Ричард двинулся к окнам. Где-то внизу, в западной части Центрального парка, завыла сирена. Границы парка окаймляли деревья, сейчас освещенные уличными фонарями. Там, за парком виднелись изящные крыши отелей на Пятой авеню, отсветы рекламных огней рисовали на черном небе абстрактные картины.
Ричард залпом осушил бокал, щелкнул выключателем настольной лампы, выполненной в стиле модерн. Желтоватый луч упал на одну из его последних покупок, маску с Берега Слоновой Кости, которую он приобрел на аукционе, перебив цену у Музея африканского искусства. Она превосходно смотрелась рядом с «одноглазым Пикассо», автопортретом, который художник наспех сделал в 1901 году.
Неужели этот перфоманс в Ист-Виллидже затянулся за полночь? — подумал Ричард и в этот момент услышал, как открывается входная дверь.
— Кейт! — позвал он, выглянул в темный холл и увидел жену, тяжело опершуюся спиной о стену. — Дорогая… Что случилось?
— О, Ричард…
В первый раз за много часов у Кейт пропал голос. Она двинулась к мужу и рухнула на него, захлебываясь рыданиями. Ричард не мешал ей плакать. За годы совместной жизни он редко видел ее слезы. Да, Кейт плакала после первого выкидыша, и особенно после второго, когда стало ясно, что детей они иметь не смогут. Но даже тогда плач не был таким, как сейчас. Он погладил ее волосы и медленно повел в гостиную. Усадил на диван, прижал к груди и стал ждать.
Наконец ей удалось рассказать об Элене.
— О Боже! — Ричард отпрянул, будто его ударило током, а Кейт снова начала всхлипывать.
Только через десять минут она собралась с силами, чтобы рассказать ему о встрече с Тейпелл.
— Что? Принимать участие в расследовании? Ты в своем уме?
— Я знаю, Ричард, это звучит безумно, но… я должна это сделать.
Он направился к бару, смешал джин с вермутом для Кейт, а себе налил опять скотча. Затем сдавил пальцами переносицу.
— Кейт, мне казалось, что ты больше никогда не захочешь заниматься полицейской работой.
— Конечно, не хочу, но… — Кейт пыталась собраться с мыслями, но это было нелегко, когда на тебя глядят голубые глаза Ричарда, такие милые. Она потянулась за его рукой. — Ты должен меня поддержать в этом.
Он колебался, но всего несколько мгновений, затем его пальцы сомкнулись вокруг ее пальцев.
— Конечно, я тебя поддержу.
Они посидели молча в тускло освещенной гостиной, минуту или две. Кейт вспомнила, что никак не могла до него дозвониться.
— Где ты был?
— Когда?
— Сегодня вечером.
— В офисе, — ответил он после короткой паузы. — А потом встречался с клиентом. Мобильный телефон не работал, разрядился аккумулятор. Мне так жаль, дорогая. Если бы я знал…
— Ты был мне очень нужен там… чтобы разобраться с полицейскими.
— Они были с тобой грубы? — Голубые глаза Ричарда вспыхнули гневом.
— Нет. Не совсем. — Кейт закрыла глаза, и снова вспыхнуло лицо Элены, изуродованное разложением.
— Болит голова?
— Нет, не очень, — прошептала она и прислонилась к мужу.
Ричард отвел ее в спальню и нежно прижал плечи к постели.
— Ложись, дорогая.
— Я люблю тебя, Ричард.
— Я тебя тоже люблю. — Он сжал ее руку.
Перед тем как заснуть, Кейт вспомнила Мида в дурацком пестром галстуке-бабочке и его слова: «… обнаруживший тело автоматически становится подозреваемым». В данном случае это было не так.
Но кто же это сделал? И почему?
6
Уик-энд они провели в Хэмптоне. Невеселый уик-энд. Как Ричарду удалось убедить Кейт уехать на два дня в их домик в Ист-Хэмптоне, одному Богу известно. Они гуляли вдоль берега по ровной дорожке между дюнами и водой. Кейт уже устала от плача, внутри все болело. На второй день они отправились побродить по местному фермерскому рынку.
Двое суток. Черт возьми, целых двое суток. Кейт знала, какое значение для расследования убийства имеет время. Ричард уверял ее, что за уик-энд вряд ли будут предприняты какие-то серьезные следственные действия, но она беспокоилась, что и несерьезные тоже никто проводить не будет, что бы там Тейпелл ни говорила. Дело не было громким, так что его нужно обязательно подталкивать.
