— Ладненько.
Вместе с ней я направился в кухню. Через некоторое время она произнесла:
— Это не мое дело, Ник, однако, что все же обо мне думают люди?
— То же, что и обо всех остальных: одним ты нравишься, другим нет, а третьи к тебе и вовсе равнодушны.
Она нахмурилась.
— Я не совсем это имела в виду. Какие есть мнения по поводу того, что я продолжаю жить со своим мужем, тогда как он не пропускает ни одной промелькнувшей перед его глазами юбки?
— Не знаю, Элис.
— Но что ты думаешь по этому поводу?
— Думаю, ты знаешь, что делаешь, и что бы ты ни делала, это касается только тебя.
Она недовольно посмотрела на меня.
— Ты никогда не говоришь ничего лишнего, не правда ли? — Она с горечью улыбнулась. — Ты ведь знаешь, что я не ухожу от него только из-за денег, верно? Быть может, для тебя это не так много значит, однако для меня это значит много — так уж я была воспитана.
— Но ведь ты всегда можешь подать на развод и на алименты. Тебе следует...
— Допивай поскорее и убирайся отсюда, — устало сказали Элис.
XXI
В такси Нора подвинулась, освобождая для меня место между собою и Дороти.
— Я бы выпила кофе, — сказала она. — Заедем в ресторан к Ребену?
— Хорошо, — ответил я и назвал водителю адрес.
Дороти застенчиво спросила:
— Что сказала его жена?
— Она просила тебя поцеловать.
Нора сказала:
— Перестань издеваться.
Дороти произнесла:
— На самом деле он мне не нравится, Ник. Я не буду больше с ним встречаться, честное слово. — Казалось, она совсем уже протрезвела. — Дело в том... в общем, мне было так одиноко, а с ним я чувствовала себя вроде как в компании...
Я открыл было рот, чтобы ответить, однако Нора пихнула меня в бок.
— Ничего, успокойся, — сказала она. — Харрисон всегда слегка придуривался.
— Я не хочу ничего усложнять, — сказал я, — однако, по-моему, он действительно влюблен в Дороти.
Нора опять пихнула меня в бок. В полутьме кабины Дороти попыталась разглядеть выражение моего лица.
— Вы... вы не... вы не издеваетесь надо мной, Ник?
— Ты вполне этого заслуживаешь.
— Сегодня мне рассказали еще одну историю о нашем гноме, — сказала Нора, всем своим видом показывая, что не намерена терпеть ни малейших отклонений от заданной ею темы. — Гном — это миссис Эдж, — объяснила она Дороти. — Леви говорит... — История действительно могла вызвать улыбку у того, кто знал Тип. Нора продолжала о ней распространяться до тех пор, пока мы не выбрались из такси у ресторана Ребена.
В ресторане мы увидели Герберта Маколэя, сидевшего за одним столиком с пухленькой темноволосой девушкой в красном платье. Я помахал ему рукой и, после того как мы сделали заказ официанту, подошел к их столику.
— Ник Чарльз — Луиза Джекобз, — произнес он. — Присаживайся. Какие новости?
— Йоргенсен и Розуотер — одно и то же лицо, — сообщил я.
— Да ну!
Я кивнул.
— И у него, похоже, есть жена в Бостоне.
— Хотел бы я на него взглянуть, — медленно произнес он. — Я знал Розуотера. Хотелось бы удостовериться.
— Полиция, по-моему, вполне уверена. Не знаю, удалось ли им его задержать. Думаешь, это он убил Джулию?
Маколэй выразительно покачал головой.
— Трудно представить, что Розуотер — насколько я знал его — мог кого-либо убить, несмотря на все его угрозы. Ты ведь помнишь, я никогда не принимал их всерьез. Что еще нового? — Когда я замялся, он сказал: — С Луизой все в порядке. Можешь говорить смело.
— Дело не в том. Просто мне пора возвращаться за свой столик. Я хотел спросить, получил ли ты ответ на объявление в утреннем выпуске «Тайме»?
— Пока нет. Посиди еще, Ник, мне о многом хотелось бы тебя спросить. Ты ведь рассказал полиции о письме Уайнан...
— Приезжай завтра на обед, и мы все обсудим. Мне пора вернуться за свой столик.
— А кто та блондинка? — спросила Луиза Джекобз. — Я видела ее с Харрисоном Куинном.
— Дороти Уайнант.
— Ты знаешь Куинна? — спросил меня Маколэй.
