Вздумай ты сопротивляться ему, он повел бы себя совсем по-другому. Не говорю, что он жесток, вовсе нет, но…
— Но считает женщин ничем не лучше собак, — язвительно перебила Арабелла. — Ах, Лелла, как ты можешь быть узницей в этом дворце?!
— Нет, выслушай меня спокойно, дитя мое! Здешние мужчины любят своих женщин, но считают, что эти слабые, нуждающиеся в постоянной опеке создания предназначены только для того, чтобы рожать им сыновей. Они просто не могут представить, что на свете есть другие женщины. Я объясняю все это, чтобы ты знала, как милостив к тебе Камал. Вероятно, он лучше понимает тебя, потому что много лет провел среди христиан.
— Камал действительно жил в Европе?
— Конечно. Он вернулся в Оран всего семь месяцев назад, узнав о гибели Хамила. Камал — справедливый правитель, но сомневаюсь, что он желал себе такой судьбы. Только чувство долга и честь удерживают его здесь. Нет, не думаю, что он счастлив. Камал скорее христианин, чем мусульманин, и в душе его царит постоянный раздор.
— Но если ты права, как он может так обращаться с женщинами? Запирать их в гареме, использовать для собственного удовольствия?
— Камал не глуп, дитя мое, — улыбнулась Лелла. — Он понимает и принимает обычаи Востока. Как бей Орана, он должен соблюдать наши законы и обряды. Если он откажется от гарема и невольниц, подданные усомнятся не только в его способности править, но и в приверженности к религии и традициям нашего народа. Ясно? Это его обязанность, а Камал никогда не уклонялся от обязанностей.
— И понимать не желаю! — категорично заявила Арабелла. — Ненавижу его и сделаю все, чтобы спасти родителей.
— Он не виноват, дитя мое, всему причиной жестокость его матери. Честь Камала взывает к отмщению.
— Но ты сама утверждаешь, что он не глуп. И знаешь, какова эта женщина! Почему Камал так слеп?
— Леди Арабелла, она его мать! Разве ты не стремишься защищать собственных родителей до последнего дыхания? Кроме того, Камал совсем ее не знает. Как у нас принято, его маленьким отняли у матери. Камал вырос среди мужчин. Его воспитывали отец с братом. А когда ему исполнилось шестнадцать лет, Хамил и мать Камала убедили Хар эль-Дина отправить мальчика в Европу. Госпожа считала, что если он будет знать обычаи европейцев, это со временем поможет Камалу стать могучим правителем.
Обдумав все сказанное Леллой, Арабелла решила во что бы то ни стало объясниться с Камалом, заставить его поверить ей. Голос Леллы отвлек ее от размышлений.
— Знаешь, он до сих пор отказывается взять жену! И, к ярости матери, объявил, что если я рожу сына, ребенок станет его наследником.
Слабый огонек надежды забрезжил в душе Арабеллы. Возможно, если она сумеет поговорить с Камалом как с европейцем, тот наконец прислушается к ее словам. А если Камал снова посчитает, будто она лжет и притворяется? Ну что же, что же делать? Необходимо остаться одной, чтобы хорошенько поразмыслить.
— Лелла, ты так добра ко мне, а я только и делаю, что спорю и возражаю. Ты, должно быть, устала от меня и едва не падаешь с ног.
Лелла одарила ее ослепительной улыбкой и неуклюже поднялась.
— Дорогое дитя, ничего не предпринимай наспех. Терпение Камала не безгранично. И чтобы быть истинным правителем, он должен сохранять уважение и преданность своих людей. Если я понадоблюсь, пришли Лину.
И с этими словами она направилась к двери.
Арабелла встала и потянулась. Как же все-таки спасти отца с матерью? Теперь, после покушения, Камал станет подозревать ее во всех грехах.
Она уныло повесила голову, глядя на носки красных сафьяновых туфель, и лишь сейчас честно призналась себе, что вовсе не хотела убивать Камала. Это его мать заслуживает казни, он же ни в чем не виноват. Но как же ей поступить?
Арабелла решила выйти в сад, где гуляли прелестные девушки, которых держали здесь ради забав повелителя. Невольницы весело болтали, не обращая на нее внимания. Девушка неожиданно замерла. Его забавы! Он хотел ее, конечно, хотел, однако не подумал взять силой. Ей нечего отдать ему, кроме своего тела!
