Он проводил собеседования с кандидатами на допуск к секретной работе. На каждого из допущенных он заводил досье, в которое вносилась любая информация, способная пролить свет на черты характера того или иного сотрудника. Если кто и мог поведать о сокровенных мотивах поведения Эразмуса, то именно доктор Герцог. Благодаря своему интеллекту он занимал особое положение в аппарате службы национальной безопасности.
Доктор Герцог открыл лежавшее перед ним досье и начал монотонно читать:
– "Доктор Корнелиус Эразмус. Родился в Йоханнесбурге в 1919 году. Бакалавр (Стелленбосский университет). Магистр (Стелленбосский университет). Доктор (Манчестер, Англия). Химик-органик. Руководитель научных исследований, проект 1078, лаборатория Кристиана де Вета..."
– Доктор Герцог! – прервал его Ван дер Вестхьюзен. – Пожалуйста, ближе к делу! Мы не рассматриваем вопрос о новом назначении Эразмуса. Мотивы, доктор Герцог, мотивы. Мы ищем их. Установим мотивы, тогда, возможно, поймем, где искать человека и бумаги.
Доктор Герцог закрыл досье, погладил клинышек седеющей бородки.
– Боюсь, инспектор, в досье Эразмуса нет ничего, что указывало бы на какой-либо мотив. Ничего!
– Что-то должно быть, – настаивал Ван дер Вестхьюзен. – Должно! Патриот не может просто так взять и оставить свой пост. Возможность похищения я исключаю. Остается считать, что Эразмус скрылся. Если он предатель, я желаю знать – почему? Почему он стал перебежчиком?
– Не знаю, просто не знаю, – ответил доктор Герцог. – Если вы правы и он сбежал, этому должна была предшествовать долгая подготовка. За это время в его поведении непременно обнаружилось бы что-нибудь подозрительное, некие предупреждающие симптомы, отклонения от заведенного распорядка. Сколь ничтожными бы они ни были, нам бы о них сообщили, и мы получили бы какой-то намек на перемену в человеке. Но ничего подобного не докладывали. – Доктор Герцог выразительно посмотрел на сидевшего напротив Мюллера. – В досье нет и тени указания на мотивы.
– А семья? – спросил Ван дер Вестхьюзен.
– Его жена скончалась в тысяча девятьсот пятьдесят третьем году. Единственная дочь умерла года два назад. Погибла во время студенческих беспорядков. Есть дальние родственники, но известно, что никто из них не поддерживает с доктором Эразмусом никаких отношений. Человек он нелюдимый. После смерти дочери с головой ушел в работу.
– Дочь Эразмуса имела какое-нибудь отношение к его работе, Мюллер?
– Никакой, инспектор. Она училась в Стелленбосском университете. Вы наверняка помните эту историю – ее застрелил африканец. Я тогда участвовал в расследовании и несколько раз мотался отсюда в Кейптаун.
– Да, припоминаю. Причину убийства установили? – спросил Ван дер Вестхьюзен.
– Мы ничего не сумели выяснить, сэр. Черномазый тоже был убит, почти сразу после того, как застрелил ее.
– Так, значит, это была дочь Эразмуса. – Ван дер Вестхьюзен вспомнил все обстоятельства дела. – А я и понятия не имел...
– В то время вокруг этой истории подняли большой шум, главным образом в английской прессе, но нам удалось замять его. Естественно, гибель девчонки сильно подействовала на Эразмуса, но потом он, видно, собрался с силами, пришел в себя и занялся работой с еще большим жаром.
– Обычное поведение после шока, – заметил доктор Герцог. – Ушел в работу, чтобы забыться, притупить скорбь по дочери.
– Все еще не вижу мотива, – сказал Ван дер Вестхьюзен.
Иоханнес Мюллер опять откашлялся.
– Ни мотива, ни следов, – продолжал Ван дер Вестхьюзен. – Давайте-ка пораскинем мозгами. Если он все еще в Южной Африке – наши шансы увеличиваются. Его ищут органы безопасности по всей республике, и сегодня ему не удалось бы выехать из страны незаметно. Но я-то думаю, его здесь уже нет и уехал он, не наследив. Теперь найти его – как иголку в сене.
– Прошло несколько дней, он может быть где угодно, – простонал Мюллер.
