Голубеев поймал вдалеке фонариком спину Семена и с правой руки пальнул наудачу. Естественно, он не попал даже рядом, но Семен машинально упал и сильно ударился ногой о камень. Тут же Голубеев перехватил ружье обеими руками и, отбросив фонарик, прицельно саданул в то самое место, где только что мелькала спина Семена. Если б Семен не ушиб так больно ногу, он бы, конечно, уже вскочил и бежал дальше, и тогда бы господин Голубеев продырявил его насквозь, но, похоже, что удача отвернулась от великого мстителя. Пока Семен, валяясь на земле, корчился от боли, шляпки от гвоздей благополучно со свистом пролетели мимо, даже не царапнув его.
Сколько еще было патронов у Голубеева, Семен не знал. Может быть, только два, а может, и полный патронташ. Проверять это на себе Семену не хотелось, и он, поднявшись с земли, согнувшись, побежал к черневшим недалеко кустам. Фонарик опять вспыхнул, разрезав предрассветную темноту, и Семен понял, что Голубеев решил его догнать.
- Штой! - снова закричал Голубеев, услышав, как Семен продирается сквозь кусты, но не выстрелил, а просто побежал за ним, светя фонариком. Уже начало светать.
Семен увидел впереди на пригорке силуэт большого здания, похожего на церковь. До него было метров триста, но бежать придется по чистому полю. Все вокруг стало серым, медленно вступало в свои права утро, но это не радовало Семена, потому что если у Голубеева еще остались патроны, то он легко подстрелит беглеца по дороге к церкви. Еще минут пять, и станет еще светлее. Выбора у Семена не было, и он побежал. Он бежал и думал о том, что если даже у Голубеева остались патроны в стволе, то вряд ли он станет стрелять рядом с церковью. Стрельба - шумное занятие, а попы люди не трусливые.
Но Голубеев выстрелил. Сзади грохнул выстрел, и Семен почувствовал, как что-то сильно ударило в левое плечо и руку. Джемпер моментально стал мокрым от крови, и Семен упал. Голубеев сзади громко рассмеялся. Семен подумал, что можно было бы притвориться мертвым, а потом напасть, когда он подойдет и наклонится над ним. Нет, это полная ерунда. Такой трюк проходит только в кино. Нет никакой гарантии, что Голубеев, подойдя поближе с трех метров, не всадит второй заряд Семену прямо в живот.
Нужно бежать, все равно бежать к церкви. Если там есть люди, они помогут. Семен вскочил и побежал дальше, прыгая из стороны в сторону, приседая и вскакивая. Голубеев пальнул второй раз, но, видно, поторопился и промазал. Семен мысленно перекрестился. Пока подонок перезарядит свою двустволку, Семен успеет добежать. Он терял кровь, и от этого слабел. Оставалось не так много - каких-нибудь сто шагов.
Церковь глянула на него пустыми глазницами окон. Полуразрушенные стены, купола без крестов и ржавый замок на облезлых воротах. Церковь была заброшенной и в ней никого не было. Ни попов, ни чертей. Судя по лесам, приткнувшимся с одной стороны, ее начинали реставрировать, но почему-то бросили. Семен попытался протиснуться в щель между створками дверей, но она была крайне мала. Он сам не понимал, зачем лез в эту заброшенную церковь, как будто это могло его спасти.
Прямо у щели с внутренней стороны помещения лежала большая куча человеческого кала. Значит, люди как-то попадают внутрь. Немыслимо было представить, чтобы кто-то открыл дверь для того, чтобы накакать прямо на порог. Нелогично было бы думать также, что кто-то какал в щель в двери дерьмо лежало не слишком близко, где-то сантиметров в тридцати от дверного проема, и даже очень худопопый человек вряд ли смог бы так извратиться. Значит, где-то был еще один вход. Семен обежал церковь вокруг и не нашел больше никакой двери. Со стороны железной дороги медленно приближался Голубеев. Он не спешил. Знал, что Семену деться некуда. "Неужели все? подумал Семен. - Спасения нет?".
Самое время было отчаяться и принять все, как есть. Но Семен не умел отчаиваться и поэтому стал мучительно искать выход из создавшегося положения. Вернее говоря, он стал искать вход. И нашел!