Арабелла мгновенно испытала страх при мысли о том, что останется обнаженной в его власти. Лицо исказилось гримасой отчаяния. Но она вынесет все… должна вынести. И готова добровольно лечь в его постель в обмен на жизнь родителей.
Девушка нахмурилась, охваченная дурными предчувствиями. Конечно, она невинна, но ей исполнилось двадцать лет! Совсем не так молода! Что, если она уже не девственница? И способен ли мужчина распознать, была ли до него женщина с кем-то другим? А вдруг, насытившись ею, он еще больше уверится в том, что она распутна? Или просто посмеется над их соглашением после того, как получит все, что хотел?
Арабелла вздрогнула от ужаса и, опустив глаза, увидела, что из посиневших ранок на ладонях медленно сочится кровь: по-видимому, она не заметила, как сильно сжала кулаки. Кроме того, она совершенно не сведуща в искусстве обольщения. Что делают обычно в таких случаях женщины?
День тянулся бесконечно. Она вернулась к себе, легла на кровать и уставилась в потолок. Когда наконец появился Радж и сообщил, что Камал желает ее видеть, Арабелла облегченно вздохнула.
— Я иду, — послушно пробормотала она, свесив ноги с кровати.
— Надеюсь, сегодня вы не наделаете глупостей, леди Арабелла, — строго предупредил евнух.
— Нет, — спокойно ответила она, — я не причиню ему зла.
Сегодня только мне придется терпеть боль и стыд.
Глава 21
Хамил стоял на юте своей шебеки и, широко расставив ноги и подбоченясь, с мрачной улыбкой наблюдал за приближающимся «Малеком». Он прекрасно представлял смущение и беспомощный гнев капитана. Кому, как не ему, Хамилу, знать, что хозяин «Малека» платит дань пиратам!
— Подними белый флаг, Боролл, — приказал он своему капитану, — хотя вряд ли они поверят в наши добрые намерения.
— Он не так глуп, чтобы стрелять в нас. Темные глаза Хамила возбужденно блеснули, когда суда сблизились. Послышался громкий скрип абордажных крючьев, вонзившихся в доски; судно слегка накренилось. Боролл и его люди спрыгнули на палубу «Малека». Команда торгового судна благоразумно отказалась сражаться, и матросы были выстроены в ряд.
Не заметив женщины, Хамил направился к поручню и ловко соскочил на палубу «Малека». Ему навстречу торопливо устремился тощий мужчина в дурацком парике.
— Господин! — со страхом проблеял он, — мы платим дань! Почему вы нас остановили?
— Ты капитан Альварес? — осведомился Хамил.
— Да, и мы зайдем сначала в Оран, а потом в Кадис! Я знаком с беем, и ему не понравится то, что вы делаете!
— В таком случае, — улыбнулся Хамил, — приветствуй оранского бея, который стоит перед тобой!
Альварес вытаращил глаза.
— Повелитель, — прохрипел он, — но вы погибли! И сейчас Ораном правит ваш сводный брат Камал!
— Как видишь, не погиб! Ты хорошо выглядишь, Альварес!
— Чем… чем я могу служить, повелитель? Хамил оглядел застывших матросов.
— Приведи своих пассажиров, Альварес. У меня есть… дело к одному из них.
— Но у меня всего один пассажир. Англичанин, лорд Сент-Айвз.
— Зови лорда, — властно бросил Хамил.
Адам вышел вперед, оставив Рейну под опекой Даниеле.
— Я виконт Сент-Айвз, — представился он. Хамил свел брови. Бородатый мужчина, стоявший перед ним, почему-то казался знакомым.
— Как вас зовут?
— Адам Уэллз.
— Значит, ваш отец — граф Клер? Адам слегка поклонился.
— Я тоже слышал, что вы мертвы, повелитель. Утонули в шторм. Вы Хамил?
— Да, — коротко ответил тот и, обернувшись к капитану, произнес: — Я ищу женщину. Мне сказали, что она плывет на «Малеке»! Где она? Говори, иначе я прикажу своим людям поджечь твой драгоценный корабль!
И тут Адама осенило.
— Графиня, — медленно вымолвил он. — Вы ищете графиню!
Хамил круто развернулся:
— Что вы знаете о грязной твари?
