..
— Надо собрать все! Улики плюс то, что мы уже знаем. Плюс то, что ты предполагаешь, Джон, и можешь до конца продумать. Старая полицейская пословица гласит: что ты имеешь — это все, что ты имеешь.
— Не слишком-то много.
— Другая древняя истина, Джон: «Существует всегда больше, чем ты думаешь, если ты действительно думаешь!» Так ты хочешь, чтобы я приехал?
— Завтра, — ответил я. — Рано утром. А пока — я буду думать.
Выпив еще виски, я уселся, готовый к решительным действиям. Пустой лист бумаги упал мне на колени, так же пусто было у меня в голове. Я никак не мог сосредоточиться и сидел, тупо разглядывая чистый лист, побуждая мозг к активным действиям, к которым тот никак не желал приступать. Около одиннадцати вечера я решил принять горячий душ, потом, глубоко вздохнув, включил холодную воду. После чего выпил чашку кофе, прокручивая в голове события, произошедшие в те дни на Стринджер Стейшн. Мой измученный мозг, неуклюжий и заторможенный, наконец-то очнулся и восстановил все, даже самые мельчайшие детали, которые были до поры до времени скрыты в самых глубоких тайниках моего сознания.
Я начал записывать все, что казалось необъяснимым. Несколько моментов следовало занести на бумагу в первую очередь. После автомобиля, сбившего Джейн в Англии, пришел черед вышивки, которая раньше висела на одной из стен в доме на Стринджер. Перед моими глазами, подобно фрагменту кинофильма, предстала сцена: Джейн держит в руках сломанную рамку, пытается расправить находившуюся в ней вышивку. «Странно», — говорит она...
Что странного? Что она еще сказала? Вот что: «Я узнала. Здесь изображен трактир, который стоит на моей родине. Я думала, он называется „Грин Мен“, но возможно, так было не всегда». Имелось в виду, когда Мэри Эллен была молодой, или что-то в этом роде. Сосредоточившись, я старался вспомнить картинку, изображенную на вышивке, на которую тогда едва посмотрел. Там было название... Если бы я мог только вспомнить!
Но я не мог. Не мог больше ничего припомнить, что имело бы отношение к этой сцене. Перед моим внутренним взором вставало серое каменное здание, белые окна, зеленый фон, окружающий этот дом, но название...
Я двинулся дальше, тщательно обдумывая каждую деталь тех событий, которые начались с приездом Джейн. И чем больше я размышлял, тем беспокойней мне становилось. Казалось, не было никакого ключа или отправной точки во всей этой странной истории.
А Джейн тем временем была Бог знает где!
Задремав в кресле, я проснулся в три часа ночи, дрожа от холода, с оставшимся в памяти незаконченным сном в виде какого-то вестерна. Я даже знал название «фильма» — "Сыновья сыновей рэнджменов", где была масса тарабарщины. Рухнув в постель, моментально уснул, а проснулся уже в тепле и уюте, терзаясь при этом от чувства ужасной вины, что я здесь сплю, в то время как Джейн...
В то время как она погибла? Потому что сказанное Бобом — абсолютная правда. Западная Австралия — такое место, где трудно обнаружить не только человека, но и тело. Несколько лет назад произошел такой случай: у трех девушек, путешествующих на стареньком автомобиле, сломался мотор. И именно на таком участке дороги, где какое-то транспортное средство можно увидеть раз в несколько дней. Девушки оставили записку и, очевидно, решили пойти пешком — все вместе. С тех пор никого из них больше не видели. И следов никаких не осталось: ни могильных холмов, ни одежды, ни костей — ничего.
Я уже был абсолютно уверен, что Джейн похищена. Кто бы это ни был, он знал, где мы вчера находились, и в соответствии с этим составил свой план. Враг похитил Джейн и собирался ее убить. Он уже делал такие попытки и раньше. Но я почему-то был уверен, несмотря на все очевидные факты, что Джейн жива. Наличие головоломки с изменением названия трактира подсказывало мне, что Джейн была не просто наследницей Стринджер Стейшн, а ключом к разгадке всех тайн.
Боб, как только вошел, сразу накинулся на меня с вопросом:
— Что-нибудь вспомнил?
Я описал ему инцидент с вышивкой.
Он в раздражении раздувал ноздри.
— Ради Бога! Вышивка! Будь посерьезнее.
— В ней что-то заключено, — настаивал я.
