Может быть, вообще не покидала Мехико.
– Будем откровенны, мистер Брандон, вы уверены, что ваша сестра умерла?
Джилл посмотрел на снимки, улыбавшиеся со стола Додда: "Я умерла? Не глупи, Джилли. Я в Нью-Йорке. Я веселюсь". Он ответил сквозь стиснутые зубы:
– Да, я верю в то, что он убил ее.
– С какой целью?
– Деньги.
Додд негромко вздохнул:
– Если не деньги, то любовь. Возможно, оба они дошли до точки, оба ищут безопасности.
– Он обладает всеми полномочиями, – пояснил Джилл. – Ему даже незачем дожидаться доказательств о ее смерти, чтобы унаследовать деньги.
– Ваша сестра оставила завещание?
– Да. Руперт получает половину ее имущества.
– А кому другая половина?
– Она завещана мне.
Додд промолчал. Но его густые черные брови поднялись по лбу и опустились, как бы следя за мелькнувшей мыслью: "Любопытно, мистер Брандон. Я знаю – а вы не знаете, что я знаю, – вот уже некоторое время вы живете не по средствам, выхватывая куски из состояния, чтобы подкормить весьма недокормленные инвестиции". Вслух Додд сказал:
– В том случае, если ваша сестра скончалась, вам было бы выгодно доказать это как можно быстрее.
– На что вы намекаете?
– В том случае, если миссис Келлог просто отсутствует, полномочия ее мужа остаются в силе. У него полный контроль над ее имуществом, и сколько достанется вам или кому-нибудь еще, целиком на его усмотрении. Допустим, сестра умерла. Для вас выгодно сохранить ее имущество нетронутым, – значит, надо как можно скорей добыть свидетельство о ее смерти. С точки зрения мужа, чем дольше откладывать и тянуть, тем лучше будет для него.
– Мне неприятно думать о таких вещах.
"Ты уже подумал о них, парень. Не пробуй надуть меня".
– Полно, мистер Брандон, мы же просто забавляемся, высказывая всякие предположения. Кстати, ваша сестра должна была вполне доверять Руперту, иначе она ни за что не дала бы ему таких полномочий.
– Может быть. Но он мог применить какие-нибудь настойчивые меры, чтобы получить их.
– Вы говорили, будто у него небольшое, но процветающее дело?
– Говорил.
– И он живет скромно?
– Но нет гарантий, что он намерен и дальше жить скромно, – ответил Джилл. – Эта его спокойная внешность может скрывать достаточно фантастические и дикие идеи.
– Вы верите, что он уволил Герду Ландквист по экономической необходимости?
– Только если у него были какие-то необычные расходы.
– Например, долги игрока?
– Например, другая женщина.
– С вашей стороны, это чистая спекуляция, не так ли, мистер Брандон. Или нечистая, по обстоятельствам дела.
– Можете называть это спекуляцией. Я называю обыкновенной арифметикой. Дважды два ведет к мисс Бартон, его секретарше. – Джилл зарыл сигарету в переполненной пепельнице, рекламирующей лавку Пицца Луиджи на Мезон-стрит. – У меня две секретарши, но, могу вас уверить, ни у одной нет ключа от черного входа, и ни одна не ходит за моей собакой, ни одна не забегает после церкви, чтобы навести порядок в доме.
– Проверка мисс Бартон не составит особого труда.
– Только, пожалуйста, осторожней. Если она что-нибудь заподозрит, то сразу насплетничает Руперту, а он поймет, что я вас нанял. Он ничего не должен знать. Основа нашей тактики – сюрприз.
– Моей тактики, если не возражаете, мистер Брандон.
– Ладно, вашей. Покуда он не будет пойман. И – наказан.
Додд откинулся на своем вертящемся стуле и сплел пальцы. Теперь он видел: Брандон больше хочет наказать Руперта, чем найти сестру. Он слегка вздрогнул. Было три часа солнечного теплого дня. Но чудилось, что это полночь суровой зимы.
Додд встал, затворил окно и почти сразу распахнул его настежь. Ему не понравилось сидеть взаперти с Джиллом Брандоном. Он спросил:
– Скажите, вы разговаривали с зятем после того утра, когда он отдал вам письмо?
– Нет.
– Вы не делились с ним подозрениями?
– Нет.
– Это могло бы очистить воздух.
– Я не собираюсь давать ему преимущество, чтобы он подкупил моих сторонников.