— Я тоже искал ее, повелитель, в Неаполе. К несчастью, как подтвердит капитан Альварес, хотя она действительно наняла его судно, с тем чтобы он доставил ее в Оран, однако так и не появилась. Не знаю, куда она скрылась. Возможно, отправилась на север, чтобы отплыть из другого порта.
Хамил молча, в глубоком раздумье слушал его.
— Вы один, Адам Уэллз? — спросил он наконец.
— Нет. Со мной двое моих людей и… и юнга.
— И вы направляетесь в Оран? — Да.
— Лорд Сент-Айвз и его люди перейдут на борт моей шебеки. Продолжай путь, Альварес, но возьми курс на Кадис, не бросая якоря в Оране. Насколько я понимаю, лорд Сент-Айвз, нам многое надо обсудить. Клянусь, что благополучно доставлю вас всех в Оран.
Он протянул руку, и Адам пожал ее.
— Признаюсь, повелитель, — сказал он, — я рад, что вы живы.
— Но не больше, чем я, — усмехнулся Хамил.
Молчаливый слуга зажег свечи в каюте Хамила, и тот кивком отпустил его.
— Теперь мы остались наедине, милорд. Садитесь и спокойно поговорим. Да отошлите вашего юнгу.
Рейна тихонько охнула и подвинулась ближе к Адаму.
— Прошу, повелитель, пусть останется, — решительно отказался Адам. Хамил улыбнулся и внимательно оглядел Рейну.
— Хорошенький мальчик, — заметил он. — Может, вы продадите его мне? У меня есть друг… питающий слабость к красивым юнцам, чьи гладкие лица не уродуют колючие усы. Да, я куплю его у вас.
— Я должен отказать вам, повелитель, — вежливо откликнулся Адам. — За этой милой внешностью скрывается капризный и непостоянный нрав. Он непокорен, дерзок и не даст наслаждения человеку, о котором вы упомянули. Боюсь, что уже через месяц его хозяин превратится в глубокого старика.
— Я уверен, — возразил Хамил, опустив глаза, — что мой друг сделает его куда более покладистым. Столь скверный характер прекрасно лечится кнутом. Поверьте, милорд, это надолго его усмирит, и уж тогда мой приятель смилостивится и будет хорошо с ним обращаться.
Адам, стиснув зубы, почувствовал, как Рейна в страхе теребит его за рукав.
— Этот мальчик, несмотря на свою внешность, не станет служить игрушкой человеку с подобными склонностями, повелитель. Мне не хотелось бы быть свидетелем его унижения.
— Так, значит, — спросил Хамил, не поднимая головы, — сам парнишка предпочитает девушек?
— Повелитель, — терпеливо повторил Адам, — пусть мальчик останется у меня на службе. Я несу за него ответственность. Ну а теперь, если позволите, нам о многом нужно поговорить.
— Конечно, — согласился Хамил, указывая на подушки, разбросанные вокруг низенького круглого столика сандалового дерева. — Садитесь, милорд. Что же касается мальчика, пусть остается, но его одежда оскорбляет мой взор. В знак дружбы я велю найти для него одежду побогаче.
— Нет! — взвизгнула Рейна. Хамил улыбнулся:
— Я считал, что мальчик старше, милорд, однако голос у него совсем детский. И вы, видимо, правы. Как смеет ваш слуга говорить без разрешения!
Он пожал плечами, отвернулся и, налив две чаши вина, предложил одну Адаму. Адам взял чашу, опустился на подушки и, знаком велев Рейне устроиться рядом, без предисловий начал:
— Повелитель, графиня приказала похитить мою сестру и отослать в Оран, впрочем, не знаю, по какой причине. Но ваши люди захватили в этом году три наших корабля, а графиня продавала в Неаполе грузы. Я разоблачил ее, но не сумел наказать. Моя сестра пропала. Кто эта женщина, повелитель?
— Ни один из кораблей не был уничтожен до моей предполагаемой гибели, — заметил Хамил.
— Верно.
— Эта графиня, милорд, — мать моего сводного брата, Камала, человека, который теперь правит Ораном.
Несколько минут Адам не мог вымолвить ни слова от удивления.
— Но она итальянка! — с трудом пробормотал он наконец.
— Да. Двадцать шесть лет назад ваш отец прислал ее из Генуи моему отцу, Хар эль-Дину. Тогда ее звали Джованной Джиусти.
