О чем я говорил? Ах да, о том, что никак не мог связаться с Уайнантом. Это поставило меня в неловкое положение, поскольку полиция полагала, будто я поддерживаю с ним контакт и не говорю по этому поводу правды. Ты ведь тоже так считал, верно?
— Да, — признался я.
— И ты тоже, как и полиция, наверное, подозревал что в день убийства я все же встречался с ним в гостинице «Плаза» или в другом месте.
— Это представлялось вероятным.
— Да. И, конечно же, вы были отчасти правы. По крайней мере, я видел его, да еще в таком месте и в такое время, что, узнай об этом полиция, его бы, вне всяких сомнений, немедленно сочли виновным, и потому, солгав поначалу несознательно, косвенным образом, я стал затем лгать прямо и преднамеренно. Херманн весь тот день безвылазно провел на совещании и не мог знать, как долго я ждал, пока он освободится. Луиза Джекобз — моя хорошая приятельница. Не вдаваясь в детали, я объяснил ей, что если она скажет, будто я появился у них в конторе через одну-две минуты после того, как пробило три, то может помочь мне выручить клиента, и она с готовностью согласилась. Я также объяснил ей, что в случае, если возникнут какие-либо непредвиденные неприятности, она всегда сможет обезопасить себя, сказав, будто не обратила внимания, в котором точно часу я прибыл, однако на следующий день я случайно упомянул о своем прибытии именно в это время, и у нее не было причин сомневаться в моей честности; таким образом вся вина возлагалась на меня. — Маколэй глубоко вздохнул. — Теперь все это неважно. Важно то, что сегодня я получил от Уайнанта весточку.
— Очередное нелепое письмо? — спросил я.
— Нет, он позвонил и я назначил ему на сегодняшний вечер встречу — с тобой и со мной. Я сказал ему, что ты, если не увидишься с ним, ничего для него не сделаешь, поэтому он обещал встретиться с нами сегодня вечером. Естественно, я собираюсь пригласить и полицию; мне уже трудно оправдать тот факт, что я покрываю его подобным образом. Я могу добиться того, что его оправдают, признав невменяемым, и затем изолируют. Это все, что я могу — да и хочу — сделать.
— Ты уже сообщил полиции?
— Нет. Он позвонил лишь после того, как они ушли. К тому же, сначала я хотел поговорить с тобой. Я хотел сказать тебе, что не забыл, чем я тебе обязан и...
— Ерунда, — сказал я.
— Совсем не ерунда. — Он повернулся к Норе. — Я полагаю, он никогда не говорил вам, что спас мне однажды жизнь, в окопе под...
— Он сошел с ума, — сказал я Норе. — Он выстрелил в одного парня и промахнулся, а я выстрелил и не промахнулся, только и всего. — Я вновь обратился к Маколэю: — А может, пусть полиция еще немного подождет? Предположим, ты и я встретимся сегодня с Уайнантом и выслушаем его. Мы можем придержать его и, если убедимся, что он — убийца, забить тревогу в конце встречи.
— Ты до сих пор сомневаешься, верно? — Маколэй слабо улыбнулся. — Что ж, если ты пожелаешь, я готов пойти на это, хотя такой шаг мне представляется... Впрочем, быть может, ты передумаешь, когда я расскажу тебе о нашем телефонном разговоре.
В гостиную, зевая, вошла Дороти, одетая в слишком длинные для нее Норины ночную рубашку и халат.
— Ах! — воскликнула она, увидев Маколэя, а затем, узнав его, произнесла: — Ой, здравствуйте, мистер Маколэй. Я не знала, что вы здесь. Есть новости о моем отце?
Маколэй посмотрел на меня. Я покачал головой. Он ответил Дороти:
— Пока нет, но, возможно, сегодня мы что-нибудь узнаем.
— Зато Дороти уже кое-что случайно узнала. Расскажи Маколэю о Гилберте, — сказал я.
— Вы имеете в виду, о... о моем отце? — уставившись в пол, неуверенно спросила она.
— О Бог ты мой, конечно, нет! — сказал я.
Лицо ее залилось краской, она с упреком посмотрела на меня, а затем торопливо сказала Маколэю:
— Гил виделся вчера с отцом, и отец сказал ему, кто убил мисс Вулф.
— Что?