— Может быть. Но ты, ты, чертов болван, не можешь сказать, что именно! Верно?
Я посмотрел на него, и мне показалось, что он вот-вот ударит меня. Но Боб держал себя в руках. Полагаю, ему много раз приходилось держать себя в руках. Но не всегда это удавалось.
— Ты спал?
— Немного. Мучили чертовски глупые сны.
— Ты их помнишь?
— Только один. Не сон, а какой-то вестерн.
— Расскажи.
— Было название. Было много лошадей. Перестрелка. Все перемешалось. В общем, абсурд.
— Помнишь название?
— "Сыновья сыновей рэнджменов".
— Что-нибудь это означает? Ничего не напоминает?
— Ничего. С какой стати?
— Просто шанс, — сказал Боб. — Я беседовал по утрам со множеством людей. Иногда во сне они могли вспомнить такие вещи, которые давно позабыли. Но глубоко в подсознании остаются следы. Ладно, забудь об этом. Что еще?
— Есть несколько писем со Стринджер Стейшн, написанных самой миссис Грин.
— Где они?
— В «Кингс-Амбассадоре» на Хай-стрит. Сданы на хранение под расписку.
Боб удовлетворенно кивнул.
— Что еще?
— Еще старый механизм или что-то в этом роде, Джейн не смогла определить. Стоит на чердаке дома Пита Экроуда на юге Перта.
— Поехали!
Боб вел машину, как и большинство полицейских, быстро, уверенно, внимательно. «Коммодор» просто глотал мили. У меня было при себе удостоверение поверенного, оформленное Джейн, поэтому проблем с руководством гостиницы и выдачей небольшого плоского чемодана не возникло.
Мы отвезли вещи Джейн к Бобу, живущему на юге Перта. И когда поставили все на пол в его мастерской-кабинете, он спросил:
— Два момента. Кто-нибудь знал, что вы находитесь в Дейвсвилле?
— Нет.
— Вы ждали какие-нибудь письма, известия?
— Нет. Но можно позвонить на почту.
Я вспомнил о Томе Кендрике и сказал об этом Бобу.
— Он имеет отношение к делу?
— Да.
— Позвони ему. — Боб указал на телефон.
— Мне никто не ответил. Кендрик мог быть, как я полагаю, на пляже.
— Какой второй момент? — напомнил я.
— Трактир, — сказал Боб. — Как он называется?
— Уверен, что она сказала «Грин Мен».
— Ты до сих пор так и не вспомнил название трактира на вышивке?
— Нет. Откуда?
— Ты видел сон «Сыновья сыновей рэнджменов». А Рэнджмен — это анаграмма Грин Мен.
— Издеваешься?
Боб ткнул в мою сторону ручкой:
— Старайся! Вопрос: почему? Почему старая леди... как ее звали?
— Мэри Эллен Грин.
— Хорошо. Почему она изменила название? Кстати, это она сама вышивала?
— Думаю, да. Доказательств нет, но кто еще мог? За шестьдесят лет на ферме никого не было, кроме мужей.
— О'кей. Она вышила это и изменила название. Почему — на вышивке?
— Бог знает...
— Бог советов не дает, — мрачно сказал Боб. — Есть какая-то причина. Она новая, эта вышивка?
— Я едва взглянул на нее.
— Не старая и выцветшая?
— Нет. Она висела в комнате, большой, затемненной. На нее не падал солнечный свет.
— О'кей. Мы не знаем даже, когда именно это было сделано, где-то между двадцатыми и восьмидесятыми годами, рамки слишком широки. Правильно?
Я кивнул.
— Известно, что в действительности в том месте, откуда она приехала, есть трактир? В Брэдфорде?
— Нет, не в самом городе, — ответил я. — Какой-то пригород.
— Припомни, что говорила Джейн, любую чертову мелочь.
— Там родились Бронте, — сказал я.
Боб пощелкал пальцами.
— Говарт. Они, помнится, из Говарта, но это же не Брэдфорд. Ты уверен?
Подойдя к книжным полкам, он взял третий том энциклопедии.
— Бронте, Бронте, Бронте... — Боб поднял голову и посмотрел на меня. — Они родились в Торнтоне, близ Брэдфорда. У тебя заработали мозги, Джон. Говори, что мы знаем сейчас из того, чего не знали до этого.
— Может быть, эта вышивка была сделана недавно. Миссис Грин начала стареть и просто ошиблась в датировании.