– Да если хотите, его можно считать исчезнувшим с момента отъезда из лаборатории на отдых в окрестности Кейптауна, – раздраженно сказал Ван дер Вестхьюзен. – Вы уверены, что это он говорил с вами по телефону? Может, звонил кто-нибудь другой?
– Нет, мы связались с отелем. Он расплатился и съехал в тот же день, как позвонил нам. Известно также, что в крупных аэропортах он не появлялся.
– Он знал, что за ним будет погоня, – сказал Ван дер Вестхьюзен. – Куда бы он ни собирался – в Америку, Россию или Китай, – ему придется искать помощи и защиты. Он белый и беглец из Южной Африки. В Родезии у нас свои люди – туда он вряд ли направится. Без надежных документов ему предстоит изрядно попотеть на каждом метре пути через Черный континент.
Ван дер Вестхьюзен говорил быстро, безостановочно, не ожидая от собеседников подтверждения своим словам.
– Наши люди в Замбии его сразу бы засекли. Эразмусу пришлось бы долго объясняться с замбийцами, прежде чем он склонил бы их к выдаче разрешения на проезд. Белому из Южной Африки они не стали бы доверять. Итак, Родезия и Замбия отпадают. Вообще сухопутный маршрут не выглядит надежным... Эразмус это, несомненно, понимал. Но подумайте о морском путешествии из Кейптауна!
– Списки пассажиров проверены, – напомнил Мюллер.
– Вы забываете про грузовые суда. Он мог забраться на любой корабль, вышедший из Кейптауна за последние несколько дней.
– Но это же чудовищно! – воскликнул профессор Уилсон. – Доктор Эразмус в роли зайца!
– Воровать государственные секреты тоже чудовищно, – сказал Ван дер Вестхьюзен. – Эразмус способен решать сложные научные проблемы, так трудно ли ему изобрести способ покинуть Южную Африку незамеченным?
– Но я хорошо знаю доктора Эразмуса, – запротестовал профессор Уилсон. – Он совсем не такой человек.
– Профессор, мы сейчас занимаемся вопросами государственной безопасности. Среди прочего работа научила меня не позволять своим эмоциям воздействовать на оценку ситуации. Мало вероятно, что Эразмус все еще в Южной Африке. Если он не отбыл, мы изловим его через несколько дней. Если же он находится вне пределов Южной Африки, нам надо его вернуть, надо организовать операцию по розыску за границей. Инстинкт подсказывает мне, что доктор Эразмус сбежал из Южной Африки, но не по суше, а на грузовом судне.
– Грузовые суда курсируют вдоль восточных и западных берегов Африки, – бесстрастно вставил Мюллер. – А некоторые направляются прямо в Австралию. Беглец может быть сейчас в любой точке земного шара.
– Необязательно, – возразил Ван дер Вестхьюзен. – За последние две недели в Австралию ни один корабль не отплывал. Судно "Рок эллинов" вышло из Кейптауна на Мадейру три дня назад. Восемь судов отправились за последние две недели из Кейптауна в Индийский океан. "Олесника" и "Монтенакен" прошли через Бейру и взяли курс на Дар-эс-Салам. Мы распорядились, чтобы наши люди в Лиссабоне организовали проверку "Эллинов", когда судно прибудет на Мадейру. А пока все внимание "Олеснике" и "Монтенакену".
– Остается еще шесть кораблей, – сказал профессор Уилсон.
– Они должны зайти в южноафриканские порты либо в Лоренсу-Маркиш или Бейру, где их можно будет обыскать, – объяснил Ван дер Вестхьюзен. – Но я подозреваю, что доктор Эразмус держит курс на Момбасу.
– Почему именно на Момбасу? – спросил доктор Герцог. – Он может сойти в Дар-эс-Саламе.
Ван дер Вестхьюзен встал и подошел к огромной карте Африки, висевшей на стене около письменного стола.
– Эразмус ищет место, где может заручиться разрешением на свободный проезд. Если уж он решился ехать безбилетником на грузовом судне, корабельные маршруты ему известны. Конечные пункты следования "Олесники" и "Монтенакена" находятся в районе Персидского залива. Желания осесть в арабских странах у Эразмуса, вероятно, нет. Значит, в Момбасе у него последний шанс сойти на берег.