Она энергично четыре или пять раз кивнула головой. Глазами, в которых читалось изумление, Маколэй посмотрел на меня.
— Совсем не обязательно, что это действительно произошло, — напомнил я ему. — Это Гил так говорит.
— Понятно. Тогда, по-твоему, он мог...
— Тебе ведь не так часто с тех пор, как заварилась эта каша приходилось беседовать с членами этой семейки, верно? — спросил я.
— Верно.
— Захватывающее занятие, доложу я тебе. У них у всех сдвиг на почве секса, и это глубоко укоренилось в их подсознании. Они начинают...
— Вы просто отвратительны! — сердито сказала Дороти. — Я изо всех сил стараюсь...
— Чем ты недовольна? — спросил я. — На сей раз я делаю тебе поблажку: я склонен верить, что Гил действительно так тебе и сказал. Не требуй от меня слишком многого.
— И кто же убил Джулию? — спросил Маколэй.
— Не знаю. Об этом Гил мне не сказал.
— А твой брат часто виделся с отцом?
— Не знаю, насколько часто. Он просто сказал, что виделся с ним.
— А он говорил что-нибудь о... о человеке по имени Нанхейм?
— Нет. Ник спрашивал меня об этом. Гилберт ни о чем больше мне не говорил.
Я поймал Норин взгляд и сделал ей знак. Она поднялась и произнесла:
— Пойдем в другую комнату, Дороти, надо дать ребятам шанс заняться их сверхважными делами.
Дороти явно хотела остаться, однако, она все же вышла вслед за Норой. Маколэй сказал:
— После того, как она подросла, у нее есть на что посмотреть. — Он откашлялся. — Надеюсь, твоя жена не...
— Не беспокойся. С Норой все в порядке. Ты собирался рассказать мне о своем разговоре с Уайнантом.
— Он позвонил сразу после того, как ушли полицейские, и сказал, что видел мое объявление в газете «Таймс» и хотел бы знать, чего мне надо. Я объяснил ему, что ты не горишь желанием впутываться в его неприятности, не переговорив предварительно с ним, и мы условились встретиться сегодня вечером. Потом он спросил, видел ли я Мими, и я сообщил ему, что видел ее пару раз после того, как она вернулась из Европы, и что видел также его дочь. И тогда он сказал следующее: «Если моя жена попросит денег, выдай ей любую сумму в разумных пределах».
— Черт меня побери, — сказал я. Маколэй кивнул.
— То же самое подумал и я. Когда я спросил его, с какой стати, он ответил, будто, прочитав утренние газеты, убедился, что Мими оказалась жертвой Розуотера, а не его союзницей, и у него есть основания рассчитывать на ее «доброе расположение» к нему, Уайнанту. Я начал догадываться, в чем дело, и сообщил ему, что Мими уже отдала ножик и цепочку полицейским. Угадай, что он на это ответил.
— Сдаюсь.
— Промямлив что-то нечленораздельное — причем буквально несколько слов, заметь, — он вдруг как ни в чем не бывало заявил: «Те самые цепочку и ножик, которые я оставил у Джулии, чтобы она отдала их в ремонт?»
— А что ты ответил? — рассмеялся я.
— Это меня озадачило. Пока я соображал, что ответить, он сказал: «Как бы то ни было, мы можем подробно обсудить это во время нашей сегодняшней встречи». Я спросил, где и когда мы увидимся, и он ответил, что ему придется в десять вечера еще раз позвонить мне домой. Он сразу заторопился, хотя перед этим, похоже, никуда не спешил, и у него не нашлось времени, чтобы ответить на все появившиеся у меня вопросы, поэтому он повесил трубку, а я позвонил тебе. Что ты теперь скажешь по поводу его невиновности?
— Теперь я не так уверен, как раньше, — медленно ответил я. — Насколько ты уверен, что в десять часов он с нами свяжется?
Маколэй пожал плечами.
— Я знаю об этом не больше твоего.
— В таком случае я бы на твоем месте не беспокоил полицию до тех пор, пока мы не схватим нашего безумного приятеля и не будем готовы передать его в их руки. Они вряд ли воспылают к тебе горячей любовью, услышав твою историю, и если даже не упекут тебя сразу в каталажку, то устроят веселенькую жизнь, особенно когда Уайнант — не дай Бог — оставит нас сегодня вечером с носом.