— Мой отец? — потрясенно выговорил Адам. — Я чувствовал, что он знает, в чем дело. Но почему, повелитель? Почему мой отец совершил подобный поступок?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
— Но считает женщин ничем не лучше собак, — язвительно перебила Арабелла. — Ах, Лелла, как ты можешь быть узницей в этом дворце?!
— Нет, выслушай меня спокойно, дитя мое! Здешние мужчины любят своих женщин, но считают, что эти слабые, нуждающиеся в постоянной опеке создания предназначены только для того, чтобы рожать им сыновей. Они просто не могут представить, что на свете есть другие женщины. Я объясняю все это, чтобы ты знала, как милостив к тебе Камал. Вероятно, он лучше понимает тебя, потому что много лет провел среди христиан.
— Камал действительно жил в Европе?
— Конечно. Он вернулся в Оран всего семь месяцев назад, узнав о гибели Хамила. Камал — справедливый правитель, но сомневаюсь, что он желал себе такой судьбы. Только чувство долга и честь удерживают его здесь. Нет, не думаю, что он счастлив. Камал скорее христианин, чем мусульманин, и в душе его царит постоянный раздор.
— Но если ты права, как он может так обращаться с женщинами? Запирать их в гареме, использовать для собственного удовольствия?
— Камал не глуп, дитя мое, — улыбнулась Лелла. — Он понимает и принимает обычаи Востока. Как бей Орана, он должен соблюдать наши законы и обряды. Если он откажется от гарема и невольниц, подданные усомнятся не только в его способности править, но и в приверженности к религии и традициям нашего народа. Ясно? Это его обязанность, а Камал никогда не уклонялся от обязанностей.
— И понимать не желаю! — категорично заявила Арабелла. — Ненавижу его и сделаю все, чтобы спасти родителей.
— Он не виноват, дитя мое, всему причиной жестокость его матери. Честь Камала взывает к отмщению.
— Но ты сама утверждаешь, что он не глуп. И знаешь, какова эта женщина! Почему Камал так слеп?
— Леди Арабелла, она его мать! Разве ты не стремишься защищать собственных родителей до последнего дыхания? Кроме того, Камал совсем ее не знает. Как у нас принято, его маленьким отняли у матери. Камал вырос среди мужчин. Его воспитывали отец с братом. А когда ему исполнилось шестнадцать лет, Хамил и мать Камала убедили Хар эль-Дина отправить мальчика в Европу. Госпожа считала, что если он будет знать обычаи европейцев, это со временем поможет Камалу стать могучим правителем.
Обдумав все сказанное Леллой, Арабелла решила во что бы то ни стало объясниться с Камалом, заставить его поверить ей. Голос Леллы отвлек ее от размышлений.
— Знаешь, он до сих пор отказывается взять жену! И, к ярости матери, объявил, что если я рожу сына, ребенок станет его наследником.
Слабый огонек надежды забрезжил в душе Арабеллы. Возможно, если она сумеет поговорить с Камалом как с европейцем, тот наконец прислушается к ее словам. А если Камал снова посчитает, будто она лжет и притворяется? Ну что же, что же делать? Необходимо остаться одной, чтобы хорошенько поразмыслить.
— Лелла, ты так добра ко мне, а я только и делаю, что спорю и возражаю. Ты, должно быть, устала от меня и едва не падаешь с ног.
Лелла одарила ее ослепительной улыбкой и неуклюже поднялась.
— Дорогое дитя, ничего не предпринимай наспех. Терпение Камала не безгранично. И чтобы быть истинным правителем, он должен сохранять уважение и преданность своих людей. Если я понадоблюсь, пришли Лину.
И с этими словами она направилась к двери.
Арабелла встала и потянулась. Как же все-таки спасти отца с матерью? Теперь, после покушения, Камал станет подозревать ее во всех грехах.
Она уныло повесила голову, глядя на носки красных сафьяновых туфель, и лишь сейчас честно призналась себе, что вовсе не хотела убивать Камала. Это его мать заслуживает казни, он же ни в чем не виноват. Но как же ей поступить?
Арабелла решила выйти в сад, где гуляли прелестные девушки, которых держали здесь ради забав повелителя. Невольницы весело болтали, не обращая на нее внимания. Девушка неожиданно замерла. Его забавы! Он хотел ее, конечно, хотел, однако не подумал взять силой. Ей нечего отдать ему, кроме своего тела!
