Вот его рука опустилась на ее нежный живот, погладила его и двинулась ниже, наслаждаясь атласом ее кожи. Виктория извивалась в его руках, ей казалось, что еще секунда, и она умрет от желания.
— Тебе приятно?
Вместо ответа она застонала и теснее прижалась к нему. Его рука опять нежно погладила ее живот и бедра и медленно двинулась еще ниже. Рафаэль осторожно раздвинул ей бедра, приник рукой к самому сокровенному… Это было восхитительное ощущение. Где-то внутри, прямо под его ладонью, словно появился крохотный огонек. Он быстро разгорался, и уже через несколько секунд его жар сделался нестерпимым. Казалось, он вот-вот выплеснется наружу. Не имевшая знаний, но ведомая инстинктами, древними как сама природа, Виктория доверчиво раскрылась навстречу своему единственному возлюбленному, готовая принять его, как приемлют мужа.
— Ты такая нежная, Виктория, такая горячая.., ты сводишь меня с ума. — Рафаэль продолжал целовать и ласкать ее.
Его прикосновения, его губы, язык — все слилось в одну непрерывную симфонию любви и ласки. Она больше не могла сдерживаться. Ее щеки пылали, губы жадно искали поцелуев, глаза сверкали от обжигающей страсти. Она вскрикнула от неистового желания наполниться им до краев. Но тут его требовательная рука потянулась к ее левому бедру, и Виктория мгновенно почувствовала, как ее, парившую в заоблачных высотах любви и страсти, со всего размаха сбросили на грешную землю. Насторожившись и отодвинувшись, она попросила:
— Рафаэль, задуй, пожалуйста, свечу.
— Почему? — Он все еще дрожал от возбуждения, но тоже почувствовал, что она отстранилась. — Я хочу видеть тебя, Виктория, видеть всю, такую прекрасную… Не надо стесняться меня, моя милая.
Нет, нет! Пожалуйста, Рафаэль, я должна тебе кое-что рассказать. Подожди, пожалуйста.
Его рука, так и не дотянувшаяся до проклятого шрама, тяжело опустилась на ее живот, как будто прижимая ее к постели. Сердце сжалось от дурного предчувствия.
— О чем ты говоришь?
— Понимаешь, есть одна вещь, о которой я должна была рассказать тебе до нашей свадьбы.
Рафаэлю показалось, что земля уходит у него из-под ног Будь она проклята! Он уже знал, что она хочет ему сказать, и ненавидел ее за это, вместе с ней он ненавидел и себя, и Дамьена. Его желание умерло, сразу и безвозвратно Он с неприязнью смотрел, как она пытается прикрыть ноги и живот остатками ночной рубашки.
Пропади все пропадом! Нет! Она не может оказаться шлюхой, ненасытной любовницей его брата! Только не Виктория, его невинная, нежная девочка!
Он заставил себя легко и, как ему показалось, беззаботно поинтересоваться:
— Что это может быть? Разве существует что-то такое, из-за чего я должен буду тебя презирать, Виктория? Не говори глупости.
— Надеюсь, что нет. Просто я очень боялась, что это может оттолкнуть тебя. Я трусиха. Прости меня, пожалуйста.
Рафаэль не мог заставить себя посмотреть ей в глаза. Он только прикрыл ее трепещущее тело простыней и медленно встал.
— У девственницы в первую брачную ночь идет кровь, — ни к кому конкретно не обращаясь, произнес он.
Виктория не поняла, что произошло. Почему он оставил ее?
— Я ничего не понимаю, — смущенно призналась она.
— Я не хотел этому верить, — с трудом выговорил Рафаэль, чувствуя жалость прежде всего к самому себе. Никогда в жизни его так не унижали и не оскорбляли. — Я мог бы поклясться головой, что ты честна и невинна. — Он грубо рассмеялся, подхватил халат и набросил его на плечи. — Подумать только, как я мог быть так слеп! Оказывается, ты и в самом деле маленькая потаскушка? Тебе надо было заставить меня задуть свечи немного раньше, моя милая. Чтобы я не успел заметить твоей дикой, ненасытной, необузданной страсти. Твоя тяга к мужчинам столь сильна, что ты уже не можешь даже ее скрыть. Ну все, Виктория. Сравнений больше не будет.