Нижний ряд окон был заколочен досками, но одно из окошек было открыто. Если залезть на нижний уровень лесов, то легко можно было проникнуть внутрь церкви. Зачем? Этого Семен не знал, но что-то его тянуло внутрь. Он зацепился здоровой рукой за леса и вскарабкался на них. Пройдя по шатким доскам, дошел до окна и заглянул внутрь. Ничего не увидел, в церкви было темно. Но у Семена не было выбора, он вскочил на подоконник и прыгнул внутрь.
Глухо стукнули доски пола, который оказался значительно ниже, чем предполагал Семен. Он упал лицом вниз и вдобавок ко всему ударился головой о какие-то железки, сложенные грудой на полу. Ощупав их рукой, он понял, что, вероятно, эти ржавые железяки предназначались для ограды или для ворот. Они были острые с одной стороны, очень тяжелые, и тут Семена осенило. Он даже рассмеялся тихо своей гениальной идее, пришедшей к нему так внезапно. Схватив железку здоровой рукой, Семен подтащил ее к открытому окну и, подняв как можно выше, с силой воткнул в пол прямо под окном. Пол был подгнивший, железяка вошла глубоко, но держалась непрочно. Оконный проем возвышался над полом на высоте человеческого роста, и из окна штыря не было видно. Теперь важно было заманить убийцу внутрь.
Снаружи по настилу лесов застучали шаги, Семен отошел назад к дальней стене и спрятался за колонну. В проеме окна появился силуэт Голубеева. Он прикрепил фонарик к стволу ружья и, заглянув, сразу осветил внутреннее пространство церкви. Луч фонарика скользнул по полу, по стенам, по колоннам и остановился.
- Выходи, шука! - хрипло сказал Голубеев.
Семен не пошевелился. За прямоугольной колонной его не было видно. Семен почувствовал, что из-за раны на руке силы покидают его, и, медленно скользя спиной по колонне, сел на пол. Он ощутил, что кровь все течет из руки и из плеча. Перевязать было нечем, и он просто закрыл рану правой рукой.
Голубеев выстрелил. В пустом здании храма выстрел прозвучал оглушительно, как удар грома. Испуганные вороны стаей вспорхнули из-под купола церкви и, каркая, взметнулись в небо. Штукатурка со стены в том месте, куда попал Голубеев, разлетелась во все стороны вместе с отрикошетившей дробью. Несколько мелких кусочков больно хлестанули Семена по щеке. Он даже не вздрогнул. Он просто устал.
- Выходи, шволочь! - заорал Голубеев. - Вше равно убью!
Голубеев выстрелил еще раз. Он не жалел зарядов. Видимо, не поскупился взять с собой побольше патронов. Второй выстрел раскрошил стену гораздо дальше от Семена, чем первый. Голубеев не знал, где спрятался Семен. "Сейчас он перезарядит ружье и наверняка спрыгнет вниз, чтобы найти меня, - подумал Семен, - а перед этим посветит фонариком, куда прыгать, и обнаружит мой штырь".
- Шейчаш! Шейчаш! - приговаривал Голубеев, перезаряжая ружье.
И тогда Семен решил немедленно разозлить убийцу, чтобы тот сгоряча сделал глупость и прыгнул, не посмотрев на пол, где торчала железная пика. Семен осторожно взял с пола большой кусок отбитой штукатурки и, высунувшись из-за колонны, метнул его в оконный проем, где торчал силуэт убийцы, вставлявшего в ствол ружья патроны. И, о удача! Слава богу! Раненый Семен с первой же попытки попал мудаку Голубееву прямо по плечу! От неожиданности тот втянул голову и присел, схватившись ладонью за больное место.
- Ага! Получил, заморыш! - радостно закричал Семен. - Вот он я, за колонной! И хрен ты в меня попадешь, придурок недоношенный! Гондон! Педераст пассивный! И дочь твоя была шлюхой!
Семен специально выбирал ругательства посмачней, чтобы сильнее разозлить Голубеева. Он ничего подобного не думал про Инну. И до папашки ее ему не было никакого дела. Просто он боролся за спасение своей жизни.
