По правде говоря, я до сих пор не знаю, что и думать по поводу этой женщины, честное слово не знаю.
— Главное, — посоветовал я ему, — не дать ей измотать себя. Когда вы ловите ее на лжи, она признает это и пытается накормить вас очередной ложью, а когда вы ловите ее в следующий раз, она опять признает это и вновь кормит вас новыми байками, и так далее. Большинство людей — даже женщины — теряют вкус ко лжи после того, как вы поймаете их три-четыре раза к ряду, и начинают либо говорить правду, либо молчать, но с Мими все происходит иначе. Она продолжает свои попытки, и вам следует быть начеку, в противном случае вы к своему удивлению вдруг начнете ей верить, причем не потому, что она станет, наконец, говорить правду, а просто потому, что вам надоест ей не верить.
Гилд сказал:
— Гм-м-м. Может быть. — Он засунул палец за воротник. Казалось, он сильно смущен. — Послушайте, вы думаете, это она убила секретаршу?
Энди, как я вдруг заметил, смотрел на меня так пристально, что глаза его едва не вылезали из орбит. Я сел и спустил ноги на пол.
— Хотел бы я знать. Конечно, вся эта история с цепочкой смахивает на вранье, но... Мы можем установить, действительно ли у него была такая цепочка, а может, и сейчас еще есть. Если Мими помнит эту цепочку настолько хорошо, насколько утверждает, то она вполне могла объяснить ювелиру, каким образом изготовить еще одну такую же, а что касается ножика, то любой может купить подобную вещицу и выгравировать на ней какие угодно инициалы. Многое говорит против того, что она зашла так далеко. Если она подбросила точную копию цепочки, то скорее всего оригинал тоже у нее — возможно, он у нее уже давно, — однако, все это вам, ребята, предстоит проверить.
— Мы делаем все, что можем, — терпеливо сказала Гилд. — Итак, вы полагаете, что это сделала она?
— Вы имеете в виду убийство? — Я покачал головой. — Пока я еще не зашел так далеко в своих предположениях. Как насчет Нанхейма? Пули совпадают?
— Совпадают, они из того же пистолета, что и в случае с секретаршей — все пять.
— В него стреляли пять раз?
— Да, и с довольно близкого расстояния, так что одежда кое-где обгорела.
— Сегодня вечером в одном баре я видел его девушку — ту самую, рыжеволосую, — сообщил я. — Она говорит, что Нанхейма убили мы с вами, потому что он слишком много знал.
— Гм-м-м. А что это за бар? — спросил Гилд. — Вероятно, мне захочется с ней потолковать.
— "Пигирон Клаб" Стадси Берка, — сказал я и дал ему адрес. — Морелли тоже там ошивается. Он рассказал мне, что настоящее имя Джулии Вулф — Нэнси Кейн, и у нее есть дружок, Фэйс Пепплер, который в настоящее время сидит в Огайо.
По тону, которым Гилд произнес «да?», я понял, что он уже знает о Пепплере и о прошлом Джулии.
— А что еще вам удалось выяснить во время ваших прогулок?
— Один мой приятель — Ларри Краули, пресс-агент — видел вчера днем, как Йоргенсен выходил из ломбарда неподалеку от Сорок шестой улицы.
— Да?
— Похоже, мои новости не производят на вас особого впечатления. Я...
Дверь открылась, и вошла Мими с подносом, на котором стояли стаканы и бутылки с виски и минеральной водой.
— Мне подумалось, что вы не откажетесь выпить, — бодрым тоном произнесла она.
Мы поблагодарили ее.
Она поставила поднос на стол, сказала: «Прошу извинить за вторжение», улыбнулась нам улыбкой, выражавшей снисходительное терпение, с каким женщины обычно относятся к мужским собраниям, и вышла из комнаты.
— Вы что-то хотели сказать, — напомнил мне Гилд.
— Просто если вы, ребята, полагаете, будто я что-то от вас утаиваю, то так и скажите. До сих пор мы работали вместе, и я не хотел бы...
— Нет, нет, — торопливо сказал Гилд, — дело совсем не в этом, мистер Чарльз. — Он слегка покраснел. — Мне пришлось... Дело в том, что в последнее время комиссар не слезает с нас, требуя действий, и мне пришлось в известной степени форсировать расследование. Второе убийство значительно осложнило положение. — Он повернулся к подносу на столе. — Вам виски с водой или без?