И вот, вернувшись наконец домой, она принялась за работу. Проводив Ричарда, заверив его, что не будет сильно напрягаться, Кейт начала наводить порядок в своем небольшом кабинете. Первым делом собрала бумаги с письменного стола, сложив их в аккуратные стопки. Кстати, стол у нее был самый что ни на есть подлинный бидермейер. Материалы ее научной работы, распечатки лекций, которые она читала в нескольких учебных заведениях, ноты, журналы по искусству, альманахи, художественные открытки. Слава Богу, у Кейт был вместительный шкаф.
Некоторые бумаги она, просмотрев, безжалостно складывала в антикварную серебряную мусорную урну, один из многочисленных подарков Ричарда, когда Кейт только обставляла кабинет. В этой комнате предполагалась детская, но после второго выкидыша все эти милые шарики на стенах и пышные облака на потолке пришлось ликвидировать.
Итак, вот путеводитель по нью-йоркским фешенебельным ресторанам, отдельно список домашних телефонов метрдотелей. А вот список поставщиков продуктов на все случаи жизни, дальше каталог самых лучших цветочных магазинов Нью-Йорка, а также крупных городов Америки, каталоги южноамериканских оранжерей, пересылающих по почте орхидеи, статьи и газетные вырезки, касающиеся известных французских и местных виноградников.
Абсурд какой-то. В урну. Все в урну.
Покончив с уборкой, Кейт села и задумалась.
Что же показалось мне знакомым на месте убийства Элены?
Она закрыла глаза, пытаясь восстановить картину, но безуспешно. В углу уже несколько лет стояли две картонные коробки с книгами. Кейт подошла, порылась и достала «Образ нормальной психики» Херви Клекли, «Психическое расстройство и преступление» Шилы Ходжинз и книгу Роберта Д. Хэра «Лишенные разума: американские психопаты». Смахнув пыль с обложки книги Дэвида Эйбрахамсона «Преступление и человеческое сознание», полистала, нашла места, которые когда-то выделила желтым маркером, свои выцветшие пометки на полях. Разумеется, за это время уже проведены новые исследования, наверное, даже сделаны какие-то открытия. Ведь с тех пор, как Кейт сюда заглядывала, прошло десять лет.
Надо позвонить Лиз. Если кто-нибудь и знает, то только она.
Конечно, Лиз больше интересовало состояние Кейт, чем вопросы криминалистики. Пять минут ушло на разного рода вариации типа «как ты себя чувствуешь? ». Наконец Кейт не выдержала.
— Довольно, Лиз. Давай притворимся, что у меня все прекрасно. Договорились? — И добавила тихо: — Я начала работу, разумеется, пока неофициально.
— Ты считаешь это разумным?
— Наверное, нет. Но что мне делать?
— Пусть этим занимается полиция!
— Нет, дорогая, в такой ситуации оставаться в стороне я не могу. Понимаешь, беда пришла совсем неожиданно. Я…
— Ладно, — смирилась Лиз. — Что ты хочешь, чтобы я сделала?
— Я составила список. Полагаю, тебе в ФБР легче получить информацию, чем мне.
— Какую информацию?
— Последние исследовательские разработки по сексуальным преступлениям, а также материалы по убийствам с особой жестокостью, имевшим место в Нью-Йорке и окрестностях за последние несколько лет. Мне нужна ясная картина.
— Кейт, ты представляешь, сколько таких материалов скопилось в ФБРза последние несколько лет? Достаточно, чтобы заполнить библиотеку конгресса.
— Вот почему я тебе и звоню. Понимаешь, убийство Элены имеет ряд специфических особенностей. За уикэнд я их все систематизировала. — Пять минут Кейт разъясняла Лиз, чего конкретно она хочет. — В общем, пошарь по компьютерным дебрям, в том числе и в файлах Национального центра информации о преступности.
— Ты сказала, что никаких признаков взлома нет. Очевидно, была просто встреча, закончившаяся насилием?
— Даже если это так, Лиз, то все равно совершено убийство. Элена мертва. — Кейт тяжело вздохнула.
— Ладно. Я посмотрю, может быть, что-нибудь раздобуду.