- Ну, вше, шука, - прошепелявил взбешенный Голубеев, - ты покойник!
И шагнул в оконный проем. Семен вскрикнул от восторга. Маневр удался на славу.
Голубеев заметил железку, торчащую из пола слишком поздно и даже громко выругался на лету. Железка стремительно скользнула по его бедру, порвав штаны, и воткнулась под ребра, легко пробив одежду и кожу живота. А остановилась, уткнувшись в лопатку изнутри. Доли секунды Голубеев торчал на штыре, как жук на булавке, а потом с грохотом завалился на бок вместе с железякой. Эхо от его удара о пол разлетелось по храму и растаяло где-то под куполом, который отозвался тяжёлым гулом. Голубеев попытался что-то сказать, но изо рта его вырвался лишь хрип вместе с кровью, которая ручьем потекла по подбородку и закапала на пол. Голубеев нечеловеческим усилием подтянул к себе за ремень упавшее ружье и сжал его дрожащими руками.
Семен сидел за колонной и не шевелился. Когда он кинул этот камешек в противника, а затем кричал ему оскорбления, то вдруг почувствовал, как потемнело в глазах. Он потерял слишком много крови. Голова закружилась, цветные круги поплыли перед глазами, Семен хотел шевельнуться, но не смог. Он просто сидел, как будто спал и слышал в ушах монотонный гул и какой-то странный шорох. И потерял сознание.
Голубеев умирал лежа на пыльном полу, проткнутый пикой. Умирал, так и не завершив до конца то, ради чего он жил все последние семь лет. Он должен был прикончить этого сосунка, который так подло провел его. Смертельно ранил тогда, когда он, Голубеев, был уже практически на коне со знаменем победителя в руках.
У него на руках были все козыри, а у Семена ни одного. В этой партии Голубеев уничтожил все фигуры противника, поставил Семену шах и остался лишь один ход до мата, когда вдруг положение на доске изменилось, и вот уже он лежит на полу, проткнутый насквозь ржавой железякой.
Голубеев собрал все силы в кулак и пополз на боку за колонну, где сидел Семен. Пополз, волоча за собой железный штырь. Отталкиваясь от пола ногами и прикладом ружья. Смерть уже закрывала его веки, но он открывал их снова и полз. Железяка, цепляясь за неровности досок на полу, все больше вылезала из раны Голубеева и наконец вывалилась совсем. Сразу же из раны фонтаном брызнула коричнево-красная жидкость, и Голубеев закричал от боли. Он скорчился на полу, но через секунду разогнулся и пополз дальше. Оставалось всего два метра до колонны, и он доползет. Ружье заряжено, нужно только нажать на курок.
Вот уже видны ботинки Семена и его голова, склоненная на грудь. Под ним лужа крови. Похоже, что парень сдох. Голубеев открыл рот, чтобы рассмеяться, но вместо смеха выплюнул изо рта темную, как шоколад, загустевшую кровь. За ним по полу до самого окна тянулся кровавый след, перемешанный с грязью. Голубеев дрожащими руками поднял ружье и приставил к виску Семена. Он лежал, скрипя зубами, его очень сильно качало из стороны в сторону, и поэтому Голубеев не просто приставил ствол к голове, а достаточно сильно толкнул Семена, тот очнулся и открыл глаза. Здоровая рука Семена сразу же потянулась к ружью.
Голубеев занервничал, заспешил, стараясь быстрее застрелить сосунка, но не мог нащупать пальцем курок. Потом нащупал его, нажал, но курок заело, он не поддавался усилиям пальца. Просто дело было в том, что Голубеев давил пальцем на скобу курка, а сам не мог понять, отчего ружье не стреляет? Он даже завыл от досады. Вот он сидит перед ним убийца его дочери, раненый, безоружный и слабый. А ружье не стреляет. Но почему? Ведь Голубеев точно помнил, что заряжал его.