— Без воды, спасибо. Есть какие-нибудь зацепки?
— В общем, тот же самый пистолет и большое количество пуль, как и в случае с секретаршей, но это, пожалуй, и все. Убийство было совершено в коридоре меблированных комнат, которые находятся между двумя магазинами. Жильцы уверяют, будто не знают ни Нанхейма, ни Уайнанта, ни кого бы то ни было из тех, кто имеет отношение к делу. Дверь была открыта, войти в дом мог кто угодно, однако, если хорошенько поразмыслить, это мало что нам дает.
— И никто ничего не видел и не слышал?
— Ясное дело, они слышали выстрелы, но не видели того, кто стрелял. — Он протянул мне стакан с виски.
— Вам удалось найти стреляные гильзы? — спросил я.
Он покачал головой.
— Ни в прошлый раз, ни сейчас. Возможно, стреляли из револьвера.
— И в обоих случаях убийца разрядил его полностью — считая пулю, угодившую в телефон, — если предположить, что он, подобно многим, оставлял пустой ту ячейку в барабане, где должен находиться первый патрон.
Гилд опустил стакан, который совсем уж было поднес к губам.
— Надеюсь, вы не намекаете на то, будто это дело каким-то боком связано с выходцами из Китая, — проворчал он, — лишь на том основании, что они поступают подобным образом?
— Нет, однако сейчас любые зацепки могут оказаться полезными. Вы установили, где был Нанхейм в тот день, когда убили Джулию?
— Ага. Он ошивался возле дома секретарши — по крайней мере, часть дня. Его видели перед парадным подъездом и у черного входа, если верить людям, которые в тот момент не придали этому значения, и у которых нет оснований лгать по этому поводу. Кроме того, по словам одного из лифтеров, в день перед убийством он поднимался к ее квартире. Парнишка говорит, что Нанхейм тут же спустился вниз, и лифтер не знает, заходил он в саму квартиру или нет.
— Понятно, — сказал я. — Может, Мириам в конце концов была права, может, он действительно слишком много знал. А вы выяснили что-нибудь по поводу разницы в четыре тысячи между той суммой, которую передал Джулии Маколэй и той, которую Клайд Уайнант, по его словам, от нее получил?
— Нет.
— Морелли уверяет, что у нее всегда было много денег. Он говорит, что однажды она одолжила ему пять тысяч наличными.
Гилд приподнял брови.
— Да?
— Да. Он также говорит, что Уайнант знал о ее судимости.
— Похоже, — медленно произнес Гилд, — Морелли много вам рассказал.
— Он вообще любит поговорить. Вы узнали подробнее, над чем работал Уайнант после отъезда или же над чем он собирался работать перед тем, как уехать?
— Нет. Вы, как я вижу, проявляете интерес к его мастерской.
— А что в этом странного? Он — изобретатель, и мастерская — его рабочее место. Я бы как-нибудь с удовольствием на нее взглянул.
— В любой момент. Расскажите мне еще о Морелли и о том, как вам удается его разговорить.
— Он вообще любит поговорить. Вам известен парень по имени Спэрроу? Здоровый, толстый, бледный парень с голосом, как у гомосексуалиста?
Гилд нахмурился.
— Нет. А что?
— Он был там — с Мириам — и хотел устроить мне взбучку, но ему не дали.
— А зачем это ему вдруг понадобилось?
— Не знаю. Может, Мириам сказала ему, будто я помог убрать Нанхейма — вам помог.
Гилд произнес:
— А-а. — Ногтем большого пальца он почесал подбородок и посмотрел на часы. — Кажется, мы слегка припозднились. Что если вы выберете время и заглянете ко мне завтра — точнее, сегодня?
Я сказал: «конечно» вместо того, что собирался сказать, кивнул ему и Энди и вышел в гостиную.
Нора спала на диване. Мими отложила книгу, которую читала, и спросила:
— Секретное совещание закончилось?
— Да. — Я подошел к дивану.
— Пусть она немного поспит, Ник, — сказала Мими. — Ты ведь задержишься до тех пор, пока не уйдут твои полицейские друзья, верно?
— Ладно. Я хочу еще поговорить с Дороти.
— Но она спит.
— Ничего. Я ее разбужу.
— Но...
В гостиную вошли Гилд и Энди, пожелали нам доброй ночи, Гилд с сожалением посмотрел на спящую Нору, и они ушли.
Мими вздохнула.
— Я устала от полицейских, — сказала она. — Помнишь этот рассказ?
