Пожалуй, на прощание не мешает еще немного развлечься.
Он расстегивает на брюках молнию, гладит локоном мошонку, затем поднимает выше и проводит по члену. Туда-сюда, туда-сюда. Не рукой, а только волосами. И, не прижимая, а лишь чуть-чуть касаясь. Очень нежно. Мягко. Медленно. Вверх и вниз. Теперь быстрее.
Он представляет девушку, как она танцует голая, ласкает себя, и… испытывает оргазм.
Проходит несколько секунд, и он выпрямляется. Достаточно. Пора заканчивать. Он протирает локон спиртом. Все должно быть абсолютно чистым.
* * *
Дом номер двести шестьдесят семь по Вашингтонстрит оказался старым кирпичным строением. Наверное, прежде там была типография или небольшая фабрика, но теперь его реставрировали, подновили и превратили в приличный кооператив. Улица была широкая, тихая. С реки Гудзон дул прохладный ветерок. «Вашингтон с Вашингтон-стрит. Неплохо звучит, а?» — сказал Дартон, диктуя Кейт адрес.
В вестибюле все блестело хромированными деталями, кабина лифта из полированной стали была похожа на гигантскую клетку. Кейт бросила взгляд на свое отражение в блестящей металлической стенке и поправила волосы. Она еще не решила, как вести себя с ним. Неделю назад было ясно — люди достойны доверия. Такое отношение у Кейт выработалось за последние десять лет. Но теперь все постепенно возвращалось к временам Астории, когда подозревать в каком-то противозаконном деянии следовало каждого.
Одна стена лофта Дартона Вашингтона представляла собой сплошное окно, от пола до потолка. Лучи бледного желтоватого, похожего на неаполитанское, закатного солнца испещряли пятнами крупногабаритные кожаные диваны, два громадных деревянных стола, напоминающих дорожки кегельбана, окруженных дюжиной похожих на троны кресел, которые были бы вполне уместны в замке газетного магната Херста. Но самым поразительным в этом лофте был ярко-красный пол, отполированный настолько, что повсюду на стенах и потолке возникали отблески алых теней. Улыбающийся, красивый Дартон Вашингтон сел, откинувшись на спинку кресла.
— Вам понравился пол? Я видел такие в африканских церемониальных комнатах.
— Изумительно, — проговорила Кейт, направляясь к висящим на противоположной стене ассамбляжам Уилли. — Работы Уилли выглядят здесь замечательно.
— Он гений! — воскликнул Вашингтон, покручивая ус толщиной с карандаш над чувственной верхней губой.
Смежная стена была вся заполнена гравюрами Джейкоба Лоренса, на которых изображались сцены из жизни африканских рабов на американском Юге.
— Чудесно.
— Я с вами согласен, — произнес Вашингтон. — Просто и одновременно высочайший уровень.
Удивительно, но слова он не растягивал. Его выговор был четким, почти британским.
— Откуда вы родом, если не секрет?
— Из Гарлема. Но произношение у меня хорошее, верно? — Вашингтон опять улыбнулся. — А вы?
— Из Астории… но, надеюсь, у меня тоже неплохой выговор.
Дартон засмеялся.
— А это чьи работы? — Кейт показала на четыре выполненные маслом картины с изображением чернокожих мужчин.
— Хораса Пиппина.
— О да, конечно.
Она двинулась к серии элегантных минималистских фотографий с сопровождающим текстом. Двое чернокожих, мужчина и женщина, в дверном проеме, они же за столом, в постели.
— Кэрри Мэй Уимс? — спросила Кейт.
— Угадали, — сказал Вашингтон. — Из всех фотографов-концептуалистов она мне нравится больше всего.
— Довольно мило. И трогательно.
Вкус Вашингтона произвел на Кейт впечатление. Неожиданно ее внимание привлекла картина (там было изображено что-то белое), висящая в самом углу, рядом с огромным обеденным столом.
— Итан Стайн?
— Я удивлен, что вы его узнали. Мало кто знаком с его работами. Он один из немногих белых художников, которых я коллекционирую. Мне нравится чистота и насыщенность цвета.
— Да, это верно.
Кейт рассмотрела картину. Наложенные друг на друга мазки белой краски, внизу неясный намек на серую сетку. Почти точная копия ее картины. Ничего удивительного — все картины Стайна похожи друг на друга. Она вспомнила полароидный снимок.