Секунды стучали в висках, финальные секунды его жизни, а он не мог захватить последнего врага с собой в могилу. Окровавленный палец скользил по скобе и Голубеев вдруг понял, что он жал не на курок. Он захотел просунуть палец в скобу, но руки тряслись так сильно, что ничего не вышло. Семен здоровой рукой прикоснулся к холодному стволу и отвел его от своей головы. Голубеев снова наставил ружье на лоб Семена. Семен оттолкнул ствол. Голубеев снова нацелился, но уже не смог удержать ружье на уровне лба и тыкнул стволом Семену в живот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Сколько еще было патронов у Голубеева, Семен не знал. Может быть, только два, а может, и полный патронташ. Проверять это на себе Семену не хотелось, и он, поднявшись с земли, согнувшись, побежал к черневшим недалеко кустам. Фонарик опять вспыхнул, разрезав предрассветную темноту, и Семен понял, что Голубеев решил его догнать.
- Штой! - снова закричал Голубеев, услышав, как Семен продирается сквозь кусты, но не выстрелил, а просто побежал за ним, светя фонариком. Уже начало светать.
Семен увидел впереди на пригорке силуэт большого здания, похожего на церковь. До него было метров триста, но бежать придется по чистому полю. Все вокруг стало серым, медленно вступало в свои права утро, но это не радовало Семена, потому что если у Голубеева еще остались патроны, то он легко подстрелит беглеца по дороге к церкви. Еще минут пять, и станет еще светлее. Выбора у Семена не было, и он побежал. Он бежал и думал о том, что если даже у Голубеева остались патроны в стволе, то вряд ли он станет стрелять рядом с церковью. Стрельба - шумное занятие, а попы люди не трусливые.
Но Голубеев выстрелил. Сзади грохнул выстрел, и Семен почувствовал, как что-то сильно ударило в левое плечо и руку. Джемпер моментально стал мокрым от крови, и Семен упал. Голубеев сзади громко рассмеялся. Семен подумал, что можно было бы притвориться мертвым, а потом напасть, когда он подойдет и наклонится над ним. Нет, это полная ерунда. Такой трюк проходит только в кино. Нет никакой гарантии, что Голубеев, подойдя поближе с трех метров, не всадит второй заряд Семену прямо в живот.
Нужно бежать, все равно бежать к церкви. Если там есть люди, они помогут. Семен вскочил и побежал дальше, прыгая из стороны в сторону, приседая и вскакивая. Голубеев пальнул второй раз, но, видно, поторопился и промазал. Семен мысленно перекрестился. Пока подонок перезарядит свою двустволку, Семен успеет добежать. Он терял кровь, и от этого слабел. Оставалось не так много - каких-нибудь сто шагов.
Церковь глянула на него пустыми глазницами окон. Полуразрушенные стены, купола без крестов и ржавый замок на облезлых воротах. Церковь была заброшенной и в ней никого не было. Ни попов, ни чертей. Судя по лесам, приткнувшимся с одной стороны, ее начинали реставрировать, но почему-то бросили. Семен попытался протиснуться в щель между створками дверей, но она была крайне мала. Он сам не понимал, зачем лез в эту заброшенную церковь, как будто это могло его спасти.
Прямо у щели с внутренней стороны помещения лежала большая куча человеческого кала. Значит, люди как-то попадают внутрь. Немыслимо было представить, чтобы кто-то открыл дверь для того, чтобы накакать прямо на порог. Нелогично было бы думать также, что кто-то какал в щель в двери дерьмо лежало не слишком близко, где-то сантиметров в тридцати от дверного проема, и даже очень худопопый человек вряд ли смог бы так извратиться. Значит, где-то был еще один вход. Семен обежал церковь вокруг и не нашел больше никакой двери. Со стороны железной дороги медленно приближался Голубеев. Он не спешил. Знал, что Семену деться некуда. "Неужели все? подумал Семен. - Спасения нет?".
Самое время было отчаяться и принять все, как есть. Но Семен не умел отчаиваться и поэтому стал мучительно искать выход из создавшегося положения. Вернее говоря, он стал искать вход. И нашел!
Нижний ряд окон был заколочен досками, но одно из окошек было открыто. Если залезть на нижний уровень лесов, то легко можно было проникнуть внутрь церкви. Зачем? Этого Семен не знал, но что-то его тянуло внутрь. Он зацепился здоровой рукой за леса и вскарабкался на них. Пройдя по шатким доскам, дошел до окна и заглянул внутрь. Ничего не увидел, в церкви было темно. Но у Семена не было выбора, он вскочил на подоконник и прыгнул внутрь.
