Кейт шагнула вперед. Она уже была достаточно близко, чтобы схватить оружие.
— Остановись! — Миллс направил «глок» ей в живот.
Кейт внимательно посмотрела ему в глаза. Ей показалось, что в них стояли слезы.
— Жизнь — странная штука, ты не считаешь? Я имею в виду, что не собирался начинать снова. Да, я долгое время успешно контролировал себя. Но он меня вынудил.
— Кто?
— Он. — Миллс метнул взгляд сначала налево, потом направо. — Мне пришлось ему доказывать.
Кейт изготовилась к прыжку, но он ткнул дуло ей под ребро.
— Ты его видишь?
Кейт кивнула, не понимая, о чем он говорит. Она видела перед собой ужасного безумца, который загубил много душ, убил Элену и Морин Слаттери, а сейчас собирается уничтожить ее и Уилли.
— Я могла бы тебе помочь, — сочувственно проговорила она. — Представить твои работы миру.
Миллс нежно улыбнулся, — Я хотел остановиться, действительно хотел.
Нет, — недовольно проворчал внутренний голос, — не хотел! Лжешь!
— Нет, не лгу! — Он стукнул свободной рукой себя по виску и заморгал.
Уилли сумел коснуться пальцами дула пистолета, но только оттолкнул его еще дальше. Миллс повернулся к нему. Кейт поняла: вот он, последний шанс, — и, сделав рывок, выбила «глок» из руки Скайлера Миллса. Однако это его не обескуражило. Он ринулся за ним. Кейт тоже, но ей не повезло. Она споткнулась и упала на спину. Миллс наставил ей в лоб дуло и взвел курок.
И тут Кейт совершила, казалось бы, невозможное. Она изловчилась и неожиданно ударила его ногой в живот. Он качнулся назад, выстрелил, но промахнулся, потому что в этот момент Кейт бросилась влево. Пока Миллс приходил в себя, она схватила его за ногу. «Глок» снова выстрелил. Два раза, но пули ушли в потолок. Голуби взлетели и отчаянно замахали крыльями.
У Кейт заняло только три секунды, чтобы выхватить закрепленный на лодыжке автоматический пистолет 38-го калибра и выпустить шесть пуль. Всю обойму. Скайлер Миллс схватился за грудь. На его белой рубашке, как на чистом холсте, начало расплываться темно-красное веерообразное пятно. Он удивленно посмотрел на него, поднял голову к стропилам, где отчаянно метались напуганные голуби, потом подался вперед и рухнул на пол.
Пистолет в руке Кейт еще дымился. Она быстро развернулась к Брауну.
— Как вы?
— В порядке, — еле слышно прохрипел старший детектив.
Кейт пощупала пульс хранителя музея.
— С ним кончено.
Неподалеку завыли полицейские сирены.
— Вот. — Кейт сомкнула вялые пальцы Брауна вокруг рукоятки пистолета 38-го калибра. — Не отпускайте, пока не прибудет подкрепление.
— Но они… этому не поверят… — сдавленно промолвил он. — Я… парализован.
— Еще как поверят, — сказала Кейт, плотнее сжимая его кисть. — Вы выстрелили в него, а он в последний момент все-таки успел всадить вам транквилизатор. Вот так.
— Но… зачем?
— А затем, что официально я в полиции не служу, Флойд, вы забыли? Вам придется стать тем копом, который застрелил Живописца смерти.
* * *
Улицу заполнили патрульные машины. Проблесковые маячки испещряли стены старого портового сооружения янтарными полосами, продолжали выть сирены. Как только подошли Тейпелл и Мид, Кейт сообщила:
— Его застрелил Браун.
Сам старший детектив мог едва шевельнуть пальцами. Двое санитаров немедленно положили его под капельницу. Уилли тоже погрузили в машину «скорой помощи». Борясь со слезами, Кейт легонько коснулась его щеки и погладила лоб.
— Не переживай.
Один санитар разрезал Уилли брючину и обработал рану на ноге, второй занимался кистью.
— С тобой все будет в порядке, — прошептала Кейт.
— Конечно, — прохрипел Уилли. — Это ведь… левая рука. А я рисую… правой!