— У меня тоже есть одна его картина. Похожа на эту.
— Вот как?
— Я купила ее несколько лет назад. А вы когда?
Вашингтон потянул воротник рубашки. Кейт была уверена, что он приобрел рубашку в магазине «Великан», потому что ростом был два с лишним метра и телосложение имел соответствующее. Воротник, видимо, давил шею. Кейт не могла даже приблизительно предположить, какого размера эта рубашка.
— Несколько лет назад, — ответил он. — Жалею, что не купил еще что-нибудь.
— Почему?
— Ну во-первых, как я уже сказал, мне нравятся работы Стайна, и… во-вторых, сейчас цены на них существенно поднялись. — Вашингтон сделал паузу. — Извините, это я сказал совершенно не к месту. Итак, значит, вы и Уилли давнишние друзья?
— Да, — отозвалась Кейт, отметив, что он поспешил сменить тему.
Она опустилась на диван и залюбовалась живописным видом из окна на реку Гудзон, Нью-Джерси, небо. Пейзажу в окне соответствовала сдержанная музыка. Качество звучания было очень высокое, как в концертном зале.
— Филипп Гласс, — пояснил Вашингтон, будто прочитав ее мысли. — Один из великих современных композиторов. — Он пересел в кресло напротив. — Вы удивлены? Наверное, думали, что такой черный пижон, вроде меня, слушает Стиви Уандера, Боба Марли или каких-нибудь сверхмодных рэперов, верно?
— Вообще-то я об этом не размышляла, мистер Вашингтон, но Уилли рассказывал, что вы продюсируете какие-то рэп-группы.
— Это правда. Ради денег. Вернее, я этим занимался. В данный момент я не связан ни с кем никакими обязательствами. Пару недель назад расстался с фирмой звукозаписи «Высший класс» и не сожалею. Деспоты. Теперь могу заниматься любой музыкой, какой захочу. Рэп, поп, джаз, модерн; классика. Все, что угодно. — Он улыбнулся. — Я изучал музыку и изобразительное искусство в колледже. Но к живописи у меня таланта не обнаружилось, по крайней мере так решили мои преподаватели. — Дартон Вашингтон снова улыбнулся. — Но музыка — это совсем другое дело. Тут я чувствую себя как рыба в воде. Мои личные предпочтения — это Стив Райх, Гласс, Меридит Монк, Стравинский и, конечно, Бах.
— Что касается меня, то мои музыкальные вкусы весьма примитивны, — сказала Кейт. — И поэтому великими я считаю «Мэри Уэллс», «Марту и Ванделлас», Сару Воэн и Эллу.
— Совсем неплохо. — Он взял из серебряного стакана на кофейном столике длинную тонкую сигару и поместил между полных губ. — Не возражаете?
Кейт вытащила пачку «Мальборо» настолько быстро, что Дартон засмеялся. Он подтащил большую хрустальную пепельницу, щелкнул зажигалкой.
Прикуривая, Кейт коснулась его руки, огромной и красивой.
— Спасибо. — Она выпустила струю дыма. — Я хотела бы спросить вас… насчет компакт-диска, который вы записывали для Элены Соланы. Он был закончен или…
Улыбка на лице Вашингтона быстро растаяла.
— Нет, работу довести до конца не удалось.
— А что случилось?
Он пожал плечами, такими же мощными, как у атакующего полузащитника в американском футболе.
— Думаю, Элена потеряла к этому интерес… что было очень обидно.
— Диск мог получиться хороший?
— Замечательный. — Вашингтон отвел взгляд. — С его помощью она могла бы стать знаменитой.
— Если диск получался замечательный, почему же Элена…
Вашингтон загасил сигару в пепельнице с такой силой, как будто хотел ее расколоть.
— Понимаете, все шло хорошо, а потом Элена вдруг… потеряла интерес. Это было несколько месяцев назад.
— То есть вы не общались с ней несколько месяцев?
— Вот именно.
Кейт развернула распечатку регистрации телефонных разговоров Элены и показала ему.
— А вот здесь видно, что она звонила вам всего за несколько дней до гибели.
Вашингтон прищурился.