Не в силах осмыслить, что же все-таки происходит, Виктория рывком села на кровати.
— Я не могу понять, Рафаэль. Это все не так ужасно. Это не моя вина. Почему ты так рассердился?
— Великий Боже! Неужели ты бы разыграла всю комедию целиком? И я бы услышал крик целомудренной девственницы? А как ты собиралась решить вопрос с кровью на простынях? Или для этого тоже существуют какие-нибудь уловки? Но ведь я видел, какой дикой, животной страстью горели твои глаза, как ты без всякой стыдливости позволяла мне самые смелые ласки, как ты тянулась, рвалась ко мне, влекомая сильнейшим желанием? Впредь тебе надо учиться владеть собой, моя милая, и лучше притворяться. Будь ты проклята, Виктория! Шлюха!
Он резко повернулся на каблуках и выбежал из комнаты. Слишком ошарашенная, чтобы что-то предпринять, Виктория молча смотрела ему вслед. Стук захлопнувшейся двери вывел ее из оцепенения.
Наверное, Дамьен рассказал о ее уродстве? Причем намеренно сгустил краски? Представил все хуже, чем на самом деле? А что может означать фраза Рафаэля о девственности и крови на простынях? И о каких сравнениях он говорил? Она отчетливо припомнила откровенно насмешливый взгляд Дамьена перед тем, как они с Рафаэлем ушли в библиотеку. О чем они могли говорить?
Неожиданно Виктория почувствовала, что дрожит. Ей еще никогда в жизни не было так холодно. Муж покинул ее в первую брачную ночь. Он говорил, что она красива, нежно ласкал ее, пока.
Она непроизвольно коснулась рукой бедра, ощупала проклятый шрам. Неожиданно она показалась самой себе нечистой, решила, что ее изуродованное тело действительно достойно презрения. Она внушала ему отвращение, к сожалению, в этом сомневаться не приходилось. Но почему? Он же не видел ее ноги!
Виктория уткнулась лицом в подушки и разрыдалась.
* * *
— Ты готова?
Виктория заставила себя посмотреть на мужа. Это были первые слова, услышанные ею после того, как он захлопнул за собой дверь предыдущей ночью. Она завтракала в одиночестве и даже не знала, где он. Ее муж, любимый, обожаемый муж, ненавидел ее.
— Да, — коротко ответила она, — я собралась.
— Тогда поехали. — Рафаэль секунду помедлил, вглядываясь в ее бледное лицо. Возможно, она переживает свою вину перед ним? Внезапно ему пришло в голову, что у них свадебное путешествие и теперь какое-то время они проведут вдвоем. Забавно! Какой мужчина не захочет остаться наедине с такой страстной и изобретательной красавицей? Только на таких не женятся! Он подумал, что, наверное, их брак можно аннулировать. А вдруг она носит под сердцем ребенка Дамьена? Тогда малыш, без сомнения, будет похож на него. Или на мать. О каком аннулировании брака может идти речь, если появится ребенок, как две капли воды похожий на него, своего отца? Рафаэль выругался про себя и поспешил отойти подальше. Если она будет слишком близко, он может не сдержаться и ударить ее.
Он услышал, как она с шумом отодвинула стул и встала. Нахмурившись, он, не оглядываясь, вышел из комнаты. Когда Виктория появилась во дворе, Рафаэль уже сидел на нетерпеливо переступающем жеребце. Он не счел необходимым слезть с лошади и помочь жене сесть в карету. Зато это поспешил сделать недоумевающий Том. Что ж, по крайней мере сегодня она не будет маячить у него перед глазами.
— Рафаэль!
С раздражением оглянувшись, он увидел глядящие на него полные слез глаза.
— Что еще? — В голосе звучало столько нетерпения и нескрываемой злости, что она только молча покачала головой. Все равно она не решилась бы спросить, чем вызвана его внезапная ненависть. Слишком много посторонних ушей было вокруг.
Признав свое поражение, она тихо ответила:
— Ничего.
Остановившись на ленч, он просто проводил ее в гостиницу и оставил одну. Видимо, он ее настолько презирает, что даже не желает сидеть с ней за одним столом. Виктория долго размышляла и в конечном итоге решила, что жалеть себя, предаваться меланхолии и печали нет никакого смысла. Надо действовать.
