением не обнаружили в нем Евы.
Когда мы спросили у Амелии, в чем дело, она ответила, что еще не видела ее.
Я предложил Элен пить пока кофе одной, а сам поднялся наверх выяснить, что же произошло.
Постучавшись в дверь и не услышав ответа, я не медля вошел.
Ева спала глубоким сном, хотя обычно к этому времени она давно уже вставала. Обеспокоенный, я подошел к кровати, чтобы убедиться, не больна ли она.
Дышала она очень спокойно. Я положил руку на ее лоб: температуры у нее не было. Наверное, она дольше, чем обычно, не могла уснуть и удалось ей это только под утро.
Я хотел уже на цыпочках выйти из комнаты, как вдруг обратил внимание, что одна ее нога свесилась с кровати. Опасаясь, что Еве, проснувшись будет трудно совладать с ней, я осторожно взял ногу в руки, чтобы вновь положить на кровать.
Каково же было мое изумление, когда я увидел, что на лодыжке у Евы были засохшие брызги грязи!
Это было настолько неожиданно, настолько невероятно, что я остолбенел. Наконец я привел в порядок свои первые связанные с этим необычным открытием мысли «а в голове моей была уже полная сумятица», — и ногтем осторожно соскреб с лодыжки грязь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14