Я посмотрел на мальчишку. Он покраснел от смущения.
– Вот оно что. Может, мы напечатаем мамины стихи, да? И их прочитают семьсот тысяч человек. И дедушка будет рад.
– Нет, нет, что вы… – Он покраснел еще сильнее.
Кажется, я угадал. Немного подумав, я ответил:
– О'кей. Я попрошу ответственного редактора.
Мальчуган засветился от радости.
– Но обещать ничего не могу. Договорились?
– Конечно.
– Для этого мне необходимо раздобыть сборник стихов твоей мамы и ее подруг.
– Хотите, я попрошу полицейских поскорее вернуть сборники? Или могу позвонить господину Ямадзаки.
– Нет, тебе лучше ничего не предпринимать. Я сам постараюсь все уладить. А ты не говори полицейским о том, что я приходил. Даже неудобно, будто ставлю тебе условия.
– Сделаю, как вы сказали, – четко ответил он басом.
Я шел в сторону станции, погрузившись в раздумья. Хороший парень. Интересно, что бы он подумал, если бы заглянул в мой блокнот? Все страницы его были девственно чисты. Слушая его, я лишь притворялся, что делаю записи.
Я вернулся к Восьмой кольцевой. Только хотел перейти дорогу, как послышался громкий гудок автомобиля и передо мной остановился черный «мерс». Открылась водительская дверь, и я увидел Токо.
– Едем к Ямадзаки?
Наверное, мина у меня была кислая. Она сказала:
– Что ты скривился? Живо залезай в машину!
Я покорно открыл переднюю дверь.
– Откуда у тебя эта тачка?
– Как только ты ушел, я сразу позвонила секретарю деда, и он мне ее подогнал. Успела. Хорошо, что место такое видное. Другой дороги нет. Я просто подождала тебя минут десять.
– Для чего тебе эти игры с огнем?
– А разве все остальное не опасно? Ко мне в квартиру кто-то проник, а я даже в полицию не заявила. К тому же ты не забыл? Я дочь погибшей при взрыве. И что, в тот момент, когда появляются новые улики, я должна сидеть сложа руки, вместо того чтобы искать разгадку смерти матери? Не настолько я плохая дочь.
Я вздохнул, автомобиль тронулся с места. Стиль ее вождения образцовым не назовешь. Она дала по газам и с дикой скоростью начала метаться из одного ряда в другой. Абсолютно противоположная манера езды по сравнению с Асаи. Водит отчаяннее, чем якудза. Я хотел ей сказать об этом, но потом передумал. Вздохнул еще раз и спросил:
– Как там с моей просьбой?
– А-а, ты об этом? Ничего не получилось. Мамина секретарша тоже ничего не слышала о Ёко Сибаяме и Юкано Ямадзаки. А как у тебя дела?
Я вкратце пересказал ей свой разговор с мальчиком.
– Значит, все-таки танка, – пробормотала она. – Предположение о том, что Центральный парк – это парк Тюо, тоже оказалось верным. Но скорей всего, маминой фамилии в сборнике нет.
– Я с тобой согласен. Почему ты так решила?
– Ты меня экзаменовать собрался? Ну, ладно. Кажется, я начала понимать ход твоих мыслей. Логическая схема одноклеточного. Значит, так. Полицейские пришли к нему вчера в восемь вечера. Чтобы найти фамилию, много времени не нужно: просмотрел оглавление, и все. То есть, если бы мамина фамилия была в сборнике, полицейские навестили бы меня в тот же вечер и засыпали вопросами.
– Гениально, – сказал я. – Но это не означает, что ее стихов в сборнике нет.
– Возможно, она писала под псевдонимом?
– Именно! – порадовался я. – Псевдонимы не столь распространены среди поэтов танка, как хокку, но и не такая уж редкость.
– Кажется, сейчас моя очередь.
– Ты о чем?
– Ямадзаки – упрямый дедок, ненавидящий СМИ. Как ты думаешь, кого он примет в своем доме? Таких же родственников погибших, как и он сам.
Она была права. Я колебался, обдумывая ее слова. Родственница жертвы взрыва приходит к родственнику другой жертвы. В этом нет ничего противоестественного. По крайней мере, гораздо проще согласиться на эту встречу, чем общаться с любопытными корреспондентами. Это не противоречит обычной морали простых людей.
– Хорошо, – сказал я. – Поручаю тебе общение с Ямадзаки.
Она опять вдавила в пол педаль газа. Я решил не отстегивать ремень безопасности, пока мы не доберемся до дома Ямадзаки.