— Может быть, — сказал Боб. — Но я так не думаю. Что еще нам известно?
— Фамилия ее второго мужа — Грин.
— Я не забыл. Она изменила название трактира, который не видела со времен своей молодости. Она сделала это, вышивая картинку.
— И что дальше?
— Ты хоть раз был на аукционах? О нет — ты же юрист, не так ли? И вся твоя вера в правах и законах. Ты пойдешь на аукцион, юный Джон Клоуз, и найдешь там вышивку, и похожую и не похожую на ту. Вышивка бывает на подушках, в виде девизов и просто в виде образцов или деталей.
— Эта была в рамке.
— Расскажи подробнее.
— Деревянная рамка, разломанная негодяями и валявшаяся на полу.
— Стекло?
— Разбито.
— Но оно вообще было?
— Да.
— Значит, ни моль, ни сырость не могли повредить картину, — констатировал Боб.
— Это не религиозный трактат...
— Раз она была защищена, значит, сохранилась в прежнем виде. Рамка была из твердой древесины?
— Эбеновое дерево, — ответил я.
— Эбеновое дерево, — повторил Боб. — Плюс стекло. Плюс подложенная сзади дощечка.
— Почему ты придаешь этому такое значение?
Боб помолчал.
— Скажи-ка мне вот что. Знала ли Мэри Эллен Грин, кто будет ее наследником? О да, должна была знать.
— Это важно?
— Сейчас все важно, парень. — Боб мрачно посмотрел на меня. — Думай! Как она могла узнать?
— О'кей, — согласился я и поднял руку, останавливая его. Боб выглядел очень воинственно. — Это могло произойти так: старая Мэри Эллен жила на огромном расстоянии от кого бы то ни было. Ее единственная сестра умерла в начале семидесятых, дом в Англии был продан. Мэри Эллен написала своей сестре за полвека всего несколько писем. Она не любила писать.
Единственная родственница, которая у нее оставалась, — это Джейн Стратт, но они никогда не встречались и не общались. Джейн могла умереть или просто исчезнуть...
— Как сейчас, — вставил Боб.
Пропустив это мимо ушей, я продолжил:
— Поэтому Мэри Эллен могла только предполагать, что ее внучатая племянница станет ее наследницей.
— Подожди. Но при этом она знала, что единственный человек из ее кровной родни, кто мог бы стать ее наследником, — девушка. Не мужчина.
Я озадаченно кивнул:
— Да. Но что это нам дает?
— Скольких мужчин ты знаешь... — задумчиво проговорил Боб, — кто посмотрел бы дважды на вышитое изделие? Женщины, да. Им понятно, что это такое. Они рассматривают стежки, знают, сколько туда вложено труда и усердия.
— Продолжай.
Боб оскалил зубы.
— Что скажешь на это? Она норовистая была штучка, наша миссис Грин: одинокая и самостоятельная. У нее была какая-то важная информация, которую она хотела передать. Будучи единственной владелицей большого участка земли — а земля всегда большая ценность, — она знала, что другие животноводы хотели бы получить эту землю и один или два из них люди непорядочные. Когда ей стало известно, что ее наследницей будет женщина...
— Не обязательно, — возразил я. — Джейн могла в ранней молодости выйти замуж, заиметь детей, потом попасть в автомобильную катастрофу и погибнуть. И обо всем этом Мэри Эллен могла и не узнать.
— Так могло быть, но не стало. Есть еще управляющий банком, в котором открыт счет, забыл? Она могла узнать от него. Получается вот что: женщина указывает на что-то другой женщине, и это указание находится в стежках, потому что ни один мужчина не посмотрит дважды на кусок вышивки. А внучатая племянница посмотрит, и Мэри Эллен было об этом известно.
— Не все женщины умеют вышивать, — сопротивлялся я. — Фактически...
Боб перебил меня:
— Нет на свете такой женщины, которая бы не потрогала и не рассмотрела вышивку. Ей не обязательно уметь самой делать стежки. Просто, увидев такую вещь, она будет ее рассматривать. И что-то заметит.
— Так и вышло.
— Джейн сказала: «Странно». Итак, послание есть?
Я кивнул.
— Что оно из себя представляет?
— "Грин Мен" и «Рэнджмен»?