— Знаете, это напоминает допрос. Если в полиции решат допросить меня относительно мисс Соланы, это их дело. А в данный момент я разговор заканчиваю.
— Вряд ли вам это удастся, — сказала Кейт, показывая полицейское удостоверение.
Дартон вскочил с кресла как ужаленный и попятился по ярко-красному полу, создав некоторую дистанцию между собой и Кейт.
— Что за шутки, черт возьми? Вы позвонили и назвались приятельницей Уилли, а сейчас…
— Я действительно приятельница Уилли… но работаю в полиции Нью-Йорка. — Кейт встала. — И вам придется ответить на мои вопросы, мистер Вашингтон… либо здесь, либо в участке. Выбирайте.
Стиснув зубы, Вашингтон приблизился на несколько шагов. Руки судорожно подергивались. Теперь он был в метре от нее, так что воздух между ними колыхался и гудел, как наэлектризованный. Кейт сжала рукоятку «глока» и спокойно произнесла:
— Послушайте, мистер Вашингтон, я пришла сюда вовсе не для того, чтобы причинить вам вред. Просто мне необходимо знать все, что касается Элены. Она убита. Понимаете, зверски убита. И преступник должен понести наказание.
— Никто не сможет причинить мне вред. Никто. И людям, которые мне небезразличны, тоже. Вы меня поняли?
— Да, мистер Вашингтон. А теперь рассказывайте, о чем вы говорили тогда с Эленой, или сюда приедут полицейские, наденут на вас наручники и отвезут в Шестой участок. — Кейт не сводила с него взгляда, готовая в любое мгновение выхватить пистолет.
Вашингтон вздохнул.
— Она предложила возобновить работу… над компакт-диском.
— И что?
— Но… я этого не захотел.
— Вы же сами сказали, что диск получался замечательный. Почему же вы отказались?
— Прошло несколько месяцев. Я потерял интерес. У меня были в работе другие проекты. Я не собирался их прекращать и начинать с того, где мы остановились.
— Начинать с… с чего, собственно?
— С компакт-диска. С чего же еще.
— Понятно.
— Вот именно. Все уже прошло-проехало.
— Прошло с диском или с ней! У вас ведь была с Эленой связь, не так ли?
— Я был связан с ней работой над диском… пока Элена связь не прекратила.
— И это вас взбесило.
— Да, я был обижен. Она это сделала довольно бесцеремонно, а ведь я кое-что в нее вложил. Думал, у нас с ней есть какое-то будущее… я имею в виду в бизнесе. — Его чувственные губы напряглись. — Придется признать, что моя гордость была уязвлена.
— Значит, Элена вас обидела.
— Она обидела себя… отказалась от успеха.
— И вас тоже?
— А у меня с успехом все в порядке. — Вашингтон скрестил руки на груди. — И я не собирался послать все дела к черту и начать снова работать с Эленой только потому, что ей вдруг так захотелось.
— Могу я послушать?
— Что?
— Записи, которые вы с ней успели сделать.
Вашингтон отвернулся, закурил сигару, выдохнул дым.
— Если я их найду.
— Очевидно, вы потеряли какие-то деньги, начав запись компакт-диска и не завершив.
— Я вовремя принял решение прекратить невыгодное дело.
— Значит, вы все же думали о выгоде, мистер Вашингтон, — констатировала Кейт.
Вашингтон и Элена? Выходя из подъезда, Кейт пыталась представить их вместе. Он определенно соответствовал описанию, которое дал толстый Уолли — чернокожий мужчина, похожий на футболиста или профессионального боксера. Однако надежным свидетелем толстого Уолли она назвать не могла. Вашингтон признался, что имел с Эленой деловые отношения. Но ограничивалось ли у них все только этим? Кейт хотела нажать на него посильнее, но опасалась, что сделает хуже.
Слишком много наметилось пересечений — Трайп, Пруитт, порнографические фильмы, Вашингтон, у которого на стене висит картина Итана Стайна. Не может все это оказаться случайным.
Кейт посмотрела на часы. Они договорились с Ричардом поужинать вместе, и, похоже, она опаздывала. Опять.
