Страх вернулся с новой силой, когда она вновь оказалась в салоне и остановилась, стараясь успокоить неровное дыхание. Девушка нисколько не сомневалась: все окружающие догадываются, что произошло. Она потихоньку подошла к стене и нырнула в маленькую приемную, в которой обычно давались частные аудиенции дипломатам. Пытаясь охладить разгоряченные щеки, она стала лихорадочно обмахиваться веером, но тут же поняла, что ноги ее не держат, и рухнула на стул.
— Какого дьявола вы делали с графом в саду? Рейна подняла пылающее лицо и уставилась на маркиза ди Гальвани.
— Неужели у вас нет ни капли разума? — прорычал Адам, чей гнев еще больше подогревало молчание девушки.
— По-моему, я не так уж глупа, — наконец пробормотала она, — если умудрилась все-таки ускользнуть от него!
— Да, я видел, как вы пнули его между ног! Поразительно! Вы научились этому трюку у братьев? Нет, молчите. Только последняя дурочка могла пойти гулять с ним в сад!
Рейна с трудом поднялась.
— Я не намереваюсь, синьор, оставаться здесь и выслушивать ваши оскорбления! Вероятно, действительно, с моей стороны было не слишком… мудро позволить поставить себя в такое невыносимое положение, но ведь все кончилось благополучно.
— Граф не из тех, кто забывает, что глупая девчонка сумела взять верх! Черт побери, вы выпустили тигра из клетки!
— Видимо, — процедила Рейна, безуспешно стараясь выпрямиться, — у вас с моим отцом гораздо больше общего, чем казалось сначала. Вы так же несправедливы, как он!
Адам расслышал легкий надлом в ее голосе, и его гнев испарился. Девушка выглядела бледной, невероятно беззащитной и ослепительно прекрасной.
— Рейна, — произнес он уже спокойнее, — я просто волновался за вас. Обещайте, что никогда больше не останетесь с ним наедине.
— Хотите сказать, в точности так же, как мы с вами сейчас?
Неожиданно она представила его смеющимся, занятым шутливой беседой с Арабеллой, и разъяренно прошипела:
— Я вовсе не слепа, синьор! Вы пришли сюда, потому что Арабелла занята другими поклонниками и вы не можете подольше побыть с ней рядом? Или это она прислала вас за мной?
— Перестаньте набрасываться на меня, маленькая мегера! Я решил убедиться, что с вами ничего не случилось!
— Мегера! И потому, что я не собираюсь больше выносить вашу надменную снисходительность, вы имеете дерзость оскорблять меня?!
Адам сообразив, что вовсе не собирался обмениваться колкостями, почти бессознательно сжал ее плечи и привлек к себе. К его немалому изумлению, Рейна прильнула к нему, обхватив шею тонкими руками. Адам нежно поцеловал ее, и она с тихим стоном приоткрыла губы, отдаваясь его ласкам? чувствуя, как ее несут куда-то невысокие бирюзовые волны…
Адам неожиданно выпустил девушку, убрал ее руки, и она ошеломленно уставилась на него.
— Я… я не понимаю, — прошептала Рейна, не в силах отвести отнего взгляд. — Пожалуйста, Пьетро, я хочу…
Маркиз опустилруки и быстро отступил.
— Вы сами не знаете, чего хотите, — резко бросил он. — И не смотрите на меня такими умоляющими глазами! Именно так вы глядели на графа?!
И при виде ее исказившегося болью лица был готов откусить себе язык. Но поздно. Она потрясена его грубостью.
— Ради Бога, возвращайтесь поскорее к родителям! — почти прокричал он.
Рейна сглотнула слезы.
— Ненавижу вас! — завопила она по-английски и, вне себя от ярости, ударила Адама по лицу, а сама подобрала юбки и опрометью выбежала из комнаты.
Адам долго стоял, глядя вслед Рейне. Наконец он медленно повернулся и, слегка наклонив голову, направился к камину.
— Кажется, мы оба потерпели неудачу, mon ami. Вкрадчивый голос графа снова вызвал в Адаме прилив неудержимого гнева. Но когда он обернулся, на лице играла лишь легкая усмешка.
— Вот как? — осторожно осведомился он. — Я видел, как эта маленькая английская сучка вылетела из комнаты, словно кролик из силка. Девчонку нужно проучить.