Глухо стукнули доски пола, который оказался значительно ниже, чем предполагал Семен. Он упал лицом вниз и вдобавок ко всему ударился головой о какие-то железки, сложенные грудой на полу. Ощупав их рукой, он понял, что, вероятно, эти ржавые железяки предназначались для ограды или для ворот. Они были острые с одной стороны, очень тяжелые, и тут Семена осенило. Он даже рассмеялся тихо своей гениальной идее, пришедшей к нему так внезапно. Схватив железку здоровой рукой, Семен подтащил ее к открытому окну и, подняв как можно выше, с силой воткнул в пол прямо под окном. Пол был подгнивший, железяка вошла глубоко, но держалась непрочно. Оконный проем возвышался над полом на высоте человеческого роста, и из окна штыря не было видно. Теперь важно было заманить убийцу внутрь.
Снаружи по настилу лесов застучали шаги, Семен отошел назад к дальней стене и спрятался за колонну. В проеме окна появился силуэт Голубеева. Он прикрепил фонарик к стволу ружья и, заглянув, сразу осветил внутреннее пространство церкви. Луч фонарика скользнул по полу, по стенам, по колоннам и остановился.
- Выходи, шука! - хрипло сказал Голубеев.
Семен не пошевелился. За прямоугольной колонной его не было видно. Семен почувствовал, что из-за раны на руке силы покидают его, и, медленно скользя спиной по колонне, сел на пол. Он ощутил, что кровь все течет из руки и из плеча. Перевязать было нечем, и он просто закрыл рану правой рукой.
Голубеев выстрелил. В пустом здании храма выстрел прозвучал оглушительно, как удар грома. Испуганные вороны стаей вспорхнули из-под купола церкви и, каркая, взметнулись в небо. Штукатурка со стены в том месте, куда попал Голубеев, разлетелась во все стороны вместе с отрикошетившей дробью. Несколько мелких кусочков больно хлестанули Семена по щеке. Он даже не вздрогнул. Он просто устал.
- Выходи, шволочь! - заорал Голубеев. - Вше равно убью!
Голубеев выстрелил еще раз. Он не жалел зарядов. Видимо, не поскупился взять с собой побольше патронов. Второй выстрел раскрошил стену гораздо дальше от Семена, чем первый. Голубеев не знал, где спрятался Семен. "Сейчас он перезарядит ружье и наверняка спрыгнет вниз, чтобы найти меня, - подумал Семен, - а перед этим посветит фонариком, куда прыгать, и обнаружит мой штырь".
- Шейчаш! Шейчаш! - приговаривал Голубеев, перезаряжая ружье.
И тогда Семен решил немедленно разозлить убийцу, чтобы тот сгоряча сделал глупость и прыгнул, не посмотрев на пол, где торчала железная пика. Семен осторожно взял с пола большой кусок отбитой штукатурки и, высунувшись из-за колонны, метнул его в оконный проем, где торчал силуэт убийцы, вставлявшего в ствол ружья патроны. И, о удача! Слава богу! Раненый Семен с первой же попытки попал мудаку Голубееву прямо по плечу! От неожиданности тот втянул голову и присел, схватившись ладонью за больное место.
- Ага! Получил, заморыш! - радостно закричал Семен. - Вот он я, за колонной! И хрен ты в меня попадешь, придурок недоношенный! Гондон! Педераст пассивный! И дочь твоя была шлюхой!
Семен специально выбирал ругательства посмачней, чтобы сильнее разозлить Голубеева. Он ничего подобного не думал про Инну. И до папашки ее ему не было никакого дела. Просто он боролся за спасение своей жизни.
- Ну, вше, шука, - прошепелявил взбешенный Голубеев, - ты покойник!
И шагнул в оконный проем. Семен вскрикнул от восторга. Маневр удался на славу.