25
Мимо пронесся полицейский автомобиль, вспыхнув янтарными фарами. Сирена выла так громко, что Уилли заткнул уши. Гарлем. Пересечение Сто двадцать пятой улицы и бульвара Мартина Лютера Кинга-младшего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Он расстегивает на брюках молнию, гладит локоном мошонку, затем поднимает выше и проводит по члену. Туда-сюда, туда-сюда. Не рукой, а только волосами. И, не прижимая, а лишь чуть-чуть касаясь. Очень нежно. Мягко. Медленно. Вверх и вниз. Теперь быстрее.
Он представляет девушку, как она танцует голая, ласкает себя, и… испытывает оргазм.
Проходит несколько секунд, и он выпрямляется. Достаточно. Пора заканчивать. Он протирает локон спиртом. Все должно быть абсолютно чистым.
* * *
Дом номер двести шестьдесят семь по Вашингтонстрит оказался старым кирпичным строением. Наверное, прежде там была типография или небольшая фабрика, но теперь его реставрировали, подновили и превратили в приличный кооператив. Улица была широкая, тихая. С реки Гудзон дул прохладный ветерок. «Вашингтон с Вашингтон-стрит. Неплохо звучит, а?» — сказал Дартон, диктуя Кейт адрес.
В вестибюле все блестело хромированными деталями, кабина лифта из полированной стали была похожа на гигантскую клетку. Кейт бросила взгляд на свое отражение в блестящей металлической стенке и поправила волосы. Она еще не решила, как вести себя с ним. Неделю назад было ясно — люди достойны доверия. Такое отношение у Кейт выработалось за последние десять лет. Но теперь все постепенно возвращалось к временам Астории, когда подозревать в каком-то противозаконном деянии следовало каждого.
Одна стена лофта Дартона Вашингтона представляла собой сплошное окно, от пола до потолка. Лучи бледного желтоватого, похожего на неаполитанское, закатного солнца испещряли пятнами крупногабаритные кожаные диваны, два громадных деревянных стола, напоминающих дорожки кегельбана, окруженных дюжиной похожих на троны кресел, которые были бы вполне уместны в замке газетного магната Херста. Но самым поразительным в этом лофте был ярко-красный пол, отполированный настолько, что повсюду на стенах и потолке возникали отблески алых теней. Улыбающийся, красивый Дартон Вашингтон сел, откинувшись на спинку кресла.
— Вам понравился пол? Я видел такие в африканских церемониальных комнатах.
— Изумительно, — проговорила Кейт, направляясь к висящим на противоположной стене ассамбляжам Уилли. — Работы Уилли выглядят здесь замечательно.
— Он гений! — воскликнул Вашингтон, покручивая ус толщиной с карандаш над чувственной верхней губой.
Смежная стена была вся заполнена гравюрами Джейкоба Лоренса, на которых изображались сцены из жизни африканских рабов на американском Юге.
— Чудесно.
— Я с вами согласен, — произнес Вашингтон. — Просто и одновременно высочайший уровень.
Удивительно, но слова он не растягивал. Его выговор был четким, почти британским.
— Откуда вы родом, если не секрет?
— Из Гарлема. Но произношение у меня хорошее, верно? — Вашингтон опять улыбнулся. — А вы?
— Из Астории… но, надеюсь, у меня тоже неплохой выговор.
Дартон засмеялся.
— А это чьи работы? — Кейт показала на четыре выполненные маслом картины с изображением чернокожих мужчин.
— Хораса Пиппина.
— О да, конечно.
Она двинулась к серии элегантных минималистских фотографий с сопровождающим текстом. Двое чернокожих, мужчина и женщина, в дверном проеме, они же за столом, в постели.
— Кэрри Мэй Уимс? — спросила Кейт.
— Угадали, — сказал Вашингтон. — Из всех фотографов-концептуалистов она мне нравится больше всего.
— Довольно мило. И трогательно.
Вкус Вашингтона произвел на Кейт впечатление. Неожиданно ее внимание привлекла картина (там было изображено что-то белое), висящая в самом углу, рядом с огромным обеденным столом.
— Итан Стайн?
— Я удивлен, что вы его узнали. Мало кто знаком с его работами. Он один из немногих белых художников, которых я коллекционирую. Мне нравится чистота и насыщенность цвета.
— Да, это верно.
Кейт рассмотрела картину. Наложенные друг на друга мазки белой краски, внизу неясный намек на серую сетку. Почти точная копия ее картины. Ничего удивительного — все картины Стайна похожи друг на друга. Она вспомнила полароидный снимок.