Адам сверхъестественным усилием воли удержался от того, чтобы не броситься на графа.
— Я недооценил ее, — признался он, небрежно смахивая пылинку с рукава. — Она слишком наивна. Сама невинность.
Хмурое лицо графа внезапно осветилось широкой улыбкой.
— Да, — задумчиво протянул он, — вы, кажется, правы. Холодная девственница.
— Нам обоим лучше держаться от нее подальше, — заявил Адам, с неприязнью отметив, что Эрве продолжает улыбаться. — В море полно другой рыбы. Я не собираюсь больше тратить время на эту.
— Верно, — двусмысленно согласился граф.
— И предлагаю вам сделать то же самое, — уже чуть резче добавил Адам.
Эрве наклонил голову набок.
— А мне кажется, вы все еще хотите эту дурочку, — выдохнул он и, направляясь к выходу, бросил через плечо: — Посмотрим, друг мой, посмотрим.
Глава 9
Средиземное море
Шебека скользила по волнам спокойного моря, подгоняемая южным ветром. Камал стянул через голову белую полотняную рубашку с широкими рукавами и швырнул ее ухмыляющемуся Али.
— Вы стали совсем бледным в дворцовых стенах, повелитель, — заметил тот. — Теперь солнце немного позолотит вам спину.
Камал пробормотал что-то, запрокинул голову и прикрыл глаза, чувствуя, как расслабляются мускулы в благодатном тепле. Да, долго он пробыл на берегу, погрязнув в мелочах и обязанностях, предписываемых бею оранскому.
Он открыл глаза, когда шебека рыскнула влево, и заметил по правому борту такое же судно. Третья шебека дрейфовала в заливе, в миле отсюда к северу.
— Видишь добычу? — крикнул он Дрозо, своему капитану.
— Пока нет, повелитель, — откликнулся Дрозо, настоящий исполин, выглядевший свирепым дикарем корсаром со своей черной бородой и разметавшимися по ветру волосами. Но, несмотря на зловещую внешность, Дрозо был одним из самых незлобивых людей, что казалось, по меньшей мере, странным для капитана алжирского капера, и именно по этой причине Камал выбрал его.
«Нет, сегодня мы занимаемся вовсе не каперством. Это настоящее пиратство», — безмолвно поправился Камал. Он вспомнил, в какую впал ярость, прочитав письмо матери из Неаполя. Пришлось встать с постели, чтобы все обдумать в тишине сада.
Одетый только в панталоны из белой шерсти он, бесшумно ступая босыми ногами, прошел через большой зал для приемов и оказался в саду. Глядя на яркий месяц, отбрасывающий желтоватые тени на каменные стены, Камал жадно вдохнул сладостный аромат гиацинтов, жасмина и роз. И хотя рядом не раздалось ни звука, мгновенно распознал чье-то присутствие.
— Кто здесь? — тихо спросил он.
— Старый человек, повелитель, всего лишь ничтожный старик. Но вы молоды и должны побольше спать.
— А тебе не спится, Хасан?
Камал повернулся к визирю, чьи волосы отливали серебром в лунном свете.
— Предаваясь сну, старик сокращает отпущенное ему время. Я предпочитаю наслаждаться каждым часом, повелитель, знать, что живу и дышу, хотя луна уже поднялась высоко на небе.
— Ты настоящий философ, — покачал головой Камал.
— А вы думаете о письме вашей матушки, — мягко заметил Хасан.
— Да, она пишет, что граф Клер не появился в Неаполе и нужно сделать все, чтобы выманить гадину из гнезда.
— Вряд ли это разумно, повелитель.
Камал расслышал упрек в мягком голосе визиря.
— Она просит меня возглавить набеги на одно-два судна графа. — Хасан промолчал, и Камал, словно убеждая себя, громко добавил: — Я обещал ей помочь отомстить. Посмотрим, сумеем ли мы выяснить время отплытия следующего корабля Парезе.
— Как пожелает повелитель, — спокойно ответил старик. Камал невольно опустил глаза.
— Мы задержим команду и привезем сюда, пока граф Клер не сделает следующего хода.
— И снова повторяю, это не самое мудрое решение. Уже через неделю граф Клер узнает, что берберские пираты захватили судно.
— Совершенно верно. — И начнет действовать. Скорее всего, повелитель, он даже явится сюда.