— Я знаю, и все же мне хотелось бы сбросить со своих плеч это бремя.
— Несколько часов погоды не делают, — сказал я. — Никто из вас не упоминал в разговоре ту несостоявшуюся встречу в «Плазе»?
— Нет. У меня не было возможности спросить его. Что ж, если ты считаешь, что надо подождать, я подожду, но...
— Давай подождем до вечера, по крайней мере, до тех пор, как он позвонит тебе — если позвонит — а затем решим, следует ли посвящать во все полицию или нет.
— Ты полагаешь, он не позвонит?
— Не уверен, — сказал я. — Он не явился на последнюю встречу с тобой и, похоже, стал темнить, когда узнал, что Мими отдала полиции цепочку и ножик. Я не слишком оптимистично настроен. Однако, там видно будет. Мне, наверное, следует прийти к тебе домой часам к девяти, да?
— Приходи к ужину.
— Не могу, но постараюсь прийти как можно раньше на случай, если он поспешит со звонком. Нам нельзя будет терять времени. Где ты живешь?
Маколэй дал мне свой адрес в Скарсдейле и поднялся.
— Попрощайся за меня с миссис Чарльз и поблагодари... Да, кстати, надеюсь, ты вчера вечером не истолковал превратно мое замечание насчет Харрисона Куинна. Я имел в виду только то, что сказал — то есть, то, что мне не повезло, когда я воспользовался его советом в биржевых делах. Я не собирался намекать, будто здесь что-то не так — ты понимаешь, — или будто он не принес денег другим своим клиентам.
— Я понимаю, — сказал я и позвал Нору.
Они с Маколэем пожали друг другу руки, обменялись вежливыми фразами, он слегка потрепал Асту, сказал: «Постарайся прийти как можно раньше», и ушел.
— Плакал твой сегодняшний хоккейный матч, — сказал я, — если только кто-нибудь еще не составит тебе компанию.
— Я пропустила что-нибудь интересное? — спросила Нора.
— Ничего особенного. — Я рассказал ей о том, что сообщил мне Маколэй. — И не спрашивай, что я думаю по этому поводу. Я не знаю. Знаю, что Уайнант — сумасшедший, однако он действует не так, как действовал бы сумасшедший или убийца. Он действует как человек, ведущий какую-то свою игру. Одному лишь Всевышнему известно, что это за игра.
— Мне кажется, — сказала она, — что он покрывает кого-то еще.
— А почему ты думаешь, что это не он убил Джулию?
— Потому что так думаешь ты, — удивилась Нора.
— Неотразимый аргумент, — сказал я. — А что это за «кто-то еще»?
— Пока я не знаю. И хватит надо мной смеяться: я много размышляла над делом. Это вряд ли может быть Маколэй, поскольку Уайнант, покрывая кого-то, пытается использовать его помощь, и...
— И это вряд ли могу быть я, — предположил я, — поскольку он хочет использоваться мою помощь.
— Правильно, — сказала она, — и ты окажешься в очень глупом положении, если будешь издеваться надо мной, а я тем временем разгадаю загадку раньше тебя. И это вряд ли может быть Мими или Йоргенсен, поскольку Уайнант пытался их скомпрометировать. Далее, это вряд ли может быть Нанхейм, поскольку он, по всей видимости, был убит тем же человеком, и, помимо всего прочего, сейчас нет никакой необходимости покрывать его. И это вряд ли может быть Морелли, поскольку Уайнант ревновал к нему, и между ними произошла ссора. — Глядя на меня, Нора нахмурилась. — Хорошо бы тебе побольше узнать об этом здоровенном толстяке по имени Спэрроу и о той крупной рыжеволосой женщине.
— А как насчет Дороти и Гилберта?
— Я как раз собиралась тебя о них спросить. Как ты думаешь, Уайнант по отношению к ним питает сильные отцовские чувства?
— Нет.
— Наверное, ты просто пытаешься отбить у меня всякую охоту к расследованию. Что ж, зная их, трудно поверить в вину любого из них, однако, я попыталась все личные впечатления отбросить в сторону и руководствоваться логикой. Вчера вечером перед тем, как лечь в постель, я составила список всех...
— Ничто так не спасает от бессонницы, как упражнения в логике. Это может сравниться лишь...
— Не надо разговаривать со мной таким покровительственным тоном. Результаты твоей работы пока трудно назвать ошеломляющими.