Арабелла мгновенно испытала страх при мысли о том, что останется обнаженной в его власти. Лицо исказилось гримасой отчаяния. Но она вынесет все… должна вынести. И готова добровольно лечь в его постель в обмен на жизнь родителей.
Девушка нахмурилась, охваченная дурными предчувствиями. Конечно, она невинна, но ей исполнилось двадцать лет! Совсем не так молода! Что, если она уже не девственница? И способен ли мужчина распознать, была ли до него женщина с кем-то другим? А вдруг, насытившись ею, он еще больше уверится в том, что она распутна? Или просто посмеется над их соглашением после того, как получит все, что хотел?
Арабелла вздрогнула от ужаса и, опустив глаза, увидела, что из посиневших ранок на ладонях медленно сочится кровь: по-видимому, она не заметила, как сильно сжала кулаки. Кроме того, она совершенно не сведуща в искусстве обольщения. Что делают обычно в таких случаях женщины?
День тянулся бесконечно. Она вернулась к себе, легла на кровать и уставилась в потолок. Когда наконец появился Радж и сообщил, что Камал желает ее видеть, Арабелла облегченно вздохнула.
— Я иду, — послушно пробормотала она, свесив ноги с кровати.
— Надеюсь, сегодня вы не наделаете глупостей, леди Арабелла, — строго предупредил евнух.
— Нет, — спокойно ответила она, — я не причиню ему зла.
Сегодня только мне придется терпеть боль и стыд.
Глава 21
Хамил стоял на юте своей шебеки и, широко расставив ноги и подбоченясь, с мрачной улыбкой наблюдал за приближающимся «Малеком». Он прекрасно представлял смущение и беспомощный гнев капитана. Кому, как не ему, Хамилу, знать, что хозяин «Малека» платит дань пиратам!
— Подними белый флаг, Боролл, — приказал он своему капитану, — хотя вряд ли они поверят в наши добрые намерения.
— Он не так глуп, чтобы стрелять в нас. Темные глаза Хамила возбужденно блеснули, когда суда сблизились. Послышался громкий скрип абордажных крючьев, вонзившихся в доски; судно слегка накренилось. Боролл и его люди спрыгнули на палубу «Малека». Команда торгового судна благоразумно отказалась сражаться, и матросы были выстроены в ряд.
Не заметив женщины, Хамил направился к поручню и ловко соскочил на палубу «Малека». Ему навстречу торопливо устремился тощий мужчина в дурацком парике.
— Господин! — со страхом проблеял он, — мы платим дань! Почему вы нас остановили?
— Ты капитан Альварес? — осведомился Хамил.
— Да, и мы зайдем сначала в Оран, а потом в Кадис! Я знаком с беем, и ему не понравится то, что вы делаете!
— В таком случае, — улыбнулся Хамил, — приветствуй оранского бея, который стоит перед тобой!
Альварес вытаращил глаза.
— Повелитель, — прохрипел он, — но вы погибли! И сейчас Ораном правит ваш сводный брат Камал!
— Как видишь, не погиб! Ты хорошо выглядишь, Альварес!
— Чем… чем я могу служить, повелитель? Хамил оглядел застывших матросов.
— Приведи своих пассажиров, Альварес. У меня есть… дело к одному из них.
— Но у меня всего один пассажир. Англичанин, лорд Сент-Айвз.
— Зови лорда, — властно бросил Хамил.
Адам вышел вперед, оставив Рейну под опекой Даниеле.
— Я виконт Сент-Айвз, — представился он. Хамил свел брови. Бородатый мужчина, стоявший перед ним, почему-то казался знакомым.
— Как вас зовут?
— Адам Уэллз.
— Значит, ваш отец — граф Клер? Адам слегка поклонился.
— Я тоже слышал, что вы мертвы, повелитель. Утонули в шторм. Вы Хамил?
— Да, — коротко ответил тот и, обернувшись к капитану, произнес: — Я ищу женщину. Мне сказали, что она плывет на «Малеке»! Где она? Говори, иначе я прикажу своим людям поджечь твой драгоценный корабль!
И тут Адама осенило.
— Графиня, — медленно вымолвил он. — Вы ищете графиню!
Хамил круто развернулся:
— Что вы знаете о грязной твари?
— Я тоже искал ее, повелитель, в Неаполе. К несчастью, как подтвердит капитан Альварес, хотя она действительно наняла его судно, с тем чтобы он доставил ее в Оран, однако так и не появилась. Не знаю, куда она скрылась. Возможно, отправилась на север, чтобы отплыть из другого порта.