— Именно. Итак, Мэри Эллен знала, что ее наследнице будет известна фамилия ее второго мужа — Грин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
— Надо собрать все! Улики плюс то, что мы уже знаем. Плюс то, что ты предполагаешь, Джон, и можешь до конца продумать. Старая полицейская пословица гласит: что ты имеешь — это все, что ты имеешь.
— Не слишком-то много.
— Другая древняя истина, Джон: «Существует всегда больше, чем ты думаешь, если ты действительно думаешь!» Так ты хочешь, чтобы я приехал?
— Завтра, — ответил я. — Рано утром. А пока — я буду думать.
Выпив еще виски, я уселся, готовый к решительным действиям. Пустой лист бумаги упал мне на колени, так же пусто было у меня в голове. Я никак не мог сосредоточиться и сидел, тупо разглядывая чистый лист, побуждая мозг к активным действиям, к которым тот никак не желал приступать. Около одиннадцати вечера я решил принять горячий душ, потом, глубоко вздохнув, включил холодную воду. После чего выпил чашку кофе, прокручивая в голове события, произошедшие в те дни на Стринджер Стейшн. Мой измученный мозг, неуклюжий и заторможенный, наконец-то очнулся и восстановил все, даже самые мельчайшие детали, которые были до поры до времени скрыты в самых глубоких тайниках моего сознания.
Я начал записывать все, что казалось необъяснимым. Несколько моментов следовало занести на бумагу в первую очередь. После автомобиля, сбившего Джейн в Англии, пришел черед вышивки, которая раньше висела на одной из стен в доме на Стринджер. Перед моими глазами, подобно фрагменту кинофильма, предстала сцена: Джейн держит в руках сломанную рамку, пытается расправить находившуюся в ней вышивку. «Странно», — говорит она...
Что странного? Что она еще сказала? Вот что: «Я узнала. Здесь изображен трактир, который стоит на моей родине. Я думала, он называется „Грин Мен“, но возможно, так было не всегда». Имелось в виду, когда Мэри Эллен была молодой, или что-то в этом роде. Сосредоточившись, я старался вспомнить картинку, изображенную на вышивке, на которую тогда едва посмотрел. Там было название... Если бы я мог только вспомнить!
Но я не мог. Не мог больше ничего припомнить, что имело бы отношение к этой сцене. Перед моим внутренним взором вставало серое каменное здание, белые окна, зеленый фон, окружающий этот дом, но название...
Я двинулся дальше, тщательно обдумывая каждую деталь тех событий, которые начались с приездом Джейн. И чем больше я размышлял, тем беспокойней мне становилось. Казалось, не было никакого ключа или отправной точки во всей этой странной истории.
А Джейн тем временем была Бог знает где!
Задремав в кресле, я проснулся в три часа ночи, дрожа от холода, с оставшимся в памяти незаконченным сном в виде какого-то вестерна. Я даже знал название «фильма» — "Сыновья сыновей рэнджменов", где была масса тарабарщины. Рухнув в постель, моментально уснул, а проснулся уже в тепле и уюте, терзаясь при этом от чувства ужасной вины, что я здесь сплю, в то время как Джейн...
В то время как она погибла? Потому что сказанное Бобом — абсолютная правда. Западная Австралия — такое место, где трудно обнаружить не только человека, но и тело. Несколько лет назад произошел такой случай: у трех девушек, путешествующих на стареньком автомобиле, сломался мотор. И именно на таком участке дороги, где какое-то транспортное средство можно увидеть раз в несколько дней. Девушки оставили записку и, очевидно, решили пойти пешком — все вместе. С тех пор никого из них больше не видели. И следов никаких не осталось: ни могильных холмов, ни одежды, ни костей — ничего.
Я уже был абсолютно уверен, что Джейн похищена. Кто бы это ни был, он знал, где мы вчера находились, и в соответствии с этим составил свой план. Враг похитил Джейн и собирался ее убить. Он уже делал такие попытки и раньше. Но я почему-то был уверен, несмотря на все очевидные факты, что Джейн жива. Наличие головоломки с изменением названия трактира подсказывало мне, что Джейн была не просто наследницей Стринджер Стейшн, а ключом к разгадке всех тайн.
Боб, как только вошел, сразу накинулся на меня с вопросом:
— Что-нибудь вспомнил?
Я описал ему инцидент с вышивкой.
Он в раздражении раздувал ноздри.
— Ради Бога! Вышивка! Будь посерьезнее.
— В ней что-то заключено, — настаивал я.