— Я не хотел тебя обидеть, — сказал я и поцеловал ее. — Это новое платье?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
— Да, — признался я.
— И ты тоже, как и полиция, наверное, подозревал что в день убийства я все же встречался с ним в гостинице «Плаза» или в другом месте.
— Это представлялось вероятным.
— Да. И, конечно же, вы были отчасти правы. По крайней мере, я видел его, да еще в таком месте и в такое время, что, узнай об этом полиция, его бы, вне всяких сомнений, немедленно сочли виновным, и потому, солгав поначалу несознательно, косвенным образом, я стал затем лгать прямо и преднамеренно. Херманн весь тот день безвылазно провел на совещании и не мог знать, как долго я ждал, пока он освободится. Луиза Джекобз — моя хорошая приятельница. Не вдаваясь в детали, я объяснил ей, что если она скажет, будто я появился у них в конторе через одну-две минуты после того, как пробило три, то может помочь мне выручить клиента, и она с готовностью согласилась. Я также объяснил ей, что в случае, если возникнут какие-либо непредвиденные неприятности, она всегда сможет обезопасить себя, сказав, будто не обратила внимания, в котором точно часу я прибыл, однако на следующий день я случайно упомянул о своем прибытии именно в это время, и у нее не было причин сомневаться в моей честности; таким образом вся вина возлагалась на меня. — Маколэй глубоко вздохнул. — Теперь все это неважно. Важно то, что сегодня я получил от Уайнанта весточку.
— Очередное нелепое письмо? — спросил я.
— Нет, он позвонил и я назначил ему на сегодняшний вечер встречу — с тобой и со мной. Я сказал ему, что ты, если не увидишься с ним, ничего для него не сделаешь, поэтому он обещал встретиться с нами сегодня вечером. Естественно, я собираюсь пригласить и полицию; мне уже трудно оправдать тот факт, что я покрываю его подобным образом. Я могу добиться того, что его оправдают, признав невменяемым, и затем изолируют. Это все, что я могу — да и хочу — сделать.
— Ты уже сообщил полиции?
— Нет. Он позвонил лишь после того, как они ушли. К тому же, сначала я хотел поговорить с тобой. Я хотел сказать тебе, что не забыл, чем я тебе обязан и...
— Ерунда, — сказал я.
— Совсем не ерунда. — Он повернулся к Норе. — Я полагаю, он никогда не говорил вам, что спас мне однажды жизнь, в окопе под...
— Он сошел с ума, — сказал я Норе. — Он выстрелил в одного парня и промахнулся, а я выстрелил и не промахнулся, только и всего. — Я вновь обратился к Маколэю: — А может, пусть полиция еще немного подождет? Предположим, ты и я встретимся сегодня с Уайнантом и выслушаем его. Мы можем придержать его и, если убедимся, что он — убийца, забить тревогу в конце встречи.
— Ты до сих пор сомневаешься, верно? — Маколэй слабо улыбнулся. — Что ж, если ты пожелаешь, я готов пойти на это, хотя такой шаг мне представляется... Впрочем, быть может, ты передумаешь, когда я расскажу тебе о нашем телефонном разговоре.
В гостиную, зевая, вошла Дороти, одетая в слишком длинные для нее Норины ночную рубашку и халат.
— Ах! — воскликнула она, увидев Маколэя, а затем, узнав его, произнесла: — Ой, здравствуйте, мистер Маколэй. Я не знала, что вы здесь. Есть новости о моем отце?
Маколэй посмотрел на меня. Я покачал головой. Он ответил Дороти:
— Пока нет, но, возможно, сегодня мы что-нибудь узнаем.
— Зато Дороти уже кое-что случайно узнала. Расскажи Маколэю о Гилберте, — сказал я.
— Вы имеете в виду, о... о моем отце? — уставившись в пол, неуверенно спросила она.
— О Бог ты мой, конечно, нет! — сказал я.
Лицо ее залилось краской, она с упреком посмотрела на меня, а затем торопливо сказала Маколэю:
— Гил виделся вчера с отцом, и отец сказал ему, кто убил мисс Вулф.
— Что?
Она энергично четыре или пять раз кивнула головой. Глазами, в которых читалось изумление, Маколэй посмотрел на меня.
— Совсем не обязательно, что это действительно произошло, — напомнил я ему. — Это Гил так говорит.