— Десять минут назад я укладывал его в постель.
Маколэй ухмыльнулся.
— Надеюсь, ты поддерживаешь с ним знакомство на этом же — чисто приятельском — уровне.
— Что ты имеешь в виду?
От ухмылки Маколэя повеяло грустью.
— Когда-то он был моим маклером, и его советы почти довели меня до банкротства.
— Чудесно, — сказал я. — Теперь он мой маклер, и я руководствуюсь его советами.
Маколэй и девушка расхохотались. Я притворился, будто тоже смеюсь от души и вернулся к своему столику.
Дороти произнесла:
— До полуночи еще далеко, а мама сказала, что будет ждать вас. Почему бы нам всем не поехать к ней?
Нора полностью была поглощена тем, что наливала себе в чашку кофе.
— Зачем? — спросил я. — Что это вам взбрело в голову?
При всем желании было трудно найти два более невинных лица, чем лица Дороти и Норы.
— Да ничего, Ник, — сказала Дороти. — Мы просто подумали, что это будет мило. Еще рано, и...
— И мы все любим Мими.
— Не-ет, однако...
— Еще слишком рано, чтобы ехать домой, — сказала Нора.
— Можно поехать в какой-нибудь бар, — предложил я, — или ночной клуб, или же в Гарлем.
Нора скорчила гримасу.
— Все твои предложения сводятся к одному.
— Хотите, поедем в заведение Барри и попытаем счастья в фараон?
Дороти хотела было сказать «да», однако, увидев, что Нора опять скорчила гримасу, промолчала.
— Все дело в том, что мне совсем не хочется опять видеть Мими, — сказал я. — Для одного дня общения с ней более чем предостаточно.
Нора вздохнула, демонстрируя свое безграничное терпение.
— Ну ладно, раз уж мы, как обычно, обречены провести остаток вечера в каком-нибудь питейном заведении, то я предпочла бы поехать к твоему дружку Стадси, если только ты не позволишь ему поить нас тем омерзительным шампанским. Стадси очень мил.
— Я постараюсь, — пообещал я и спросил Дороти: — Гилберт сообщил тебе, что застал меня и Мими в двусмысленном положении?
Она попыталась перехватить взгляд Норы, однако Нора была занята тем, что рассматривала свою тарелку.
— Он... он не совсем так об этом рассказывал.
— А он рассказал тебе о письме?
— От жены Криса? Да. — Голубые глаза ее заблестели. — Мама просто в ярость придет, когда узнает!
— Тебе, похоже, эта мысль нравится.
— Вы так думаете? А разве она когда-нибудь пыталась вызвать во мне...
Нора сказала:
— Ник, прекрати издеваться над ребенком.
Я прекратил.
XXII
В «Пигирон Клаб» дела шли прекрасно. Там было полно народу, в воздухе стояли дым и гвалт. Стадси вышел из-за кассы, чтобы нас поприветствовать.
— Я не зря надеялся, что вы заглянете. — Он пожал руку мне и Норе и широко улыбнулся Дороти.
— Есть что-нибудь интересное? — спросил я.
Он поклонился.
— Когда находишься рядом с такими дамами, все интересно.
Я представил его Дороти.
Он отвесил ей поклон, проговорил что-то витиеватое насчет «любого, кто приходится другом Нику», и остановил официанта.
— Пит, поставь сюда столик для мистера Чарльза.
— Ты каждый вечер устраиваешь здесь такую давку? — спросил я.
— Я тут ни при чем, — ответил он. — Попав сюда один раз, они обязательно приходят снова. Может, у меня и нет черных мраморных плевательниц, зато у посетителей не возникает желания сразу же выплюнуть то, что они здесь покупают. Хотите, присядем к стойке, пока нам ставят столик?
Мы сказали, что хотим и заказали напитки.
— Ты уже слышал про Нанхейма? — спросил я.
Прежде чем решить, какой дать ответ, он некоторое время смотрел на меня, а затем сказал:
— Ага, слышал. Его девушка сегодня здесь, — он мотнул головой, указывая на противоположную сторону помещения, — наверное, отмечает это событие.
Поверх головы Стадси я осмотрел другую сторону помещения и, наконец, обнаружил крупную рыжеволосую Мириам, сидевшую за столиком в компании пяти-шести мужчин и женщин.
— Слышал, кто это сделал?
— Она говорит, что полиция — он слишком много знал.
— Это просто смешно, — сказал я.
— Смешно, — согласился он. — А вот и ваш столик. Усаживайтесь. Я сейчас вернусь.