— Да.
Вошел Гилберт.
— Они и правда думают, будто это сделал Крис?
— Нет, — сказал я.
— А кого они подозревают?
— Я мог ответить на этот вопрос вчера. Сегодня уже не могу.
— Но это же смешно, — запротестовала Мими. — Они прекрасно знают, и ты прекрасно знаешь, что ее убил Клайд. — Когда я ничего не ответил, она повторила еще более резким голосом: — Ты прекрасно знаешь, что ее убил Клайд.
— Он не убивал, — сказал я.
В глазах Мими засветились торжествующие огоньки.
— Теперь понятно: ты все же работаешь на него, да? Мое «нет» отскочило от нее, как от стенки горох.
Вопрос Гилберта прозвучал не так, словно он собирался вступить в дискуссию, а так, будто он просто хотел знать ответ:
— А почему он не мог убить?
— Он мог, но не убивал. Иначе разве стал бы он писать эти письма, наводящие подозрение на Мими — единственного человека, который помогал Клайду тем, что скрывал главную улику, свидетельствующую против него самого?
— Но, может, он не знал об этом. Может, он думал, будто полиция просто сообщает в газеты не все, что ей известно. Они ведь часто так поступают, верно? Или, быть может, отец хотел скомпрометировать мать, чтобы полиция не поверила ей, если...
— Вот именно, — сказала Мими. — Именно этого он и хотел, Ник.
Я сказал Гилберту:
— Ведь ты не думаешь, будто Джулию убил Уайнант.
— Нет, я не думаю, будто это сделал он, однако, меня интересует, почему вы так не думаете... понимаете... ваш метод.
— А меня интересует твой.
Он слегка покраснел, в улыбке его сквозило некоторое смущение.
— О, но я... Дело тут в другом...
— Он знает, кто убил Джулию, — стоя в дверях, проговорила Дороти. Она все еще была одета. Девушка пристально смотрела на меня, словно боялась взглянуть на кого-либо из остальных. Лицо ее побледнело, а тонкий свой стан она держала неестественно прямо.
Нора открыла глаза, приподнялась, опершись локтем о диван, и сонным голосом спросила:
— Что?
Никто ей не ответил. Мими сказала:
— Ну же, Дорри, давай не будем устраивать здесь идиотских драматических представлений.
Дороти произнесла:
— Можешь побить меня после того, как они уйдут. Уверена, ты так и сделаешь. — Она сказала это, не отрывая взгляда от моего лица.
Мими попыталась сделать вид, будто не имеет представления, о чем говорит ее дочь.
— Кто же, по мнению Гилберта, убил Джулию? — спросил я.
Гилберт сказал:
— Дорри, ты ведешь себя как последняя дура, ты...
Я перебил его:
— Оставь ее. Дайте ей сказать то, что она хочет сказать. Кто убил Джулию, Дороти?
Она бросила взгляд на брата, опустила глаза, плечи ее сгорбились. Уставив глаза в пол, она едва слышно проговорила:
— Я не знаю. Он знает. — Она опять подняла взгляд на мое лицо и задрожала. — Неужели вы не видите, что я боюсь? — Она заплакала. — Я боюсь их. Заберите меня отсюда, и я все вам расскажу. Я их боюсь!
Повернувшись ко мне, Мими рассмеялась.
— Ты сам на это напрашивался. Так тебе и надо!
Гилберт покраснел.
— Это так глупо, — пробормотал он.
Я сказал:
— Хорошо, я заберу тебя, но мне хотелось бы, чтобы ты объяснилась теперь, пока мы все в сборе.
Дороти покачала головой.
— Я боюсь.
— Не стоит так с ней нянчиться, Ник, — сказала Мими. — Она от этого делается только хуже. Ей...
— Что скажешь? — спросил я у Норы.
Нора встала и потянулась, не поднимая рук. Порозовевшее лицо ее было прекрасным, каким бывало всегда в первые минуты после пробуждения. Она сонно мне улыбнулась и заявила:
— Поехали домой. Мне не нравятся эти люди. Собирайся, Дороти, бери шляпу и пальто.
— Дороти, иди спать, — приказала Мими.
Зажав пальцами левой руки рот, Дороти глухо прорыдала:
— Не позволяйте ей бить меня, Ник!