– Но ведь можно еще и в Дар-эс-Саламе, – повторил доктор Герцог.
– Да, можно и в Дар-эс-Саламе, – сказал Ван дер Вестхьюзен. – Однако обстановка в Танзании нам всем известна. Антибелые настроения там очень сильны. Безбилетник, да еще белый, который попытается сойти с корабля в Дар-эс-Саламе, рискует попасть в тюрьму на долгие годы. Танзанийцы заподозрят в нем шпиона. Иное дело – Кения. Там легко войти в контакт с любым посольством по вопросу о предоставлении убежища. В Кении до сих пор много белых. Он попросту вольется в толпу себе подобных. Из Найроби он сможет вылететь напрямик почти в любую точку Европы. Если доктор Эразмус наполовину так умен, как вы утверждаете, он следует в Найроби.
– Тогда все проблемы отпадают, – с уверенностью сказал Мюллер. – Мы можем отдать приказ нашим людям в Найроби, и он будет схвачен, едва появится в Момбасе.
Ван дер Вестхьюзен не отходил от карты.
– Да, проблемы бы отпали, имей мы дело не с таким умным человеком.
– В Кении у нас несколько оперативных работников – и в Найроби, и в Момбасе, – сказал Мюллер. – Ничего не стоит организовать его захват.
– Мы должны добраться до доктора Эразмуса, прежде чем он отдаст себя в руки кенийских властей.
– Чего ради он на это пойдет? – удивленно спросил профессор Уилсон.
– Ради собственной безопасности, профессор, – ответил Ван дер Вестхьюзен. – Эразмус, несомненно, сознает, что за ним будет погоня. Ему, должно быть, известно, что в Кении у нас есть свои люди, и наверняка он ломал голову над способами избежать встречи... А лучший из них – обратиться к кенийским властям до того, как мы успеем его сцапать.
– Да, инспектор, вы совершенно правы, – согласился Мюллер. – Что же теперь делать?
– Постараемся изловить Эразмуса раньше, чем он попадет к кенийским властям, – сказал Ван дер Вестхьюзен, подошел к телефону и, уже положив руку на трубку, добавил: – Кроме того, созовем пресс-конференцию.
– Пресс-конференцию? – хором переспросили его собеседники.
– Да-да, пресс-конференцию, – сказал Ван дер Вестхьюзен. Затем он поднял трубку и набрал три цифры: – Соедините меня с шефом. Говорит Ван дер Вестхьюзен...
2
В метрике он значился как Нельсон Наэта, но все звали его Проныра Нельсон – так он подписывал свои статьи в газете "Найроби обсервер". Перелистав блокнот, лежавший на столе редактора отдела новостей, он с удовлетворением обнаружил, что на этот день у него нет поручений. А он как раз хотел закончить статью о контрабанде маиса, работа над которой продолжалась уже недели две, и дорожил каждой минутой. Любое новое поручение помешало бы ему довести ее до конца.
– Счастливчик! – раздался позади него женский голос. Проныра Нельсон обернулся и успел заметить ехидную усмешку на лице Лоры Ванджику. – Тебя никогда не заставляют браться за то, что тебе не по душе.
– Покрутись с мое в этом вертепе – и тоже будешь сама выбирать себе дело, – отозвался Проныра Нельсон.
– Это мне все твердят, – вздохнула Лора Ванджику. – А я, как тебе известно, уже четыре года здесь околачиваюсь.
– Известно, известно, – с сочувствием в голосе подтвердил Нельсон.
– Почему же мне ничего не поручают, кроме судебных дел и показов моды?
– Ну кто-то должен ходить в суд, – рассудительно заметил Проныра. – А что до выставок моды, то ведь ты единственная женщина в редакции.
– Женоненавистник проклятый! – рассердилась Лора. – Интересно, как тебе понравилось бы таскаться по приемам, коктейлям и выставкам мод.
– Я тоже бываю на приемах и коктейлях, только не для того, чтобы писать светскую хронику.
– А для того, чтобы наклюкаться на дармовщину, – неодобрительно проворчала Лора.
Проныра Нельсон решил оставить этот выпад без ответа. Он вернулся к своему столу и углубился в чтение газет, оставленных для него с утра курьером.