— У меня тоже есть одна его картина. Похожа на эту.
— Вот как?
— Я купила ее несколько лет назад. А вы когда?
Вашингтон потянул воротник рубашки. Кейт была уверена, что он приобрел рубашку в магазине «Великан», потому что ростом был два с лишним метра и телосложение имел соответствующее. Воротник, видимо, давил шею. Кейт не могла даже приблизительно предположить, какого размера эта рубашка.
— Несколько лет назад, — ответил он. — Жалею, что не купил еще что-нибудь.
— Почему?
— Ну во-первых, как я уже сказал, мне нравятся работы Стайна, и… во-вторых, сейчас цены на них существенно поднялись. — Вашингтон сделал паузу. — Извините, это я сказал совершенно не к месту. Итак, значит, вы и Уилли давнишние друзья?
— Да, — отозвалась Кейт, отметив, что он поспешил сменить тему.
Она опустилась на диван и залюбовалась живописным видом из окна на реку Гудзон, Нью-Джерси, небо. Пейзажу в окне соответствовала сдержанная музыка. Качество звучания было очень высокое, как в концертном зале.
— Филипп Гласс, — пояснил Вашингтон, будто прочитав ее мысли. — Один из великих современных композиторов. — Он пересел в кресло напротив. — Вы удивлены? Наверное, думали, что такой черный пижон, вроде меня, слушает Стиви Уандера, Боба Марли или каких-нибудь сверхмодных рэперов, верно?
— Вообще-то я об этом не размышляла, мистер Вашингтон, но Уилли рассказывал, что вы продюсируете какие-то рэп-группы.
— Это правда. Ради денег. Вернее, я этим занимался. В данный момент я не связан ни с кем никакими обязательствами. Пару недель назад расстался с фирмой звукозаписи «Высший класс» и не сожалею. Деспоты. Теперь могу заниматься любой музыкой, какой захочу. Рэп, поп, джаз, модерн; классика. Все, что угодно. — Он улыбнулся. — Я изучал музыку и изобразительное искусство в колледже. Но к живописи у меня таланта не обнаружилось, по крайней мере так решили мои преподаватели. — Дартон Вашингтон снова улыбнулся. — Но музыка — это совсем другое дело. Тут я чувствую себя как рыба в воде. Мои личные предпочтения — это Стив Райх, Гласс, Меридит Монк, Стравинский и, конечно, Бах.
— Что касается меня, то мои музыкальные вкусы весьма примитивны, — сказала Кейт. — И поэтому великими я считаю «Мэри Уэллс», «Марту и Ванделлас», Сару Воэн и Эллу.
— Совсем неплохо. — Он взял из серебряного стакана на кофейном столике длинную тонкую сигару и поместил между полных губ. — Не возражаете?
Кейт вытащила пачку «Мальборо» настолько быстро, что Дартон засмеялся. Он подтащил большую хрустальную пепельницу, щелкнул зажигалкой.
Прикуривая, Кейт коснулась его руки, огромной и красивой.
— Спасибо. — Она выпустила струю дыма. — Я хотела бы спросить вас… насчет компакт-диска, который вы записывали для Элены Соланы. Он был закончен или…
Улыбка на лице Вашингтона быстро растаяла.
— Нет, работу довести до конца не удалось.
— А что случилось?
Он пожал плечами, такими же мощными, как у атакующего полузащитника в американском футболе.
— Думаю, Элена потеряла к этому интерес… что было очень обидно.
— Диск мог получиться хороший?
— Замечательный. — Вашингтон отвел взгляд. — С его помощью она могла бы стать знаменитой.
— Если диск получался замечательный, почему же Элена…
Вашингтон загасил сигару в пепельнице с такой силой, как будто хотел ее расколоть.
— Понимаете, все шло хорошо, а потом Элена вдруг… потеряла интерес. Это было несколько месяцев назад.
— То есть вы не общались с ней несколько месяцев?
— Вот именно.
Кейт развернула распечатку регистрации телефонных разговоров Элены и показала ему.
— А вот здесь видно, что она звонила вам всего за несколько дней до гибели.
Вашингтон прищурился.
— Знаете, это напоминает допрос. Если в полиции решат допросить меня относительно мисс Соланы, это их дело. А в данный момент я разговор заканчиваю.
