Ее голова моталась.
Ее тело билось под гитарный рокот.
Ее грудь вела себя так, будто желала убедить всех в своем существовании.
В общем, зрелище что надо, было бы кому смотреть. А смотреть было некому, разве что Бадди, а Бадди – пока Брайс оттягивалась под навороты толстых канадских рокеров – еще раз попытался отползти к двери. На этот раз он прополз два миллиметра вместо одного.
Выбросить вперед руки, подтянуть туловище. Как больно!
Брайс подняла руки, помахала ими над головой. У нее был голый пупок. В пупке торчало платиновое кольцо.
Выбросить вперед руки... Руки уперлись в дерево. Дверь! Самая прекрасная дверь в истории человечества. Теперь руки не вперед, а вверх. У Бадди хватало сил оперировать только одной рукой. Рука протянулась, нащупала ручку, повертела ее. Рука была слабая, по ладони бежала кровь, поэтому жест стал крупным событием. Еще раз – протянулась, нащупала, повертела. Кончики пальцев скользнули по меди.
Брайс перемещалась по комнате под музыку. Схватила Бадди за лодыжки. Мощным рывком оттащила его от двери.
Он стукнулся башкой об дверь, башка дернулась. Одно ухо приняло удар. Другое слышало голос Брайс:
– Вот дуралей, перехитрить меня вздумал.
Она все знала. Все время, пока она танцевала, кружилась и извивалась, она знала великий и продуманный план Бадди по бегству-уползанию. Она позволила ему протащиться по комнате только ради последующего удовольствия подскочить и загасить тот огонек надежды, который у него остался, – так же, как гасила окурки об его тело. Она просто играла с ним, забавлялась. Она его как бы...
Ах да, напомнил себе Бадди. Она его как бы мучила.
Брайс нависла над Бадди. Он видел ее ноги, лобок, живот и груди, лицо – ее лицо, которое в растерзанном восприятии Бадди было так далеко, но при этом как легко читалось на нем: "Игры закончены".
– Слушай, – громко произнесло лицо. – Мы немного развлеклись, да? Песенок послушали, сигарет покурили. Но ты уж больно занудный ухажер, и мне вообще-то есть чем еще заняться. Так почему бы тебе не сказать, где наркотики, а то мне ведь придется сыпануть соли на твои раны. Я серьезно.
"Она вроде не шутит, – подумал Бадди. – А я и так почти мертв, правда же?"
Надо было слушать Париса, укорял себя Бадди. Да, Парис хотя звезд с неба и не хватает, так, обычный продавец "24/7", но оказался прав. Прав насчет Альфа, прав насчет беды, в которую можно попасть, замахнувшись на собственность наркокоролей города. Молодчина этот Парис. Все наперед просек. Теперь Бадди не сомневался в том, во что раньше верил только отчасти: Парис нашел бы выход из этого затыка. Парис разобрался бы. Вот бы поговорить с Парисом.
– Парис...
Брайс услышала, как дрожит то, что прежде было губами Бадди. Она опустилась на колено, поднесла голову к его устам.
– Парис? Что Парис? – спросила она.
Его ответ донесся до нее слабым отголоском.
– Парис – это твой сосед по комнате? Что за имя такое, черт побери, – Парис? Где этот перец?
Голос сошел на шепот.
– В каком гастрономе "24/7"?
Слабый голос вовсе сошел на нет.
– Мне, похоже, есть смысл переговорить с этим твоим Парисом. Так, лапуля Бадди. Похоже, мы уже друг друга утомили. Мне теперь вот что от тебя нужно. Мне нужно, чтоб ты лег и закрыл глаза. Больше ничего, просто ляг, и все. И не открывай глаза, а то сюрприз будет испорчен.
Бадди закрыл глаза. Вернее, один глаз – который не заплыл. Казалось бы, хуже некуда, но в темноте стало еще страшнее. Бадди что-то бормотал.
Радио замолчало, и зловещий мир приобрел еще большую зловещесть.
Бадди продолжал бормотать, громче:
– Пожалуйста, не убивай меня... Пожалуйста. Не надо, пожалуйста.
– Глаза закрыты. Не порти сюрприз.
Топот "тимберлендов" по деревянному полу, потом ничего. Тишина.
Кошмар достиг критической массы.
– Не надо. Не убивай меня. О боже... Тишина.
Тишина.
Бадди не открывал глаз. Минут пять прошло? Двадцать? Пятнадцать секунд? Определить было невозможно, казалось только, что это навсегда, и Бадди пролежал в темноте и тишине, сколько смог...