Голубеев заметил железку, торчащую из пола слишком поздно и даже громко выругался на лету. Железка стремительно скользнула по его бедру, порвав штаны, и воткнулась под ребра, легко пробив одежду и кожу живота. А остановилась, уткнувшись в лопатку изнутри. Доли секунды Голубеев торчал на штыре, как жук на булавке, а потом с грохотом завалился на бок вместе с железякой. Эхо от его удара о пол разлетелось по храму и растаяло где-то под куполом, который отозвался тяжёлым гулом. Голубеев попытался что-то сказать, но изо рта его вырвался лишь хрип вместе с кровью, которая ручьем потекла по подбородку и закапала на пол. Голубеев нечеловеческим усилием подтянул к себе за ремень упавшее ружье и сжал его дрожащими руками.
Семен сидел за колонной и не шевелился. Когда он кинул этот камешек в противника, а затем кричал ему оскорбления, то вдруг почувствовал, как потемнело в глазах. Он потерял слишком много крови. Голова закружилась, цветные круги поплыли перед глазами, Семен хотел шевельнуться, но не смог. Он просто сидел, как будто спал и слышал в ушах монотонный гул и какой-то странный шорох. И потерял сознание.
Голубеев умирал лежа на пыльном полу, проткнутый пикой. Умирал, так и не завершив до конца то, ради чего он жил все последние семь лет. Он должен был прикончить этого сосунка, который так подло провел его. Смертельно ранил тогда, когда он, Голубеев, был уже практически на коне со знаменем победителя в руках.
У него на руках были все козыри, а у Семена ни одного. В этой партии Голубеев уничтожил все фигуры противника, поставил Семену шах и остался лишь один ход до мата, когда вдруг положение на доске изменилось, и вот уже он лежит на полу, проткнутый насквозь ржавой железякой.
Голубеев собрал все силы в кулак и пополз на боку за колонну, где сидел Семен. Пополз, волоча за собой железный штырь. Отталкиваясь от пола ногами и прикладом ружья. Смерть уже закрывала его веки, но он открывал их снова и полз. Железяка, цепляясь за неровности досок на полу, все больше вылезала из раны Голубеева и наконец вывалилась совсем. Сразу же из раны фонтаном брызнула коричнево-красная жидкость, и Голубеев закричал от боли. Он скорчился на полу, но через секунду разогнулся и пополз дальше. Оставалось всего два метра до колонны, и он доползет. Ружье заряжено, нужно только нажать на курок.
Вот уже видны ботинки Семена и его голова, склоненная на грудь. Под ним лужа крови. Похоже, что парень сдох. Голубеев открыл рот, чтобы рассмеяться, но вместо смеха выплюнул изо рта темную, как шоколад, загустевшую кровь. За ним по полу до самого окна тянулся кровавый след, перемешанный с грязью. Голубеев дрожащими руками поднял ружье и приставил к виску Семена. Он лежал, скрипя зубами, его очень сильно качало из стороны в сторону, и поэтому Голубеев не просто приставил ствол к голове, а достаточно сильно толкнул Семена, тот очнулся и открыл глаза. Здоровая рука Семена сразу же потянулась к ружью.
Голубеев занервничал, заспешил, стараясь быстрее застрелить сосунка, но не мог нащупать пальцем курок. Потом нащупал его, нажал, но курок заело, он не поддавался усилиям пальца. Просто дело было в том, что Голубеев давил пальцем на скобу курка, а сам не мог понять, отчего ружье не стреляет? Он даже завыл от досады. Вот он сидит перед ним убийца его дочери, раненый, безоружный и слабый. А ружье не стреляет. Но почему? Ведь Голубеев точно помнил, что заряжал его.
Секунды стучали в висках, финальные секунды его жизни, а он не мог захватить последнего врага с собой в могилу. Окровавленный палец скользил по скобе и Голубеев вдруг понял, что он жал не на курок. Он захотел просунуть палец в скобу, но руки тряслись так сильно, что ничего не вышло. Семен здоровой рукой прикоснулся к холодному стволу и отвел его от своей головы. Голубеев снова наставил ружье на лоб Семена. Семен оттолкнул ствол. Голубеев снова нацелился, но уже не смог удержать ружье на уровне лба и тыкнул стволом Семену в живот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37