45
Новость о ликвидации Живописца смерти несколько дней муссировали все газеты, а таблоиды даже несколько недель. Появились пространные статьи с подробным анализом психики Скайлера Миллса. Его фотографию на обложке поместили даже такие солидные издания, как «Тайм» и «Ньюсуик». Широко цитировались высказывания психолога ФБР Митча Фримана. Коллеги Скайлера, Эми Шварц и Рафаэль Перес, мгновенно стали звездами медиа. Пошли даже слухи, что красивый латиноамериканец, хранитель музея, сыграет самого себя в фильме «Живописец смерти». Подготовка к съемкам уже началась в Голливуде. Миду тоже нашлось что сказать. Его часто показывали по телевизору во всевозможных шоу, например «Джералдо», где он вещал с важным видом и шумно втягивал в себя воздух. Только Флойд Браун, которого все считали героем, избегал репортеров. Мэр собирался наградить его медалью, но он скромно отказался.
Но самым знаменитым, разумеется, стал сам Живописец смерти. «Арт ньюс» на шести полосах опубликовал подробнейшую хронику его злодеяний, с множеством иллюстраций, и рядом с фотографиями убитых помещалась соответствующая картина. Странно, но в полицейском управлении никто не знал, как журналу удалось получить эти фотографии. Семья Итана Стайна подала судебный иск на «Арт ньюс» и Управление полиции НьюЙорка. Они также судились с галереей Уорда Вассермана, которая провела посмертную выставку Стайна. Его произведения были полностью распроданы, но родственники не получили ни цента.
Правопреемники Аманды Лоу установили лицензионные тарифы за публикацию любых фотографий и даже упоминание ее имени. Говорят, что им уже задолжали примерно полмиллиона долларов, но имеются трудности с получением денег.
Уилли полностью поправился и вернулся к работе. Теперь каждая его картина моментально попадала в центр внимания. Коллекционеры выстраивались в очередь. В разговоре с Кейт он шутил, что в случае его гибели спрос был бы еще выше. Кейт не смеялась, она каждый день благодарила Бога за то, что он дал ей силы его спасти.
Кейт, как и следовало ожидать, некоторое время чувствовала себя полностью опустошенной. Но она с энтузиазмом занялась благотворительностью, организовала в фонде «Дорогу талантам» несколько новых групп, учредила стипендию имени Морин Слаттери и даже передала Управлению полиции Нью-Йорка солидную сумму для поддержки молодых женщин-полицейских.
С Ричардом отношения стали еще ближе. Она купила ему новые запонки с гравировкой: «ЗАБУДЬ». Он периодически дарил ей то тонкий золотой браслет, то шарф ручной работы, то еще что-нибудь. И каждое утро перед уходом на работу оставлял на подушке записку, где всегда было-написано одно и то же: «Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ».
Единственное, что продолжало терзать Кейт, это Элена. Почему она общалась с такими типами, как Деймиен Трайп? Зачем снималась в его фильмах? И наконец, для чего ей были нужны деньги? Для Кейт очень важным было это выяснить.
Подходя к дому, где жила мать Элены Соланы, Кейт заволновалась. Она не была уверена, хочет ли видеть эту женщину, и совершенно убеждена, что та видеть ее уж точно не хочет. Но теперь, у двери, поворачивать назад было поздно.
Кейт позвонила. Открыл Мендоса — исхудавший, усталый, сильно постаревший, — увидел ее, и его лицо отвердело, но лишь на мгновение. Казалось, он навсегда утратил способность сердиться.
— Я пришла к миссис Солане.
Мендоса понимающе кивнул, словно ожидал ее прихода. Кейт последовала за ним по длинному узкому коридору. В квартире пахло дезинфекцией и различными человеческими отправлениями. Спальня оказалась в конце коридора.
Маргарита Солана лежала в постели. Ее трудно было узнать. Когда-то ослепительно красивая женщина превратилась в больную старуху с впалыми щеками и глубокими морщинами в углах рта. Темные глаза были такие же, как у Элены, но совершенно пустые.
— Сейчас она держится только на лекарствах, — пояснил Мендоса.
Кейт бросила взгляд на прикроватный столик, почти весь заставленный коробочками и флаконами.
— Маргарита — гордая женщина, — продолжил Мендоса. — Не хочет, чтобы кто-то знал.
Он потер пурпурную опухоль на тыльной стороне ладони и на несколько секунд закрыл глаза. Кейт увидела, что Мендосу бьет озноб, хотя в комнате было душно.