Он просмотрел "Интернешнл геральд трибюн", задержавшись на политической колонке Джеймса Рестона. Затем его заинтересовал комментарий в "Экономисте", но рассуждения автора показались ему чересчур витиеватыми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
Доктор Герцог открыл лежавшее перед ним досье и начал монотонно читать:
– "Доктор Корнелиус Эразмус. Родился в Йоханнесбурге в 1919 году. Бакалавр (Стелленбосский университет). Магистр (Стелленбосский университет). Доктор (Манчестер, Англия). Химик-органик. Руководитель научных исследований, проект 1078, лаборатория Кристиана де Вета..."
– Доктор Герцог! – прервал его Ван дер Вестхьюзен. – Пожалуйста, ближе к делу! Мы не рассматриваем вопрос о новом назначении Эразмуса. Мотивы, доктор Герцог, мотивы. Мы ищем их. Установим мотивы, тогда, возможно, поймем, где искать человека и бумаги.
Доктор Герцог закрыл досье, погладил клинышек седеющей бородки.
– Боюсь, инспектор, в досье Эразмуса нет ничего, что указывало бы на какой-либо мотив. Ничего!
– Что-то должно быть, – настаивал Ван дер Вестхьюзен. – Должно! Патриот не может просто так взять и оставить свой пост. Возможность похищения я исключаю. Остается считать, что Эразмус скрылся. Если он предатель, я желаю знать – почему? Почему он стал перебежчиком?
– Не знаю, просто не знаю, – ответил доктор Герцог. – Если вы правы и он сбежал, этому должна была предшествовать долгая подготовка. За это время в его поведении непременно обнаружилось бы что-нибудь подозрительное, некие предупреждающие симптомы, отклонения от заведенного распорядка. Сколь ничтожными бы они ни были, нам бы о них сообщили, и мы получили бы какой-то намек на перемену в человеке. Но ничего подобного не докладывали. – Доктор Герцог выразительно посмотрел на сидевшего напротив Мюллера. – В досье нет и тени указания на мотивы.
– А семья? – спросил Ван дер Вестхьюзен.
– Его жена скончалась в тысяча девятьсот пятьдесят третьем году. Единственная дочь умерла года два назад. Погибла во время студенческих беспорядков. Есть дальние родственники, но известно, что никто из них не поддерживает с доктором Эразмусом никаких отношений. Человек он нелюдимый. После смерти дочери с головой ушел в работу.
– Дочь Эразмуса имела какое-нибудь отношение к его работе, Мюллер?
– Никакой, инспектор. Она училась в Стелленбосском университете. Вы наверняка помните эту историю – ее застрелил африканец. Я тогда участвовал в расследовании и несколько раз мотался отсюда в Кейптаун.
– Да, припоминаю. Причину убийства установили? – спросил Ван дер Вестхьюзен.
– Мы ничего не сумели выяснить, сэр. Черномазый тоже был убит, почти сразу после того, как застрелил ее.
– Так, значит, это была дочь Эразмуса. – Ван дер Вестхьюзен вспомнил все обстоятельства дела. – А я и понятия не имел...
– В то время вокруг этой истории подняли большой шум, главным образом в английской прессе, но нам удалось замять его. Естественно, гибель девчонки сильно подействовала на Эразмуса, но потом он, видно, собрался с силами, пришел в себя и занялся работой с еще большим жаром.
– Обычное поведение после шока, – заметил доктор Герцог. – Ушел в работу, чтобы забыться, притупить скорбь по дочери.
– Все еще не вижу мотива, – сказал Ван дер Вестхьюзен.
Иоханнес Мюллер опять откашлялся.
– Ни мотива, ни следов, – продолжал Ван дер Вестхьюзен. – Давайте-ка пораскинем мозгами. Если он все еще в Южной Африке – наши шансы увеличиваются. Его ищут органы безопасности по всей республике, и сегодня ему не удалось бы выехать из страны незаметно. Но я-то думаю, его здесь уже нет и уехал он, не наследив. Теперь найти его – как иголку в сене.
– Прошло несколько дней, он может быть где угодно, – простонал Мюллер.
– Да если хотите, его можно считать исчезнувшим с момента отъезда из лаборатории на отдых в окрестности Кейптауна, – раздраженно сказал Ван дер Вестхьюзен. – Вы уверены, что это он говорил с вами по телефону? Может, звонил кто-нибудь другой?