Я наблюдал за Мими: на лице у нее играла спокойная улыбка, однако ноздри ее вздымались и опускались в такт дыханию, а дышала она так громко, что я отчетливо это слышал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
— Главное, — посоветовал я ему, — не дать ей измотать себя. Когда вы ловите ее на лжи, она признает это и пытается накормить вас очередной ложью, а когда вы ловите ее в следующий раз, она опять признает это и вновь кормит вас новыми байками, и так далее. Большинство людей — даже женщины — теряют вкус ко лжи после того, как вы поймаете их три-четыре раза к ряду, и начинают либо говорить правду, либо молчать, но с Мими все происходит иначе. Она продолжает свои попытки, и вам следует быть начеку, в противном случае вы к своему удивлению вдруг начнете ей верить, причем не потому, что она станет, наконец, говорить правду, а просто потому, что вам надоест ей не верить.
Гилд сказал:
— Гм-м-м. Может быть. — Он засунул палец за воротник. Казалось, он сильно смущен. — Послушайте, вы думаете, это она убила секретаршу?
Энди, как я вдруг заметил, смотрел на меня так пристально, что глаза его едва не вылезали из орбит. Я сел и спустил ноги на пол.
— Хотел бы я знать. Конечно, вся эта история с цепочкой смахивает на вранье, но... Мы можем установить, действительно ли у него была такая цепочка, а может, и сейчас еще есть. Если Мими помнит эту цепочку настолько хорошо, насколько утверждает, то она вполне могла объяснить ювелиру, каким образом изготовить еще одну такую же, а что касается ножика, то любой может купить подобную вещицу и выгравировать на ней какие угодно инициалы. Многое говорит против того, что она зашла так далеко. Если она подбросила точную копию цепочки, то скорее всего оригинал тоже у нее — возможно, он у нее уже давно, — однако, все это вам, ребята, предстоит проверить.
— Мы делаем все, что можем, — терпеливо сказала Гилд. — Итак, вы полагаете, что это сделала она?
— Вы имеете в виду убийство? — Я покачал головой. — Пока я еще не зашел так далеко в своих предположениях. Как насчет Нанхейма? Пули совпадают?
— Совпадают, они из того же пистолета, что и в случае с секретаршей — все пять.
— В него стреляли пять раз?
— Да, и с довольно близкого расстояния, так что одежда кое-где обгорела.
— Сегодня вечером в одном баре я видел его девушку — ту самую, рыжеволосую, — сообщил я. — Она говорит, что Нанхейма убили мы с вами, потому что он слишком много знал.
— Гм-м-м. А что это за бар? — спросил Гилд. — Вероятно, мне захочется с ней потолковать.
— "Пигирон Клаб" Стадси Берка, — сказал я и дал ему адрес. — Морелли тоже там ошивается. Он рассказал мне, что настоящее имя Джулии Вулф — Нэнси Кейн, и у нее есть дружок, Фэйс Пепплер, который в настоящее время сидит в Огайо.
По тону, которым Гилд произнес «да?», я понял, что он уже знает о Пепплере и о прошлом Джулии.
— А что еще вам удалось выяснить во время ваших прогулок?
— Один мой приятель — Ларри Краули, пресс-агент — видел вчера днем, как Йоргенсен выходил из ломбарда неподалеку от Сорок шестой улицы.
— Да?
— Похоже, мои новости не производят на вас особого впечатления. Я...
Дверь открылась, и вошла Мими с подносом, на котором стояли стаканы и бутылки с виски и минеральной водой.
— Мне подумалось, что вы не откажетесь выпить, — бодрым тоном произнесла она.
Мы поблагодарили ее.
Она поставила поднос на стол, сказала: «Прошу извинить за вторжение», улыбнулась нам улыбкой, выражавшей снисходительное терпение, с каким женщины обычно относятся к мужским собраниям, и вышла из комнаты.
— Вы что-то хотели сказать, — напомнил мне Гилд.
— Просто если вы, ребята, полагаете, будто я что-то от вас утаиваю, то так и скажите. До сих пор мы работали вместе, и я не хотел бы...
— Нет, нет, — торопливо сказал Гилд, — дело совсем не в этом, мистер Чарльз. — Он слегка покраснел. — Мне пришлось... Дело в том, что в последнее время комиссар не слезает с нас, требуя действий, и мне пришлось в известной степени форсировать расследование. Второе убийство значительно осложнило положение. — Он повернулся к подносу на столе. — Вам виски с водой или без?
— Без воды, спасибо. Есть какие-нибудь зацепки?