— Понятно. Тогда, по-твоему, он мог...
— Тебе ведь не так часто с тех пор, как заварилась эта каша приходилось беседовать с членами этой семейки, верно? — спросил я.
— Верно.
— Захватывающее занятие, доложу я тебе. У них у всех сдвиг на почве секса, и это глубоко укоренилось в их подсознании. Они начинают...
— Вы просто отвратительны! — сердито сказала Дороти. — Я изо всех сил стараюсь...
— Чем ты недовольна? — спросил я. — На сей раз я делаю тебе поблажку: я склонен верить, что Гил действительно так тебе и сказал. Не требуй от меня слишком многого.
— И кто же убил Джулию? — спросил Маколэй.
— Не знаю. Об этом Гил мне не сказал.
— А твой брат часто виделся с отцом?
— Не знаю, насколько часто. Он просто сказал, что виделся с ним.
— А он говорил что-нибудь о... о человеке по имени Нанхейм?
— Нет. Ник спрашивал меня об этом. Гилберт ни о чем больше мне не говорил.
Я поймал Норин взгляд и сделал ей знак. Она поднялась и произнесла:
— Пойдем в другую комнату, Дороти, надо дать ребятам шанс заняться их сверхважными делами.
Дороти явно хотела остаться, однако, она все же вышла вслед за Норой. Маколэй сказал:
— После того, как она подросла, у нее есть на что посмотреть. — Он откашлялся. — Надеюсь, твоя жена не...
— Не беспокойся. С Норой все в порядке. Ты собирался рассказать мне о своем разговоре с Уайнантом.
— Он позвонил сразу после того, как ушли полицейские, и сказал, что видел мое объявление в газете «Таймс» и хотел бы знать, чего мне надо. Я объяснил ему, что ты не горишь желанием впутываться в его неприятности, не переговорив предварительно с ним, и мы условились встретиться сегодня вечером. Потом он спросил, видел ли я Мими, и я сообщил ему, что видел ее пару раз после того, как она вернулась из Европы, и что видел также его дочь. И тогда он сказал следующее: «Если моя жена попросит денег, выдай ей любую сумму в разумных пределах».
— Черт меня побери, — сказал я. Маколэй кивнул.
— То же самое подумал и я. Когда я спросил его, с какой стати, он ответил, будто, прочитав утренние газеты, убедился, что Мими оказалась жертвой Розуотера, а не его союзницей, и у него есть основания рассчитывать на ее «доброе расположение» к нему, Уайнанту. Я начал догадываться, в чем дело, и сообщил ему, что Мими уже отдала ножик и цепочку полицейским. Угадай, что он на это ответил.
— Сдаюсь.
— Промямлив что-то нечленораздельное — причем буквально несколько слов, заметь, — он вдруг как ни в чем не бывало заявил: «Те самые цепочку и ножик, которые я оставил у Джулии, чтобы она отдала их в ремонт?»
— А что ты ответил? — рассмеялся я.
— Это меня озадачило. Пока я соображал, что ответить, он сказал: «Как бы то ни было, мы можем подробно обсудить это во время нашей сегодняшней встречи». Я спросил, где и когда мы увидимся, и он ответил, что ему придется в десять вечера еще раз позвонить мне домой. Он сразу заторопился, хотя перед этим, похоже, никуда не спешил, и у него не нашлось времени, чтобы ответить на все появившиеся у меня вопросы, поэтому он повесил трубку, а я позвонил тебе. Что ты теперь скажешь по поводу его невиновности?
— Теперь я не так уверен, как раньше, — медленно ответил я. — Насколько ты уверен, что в десять часов он с нами свяжется?
Маколэй пожал плечами.
— Я знаю об этом не больше твоего.
— В таком случае я бы на твоем месте не беспокоил полицию до тех пор, пока мы не схватим нашего безумного приятеля и не будем готовы передать его в их руки. Они вряд ли воспылают к тебе горячей любовью, услышав твою историю, и если даже не упекут тебя сразу в каталажку, то устроят веселенькую жизнь, особенно когда Уайнант — не дай Бог — оставит нас сегодня вечером с носом.
— Я знаю, и все же мне хотелось бы сбросить со своих плеч это бремя.
— Несколько часов погоды не делают, — сказал я. — Никто из вас не упоминал в разговоре ту несостоявшуюся встречу в «Плазе»?