Бадди открыл глаза.
Брайс стояла над ним, с пушкой в руке.
Брайс сказала: "Сюрприз!"
Пушка сказала: бах.
* * *
Маркус пер на своем "ауди" через заторы в сторону Фэрфэкса. Рядом с ним сидел Джей и весь светился.
– Это было так... – Джей был до того взволнован, что не смог охарактеризовать их приключение иначе: – ...захватывающе. Это былота-а-а-а-а-ак... Я никогда еще... Он поверил, что мы федеральные агенты.
– Да лажа это все. Это наш хлеб. Кинуть артиста, кинуть студию, а потом кинуть еще и публику. Этот хмырь из "двадцать четыре, семь", что ли? Еще одного кинули.
– А ты. Ты был такой спокойный. – Джей, не удержавшись, оглядел Маркуса с ног до головы. – Такой крутой.
Маркус молча вертел баранку. Джей смотрел, как Маркус вертит баранку. С большим интересом смотрел.
Маркус почувствовал, что на него смотрят.
– В чем дело? Чего уставился?
– Ничего. Я... так, ничего.
Приехав по адресу, который сообщил, терзаясь, мистер Башир в "24/7", Маркус кивнул на многоквартирный дом и сказал: "Вот тут".
Он вывернул к обочине, поставил "ауди". Джей приподнялся, вылез из машины и пристроился к Маркусу, направлявшемуся к дверям.
– Это не по мне, брат, – сказал Маркус. – Рыскать по всему городу за каким-то музоном. Я агентом устраивался, а не завотделом Розыска Пропавших Кассет.
Джей ничего не ответил. Джей чересчур упрямо и сосредоточенно разглядывал Маркуса.
– Ну, чего вылупился?
Джей, застеснявшись, поспешно отвел взгляд и нажал на кнопку звонка.
* * *
Брайс завершила операцию, когда еще не отзвучал звонок. Она была абсолютно убеждена, что это не копы. Копы не звонят в звонок. Копы выбивают дверь. Тем более в Лос-Анджелесе. Лос-анджелесские копы всегда рады изрешетить дверь пулями либо, в качестве разминки, вышибить ее своими жирными задами. Брайс рассудила, что это, вероятно, сосед, услышавший выстрел. Может, ей не стоило стрелять в Бадди. Забить палкой или придушить – это не так громко, а еще можно кухонным ножом зарезать. С другой стороны, это ведь не за минуту делается, а люди, когда их режут, имеют привычку вопить как буйнопомешанные. Поразительно, сколько ударов заостренным предметом может выдержать человеческое тело.
Брайс все знала. Брайс все продумала.
Что ж, она застрелила Бадди, что сделано, то сделано. И если какой-то там сосед не способен держать себя в руках, когда за стенкой идет стрельба, что ж... при ее ремесле иногда приходится делать лишнюю работу, притом бесплатно.
Снова раздался звонок.
Брайс пошла открывать.
* * *
Джей непрерывно звонил в звонок. Таким образом он пытался отвлечься. Не все же время смотреть на Маркуса.
Джей сказал:
– Похоже, никого нет.
Маркус оглядел фасад. Ничего не увидел, все спокойно. Свернул за угол:
– Я проверю окно.
* * *
Брайс прижалась к двери, посмотрела в глазок. Увидела Джея, его жирную ряху, искаженную линзой. На соседа не похож. В таком пиджаке. Коммивояжер? Свидетель Иеговы? Тюк мяса, ожидающий умерщвления, решила Брайс. Брайс схватилась за ручку, приготовившись открыть дверь, приготовившись затащить Джея внутрь. Приготовившись положить еще одно тело рядом с Бадди.
Окно. Оно брякнуло и задребезжало.
Мордатый в Костюме был не один. За шторой Брайс не видела, такой же он увалень, как первый или выглядит как-нибудь иначе. Она покачала головой. Замочить парня это одно. Грохнуть кого-то, кто забрел сюда, это другое. Но три трупа за десять минут? Она вот-вот превратится в Чарлза Мэнсона.
Снова раздался звонок. Потом еще.
Брайс уже хотелось тюкнуть Мордатого в Костюме, просто чтоб не нервировал.
Черт, подумала она. Торчит тут, мочит кого ни попадя, а наркотиков Дэймонда нет как нет.
Снова в квартиру: другое окно выходило в переулок. Брайс кинулась к окну, переступив через труп Бадди.