– Вы уверены, у вас есть сторонники?
– Уверен. Никто не станет лгать, как лжет он, если нет чего-то, что надо скрыть.
– Хорошо, – прервал его Додд. – На минуту оставим Руперта в покое. Как вы считаете, где видели миссис Келлог последний раз?
– В госпитале. Она попала туда в шоке после смерти Уильмы. Кажется, он называется Американско-Британское общество.
– А как называется отель, где останавливались они обе?
– Собирались остановиться в отеле "Виндзор". Но не знаю, остановились или нет. У миссис Виат был очень переменчивый нрав: по любому пустяку могла рассердиться и тут же переехать в другое место. Но можно биться об заклад: где бы они ни остановились, выбирала миссис Виат. Сестра так и не научилась отстаивать свои права.
Додд записал: "Отель "Виндзор", 3 сентября. Американо-Британский госпиталь, 7 сентября". Потом собрал фотографии Эми, положил их назад в плотный конверт и пометил его: "Э.Келлог".
– Пошлю парочку моему другу в Мехико.
– Зачем?
– Он может согласиться за плату расследовать, как началась беда. В деле нужен объективный отчет, – вы так нетерпимы ко всему, что говорит ваш зять.
– Он кто, ваш друг?
– Полицейский в отставке из Лос-Анджелеса по имени Фоулер. Он хорошо работает и дорого стоит.
– Как дорого?
– Не берусь назвать точную сумму.
Джилл вытащил из кармана конверт без марки и протянул его Додду.
– Тут пятьсот наличными. Этого пока достаточно?
– В зависимости...
– В зависимости от чего?
– От того, сколько понадобится моему другу, чтобы дать взятку.
– Денежную взятку? Кому он должен будет дать взятку?
– В Мехико, – сухо сказал Додд, – практически всем.
Глава 10
По четвергам Пат Бартон посещала танцевальные вечера в Академии Кента. Чтобы не заходить домой после работы, она просто брала в контору свое танцевальное снаряжение – пару прозрачных туфель из пластиката на трехвершковых каблуках и флакон одеколона с сильным запахом, потому что в Академии не выветривался прогорклый воздух школьного гимнастического зала. Словом, одеколон был если не необходимостью, то благом, чего нельзя было сказать о башмачках Золушки. Они препятствовали успехам мисс Бартон. После одиннадцати месяцев ("Научим танцевать с первого урока") у нее все еще серьезно не ладилось с мамбой, а сверхпрограммные колебания тела в ее танго приводили инструктора в отчаянье:
– Мисс Бартон, сберегите ваши извивы для ча-ча-ча. Удерживайте равновесие.
– Дома я отлично делаю это босиком.
– С каких это пор мы учим танцевать танго босиком дома?
В общем-то, это не так уж было важно, потому что никто не приглашал мисс Бартон на мамбу или танго. Ее редкие ухажеры предпочитали менее сложные и менее энергичные развлечения. Все-таки она исправно посещала еженедельный класс. Как и для многих других, для нее тут была площадка скорее социальных, нежели инструктивных встреч.
Мисс Бартон опоздала к началу. Один из ее обычных партнеров, пожилой адвокат в отставке, вдовец по фамилии Якобсон, помахал ей рукой из стремительной румбы, и мисс Бартон ответила тем же, подумав про себя: "В один из ближайших дней он шлепнется и умрет прямо на полу. Надеюсь, танцуя не со мной".
Инструктор, перекрывая музыку, завопил, обращаясь к классу:
– Не раскачивайте бедра! Забудьте, что они у вас есть! Если ноги работают правильно, бедра последуют за ними. Меня что, не слышно?
Очень даже было слышно. Только бедра отказывали в забвении.
Мисс Бартон, притопывая в такт ногой, разглядывала зал с порога. Сегодня зрителей немного. Женщина с маленькой девочкой. Пара подростков – девушка и юноша в одинаковых рубашках и с одинаковой скукой на лице. Женщина средних лет, нацепившая на себя примерно фунт жемчуга. И, рядом с мисс Бартон, человек с густой копной седеющих волос, которые подчеркивали юношескую живость его лица. Казалось, он забрел сюда по ошибке, но уж коли забрел, то намерен выжать отсюда все, что можно.
Слегка нахмурившись, он сказал:
– С чего же – не раскачивать бедра? Ведь это румба – то, что они сейчас делают?