Мы перенесли свои стаканы за столик, который официанты втиснули между двумя другими столами, занимавшими место, коего вполне хватило бы лишь для одного из них, и устроились настолько удобно, насколько это было возможно.
Нора отхлебнула из своего стакана, ее передернуло.
— Как ты думаешь, может, сюда добавили той самой «горькой вики», которую так любят вставлять в кроссворды?
— Ой, смотрите! — произнесла Дороти.
Мы посмотрели и увидели направлявшегося к нам Шепа Морелли. Внимание Дороти привлекло его лицо. В тех местах, где не было шрамов, лицо сильно опухло, а цвет его варьировался от насыщенно-пурпурного под одним глазом до нежно-розового, в каковой был окрашен кусочек пластыря, приютившийся у него на подбородке.
Морелли подошел к нашему столику и наклонился над ним, опершись о столешницу обоими кулаками.
— Послушайте, — сказал он. — Стадси говорит, что я должен принести извинения.
Нора пробормотала: «Надо же, каков наш старина Стадси», а я спросил:
— Да?
Морелли покрутил головой, на которой не было живого места.
— Я не привык извиняться за свои поступки — меня либо принимают таким, каков я есть, либо не принимают вовсе, — однако, не скрою, я сожалею, что потерял голову и выпалил в вас; надеюсь, рана не слишком вас беспокоит, и если я могу что-либо сделать, то...
— Забудем. Присядьте и выпейте чего-нибудь. Мистер Морелли — мисс Уайнант.
Глаза Дороти расширились; она была явно заинтересована.
Морелли нашел стул и сел за столик.
— Надеюсь, вы тоже не станете держать зло против меня, — сказал он Норе.
Она ответила:
— Ну что вы, это было так интересно.
Он подозрительно посмотрел на нее.
— Выпустили под залог? — спросил я.
— Ага, сегодня после обеда. — Он осторожно потрогал лицо рукой. — Вот так и появляются новые шрамы. Мне пришлось еще в течение некоторого времени оказывать сопротивление при аресте, прежде чем они отпустили меня на все четыре стороны.
Нора возмущенно произнесла:
— Это ужасно. Вы хотите сказать, что они и в самом деле...
Я похлопал ее по руке.
Морелли сказал:
— От них трудно ожидать чего-либо другого. — Он растянул распухшую нижнюю губу, изображая, должно быть, скорбную улыбку. — Все не так страшно, когда этим занимаются двое или трое из них.
Нора повернулась ко мне.
— Ты тоже принимал участие в подобных вещах?
— Кто? Я?
Держа в руках стул, к нам подошел Стадси.
— Здорово они его разукрасили, а? — сказал он, кивнув в сторону Морелли. Мы подвинулись, и он уселся. Затем Стадси снисходительно ухмыльнулся, бросив взгляд на Нору и на ее стакан. — Думаю, в забегаловках на вашей хваленой Парк Авеню вряд ли подают лучшие напитки — зато здесь вы платите всего пятьдесят центов за маленькую порцию.
Улыбка Норы выглядела довольно жалко, но все же это была улыбка. Под столом она наступила мне на ногу. Я спросил Морелли:
— Вы знали Джулию Вулф, когда она жила в Кливленде?
Он искоса посмотрел на Стадси, который, откинувшись на спинку стула, обозревал помещение, где прямо на глазах росли его доходы.
— И когда ее звали Рода Стюарт? — добавил я. Он посмотрел на Дороти.
— Можете говорить спокойно, — сказал я. — Она — Дочь Клайда Уайнанта.
Стадси прекратил обозревать помещение и во весь рот улыбнулся Дороти.
— Правда? А как поживает ваш папочка?
— Но я же его не видела с тех пор, когда была маленькой девочкой, — сказала она.
Морелли смочил кончик сигареты и вставил ее между распухшими губами.
— Я сам из Кливленда. — Он зажег спичку. Глаза его были тусклыми — он изо всех сил старался, чтобы они казались тусклыми. — Тогда ее звали совсем не Рода Стюарт, а Нэнси Кейн. — Он опять взглянул на Дороти. — Ваш отец об этом знал.
— А вы знаете моего отца?
— Мы однажды с ним беседовали.
— О чем? — спросил я.
— О ней. — Спичка в его руке догорела до самых пальцев. Морелли бросил ее, зажег новую, прикурил и вопросительно посмотрел на меня, подняв брови и наморщив лоб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31