— Я больше не буду слабой, — сказала она вслух, — мой муж ведет себя со мной возмутительно. Этому надо положить конец.
Хотя маркиз довольно подробно объяснил Рафаэлю дорогу, они все-таки несколько раз сбивались с пути и добрались до Медового дома только поздно вечером. Дом стоял за высоким забором с внушительного вида коваными железными воротами. К нему вела красивая аллея, обсаженная с двух сторон липами и дубами. Это был довольно приятный двухэтажный особняк, весь увитый плющом.
Подъехавшую карету встретила добродушная женщина, ожесточенно вытирающая руки о необъятный передник.
— Меня зовут миссис Рипл, — сообщила она, присев перед Викторией в неуклюжем реверансе. — А вы миссис Карстерс?
Виктория подумала, что ее впервые назвали новым именем, и вынуждена была признать, что, несмотря ни на что, ей это приятно Она молча кивнула — Вы, должно быть, совершенно измучены, бедная девочка Пойдемте скорее, я покажу вашу комнату. Я только вчера получила сообщение от маркиза. Но к вашему приезду все подготовлено. Сейчас принесут ваш багаж.
Виктория не стала дожидаться Рафаэля, разумно предположив, что он не захочет составить ей компанию. Поэтому она сразу же последовала за миссис Рипл на второй этаж. В конце коридора экономка распахнула двери и торжественно провозгласила, что это апартаменты господина. Виктория растерянно взглянула на огромную кровать и непроизвольно вздрогнула. Миссис Рипл не заметила очевидного смущения гостьи и восторженно сообщила, что смежная комната приготовлена для молодой миссис Карстерс. Это помещение явно предназначалось для женщины. Здесь все было украшено голубыми оборками — шторы, покрывала и даже постельное белье. Голубой цвет вообще преобладал, и только в отдельных местах с ним не особенно удачно сочетался кремовый. Задумавшись, Виктория не сразу заметила, что миссис Рипл уже некоторое время молчит и вопросительно смотрит на нее.
— Прошу прощения, что вы сказали?
— Вы очень устали, дорогая. Почему бы вам не отдохнуть? Вы с капитаном можете поужинать примерно через час. Вас это устраивает?
— Разумеется. Спасибо. — В этот момент Викторию все устраивало. Она хотела только одного: лечь, закрыть глаза и перестать думать и чувствовать.
— Вставай!
Приказы, да еще произнесенные таким неприязненным тоном, обычно быстро доходят до сознания, даже если человек спит. Поэтому Виктория моментально проснулась, вскочила и увидела стоящего возле ее кровати Рафаэля.
— Пора ужинать.
Выражение его лица не предвещало ничего хорошего, серые глаза воинственно блестели, как хорошо отполированное серебро.
— Тебе нужна помощь миссис Рипл?
— Нет, благодарю.
— Тогда увидимся в столовой.
Виктория со вздохом посмотрела вслед своему грозному супругу. Не много радости принесло ей замужество!
В столовой, маленькой уютной комнате, отделанной темными панелями, она увидела Рафаэля, державшего в руке стакан вина. Одним глотком проглотив содержимое стакана, он кивком указал ей место за столом. Очень хорошо, решила она. Больше она не будет бояться.
К сожалению, в комнате постоянно находилась миссис Рипл, прислуживавшая за столом, так что об откровенном разговоре нечего было и думать.
— Мясо?
— Да, пожалуйста.
— Картофель?
— Да, спасибо.
— Ты не переоделась?
— Что-то не хотелось.
— Твои волосы выглядят так, словно неделю не видели расчески.
Виктория мужественно решила не поддаваться на его провокации. Она не ответила, продолжая настойчиво пережевывать приготовленную для них еду. Она заставила себя съесть по несколько кусков от каждого предложенного ей блюда, хотя мясо было неимоверно жестким, а картофель недоваренным. Потом она поблагодарила миссис Рипл и решительно встала.
Рафаэль даже не поднял глаз от тарелки.
— Спокойной ночи, — сказала она и, кипя от гнева, вышла из комнаты.
К счастью, ее ярость не успела смениться менее воинственными чувствами, потому что несколькими минутами позже она услышала в коридоре шаги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57