Кейт поблагодарила подругу, положила трубку, потянулась за сумкой, где были сигареты, и вытащила пустую пачку. Этого еще не хватало. Она высыпала на стол содержимое сумки. Ключи, жвачка, губная помада, расческа, духи-спрей «Бал в Версале», салфетки, десяток сигарет (несколько сломанных) и… небольшая цветная фотография.
Сейчас Кейт рассмотрела ее внимательно. Выпускной вечер в школе, пять, нет, пожалуй, шесть лет назад. Она стоит рядом с Эленой. Та в мантии и шапочке. Знакомая фотография. У Кейт такая наверняка должна быть.
Она направилась к полке, пролистала дюжину альбомов в кожаных переплетах и наконец нашла. Точно такую же.
Попыталась вспомнить этот момент у школы Джорджа Вашингтона. Солнечный день. Фотоаппарат был у Элены. Снимал Ричард. Элена потом дала ей фотографию.
Все правильно. Значит, эта, которую я сейчас держу в руке… из альбома Элены?
Кейт наклонила гибкий стояк настольной лампы ближе к фотографии. При внимательном рассмотрении оказалось, что глаза Элены аккуратно закрашены тонким слоем краски. Они были словно слепыми, мертвыми, как на некоторых жутковатых сюрреалистических полотнах Дали.
Кейт уронила фотографию, будто от нее било током, и быстро взяла лупу. Да, глаза действительно закрашены краской.
Неплохая работа. Интересно, что можно извлечь из этого в лаборатории? Отпечатки пальцев, конечно, стерты… Какая лаборатория? Я что, приду и скажу: вот, мол, проверьте эту фотографию, она каким-то странным образом попала ко мне в сумку… глаза этой девушки закрашены краской; что касается самой девушки, то она зверски убита. Значит, кто-то взял фотографию из альбома Элены, тщательно закрасил глаза, а потом подкинул мне. И этот кто-то скорее всего убийца…
Кейт знала, что некоторые психопаты испытывают потребность в так называемом участии. Убийца находится среди зевак, когда полицейские обнаруживают тело, следит за телевизионными новостями, чтобы услышать комментарии относительно совершенного им преступления, имеет альбом с газетными вырезками. Этот из таких? Надо показать фотографию шефу полиции Тейпелл.
Кейт взяла телефон, и тут он неожиданно зазвонил.
— О, это ты, Блэр. — Кейт поморщилась. Разговаривать сейчас с приятельницей, с которой они совместно президентствовали в благотворительном фонде, никакого настроения не было.
— Кейт, дорогая. Я провела ужасный уик-энд. Почти не спала. Израсходовала весь запас валиума. Сейчас еле хожу. Это так ужасно. Ужасно, ужасно, ужасно… — Она перевела дух. — Как ты?
— Пытаюсь держаться, — ответила Кейт, хотя хотелось сказать совсем другое. Но зачем обижать бедную Блэр, она ведь ни в чем не виновата.
— Молодец, дорогая. Кейт остается такой, какой я ее знаю. И это самое главное. — Блэр выждала мгновение. — Ладно. Мне, конечно, не хочется тебя отвлекать по мелочам, но ты ведь знаешь, фонд «Дорогу талантам» практически держится на нас с тобой, поэтому нужно уточнить несколько деталей. Речь идет, разумеется, о благотворительной акции.
Кейт слушала и вяло поддакивала. Блэр сильно беспокоила проблема, как рассадить гостей, потом, конечно, цветы и сумочки к вечерним туалетам. В голове ничего не откладывалось, не говоря уже о том, что это все Кейт совершенно не волновало. Естественно, фонд должен продолжать работу, дети нуждаются в помощи, но сумочки для вечерних туалетов… Ради Бога. Кейт хотелось одного: чтобы Блэр наконец закрыла свой фонтан. Конечно, она ей благодарна, потому что именно Блэр ввела ее в высшее нью-йоркское общество, дала много полезных советов, с энтузиазмом согласилась сотрудничать в фонде. Но слушать о том, какие цветы будут стоять на столах? Сейчас?
Это уже слишком.
Кейт часто встречалась с Арлином Джеймсом, основателем фонда «Дорогу талантам», но этот человек не переставал ее удивлять. Он казался исполином даже сейчас, когда вышел к ней, опираясь на палку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59