— Нет. У меня не было возможности спросить его. Что ж, если ты считаешь, что надо подождать, я подожду, но...
— Давай подождем до вечера, по крайней мере, до тех пор, как он позвонит тебе — если позвонит — а затем решим, следует ли посвящать во все полицию или нет.
— Ты полагаешь, он не позвонит?
— Не уверен, — сказал я. — Он не явился на последнюю встречу с тобой и, похоже, стал темнить, когда узнал, что Мими отдала полиции цепочку и ножик. Я не слишком оптимистично настроен. Однако, там видно будет. Мне, наверное, следует прийти к тебе домой часам к девяти, да?
— Приходи к ужину.
— Не могу, но постараюсь прийти как можно раньше на случай, если он поспешит со звонком. Нам нельзя будет терять времени. Где ты живешь?
Маколэй дал мне свой адрес в Скарсдейле и поднялся.
— Попрощайся за меня с миссис Чарльз и поблагодари... Да, кстати, надеюсь, ты вчера вечером не истолковал превратно мое замечание насчет Харрисона Куинна. Я имел в виду только то, что сказал — то есть, то, что мне не повезло, когда я воспользовался его советом в биржевых делах. Я не собирался намекать, будто здесь что-то не так — ты понимаешь, — или будто он не принес денег другим своим клиентам.
— Я понимаю, — сказал я и позвал Нору.
Они с Маколэем пожали друг другу руки, обменялись вежливыми фразами, он слегка потрепал Асту, сказал: «Постарайся прийти как можно раньше», и ушел.
— Плакал твой сегодняшний хоккейный матч, — сказал я, — если только кто-нибудь еще не составит тебе компанию.
— Я пропустила что-нибудь интересное? — спросила Нора.
— Ничего особенного. — Я рассказал ей о том, что сообщил мне Маколэй. — И не спрашивай, что я думаю по этому поводу. Я не знаю. Знаю, что Уайнант — сумасшедший, однако он действует не так, как действовал бы сумасшедший или убийца. Он действует как человек, ведущий какую-то свою игру. Одному лишь Всевышнему известно, что это за игра.
— Мне кажется, — сказала она, — что он покрывает кого-то еще.
— А почему ты думаешь, что это не он убил Джулию?
— Потому что так думаешь ты, — удивилась Нора.
— Неотразимый аргумент, — сказал я. — А что это за «кто-то еще»?
— Пока я не знаю. И хватит надо мной смеяться: я много размышляла над делом. Это вряд ли может быть Маколэй, поскольку Уайнант, покрывая кого-то, пытается использовать его помощь, и...
— И это вряд ли могу быть я, — предположил я, — поскольку он хочет использоваться мою помощь.
— Правильно, — сказала она, — и ты окажешься в очень глупом положении, если будешь издеваться надо мной, а я тем временем разгадаю загадку раньше тебя. И это вряд ли может быть Мими или Йоргенсен, поскольку Уайнант пытался их скомпрометировать. Далее, это вряд ли может быть Нанхейм, поскольку он, по всей видимости, был убит тем же человеком, и, помимо всего прочего, сейчас нет никакой необходимости покрывать его. И это вряд ли может быть Морелли, поскольку Уайнант ревновал к нему, и между ними произошла ссора. — Глядя на меня, Нора нахмурилась. — Хорошо бы тебе побольше узнать об этом здоровенном толстяке по имени Спэрроу и о той крупной рыжеволосой женщине.
— А как насчет Дороти и Гилберта?
— Я как раз собиралась тебя о них спросить. Как ты думаешь, Уайнант по отношению к ним питает сильные отцовские чувства?
— Нет.
— Наверное, ты просто пытаешься отбить у меня всякую охоту к расследованию. Что ж, зная их, трудно поверить в вину любого из них, однако, я попыталась все личные впечатления отбросить в сторону и руководствоваться логикой. Вчера вечером перед тем, как лечь в постель, я составила список всех...
— Ничто так не спасает от бессонницы, как упражнения в логике. Это может сравниться лишь...
— Не надо разговаривать со мной таким покровительственным тоном. Результаты твоей работы пока трудно назвать ошеломляющими.
— Я не хотел тебя обидеть, — сказал я и поцеловал ее. — Это новое платье?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31