— О черт!.. — пробормотал юноша и отступил на шаг.
Почувствовав неодолимые позывы к рвоте, он отвернулся и прикрыл рот рукой. К счастью, желудок был пуст, все обошлось парой коротких конвульсий.
Придя в себя, он метнулся назад и обхватил руками шею коня. Жеребец захрапел и, прядая ушами, подался в сторону.
— Тихо-тихо… — успокаивал его наездник. Девушка уже все поняла.
— Что будем делать?
— Разворачивайся и скачи к Варшавке, позвони из гостиницы в милицию, — сказал, только теперь побледнев, молодой человек.
— А ты?
— Я побуду здесь.
— Поехали вместе, мне страшно.
— Не выдумывай, скачи.
* * *
Толпы изнуренных жарой москвичей переполнили вагоны ранних электричек.
Автодороги, ведущие за город, были забиты рядами машин. Темно-синий микроавтобус «Форд-Транзит» вынужден был тащиться со скоростью черепахи. Даже черный «шестисотый» «Мерседес» с правительственными номерами и мигалкой, возмущенно завывая сиреной, с трудом пробивал себе дорогу среди ощерившихся стройматериалами, саженцами и шанцевым инструментом скромных легковушек.
Наталья сидела у открытого окошка среди десятка других претенденток на главную роль, которые были так похожи друг на дружку, что казалось, будто целый выводок однояйцевых близнецов выезжал на прогулку за город. Различались они разве что по масти, но это, как говорится, вопрос не природы, а химии. Высокие длинноногие блондинки и брюнетки, не пожалевшие времени и денег на макияж, вели себя, пожалуй, слишком беззаботно для предстоящих им ответственных испытаний.
Лишь одна-две из них упорно помалкивали, бросая ревнивые взгляды на конкуренток.
Наталья листала детектив Полины Дашковой, купленный с лотка в метро.
Главная героиня книги чем-то напоминала ей ее саму: одинокая, самостоятельная, решительная женщина, привыкшая полагаться во всем только на себя, не рассчитывая на помощь окружающих.
Правда, мрачноватая атмосфера романа слегка угнетала. Слишком много вокруг героини было подонков, ублюдков, похотливых жеребцов, слюнявых селадонов, тупых, самоуверенных нуворишей и злодеев самого разного пошиба.
Не без помощи следовавшего сначала за ним почти впритирку, а потом вырвавшегося вперед громадного джипа, который расталкивал нерасторопных частников своим «кенгурятником», черному «Мерседесу» удалось прорваться по средней полосе трассы. Наталья с иронической усмешкой проводила взглядом «членовоз» новорусского образца и мысленно дала происходящему собственное определение, которое звучало примерно так: брюхатый чиновник транспортирует свое семейство на дачу, конечно, с уверенностью в том, что совершает действо государственной важности.
«Где ты сейчас, незабвенный Рэм Степанович Сердюков? — по ассоциации подумала она. — Наверное, паришься в какой-нибудь пробке на заднем сиденье своей скромненькой „Волги“. До джипа сопровождения ты еще не дослужился».
— Что читаем? — вторгся в ее мысли голос соседки.
Наталья слегка поморщилась. Оставаясь наедине с героиней книги, она чувствовала себя вполне комфортно, а теперь, похоже, будет этого лишена.
— Читаю то же, что и все. — Она показала обложку. В пустом взгляде блондинки не отразилось ровным счетом ничего: ни удивления, ни понимания, ни иронии.
— И как, нравится?
Наталья пожала плечами:
— Какая разница? Иногда приходится играть и не такие роли.
— Да-да-да… — защебетала блондинка и тут же бесцеремонно перешла на «ты»:
— Это ты точно заметила. Иногда приходится изображать такое дерево!
«Тебе и изображать особо не надо», — критично оценила ее Наталья.
— Но ведь секрет профессионализма как раз в том и состоит, чтобы изображать кого угодно и где угодно. Ой, я в детстве смотрела передачу «Вокруг смеха», так хохотала, так хохотала, когда Ярмольник показывал цыпленка табака или лампочку. А особенно мне нравилось, когда он изображал воздушный шарик. — Девушка принялась неумело пародировать известного артиста, надувая щеки и размахивая руками у Натальи перед лицом. Та улыбнулась.