— В общем, тот же самый пистолет и большое количество пуль, как и в случае с секретаршей, но это, пожалуй, и все. Убийство было совершено в коридоре меблированных комнат, которые находятся между двумя магазинами. Жильцы уверяют, будто не знают ни Нанхейма, ни Уайнанта, ни кого бы то ни было из тех, кто имеет отношение к делу. Дверь была открыта, войти в дом мог кто угодно, однако, если хорошенько поразмыслить, это мало что нам дает.
— И никто ничего не видел и не слышал?
— Ясное дело, они слышали выстрелы, но не видели того, кто стрелял. — Он протянул мне стакан с виски.
— Вам удалось найти стреляные гильзы? — спросил я.
Он покачал головой.
— Ни в прошлый раз, ни сейчас. Возможно, стреляли из револьвера.
— И в обоих случаях убийца разрядил его полностью — считая пулю, угодившую в телефон, — если предположить, что он, подобно многим, оставлял пустой ту ячейку в барабане, где должен находиться первый патрон.
Гилд опустил стакан, который совсем уж было поднес к губам.
— Надеюсь, вы не намекаете на то, будто это дело каким-то боком связано с выходцами из Китая, — проворчал он, — лишь на том основании, что они поступают подобным образом?
— Нет, однако сейчас любые зацепки могут оказаться полезными. Вы установили, где был Нанхейм в тот день, когда убили Джулию?
— Ага. Он ошивался возле дома секретарши — по крайней мере, часть дня. Его видели перед парадным подъездом и у черного входа, если верить людям, которые в тот момент не придали этому значения, и у которых нет оснований лгать по этому поводу. Кроме того, по словам одного из лифтеров, в день перед убийством он поднимался к ее квартире. Парнишка говорит, что Нанхейм тут же спустился вниз, и лифтер не знает, заходил он в саму квартиру или нет.
— Понятно, — сказал я. — Может, Мириам в конце концов была права, может, он действительно слишком много знал. А вы выяснили что-нибудь по поводу разницы в четыре тысячи между той суммой, которую передал Джулии Маколэй и той, которую Клайд Уайнант, по его словам, от нее получил?
— Нет.
— Морелли уверяет, что у нее всегда было много денег. Он говорит, что однажды она одолжила ему пять тысяч наличными.
Гилд приподнял брови.
— Да?
— Да. Он также говорит, что Уайнант знал о ее судимости.
— Похоже, — медленно произнес Гилд, — Морелли много вам рассказал.
— Он вообще любит поговорить. Вы узнали подробнее, над чем работал Уайнант после отъезда или же над чем он собирался работать перед тем, как уехать?
— Нет. Вы, как я вижу, проявляете интерес к его мастерской.
— А что в этом странного? Он — изобретатель, и мастерская — его рабочее место. Я бы как-нибудь с удовольствием на нее взглянул.
— В любой момент. Расскажите мне еще о Морелли и о том, как вам удается его разговорить.
— Он вообще любит поговорить. Вам известен парень по имени Спэрроу? Здоровый, толстый, бледный парень с голосом, как у гомосексуалиста?
Гилд нахмурился.
— Нет. А что?
— Он был там — с Мириам — и хотел устроить мне взбучку, но ему не дали.
— А зачем это ему вдруг понадобилось?
— Не знаю. Может, Мириам сказала ему, будто я помог убрать Нанхейма — вам помог.
Гилд произнес:
— А-а. — Ногтем большого пальца он почесал подбородок и посмотрел на часы. — Кажется, мы слегка припозднились. Что если вы выберете время и заглянете ко мне завтра — точнее, сегодня?
Я сказал: «конечно» вместо того, что собирался сказать, кивнул ему и Энди и вышел в гостиную.
Нора спала на диване. Мими отложила книгу, которую читала, и спросила:
— Секретное совещание закончилось?
— Да. — Я подошел к дивану.
— Пусть она немного поспит, Ник, — сказала Мими. — Ты ведь задержишься до тех пор, пока не уйдут твои полицейские друзья, верно?
— Ладно. Я хочу еще поговорить с Дороти.
— Но она спит.
— Ничего. Я ее разбужу.
— Но...
В гостиную вошли Гилд и Энди, пожелали нам доброй ночи, Гилд с сожалением посмотрел на спящую Нору, и они ушли.
Мими вздохнула.
— Я устала от полицейских, — сказала она. — Помнишь этот рассказ?
— Да.