– Нет, мы связались с отелем. Он расплатился и съехал в тот же день, как позвонил нам. Известно также, что в крупных аэропортах он не появлялся.
– Он знал, что за ним будет погоня, – сказал Ван дер Вестхьюзен. – Куда бы он ни собирался – в Америку, Россию или Китай, – ему придется искать помощи и защиты. Он белый и беглец из Южной Африки. В Родезии у нас свои люди – туда он вряд ли направится. Без надежных документов ему предстоит изрядно попотеть на каждом метре пути через Черный континент.
Ван дер Вестхьюзен говорил быстро, безостановочно, не ожидая от собеседников подтверждения своим словам.
– Наши люди в Замбии его сразу бы засекли. Эразмусу пришлось бы долго объясняться с замбийцами, прежде чем он склонил бы их к выдаче разрешения на проезд. Белому из Южной Африки они не стали бы доверять. Итак, Родезия и Замбия отпадают. Вообще сухопутный маршрут не выглядит надежным... Эразмус это, несомненно, понимал. Но подумайте о морском путешествии из Кейптауна!
– Списки пассажиров проверены, – напомнил Мюллер.
– Вы забываете про грузовые суда. Он мог забраться на любой корабль, вышедший из Кейптауна за последние несколько дней.
– Но это же чудовищно! – воскликнул профессор Уилсон. – Доктор Эразмус в роли зайца!
– Воровать государственные секреты тоже чудовищно, – сказал Ван дер Вестхьюзен. – Эразмус способен решать сложные научные проблемы, так трудно ли ему изобрести способ покинуть Южную Африку незамеченным?
– Но я хорошо знаю доктора Эразмуса, – запротестовал профессор Уилсон. – Он совсем не такой человек.
– Профессор, мы сейчас занимаемся вопросами государственной безопасности. Среди прочего работа научила меня не позволять своим эмоциям воздействовать на оценку ситуации. Мало вероятно, что Эразмус все еще в Южной Африке. Если он не отбыл, мы изловим его через несколько дней. Если же он находится вне пределов Южной Африки, нам надо его вернуть, надо организовать операцию по розыску за границей. Инстинкт подсказывает мне, что доктор Эразмус сбежал из Южной Африки, но не по суше, а на грузовом судне.
– Грузовые суда курсируют вдоль восточных и западных берегов Африки, – бесстрастно вставил Мюллер. – А некоторые направляются прямо в Австралию. Беглец может быть сейчас в любой точке земного шара.
– Необязательно, – возразил Ван дер Вестхьюзен. – За последние две недели в Австралию ни один корабль не отплывал. Судно "Рок эллинов" вышло из Кейптауна на Мадейру три дня назад. Восемь судов отправились за последние две недели из Кейптауна в Индийский океан. "Олесника" и "Монтенакен" прошли через Бейру и взяли курс на Дар-эс-Салам. Мы распорядились, чтобы наши люди в Лиссабоне организовали проверку "Эллинов", когда судно прибудет на Мадейру. А пока все внимание "Олеснике" и "Монтенакену".
– Остается еще шесть кораблей, – сказал профессор Уилсон.
– Они должны зайти в южноафриканские порты либо в Лоренсу-Маркиш или Бейру, где их можно будет обыскать, – объяснил Ван дер Вестхьюзен. – Но я подозреваю, что доктор Эразмус держит курс на Момбасу.
– Почему именно на Момбасу? – спросил доктор Герцог. – Он может сойти в Дар-эс-Саламе.
Ван дер Вестхьюзен встал и подошел к огромной карте Африки, висевшей на стене около письменного стола.
– Эразмус ищет место, где может заручиться разрешением на свободный проезд. Если уж он решился ехать безбилетником на грузовом судне, корабельные маршруты ему известны. Конечные пункты следования "Олесники" и "Монтенакена" находятся в районе Персидского залива. Желания осесть в арабских странах у Эразмуса, вероятно, нет. Значит, в Момбасе у него последний шанс сойти на берег.
– Но ведь можно еще и в Дар-эс-Саламе, – повторил доктор Герцог.