16
Как и сказал мальчишка, дом Юкано Ямадзаки находился неподалеку от станции Омори, одно здание вместе с лапшевней. На яркой и оживленной улице только на этом доме была ужасно старая вывеска, которая выделяла его среди всех остальных. Здание выглядело так, будто выпало из общего потока времени. Еще и часа не было, а на двери лапшевни висела табличка «Закрыто».
Токо бросила взгляд на парадный вход и, не мешкая ни секунды, открыла дверь. Закричала громким голосом:
– Есть кто-нибудь?
В глубине лапшевни послышалось шуршание, и из недр кухни вышел старик. Седоватый, лет семидесяти. Добродушным он не выглядел. Не меняя мрачного выражения лица, он пристально посмотрел на нас с Токо.
– Кто такие? – Голос его был под стать лицу. Звучал совсем недружелюбно.
– Дедушка, ты, наверное, папа Юкано-сан? – бодро спросила Токо, полностью игнорируя настрой деда.
– Ты что такая невоспитанная? Я спросил вас, кто вы такие.
– Меня зовут Токо Мацусита.
– Дочкина подружка, что ли?
Она покачала головой:
– Наверное, моя мама была ее подругой.
– Наверное? А кто твоя мать?
– Юко Мацусита. Она погибла тогда же, когда и твоя дочь. Во время взрыва.
На мгновение в глазах старика появилась растерянность.
– Мне очень жаль. И какое у вас ко мне дело?
– Принесли благовония за упокой Юкано-сан.
– А что это за мужик с тобой?
– Мамин приятель.
– Нда-а, – пробормотал старик. – Сюда, – неприветливо бросил он и пошел вглубь лапшевни.
Я следил краем глаза за Токо. Она еле заметно улыбалась. О чем она думает, непонятно. Мы молча последовали за стариком.
На буддийском алтаре в комнате стояла фотография. В черной рамке – умное лицо с правильными чертами. Мы зажгли ароматические палочки, сложили ладони, и затем Токо, посмотрев на фотографию, обратилась к старику:
– Твою дочь, дедушка, тоже очень жаль. У нее все еще было впереди. Она ведь работала начальницей отдела в банке?
Я следил за ней боковым зрением, понемногу выпадая в осадок. Она говорила смело, как взрослый человек, помятый жизнью, познавший и боль, и радость. И одновременно с этим в ее словах чувствовались живые, естественные эмоции.
Старик скривил губы и пробормотал:
– Глупая она. Деловая женщина, или как там оно называется, не знаю, но не потащилась бы незамужняя за границу, ничего и не случилось бы.
– Почему ты думаешь, что виновата заграница?
– Так не вступи она в поэтический кружок в Нью-Йорке, не оказалась бы в этом треклятом парке.
– Ты про что?
– Поэтический кружок, который собирался каждый месяц. Она к ним пошла в тот день, дура.
– А-а, – сказала Токо, – в прессе об этом не писали.
– Пресса твоя – мухи, которые слетаются на людское горе. Я прогнал всех идиотов, которые ко мне приходили.
– Да? И я тоже. Дедушка, может, ты и полиции об этом не говорил?
Старик выдержал паузу и бросил:
– А этих господ я ненавижу еще сильнее. Никогда в жизни им ни слова не скажу.
– И тут мы с тобой похожи. У нас много общего. Дедушка, а почему ты их так не любишь?
– Да всякое было. Может, чайку?
– Ага, – кивнула Токо.
Старик тут же вернулся с чаем: наверное, своим приходом мы оторвали его от чаепития. Принес две хороших чашки с крышками. Токо сделала глоток и сказала:
– Какой вкусный!
Я согласился с ней. Морщины старика стали еще глубже. Легкая улыбка, если хорошо приглядеться. Улыбнулся в первый раз.
– Молодая, а разбираешься. На чае я никогда не экономлю. Позволяю себе роскошь.
– А что плохого немного пороскошествовать? У тебя на самом деле такой вкусный чай.
– Хм, – буркнул старик.
– Дедушка, можно я повторю свой вопрос? Почему ты не любишь представителей власти?
– Моего отца застрелила тайная полиция. Во время прошлой войны. Ну и потом, не доверяю я им.
– Вот оно что. Извини, что заставила тебя вспомнить о прошлом.
– Да ничего. Но вы, наверное, пришли не только соболезнования выражать. Что вам нужно? Не верю я в эти поговорки о несчастье, которое будто бы сближает.