— Мужчины это очень любят, — объяснила блондинка. — Особенно когда выпьют.
* * *
Следователь Московского уголовного розыска Владимир Старостин проснулся от необычайно громкого гомона птиц.
— Чертово воронье, — простонал он, не открывая глаз. — Вот уж не повезло с квартирой. Мало того, что вид на кладбище, так еще эта жара…
Чем дольше он жил на Госпитальном валу, тем больше не нравился ему этот район возле Введенского кладбища с его несметными стаями крикливых птиц. А ведь семь лет назад, получив заветный ордер после нескольких лет работы в МУРе, он радовался, как ребенок. Еще бы: сменить комнатку в Бескудникове, где они ютились с двумя маленькими детьми, на квартиру почти в центре города, да еще вдвое большей площади!
Если бы не жара, можно было бы хоть окна закрыть. Но прочно державшееся на протяжении последнего месяца «ясно» не позволяло этого сделать. Вороны продолжали орать, и Старостин волей-неволей открыл глаза. Первым делом он посмотрел на будильник. Было начало восьмого.
«Поспать еще бы хоть часок», — подумал он, переворачиваясь на другой бок.
День предстоял не из легких. После напряженной трудовой недели он решил выходные полностью посвятить семье. Ему повезло: накануне вечером удалось забрать наконец из ремонта старенькие «Жигули», и теперь Старостин мог, не обращаясь к друзьям, отвезти супругу к теще на дачу, прихватить там детей — двенадцатилетнюю Олю и семилетнего Игоря, — свозить их на аттракционы в парк Горького, а вечером, вернувшись, помочь тестю в строительстве баньки.
Супруга Старостина, Светлана, работала гинекологом в районной женской консультации и за неделю уставала не меньше мужа. Хотя пребывание на даче в субботу не обещало безмятежного отдыха в шезлонге, а всегда оборачивалось работой на участке, смена обстановки уже сама по себе обещала восстановление сил.
По недовольному сопению супруги Старостин понял, что она тоже не спит.
— Да чего они разорались? — недовольно пробурчала Светлана, натягивая одеяло на голову. — Хоронят кого, что ли?
— Да какие похороны в такую рань? — безнадежно промычал Старостин, понимая, что с мечтой о субботнем продолжительном сне можно распрощаться.
— Ненавижу ворон, от них смертью веет.
— Еще бы, возле кладбища живем…
— Это все потому, что ты не умеешь ждать. Всегда соглашаешься на первое предложение. Твои сослуживцы не дураки, все, как один, отказались от этой квартиры, только ты обрадовался.
— А про себя забыла? Сама же уговаривала: давай переедем, давай переедем, не могу больше в этой клетушке…
— А ты бы еще десять лет торчал в той дыре на окраине!
— Ну вот, опять начинается! — Старостин сел и стал растирать обеими руками слипающиеся глаза. — Ты можешь хоть раз не портить мне выходные с самого утра?
— А ты мне уже тринадцать лет портишь, и не только выходные, но и всю жизнь, — не шевельнувшись, ответила она. — Вышла бы за Колю — горя бы не знала.
Он теперь в собственном особняке живет на Рублевке.
Старостину все труднее было бороться с раздражением.
— Вот бы и выходила за своего Колю! Кто тебя за уши тащил?
— Да ты же и тащил, — обыденно буркнула Светлана. — Забыл, как уговаривал?
— Ну, уговаривал… А кто был твой Колька пятнадцать лет назад? Еле-еле институт закончил, чуть ли не всем курсом ему дипломную писали.
— Ну и что? Зато ты у нас был отличником! А теперь кто? Шерлок Холмс с майорским окладом.
— Для тебя еще не все потеряно. Твой Колька с очередной женой развелся, сейчас свободен. Ступай к нему, может, примет по старой памяти, — полушутя-полусерьезно сказал Старостин.
— Ха! — откликнулась жена. — Очень я ему теперь нужна — с двумя детьми и расшатанными нервами.
— А при чем тут дети? О детях речь и не идет.
— Ты хочешь сказать, что отпустишь меня одну? Но я же все-таки мать, я должна о них заботиться. И потом, им отец нужен, а не богатый дядя.