Вошел Гилберт.
— Они и правда думают, будто это сделал Крис?
— Нет, — сказал я.
— А кого они подозревают?
— Я мог ответить на этот вопрос вчера. Сегодня уже не могу.
— Но это же смешно, — запротестовала Мими. — Они прекрасно знают, и ты прекрасно знаешь, что ее убил Клайд. — Когда я ничего не ответил, она повторила еще более резким голосом: — Ты прекрасно знаешь, что ее убил Клайд.
— Он не убивал, — сказал я.
В глазах Мими засветились торжествующие огоньки.
— Теперь понятно: ты все же работаешь на него, да? Мое «нет» отскочило от нее, как от стенки горох.
Вопрос Гилберта прозвучал не так, словно он собирался вступить в дискуссию, а так, будто он просто хотел знать ответ:
— А почему он не мог убить?
— Он мог, но не убивал. Иначе разве стал бы он писать эти письма, наводящие подозрение на Мими — единственного человека, который помогал Клайду тем, что скрывал главную улику, свидетельствующую против него самого?
— Но, может, он не знал об этом. Может, он думал, будто полиция просто сообщает в газеты не все, что ей известно. Они ведь часто так поступают, верно? Или, быть может, отец хотел скомпрометировать мать, чтобы полиция не поверила ей, если...
— Вот именно, — сказала Мими. — Именно этого он и хотел, Ник.
Я сказал Гилберту:
— Ведь ты не думаешь, будто Джулию убил Уайнант.
— Нет, я не думаю, будто это сделал он, однако, меня интересует, почему вы так не думаете... понимаете... ваш метод.
— А меня интересует твой.
Он слегка покраснел, в улыбке его сквозило некоторое смущение.
— О, но я... Дело тут в другом...
— Он знает, кто убил Джулию, — стоя в дверях, проговорила Дороти. Она все еще была одета. Девушка пристально смотрела на меня, словно боялась взглянуть на кого-либо из остальных. Лицо ее побледнело, а тонкий свой стан она держала неестественно прямо.
Нора открыла глаза, приподнялась, опершись локтем о диван, и сонным голосом спросила:
— Что?
Никто ей не ответил. Мими сказала:
— Ну же, Дорри, давай не будем устраивать здесь идиотских драматических представлений.
Дороти произнесла:
— Можешь побить меня после того, как они уйдут. Уверена, ты так и сделаешь. — Она сказала это, не отрывая взгляда от моего лица.
Мими попыталась сделать вид, будто не имеет представления, о чем говорит ее дочь.
— Кто же, по мнению Гилберта, убил Джулию? — спросил я.
Гилберт сказал:
— Дорри, ты ведешь себя как последняя дура, ты...
Я перебил его:
— Оставь ее. Дайте ей сказать то, что она хочет сказать. Кто убил Джулию, Дороти?
Она бросила взгляд на брата, опустила глаза, плечи ее сгорбились. Уставив глаза в пол, она едва слышно проговорила:
— Я не знаю. Он знает. — Она опять подняла взгляд на мое лицо и задрожала. — Неужели вы не видите, что я боюсь? — Она заплакала. — Я боюсь их. Заберите меня отсюда, и я все вам расскажу. Я их боюсь!
Повернувшись ко мне, Мими рассмеялась.
— Ты сам на это напрашивался. Так тебе и надо!
Гилберт покраснел.
— Это так глупо, — пробормотал он.
Я сказал:
— Хорошо, я заберу тебя, но мне хотелось бы, чтобы ты объяснилась теперь, пока мы все в сборе.
Дороти покачала головой.
— Я боюсь.
— Не стоит так с ней нянчиться, Ник, — сказала Мими. — Она от этого делается только хуже. Ей...
— Что скажешь? — спросил я у Норы.
Нора встала и потянулась, не поднимая рук. Порозовевшее лицо ее было прекрасным, каким бывало всегда в первые минуты после пробуждения. Она сонно мне улыбнулась и заявила:
— Поехали домой. Мне не нравятся эти люди. Собирайся, Дороти, бери шляпу и пальто.
— Дороти, иди спать, — приказала Мими.
Зажав пальцами левой руки рот, Дороти глухо прорыдала:
— Не позволяйте ей бить меня, Ник!
Я наблюдал за Мими: на лице у нее играла спокойная улыбка, однако ноздри ее вздымались и опускались в такт дыханию, а дышала она так громко, что я отчетливо это слышал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31