– И я тоже. Вообще-то мы ищем одну вещь, память о маме.
– Какую вещь?
– Моя мама тоже жила в Нью-Йорке. Может быть, она ходила в тот же самый поэтический кружок, что и твоя дочь. Наверняка не знаю. Я слышала, что стихи кружка печатали в сборниках. Но их нигде не найти. Вот мы и пришли к тебе – вдруг у тебя они сохранились.
– Хм, – опять буркнул старик и пристально посмотрел на Токо. – С виду молодая, а такая хваткая.
– Конечно. Не стоит меня недооценивать. В наше время не все девушки отплясывают на дискотеках. И не надо предвзятых мнений.
На этот раз старик тихонько засмеялся. Скрипуче, будто закашлялся, но все-таки он смеялся.
– Ты чем-то похожа на мою дочку. Такая же деловая. Книжки эти у меня остались. Показать?
– Конечно. Я ради них и пришла.
Старик кивнул и поднялся с места. Когда он двинулся на второй этаж, я зашептал Токо на ухо:
– Ну, ты даешь.
– Я таких дедушек очень люблю. Твой типаж.
– Обнадежила. Теперь я за свою старость не беспокоюсь.
Старик вернулся и бросил перед Токо пачку книжек. В каждой несколько десятков страниц, аккуратно сброшюрованы и переплетены. На обложке написано по-английски «Воспоминания о Центральном парке». Выпуски с первого по седьмой. Токо молча взяла в руки одну из книжек и стала читать оглавление. Если Юко писала под псевдонимом, вычислить его можно, только прочитав сами стихи. И то неизвестно, получится ли. Я тоже взял книжку и только открыл ее, как Токо закричала:
– Нашла! Я нашла мамины стихи. Она пользовалась псевдонимом. Дедушка, ты не отдашь мне все эти книжки?
Я был поражен. Но еще сильнее я поразился, когда старик с легкостью ответил ей:
– Бери. У меня этих книг куча. Солить их, что ли?! Возьми.
– Спасибо, – ответила Токо и поднялась с места.
Вставая, я подумал, что она ни в чем не обманула старика. У выхода она обернулась:
– Знаешь, дедушка, а может, у нас получится отомстить тем, кто убил твою дочь. Вот он отомстит.
– По крайней мере попытаюсь, – сказал я. – Обойдусь без помощи властей.
Но старик только тряхнул головой, наверное, мы его утомили.
Мы вернулись в машину, я сел на пассажирское сиденье и открыл оглавление сборника, который смотрела Токо. Список из двадцати имен. Среди них – Ёко Сибаяма. Но распознать псевдоним Юко я был не в состоянии. Разумеется, имени Юко Мацусита я там не обнаружил.
– Ты про этот сборник сказала, что в нем – стихи Юко? И где они? Как ты разгадала ее псевдоним?
– Очень просто. Поехали пока в сторону Сибуи. Она завела машину. Я почувствовал резкий старт, но взгляда от оглавления не оторвал. Я по-прежнему не мог догадаться. Решил сдаться и посмотрел на Токо:
– Дай подсказку.
– А ты совсем несообразительный. Я сразу же поняла. Там есть одно очень поэтическое имя.
Я снова посмотрел на оглавление. Действительно, есть такое имя. Ёнэ Кудо. Но какое отношение оно имеет к Юко?
Похоже, Токо надоело ждать, когда я додумаюсь, и она сказала:
– Анаграмма. Простейшая анаграмма.
– Вот оно что, – выдавил я из себя. – Я не силен в головоломках, где надо разгадывать буквы алфавита. Иероглифы ее имени читаются как Ёнэ, да?
– Видимо, да. Она воспользовалась девичьей фамилией.
YONE KUDO. Если поменять порядок букв, то получится YUKO ENDO. Я посмотрел и другие сборники. Это имя встречается только в четвертом и пятом. То есть восемьдесят пятый и восемьдесят шестой годы, как написано на обложках.
– Полиции придется нелегко. Тут и псевдоним, и старик, который не собирается оказывать власти никакого содействия. Наверняка у Юкано была записная книжка, но он ни за что не станет ее показывать.
– Согласен, – ответил я, читая стихи Юко.
– Я в танка плохо разбираюсь. Скажи, если найдешь что-нибудь.
– В большинстве своем это лирические описания улиц Нью-Йорка.
В каждом из сборников было по двадцать стихотворений с простыми названиями «Цикл Пятая авеню», «Цикл Шестая авеню».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36