— Ну и не морочь мне голову с самого утра, — утомленно сказал Старостин, откидывая одеяло и вставая с постели.
Сунув ноги в растоптанные шлепанцы, он направился в ванную. Ополоснув лицо холодной водой и выпрямившись, взглянул на свое отражение в зеркале.
Перед глазами было измученное, помятое, невыразительное лицо с бесцветными бровями и такими же ресницами. Старостин родился почти стопроцентным альбиносом, и за глаза сослуживцы в «убойном отделе» МУРа называли его либо Кроликом, либо Белой вороной.
Сквозь шум льющейся воды донеслась трель телефонного звонка. «Ну что там опять стряслось в такую рань? — поморщился он. — С самого утра достают».
Он вышел в коридор и снял трубку.
— Володя? — Старостин узнал голос своего шефа — начальника отдела полковника Арсеньева.
— Я, Виктор Васильевич.
— Слушай, такое дело… Я, конечно, понимаю, что лишаю тебя заслуженного отдыха, но мне только что позвонили из Чертанова. Это по твоей части.
«Ясно, семейный уикенд накрылся», — обреченно подумал Старостин, живо представив себе грядущую сцену объяснения с женой.
— Что случилось?
— В Битцевском парке обнаружили труп женщины. Множество ножевых ранений…
— Они там что, сами не могут разобраться? — пытаясь ухватиться за соломинку, спросил Старостин.
— На бытовуху не тянет. Ясно, что все равно к нам попадет. Так что поезжай, разберись на месте. Машину за тобой я уже выслал.
— Час от часу не легче, — простонал Старостин, кладя трубку.
Ничего не сказав жене, он вернулся к прерванному утреннему туалету.
Сквозь жужжание электрической бритвы не сразу услышал, как в ванную комнату заглянула супруга.
— Только не говори мне, что тебя опять срочно вызывают на работу.
— А я ничего и не говорю, — ответил он, не оборачиваясь и продолжая водить электробритвой по щеке.
— Кто звонил? — мрачно спросила жена.
— Арсеньев. — Значит, я не ошиблась. Почему ты молчишь?
— А что говорить? Ты за меня все сказала.
— Ну вот, приехали. — Поджав губы, Светлана развернулась и ушла.
«Послать бы все к едрене фене! Надоело до смерти!.. Всем что-то от меня нужно: жене — одно, начальству — другое, детям — третье. Уехать бы в деревню, к черту на рога, забыть про всех, ковыряться в земле, бычкам хвосты крутить, а по вечерам с мужиками хлебать самогонку… Вот была бы жизнь! А надоест животноводством заниматься — садись и пиши детективы. Материала накопилось — выше крыши. Писателем бы стал не хуже Корецкого».
Едва закончив приводить себя в порядок, Старостин услышал звонок в дверь.
«Карета подана», — подумал майор, на ходу затягивая узел галстука.
— Свет, я поехал. Ты там извинись за меня перед детьми.
Жена, которой совсем не хотелось ехать на дачу в душной, переполненной электричке, ничего не ответила.
* * *
Пансионат «Лесные дали» обосновался в сосновом бору на берегу Яузы.
Широкий песчаный пляж манил к себе любителей активного отдыха, которых собралось уже не меньше двух десятков. В небо взлетал волейбольный мяч, доносился плеск воды и громкий смех.
Микроавтобус остановился возле главного корпуса пансионата — мрачноватого трехэтажного здания с длинными рядами балконов на каждом этаже.
Претенденток на роль в новом фильме встретила мужеподобная дама неопределенного возраста в широком клетчатом пиджаке и измятых, чуть расклешенных брюках.
Рыжими, прокуренными зубами она грызла дымящуюся «беломорину», руки были заняты широким блокнотом, а на отвороте пиджака красовался запечатанный в пластик бейдж с надписью «Администратор».
— Так, девочки, — сказала она сиплым, прокуренным голосом, поправляя рукой непослушно торчащие в разные стороны волосы. — Прошу не разбегаться!
Сначала проведем перекличку.
Она раскрыла блокнот, зачитала фамилии и рассортировала участниц проб по парам.
— Все остаются до завтрашнего вечера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52