— В таком случае я схвачу его и задержу до возвращения матери.
Хасан задумчиво теребил лепестки розы.
— Месть женщины. Это ужасная вещь… кроме того, нам не всегда дано понять ее причины. — Ты говоришь загадками, Хасан.
— П ростите, повелитель. Ваша матушка пишет, что граф Клер не прибыл в Неаполь. Я этому не верю. Настоящий мужчина не позволит безнаказанно украсть то, что принадлежит ему.
— Однако его там нет.
— Значит, вместо него действует кто-то другой. Столь могущественный человек не сделает глупость и не поступит неосторожно. И не попадется в ловушку.
— По-твоему, моя мать в опасности?
— Нет, но и графу пока ничто не грозит. Возможно, капитан корабля, который вы собираетесь захватить, знает, что случилось с вашей матушкой двадцать пять лет назад. Измена и предательство долго не умирают.
— Как и жажда мести.
Хасан отвернулся, расправил плечи и сорвал красный бутон олеандра. Камал улыбнулся, наблюдая, с каким трепетом вдыхает визирь нежное благоухание.
— Женщины пахнут слаще, Хасан. Ты не настолько стар.
— О нет, повелитель, я слишком стар для женщин и их коварства. Никогда не понимал уловки женского разума, а их похоть заставляет меня дрожать от страха.
— Похоть? Порой мне кажется, что их сладострастие — сплошное притворство, предназначенное для того, чтобы сводить нас с ума и вынуждать плясать под свою дудку.
— Что еще остается женщине? Если у нее недостает умения вертеть мужчиной как хочет, она прожила жизнь зря… Я видел, как вожделение правит мужчиной, но никогда — женщиной. Мужчина ощущает желание, женщина использует его ради собственных целей.
— И это одинаково верно для мусульман и европейцев — осведомился Камал.
— Ваша кровь и европейское образование не позволяют вам обращаться с женщинами, как подобает истинному мусульманину. Вы находите женщин утомительными и скучными, а их мысли и разговоры — детскими. Но вы должны принимать их такими, какие они есть. Из Елены выйдет вполне приемлемая жена, а если она вам не угодит, можете просто развестись, как любой мусульманин на вашем месте.
— Это не так легко, Хасан, — вздохнул Камал. — Видишь ли, я не доверяю Елене.
— Доверять женщине? Для этого нужно быть последним глупцом. Какое отношение имеет доверие к детям? Женщина дает вам сыновей, но и только! Нет, повелитель, не следует доверять ни одной женщине… даже собственной матери.
Луна неожиданно скрылась за тучами, и Камал не разглядел выражения глаз старика. Послышались шаги, и за низкой оградой показались трое турецких солдат. Попрощавшись с Хасаном, Камал вернулся к дворцу.
— Повелитель! — вскричал Дрозо. — Впередсмотрящий обнаружил «Гелиотроп», корабль Парезе! Тяжело груженный!
«Гелиотроп» плыл из Вест-Индии с грузом сахара, рома и табака. Выхватив у Али сорочку, Камал оделся.
— Судно идет без сопровождения, Дрозо? — спросил он, застегивая широкий кожаный пояс.
— Да, повелитель! Ничего не стоит захватить его! «И капитан считает себя в безопасности от берберских пиратов», — подумал бей, становясь за штурвал. Паруса «Гелиотропа» раздувал ветер, и даже на расстоянии Камал видел, какая низкая осадка у судна.
— Помни, Дрозо, никого не убивать, — велел он. Камал готовился перехватить судно Парезе, выходящее в море, и поэтому взял с собой еще две шебеки.
Дрозо смотрел на молодого бея со смешанным чувством симпатии и сомнения. Подумать только, нарушить договор, захватить корабль и не уничтожить тех, кто может рассказать о преступлении!
— Мои люди будут только защищаться, повелитель, — поклонился он.
Сорделло, капитан «Гелиотропа», помчался на шканцы, заслышав крик первого помощника, мистера Диббса.
— Что там, Аллен?
— Не верю своим глазам, сэр, — прохрипел тот. — Берберские пираты, и кажется, гонятся за нами!
Сорделло взял лево руля. Две шебеки с черными алжирскими флагами скользили по направлению к ним.
— Иисусе, — пробормотал он себе под нос. — Это, должно быть, ошибка, Аллен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55