– Да.
– Я думал, в румбе полагается раскачивать бедра. Они ведь румбу танцуют?
Мисс Бартон улыбнулась:
– Вы здесь новичок, я угадала?
– Да. Я здесь впервые.
– Собираетесь поступить в класс?
– Думаю, поступлю, – огорченно признался собеседник. – Думаю, придется.
– Почему придется? Ведь нет закона на этот счет.
– Видите ли, я выиграл стипендию. Нельзя же не воспользоваться ею.
– Какого рода стипендию?
– В газете изобразили разных танцующих людей и обещали тем, кто правильно назовет эти танцы, стипендию – бесплатные уроки стоимостью в тридцать долларов. Я выиграл. Непонятно как. Хочу сказать, масса людей знает о танцах больше, чем я, тысячи людей, Но я выиграл.
Мисс Бартон не хотела огорчать его, но не хотелось и видеть его обманутым. Он был так наивен и серьезен, немножко вроде мистера Келлога.
– Убеждена, вы выиграете во многих настоящих состязаниях, если возьметесь за это всерьез.
– Это не было всерьез?
– Нет, кто попало выигрывал. Это делалось, чтобы Академия Кента могла опубликовать имена людей, заинтересованных в танце.
– Но меня не интересует танец. Меня интересует состязание.
Мисс Бартон зашлась смехом:
– Ой, не могу! Это хорошая шутка насчет Академии. В каких еще состязаниях вы участвуете?
– В самых разных. И – в тестах. Покупаю все журналы и отвечаю на тесты, вроде таких, например: "Мог ли выйти из вас хороший инженер?" или: "Каково ваше социальное положение?" Или: "Способны ли вы определить себя как мистификатора?" Такого рода вещи. Я хорошо в них натренирован.
Вздохнув, он добавил:
– Боюсь, все это тоже плутни, вроде нынешнего состязания.
– О, не думаю, – участливо сказала мисс Бартон. – Может быть, из вас получился бы хороший инженер?
– Надеюсь. Иногда я занимаюсь техникой.
– Какого рода техникой?
– Секретной.
– Вы намекаете на ракеты и всякие такие вещи?
– Близко к этому, – ответил он. – А вы чем занимаетесь?
– Я? О, я просто секретарь. Работаю у Руперта Келлога. Он специалист по бухгалтерии.
– Я слышал о нем. "Слишком часто, – подумал он. – Чаще, чем надо".
– Он лучший в юроде знаток бухгалтерского дела. И лучший хозяин тоже.
– Что вы говорите?
– У других хозяев я должна была привыкать к их плохим дням. У мистера Келлога не бывает плохих дней.
– Бьюсь об заклад, дети и собаки с ходу тянутся к нему.
– Вероятно, вы сказали это в шутку? Но это абсолютная правда. Мистер Келлог помешан на животных. Знаете, что он однажды сказал мне? Что по-настоящему не любит профессию бухгалтера, а хотел бы открыть магазин домашних животных.
– Почему же не открыл?
– Его жена из аристократической семьи. Наверно, там не одобрили бы.
Старый мистер Якобсон, адвокат в отставке, прошелся мимо в румбе, извиваясь, словно нервная змея, и, послав мисс Бартон улыбку, подмигнул ей. Его лицо сделалось влажным и красным, как нарезанная свекла.
– Он вроде бы получает удовольствие, – заметил новичок.
– Это мистер Якобсон. Он превосходно знает все танцы, только не может попадать в такт.
– Однако ж он ухватил суть танца.
– Еще бы! Только он вот-вот шлепнется прямо на пол. Мысль об этом портит мои вечера.
Музыка кончилась, и инструктор устало выкрикнул, что темп следующего танца изменится: плавный вальс. "Просьба к мужчинам не забывать, что им придется проявить добрую находчивость, особенно на поворотах".
Мистер Якобсон поспешил к мисс Бартон. Она покраснела и прошептала с отчаяньем: "Боже мой!" Но ей не хватило духу или сообразительности сбежать в уборную. Она осталась на месте, пробормотав короткую, быструю молитву:
– Не попусти, чтоб это стряслось сегодня.
Мистер Якобсон был весел, как старый король Коль:
– Пошли, мисс Би. Давайте покрутимся!
– О! По-моему, вам надо бы чуть отдохнуть.
– Глупости! У меня для отдыха будет целая неделя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27