— Может быть. Но ты, ты, чертов болван, не можешь сказать, что именно! Верно?
Я посмотрел на него, и мне показалось, что он вот-вот ударит меня. Но Боб держал себя в руках. Полагаю, ему много раз приходилось держать себя в руках. Но не всегда это удавалось.
— Ты спал?
— Немного. Мучили чертовски глупые сны.
— Ты их помнишь?
— Только один. Не сон, а какой-то вестерн.
— Расскажи.
— Было название. Было много лошадей. Перестрелка. Все перемешалось. В общем, абсурд.
— Помнишь название?
— "Сыновья сыновей рэнджменов".
— Что-нибудь это означает? Ничего не напоминает?
— Ничего. С какой стати?
— Просто шанс, — сказал Боб. — Я беседовал по утрам со множеством людей. Иногда во сне они могли вспомнить такие вещи, которые давно позабыли. Но глубоко в подсознании остаются следы. Ладно, забудь об этом. Что еще?
— Есть несколько писем со Стринджер Стейшн, написанных самой миссис Грин.
— Где они?
— В «Кингс-Амбассадоре» на Хай-стрит. Сданы на хранение под расписку.
Боб удовлетворенно кивнул.
— Что еще?
— Еще старый механизм или что-то в этом роде, Джейн не смогла определить. Стоит на чердаке дома Пита Экроуда на юге Перта.
— Поехали!
Боб вел машину, как и большинство полицейских, быстро, уверенно, внимательно. «Коммодор» просто глотал мили. У меня было при себе удостоверение поверенного, оформленное Джейн, поэтому проблем с руководством гостиницы и выдачей небольшого плоского чемодана не возникло.
Мы отвезли вещи Джейн к Бобу, живущему на юге Перта. И когда поставили все на пол в его мастерской-кабинете, он спросил:
— Два момента. Кто-нибудь знал, что вы находитесь в Дейвсвилле?
— Нет.
— Вы ждали какие-нибудь письма, известия?
— Нет. Но можно позвонить на почту.
Я вспомнил о Томе Кендрике и сказал об этом Бобу.
— Он имеет отношение к делу?
— Да.
— Позвони ему. — Боб указал на телефон.
— Мне никто не ответил. Кендрик мог быть, как я полагаю, на пляже.
— Какой второй момент? — напомнил я.
— Трактир, — сказал Боб. — Как он называется?
— Уверен, что она сказала «Грин Мен».
— Ты до сих пор так и не вспомнил название трактира на вышивке?
— Нет. Откуда?
— Ты видел сон «Сыновья сыновей рэнджменов». А Рэнджмен — это анаграмма Грин Мен.
— Издеваешься?
Боб ткнул в мою сторону ручкой:
— Старайся! Вопрос: почему? Почему старая леди... как ее звали?
— Мэри Эллен Грин.
— Хорошо. Почему она изменила название? Кстати, это она сама вышивала?
— Думаю, да. Доказательств нет, но кто еще мог? За шестьдесят лет на ферме никого не было, кроме мужей.
— О'кей. Она вышила это и изменила название. Почему — на вышивке?
— Бог знает...
— Бог советов не дает, — мрачно сказал Боб. — Есть какая-то причина. Она новая, эта вышивка?
— Я едва взглянул на нее.
— Не старая и выцветшая?
— Нет. Она висела в комнате, большой, затемненной. На нее не падал солнечный свет.
— О'кей. Мы не знаем даже, когда именно это было сделано, где-то между двадцатыми и восьмидесятыми годами, рамки слишком широки. Правильно?
Я кивнул.
— Известно, что в действительности в том месте, откуда она приехала, есть трактир? В Брэдфорде?
— Нет, не в самом городе, — ответил я. — Какой-то пригород.
— Припомни, что говорила Джейн, любую чертову мелочь.
— Там родились Бронте, — сказал я.
Боб пощелкал пальцами.
— Говарт. Они, помнится, из Говарта, но это же не Брэдфорд. Ты уверен?
Подойдя к книжным полкам, он взял третий том энциклопедии.
— Бронте, Бронте, Бронте... — Боб поднял голову и посмотрел на меня. — Они родились в Торнтоне, близ Брэдфорда. У тебя заработали мозги, Джон. Говори, что мы знаем сейчас из того, чего не знали до этого.
— Может быть, эта вышивка была сделана недавно. Миссис Грин начала стареть и просто ошиблась в датировании.