— Луис, — позвала Маргарита Солана.
Мендоса подошел к постели и прошептал, целуя дрожащими губами ее лоб:
— Querida , y нас гостья.
Кейт сделала шаг вперед. Миссис Солана прищурилась, разглядывая ее, затем подняла худую руку. Кейт нежно ее сжала. Маргарита медленно покачала головой и тронула серебряное распятие на шее.
— Я много раз спрашивала Иисуса, почему так все получилось. Но он не дал ответа.
— Я тоже задавала этот вопрос, — призналась Кейт.
— Элена была хорошей девочкой. — Миссис Солана посмотрела на Кейт. — Хорошей.
— Да, — мягко согласилась Кейт. — Она была хорошей.
— Моя дочь любила вас, а я… была очень ревнива. — Маргарита Солана отпустила распятие и положила руку поверх руки Кейт. — Но Иисус заставил меня посмотреть себе в сердце. Я простила всех и прошу вас простить меня тоже.
— Конечно, — промолвила Кейт, чувствуя на щеках слезы.
Теперь она поняла, в чем дело. Мать Элены и ее сожитель Мендоса, бывшие наркоманы, были неизлечимо больны. И Элена покупала им лекарства.
— За все приходится расплачиваться, — тихо произнесла Маргарита. По ее щекам тоже струились слезы.
Она посмотрела на Кейт и неожиданно улыбнулась. — Но теперь все в порядке. Я готова.
— Нет! — поспешно возразила Кейт. — Сейчас появилось много новых лекарств. Некоторые действуют очень эффективно. Можно…
— У меня нет на них денег, — произнесла Маргарита и отвернулась. — А просить стыдно…
— Я бы хотела помочь, — сказала Кейт. — Если позволите.
Маргарита Солана отрицательно покачала головой.
— Пожалуйста, — попросила Кейт. — Вы должны согласиться.
НЕДЕЛЮ СПУСТЯ
В студии звукозаписи шестеро сотрудников работали в просторной аппаратной, а двое — в небольшой звуконепроницаемой камере. Кейт заказала им завершить работу над компакт-диском Элены. Звукорежиссер за огромным пультом, похожий на авиадиспетчера крупного аэропорта, стиснув губы и наморщив лоб, устанавливал уровни, нажимал кнопки. Он кивнул ассистенту в очень сильных очках, который сидел, склонившись за компьютером.
— Дэнни, сделай петлю на сто третьей позиции.
— Хорошо, — ответил тот.
Другой ассистент, девушка, крикнула:
— Это последний номер для DAT-пленки!
— Прекрасно. — Звукорежиссер снял наушники и посмотрел на Кейт. — Сейчас мы занимаемся так называемым сведением нескольких звуковых дорожек. В соответствии с комментариями Элены, которые, слава Богу, оказались достаточно внятными. Мой ассистент Дэнни работает с новой компьютерной программой, позволяющей вставить куда угодно любой, даже очень короткий, музыкальный фрагмент.
— А что такое DAT-пленка? — спросила Кейт.
— Это эталонная фонограмма. С нее формируется компакт-диск. — Он надел наушники, передвинул несколько рычажков на пульте и снял. — Хотите послушать?
Кейт надела наушники. Хрустальный голосок Элены звучал очень живо. Он скользил, вертелся, выдавал замысловатые рулады. А в качестве фона они наложили ее декламацию. То есть здесь в причудливом симбиозе объединялись две формы. Это была так называемая визуальная музыка, с какой Элена выступала на своих перфомансах. Сейчас здесь присутствовало все, кроме ее самой. Кейт закрыла глаза и представила Элену на сцене.
— Это последний номер компакт-диска, — пояснил звукорежиссер. — Вам нравится звучание?
Его слова Кейт прочитала по губам, потому что продолжала слушать Элену.
— Прекрасно. По-настоящему прекрасно.
Он улыбнулся и показал ассистенту большой палец.
— А как называется эта вещь? — спросила Кейт. Ее очаровала не только музыка, но и текст.
Звукорежиссер посмотрел на ассистента за компьютером.
— Дэнни, у этой последней вещи есть название?
Кейт сняла один наушник, продолжая слушать через другой.
Дэнни посмотрел на записи Элены.
— Да. Она называется «Песня Кейт».

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59