Хамил молча, в глубоком раздумье слушал его.
— Вы один, Адам Уэллз? — спросил он наконец.
— Нет. Со мной двое моих людей и… и юнга.
— И вы направляетесь в Оран? — Да.
— Лорд Сент-Айвз и его люди перейдут на борт моей шебеки. Продолжай путь, Альварес, но возьми курс на Кадис, не бросая якоря в Оране. Насколько я понимаю, лорд Сент-Айвз, нам многое надо обсудить. Клянусь, что благополучно доставлю вас всех в Оран.
Он протянул руку, и Адам пожал ее.
— Признаюсь, повелитель, — сказал он, — я рад, что вы живы.
— Но не больше, чем я, — усмехнулся Хамил.
Молчаливый слуга зажег свечи в каюте Хамила, и тот кивком отпустил его.
— Теперь мы остались наедине, милорд. Садитесь и спокойно поговорим. Да отошлите вашего юнгу.
Рейна тихонько охнула и подвинулась ближе к Адаму.
— Прошу, повелитель, пусть останется, — решительно отказался Адам. Хамил улыбнулся и внимательно оглядел Рейну.
— Хорошенький мальчик, — заметил он. — Может, вы продадите его мне? У меня есть друг… питающий слабость к красивым юнцам, чьи гладкие лица не уродуют колючие усы. Да, я куплю его у вас.
— Я должен отказать вам, повелитель, — вежливо откликнулся Адам. — За этой милой внешностью скрывается капризный и непостоянный нрав. Он непокорен, дерзок и не даст наслаждения человеку, о котором вы упомянули. Боюсь, что уже через месяц его хозяин превратится в глубокого старика.
— Я уверен, — возразил Хамил, опустив глаза, — что мой друг сделает его куда более покладистым. Столь скверный характер прекрасно лечится кнутом. Поверьте, милорд, это надолго его усмирит, и уж тогда мой приятель смилостивится и будет хорошо с ним обращаться.
Адам, стиснув зубы, почувствовал, как Рейна в страхе теребит его за рукав.
— Этот мальчик, несмотря на свою внешность, не станет служить игрушкой человеку с подобными склонностями, повелитель. Мне не хотелось бы быть свидетелем его унижения.
— Так, значит, — спросил Хамил, не поднимая головы, — сам парнишка предпочитает девушек?
— Повелитель, — терпеливо повторил Адам, — пусть мальчик останется у меня на службе. Я несу за него ответственность. Ну а теперь, если позволите, нам о многом нужно поговорить.
— Конечно, — согласился Хамил, указывая на подушки, разбросанные вокруг низенького круглого столика сандалового дерева. — Садитесь, милорд. Что же касается мальчика, пусть остается, но его одежда оскорбляет мой взор. В знак дружбы я велю найти для него одежду побогаче.
— Нет! — взвизгнула Рейна. Хамил улыбнулся:
— Я считал, что мальчик старше, милорд, однако голос у него совсем детский. И вы, видимо, правы. Как смеет ваш слуга говорить без разрешения!
Он пожал плечами, отвернулся и, налив две чаши вина, предложил одну Адаму. Адам взял чашу, опустился на подушки и, знаком велев Рейне устроиться рядом, без предисловий начал:
— Повелитель, графиня приказала похитить мою сестру и отослать в Оран, впрочем, не знаю, по какой причине. Но ваши люди захватили в этом году три наших корабля, а графиня продавала в Неаполе грузы. Я разоблачил ее, но не сумел наказать. Моя сестра пропала. Кто эта женщина, повелитель?
— Ни один из кораблей не был уничтожен до моей предполагаемой гибели, — заметил Хамил.
— Верно.
— Эта графиня, милорд, — мать моего сводного брата, Камала, человека, который теперь правит Ораном.
Несколько минут Адам не мог вымолвить ни слова от удивления.
— Но она итальянка! — с трудом пробормотал он наконец.
— Да. Двадцать шесть лет назад ваш отец прислал ее из Генуи моему отцу, Хар эль-Дину. Тогда ее звали Джованной Джиусти.
— Мой отец? — потрясенно выговорил Адам. — Я чувствовал, что он знает, в чем дело. Но почему, повелитель? Почему мой отец совершил подобный поступок?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55