— Может быть, — сказал Боб. — Но я так не думаю. Что еще нам известно?
— Фамилия ее второго мужа — Грин.
— Я не забыл. Она изменила название трактира, который не видела со времен своей молодости. Она сделала это, вышивая картинку.
— И что дальше?
— Ты хоть раз был на аукционах? О нет — ты же юрист, не так ли? И вся твоя вера в правах и законах. Ты пойдешь на аукцион, юный Джон Клоуз, и найдешь там вышивку, и похожую и не похожую на ту. Вышивка бывает на подушках, в виде девизов и просто в виде образцов или деталей.
— Эта была в рамке.
— Расскажи подробнее.
— Деревянная рамка, разломанная негодяями и валявшаяся на полу.
— Стекло?
— Разбито.
— Но оно вообще было?
— Да.
— Значит, ни моль, ни сырость не могли повредить картину, — констатировал Боб.
— Это не религиозный трактат...
— Раз она была защищена, значит, сохранилась в прежнем виде. Рамка была из твердой древесины?
— Эбеновое дерево, — ответил я.
— Эбеновое дерево, — повторил Боб. — Плюс стекло. Плюс подложенная сзади дощечка.
— Почему ты придаешь этому такое значение?
Боб помолчал.
— Скажи-ка мне вот что. Знала ли Мэри Эллен Грин, кто будет ее наследником? О да, должна была знать.
— Это важно?
— Сейчас все важно, парень. — Боб мрачно посмотрел на меня. — Думай! Как она могла узнать?
— О'кей, — согласился я и поднял руку, останавливая его. Боб выглядел очень воинственно. — Это могло произойти так: старая Мэри Эллен жила на огромном расстоянии от кого бы то ни было. Ее единственная сестра умерла в начале семидесятых, дом в Англии был продан. Мэри Эллен написала своей сестре за полвека всего несколько писем. Она не любила писать.
Единственная родственница, которая у нее оставалась, — это Джейн Стратт, но они никогда не встречались и не общались. Джейн могла умереть или просто исчезнуть...
— Как сейчас, — вставил Боб.
Пропустив это мимо ушей, я продолжил:
— Поэтому Мэри Эллен могла только предполагать, что ее внучатая племянница станет ее наследницей.
— Подожди. Но при этом она знала, что единственный человек из ее кровной родни, кто мог бы стать ее наследником, — девушка. Не мужчина.
Я озадаченно кивнул:
— Да. Но что это нам дает?
— Скольких мужчин ты знаешь... — задумчиво проговорил Боб, — кто посмотрел бы дважды на вышитое изделие? Женщины, да. Им понятно, что это такое. Они рассматривают стежки, знают, сколько туда вложено труда и усердия.
— Продолжай.
Боб оскалил зубы.
— Что скажешь на это? Она норовистая была штучка, наша миссис Грин: одинокая и самостоятельная. У нее была какая-то важная информация, которую она хотела передать. Будучи единственной владелицей большого участка земли — а земля всегда большая ценность, — она знала, что другие животноводы хотели бы получить эту землю и один или два из них люди непорядочные. Когда ей стало известно, что ее наследницей будет женщина...
— Не обязательно, — возразил я. — Джейн могла в ранней молодости выйти замуж, заиметь детей, потом попасть в автомобильную катастрофу и погибнуть. И обо всем этом Мэри Эллен могла и не узнать.
— Так могло быть, но не стало. Есть еще управляющий банком, в котором открыт счет, забыл? Она могла узнать от него. Получается вот что: женщина указывает на что-то другой женщине, и это указание находится в стежках, потому что ни один мужчина не посмотрит дважды на кусок вышивки. А внучатая племянница посмотрит, и Мэри Эллен было об этом известно.
— Не все женщины умеют вышивать, — сопротивлялся я. — Фактически...
Боб перебил меня:
— Нет на свете такой женщины, которая бы не потрогала и не рассмотрела вышивку. Ей не обязательно уметь самой делать стежки. Просто, увидев такую вещь, она будет ее рассматривать. И что-то заметит.
— Так и вышло.
— Джейн сказала: «Странно». Итак, послание есть?
Я кивнул.
— Что оно из себя представляет?
— "Грин Мен" и «Рэнджмен»?
— Именно. Итак, Мэри Эллен знала, что ее наследнице будет известна фамилия ее второго мужа — Грин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36