– Да, можно и в Дар-эс-Саламе, – сказал Ван дер Вестхьюзен. – Однако обстановка в Танзании нам всем известна. Антибелые настроения там очень сильны. Безбилетник, да еще белый, который попытается сойти с корабля в Дар-эс-Саламе, рискует попасть в тюрьму на долгие годы. Танзанийцы заподозрят в нем шпиона. Иное дело – Кения. Там легко войти в контакт с любым посольством по вопросу о предоставлении убежища. В Кении до сих пор много белых. Он попросту вольется в толпу себе подобных. Из Найроби он сможет вылететь напрямик почти в любую точку Европы. Если доктор Эразмус наполовину так умен, как вы утверждаете, он следует в Найроби.
– Тогда все проблемы отпадают, – с уверенностью сказал Мюллер. – Мы можем отдать приказ нашим людям в Найроби, и он будет схвачен, едва появится в Момбасе.
Ван дер Вестхьюзен не отходил от карты.
– Да, проблемы бы отпали, имей мы дело не с таким умным человеком.
– В Кении у нас несколько оперативных работников – и в Найроби, и в Момбасе, – сказал Мюллер. – Ничего не стоит организовать его захват.
– Мы должны добраться до доктора Эразмуса, прежде чем он отдаст себя в руки кенийских властей.
– Чего ради он на это пойдет? – удивленно спросил профессор Уилсон.
– Ради собственной безопасности, профессор, – ответил Ван дер Вестхьюзен. – Эразмус, несомненно, сознает, что за ним будет погоня. Ему, должно быть, известно, что в Кении у нас есть свои люди, и наверняка он ломал голову над способами избежать встречи... А лучший из них – обратиться к кенийским властям до того, как мы успеем его сцапать.
– Да, инспектор, вы совершенно правы, – согласился Мюллер. – Что же теперь делать?
– Постараемся изловить Эразмуса раньше, чем он попадет к кенийским властям, – сказал Ван дер Вестхьюзен, подошел к телефону и, уже положив руку на трубку, добавил: – Кроме того, созовем пресс-конференцию.
– Пресс-конференцию? – хором переспросили его собеседники.
– Да-да, пресс-конференцию, – сказал Ван дер Вестхьюзен. Затем он поднял трубку и набрал три цифры: – Соедините меня с шефом. Говорит Ван дер Вестхьюзен...
2
В метрике он значился как Нельсон Наэта, но все звали его Проныра Нельсон – так он подписывал свои статьи в газете "Найроби обсервер". Перелистав блокнот, лежавший на столе редактора отдела новостей, он с удовлетворением обнаружил, что на этот день у него нет поручений. А он как раз хотел закончить статью о контрабанде маиса, работа над которой продолжалась уже недели две, и дорожил каждой минутой. Любое новое поручение помешало бы ему довести ее до конца.
– Счастливчик! – раздался позади него женский голос. Проныра Нельсон обернулся и успел заметить ехидную усмешку на лице Лоры Ванджику. – Тебя никогда не заставляют браться за то, что тебе не по душе.
– Покрутись с мое в этом вертепе – и тоже будешь сама выбирать себе дело, – отозвался Проныра Нельсон.
– Это мне все твердят, – вздохнула Лора Ванджику. – А я, как тебе известно, уже четыре года здесь околачиваюсь.
– Известно, известно, – с сочувствием в голосе подтвердил Нельсон.
– Почему же мне ничего не поручают, кроме судебных дел и показов моды?
– Ну кто-то должен ходить в суд, – рассудительно заметил Проныра. – А что до выставок моды, то ведь ты единственная женщина в редакции.
– Женоненавистник проклятый! – рассердилась Лора. – Интересно, как тебе понравилось бы таскаться по приемам, коктейлям и выставкам мод.
– Я тоже бываю на приемах и коктейлях, только не для того, чтобы писать светскую хронику.
– А для того, чтобы наклюкаться на дармовщину, – неодобрительно проворчала Лора.
Проныра Нельсон решил оставить этот выпад без ответа. Он вернулся к своему столу и углубился в чтение газет, оставленных для него с утра курьером.
Он просмотрел "Интернешнл геральд трибюн", задержавшись на политической колонке Джеймса Рестона. Затем его заинтересовал комментарий в "Экономисте", но рассуждения автора показались ему чересчур витиеватыми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21