— Вряд ли вам это удастся, — сказала Кейт, показывая полицейское удостоверение.
Дартон вскочил с кресла как ужаленный и попятился по ярко-красному полу, создав некоторую дистанцию между собой и Кейт.
— Что за шутки, черт возьми? Вы позвонили и назвались приятельницей Уилли, а сейчас…
— Я действительно приятельница Уилли… но работаю в полиции Нью-Йорка. — Кейт встала. — И вам придется ответить на мои вопросы, мистер Вашингтон… либо здесь, либо в участке. Выбирайте.
Стиснув зубы, Вашингтон приблизился на несколько шагов. Руки судорожно подергивались. Теперь он был в метре от нее, так что воздух между ними колыхался и гудел, как наэлектризованный. Кейт сжала рукоятку «глока» и спокойно произнесла:
— Послушайте, мистер Вашингтон, я пришла сюда вовсе не для того, чтобы причинить вам вред. Просто мне необходимо знать все, что касается Элены. Она убита. Понимаете, зверски убита. И преступник должен понести наказание.
— Никто не сможет причинить мне вред. Никто. И людям, которые мне небезразличны, тоже. Вы меня поняли?
— Да, мистер Вашингтон. А теперь рассказывайте, о чем вы говорили тогда с Эленой, или сюда приедут полицейские, наденут на вас наручники и отвезут в Шестой участок. — Кейт не сводила с него взгляда, готовая в любое мгновение выхватить пистолет.
Вашингтон вздохнул.
— Она предложила возобновить работу… над компакт-диском.
— И что?
— Но… я этого не захотел.
— Вы же сами сказали, что диск получался замечательный. Почему же вы отказались?
— Прошло несколько месяцев. Я потерял интерес. У меня были в работе другие проекты. Я не собирался их прекращать и начинать с того, где мы остановились.
— Начинать с… с чего, собственно?
— С компакт-диска. С чего же еще.
— Понятно.
— Вот именно. Все уже прошло-проехало.
— Прошло с диском или с ней! У вас ведь была с Эленой связь, не так ли?
— Я был связан с ней работой над диском… пока Элена связь не прекратила.
— И это вас взбесило.
— Да, я был обижен. Она это сделала довольно бесцеремонно, а ведь я кое-что в нее вложил. Думал, у нас с ней есть какое-то будущее… я имею в виду в бизнесе. — Его чувственные губы напряглись. — Придется признать, что моя гордость была уязвлена.
— Значит, Элена вас обидела.
— Она обидела себя… отказалась от успеха.
— И вас тоже?
— А у меня с успехом все в порядке. — Вашингтон скрестил руки на груди. — И я не собирался послать все дела к черту и начать снова работать с Эленой только потому, что ей вдруг так захотелось.
— Могу я послушать?
— Что?
— Записи, которые вы с ней успели сделать.
Вашингтон отвернулся, закурил сигару, выдохнул дым.
— Если я их найду.
— Очевидно, вы потеряли какие-то деньги, начав запись компакт-диска и не завершив.
— Я вовремя принял решение прекратить невыгодное дело.
— Значит, вы все же думали о выгоде, мистер Вашингтон, — констатировала Кейт.
Вашингтон и Элена? Выходя из подъезда, Кейт пыталась представить их вместе. Он определенно соответствовал описанию, которое дал толстый Уолли — чернокожий мужчина, похожий на футболиста или профессионального боксера. Однако надежным свидетелем толстого Уолли она назвать не могла. Вашингтон признался, что имел с Эленой деловые отношения. Но ограничивалось ли у них все только этим? Кейт хотела нажать на него посильнее, но опасалась, что сделает хуже.
Слишком много наметилось пересечений — Трайп, Пруитт, порнографические фильмы, Вашингтон, у которого на стене висит картина Итана Стайна. Не может все это оказаться случайным.
Кейт посмотрела на часы. Они договорились с Ричардом поужинать вместе, и, похоже, она опаздывала. Опять.
25
Мимо пронесся полицейский автомобиль, вспыхнув янтарными фарами. Сирена выла так громко, что Уилли заткнул уши. Гарлем. Пересечение Сто двадцать пятой улицы и бульвара Мартина Лютера Кинга-младшего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59