* * *
Маркус вышел из-за дома. Джей все трезвонил.
– Не открывают.
– Окно закрыто, шторы опущены.
– Может, прячется. – Джей позвонил еще раз.
– От кого прячется? Откуда он знает, что мы его ищем?
– Ну... и что делать? Ждать?
– Можешь ждать, если хочешь. А я еще не завтракал. – Маркус двинулся к "ауди".
Джей поплелся за ним, как собачонка.
* * *
Парис ворвался в гастроном "24/7" так, будто ему нужно было еще очень много куда успеть. Будто он опаздывал на встречу, где ему должны вручить миллион наличными.
Говорил он тоже быстро:
– Мистер Башир, мне очень тяжело вам это говорить, а впрочем, нет, совсем не тяжело – я ухожу. Не потому, что у меня к вам претензии, наоборот, вы всегда были добры ко мне, но мне пора уходить.
Башира переполнила скорбь:
– Что, все настолько плохо?
– Совсем не плохо. Все хорошо.
Для Башира это было как удар ножом в сердце.
– Эх, сынок. Нет смысла скрывать от меня правду. Я знаю, каково это, когда за тобой охотятся.
Одно слово из краткой тирады Башира выпрыгнуло и ударило наотмашь Париса.
– Что? Что вы...
– В моей стране, если ты убьешь ради пропитания животных некоторых видов, за твою голову уже могут назначить цену.
– Стоп, стоп. Что вы хотели этим сказать – "охотятся"?
– Они приходили сюда, искали тебя.
– Они? Кто "они"?
– Двое. Один черный, как ты, а второй белый. Злобные такие.
– Но кто...
– Они не объяснили мне. Они скрыли. Они... не знаю. Они...
– Агенты?
– Да. Назвались они так. Агентами.
Под своей черной оболочкой Парис побелел от страха. Он стал нервно озираться, производя беглый осмотр помещения: не осталось ли каких следов от двух типов, отправленных на его поиски.
– Где они?
– Я не знаю. Я... Они угрожали, Парис. Я не мог перечить.
– Где они?!
– Я был вынужден дать им твой адрес.
– Черт! Кассета!
– Прости меня. Они вынудили меня сказать им, где ты живешь. Ты ведь понимаешь? Злобные такие, жестокие. Бог знает на что готовы были пойти, чтоб тебя разыскать.
Парис выскочил из гастронома "24/7", как человек, которому надо непременно куда-то попасть. Как человеку которого вот-вот вытащат из кармана миллион долларов.
– Берегись их! – прокричал Башир в крутящуюся дверь. – Берегись!
* * *
Странное дело.
Парис и Бадди всегда были просто соседями по квартире. Два человека, в складчину платившие за квартиру, не более того. Бадди вышел на Париса через бывшего соседа Париса, который вернулся в Висконсин, досыта наевшись Лос-Анджелесом, и освободил помещение Бадди.
Странное дело.
Помимо общей крыши над головой, Бадди и Париса фактически ничего не объединяло. Они не проводили вместе досуг, у них было, безусловно, очень мало общего. Два парня, вместе снимавшие одно помещение. Парис не смог бы сказать наверняка ни каким путем Бадди добывает деньги на квартиру, ни какой путь он бы хотел избрать, если бы они божьей милостью жили в мире, в котором каждый мог избрать путь, приносящий радость. Из друзей Бадди Парис знал только Альфонсо. Если прочие друзья Бадди похожи на Альфа, тогда Парису не больно надо с ними знакомиться. Любимое блюдо, имя последней подруги, что-нибудь типа хобби – ничего такого Парис о своем соседе не знал.
Поэтому-то и странно, с какой стати Парис так крепко прижимал к себе на полу их квартиры труп совершенно чужого человека. Не помня себя, Парис бросился на колени и обхватил труп руками. Он вспомнил, как гнал на "гремлине" домой из "24/7". Он вспомнил, как открывал дверь. Потом туман. Все перевернуто вверх дном. Воняет порохом. Бадди как будто спал. Если не считать пурпурно-черной пробоины посереди лба, нескольких порезов и множества ожогов, он как будто спал.
Вот оно что. И тогда Парис подбежал к трупу, обхватил его руками и начал оплакивать бедного растяпу, который ничего в этой жизни не достиг и теперь уже никогда не достигнет.
С чего вдруг Парис стал оплакивать хоть и знакомого, но совершенно чужого человека, – вот что самое странное.
Плача и покачивая на руках бездыханного соседа, Парис начал припоминать и кое-что еще.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32