— прохрипела я, мучительно пытаясь представить за своей спиной молоденького служителя культа, которого мы повстречали в областной церквушке. Не получалось; вкрадчивый голос никак не ложился на его улыбчивый образ.
— Забудьте про отца Шандора, — продолжал невидимый мной персонаж, — это фантасмагория, обманка…
— Что вам от меня надо? — тихо спросила я, пытаясь пошевелиться. Но тот, кто был сзади, умело фиксировал меня так, что я не могла двинуть руками и ногами, и голову повернуть тоже не могла.
— Мне нужен тот, кто пришел к вам в гости…
— Что? — от страха я потеряла способность соображать.
— Тот, кто хотел соединиться с вами в очистительном огне…
— Иванов?
— Не называйте имя, — прошипел сзади мой мучитель.
— Почему?
— Нельзя. Мне нужен ОН… И помните: я всюду. Я вокруг вас, и вижу все, что вы делаете, где бы вы ни были. Вам не спрятаться и не уйти. Может быть, я отпущу вас, если получу ЕГО…
Салон автобуса между тем жил своей жизнью; тарахтел двигатель, пассажиры переговаривались друг с другом. И в этом общем гуле нечего было и надеяться, что кто-то обратит внимание на фигуру, прижавшую к стеклу женщину. Мало ли, в салоне тесно, давка, и встали эти двое так, как им обоим удобно… Так, наверное, думали те, кто находился в непосредственной близости от нас.
Конечно, заманчиво было бы закричать, резко дернуться, поднять тревогу, но инстинкт удерживал меня от каких-либо телодвижений: неизвестно, что на уме у этого, явно нездорового психически, типа, и неизвестно также, что у него в руках. Дернешься или заорешь, а он возьмет и пырнет ножом или заточку всадит в спину, а потом просочится по битком набитому салону в другой конец автобуса, и ищи-свищи его, когда мой теплый еще труп, никем больше не поддерживаемый, медленно, не сразу опустится на затоптанный и заплеванный пол…
Пробка тем временем начала потихоньку рассасываться. Автобус дернулся, затарахтел еще громче и наконец поехал. На повороте машину особенно сильно тряхануло в какой-то колдобине так, что я даже подпрыгнула, и вдруг почувствовала, что моих движений больше никто не сдерживает.
Не веря своему счастью, я еще несколько остановок проехала, боясь пошевелиться. Потом автобус затормозил, и я почувствовала сильный толчок в спину. Обернувшись, я увидела плотную женщину в длинном черном вязаном кардигане.
— Вы выходите? — спросила она низким голосом.
Я помотала головой, пытаясь понять, похож ли ее голос на тот, что нашептывал мне в ухо странные вещи, но так и не поняла. Женщина протиснулась мимо меня к двери, толкая острым локтем всех, кто попадался ей на пути. Двери автобуса разъехались, пассажиры стали вываливаться на остановку. Никто не вошел, и в салоне стало просторно. Ноги меня уже не держали; я доковыляла до ближайшего свободного сиденья и плюхнулась на него, не отрывая взгляда от женщины в кардигане, вернее, от ее удалявшейся в весенних сумерках спины, и поймала себя на мысли о том, что так и не разглядела ее лица. Да и женщина ли это была? Широкие плечи, легкая хромота — а может, просто тяжелая сумка, которую она несла в руке, заставляла ее переваливаться, клонясь набок… На кольце, у метро, оставшись одна в пустом автобусе, я долго не могла заставить себя выйти. Хорошо, что на остановке скопилось несколько машин, и водитель моего автобуса не торопился подавать его на посадку. Но наконец он нетерпеливо захлопал гармошками дверей, давая понять, чтобы я выметалась, если не еду в обратный путь.
Я послушно поднялась и вышла из автобуса, поминутно оглядываясь и вздрагивая от чьего-то резкого голоса, хлопанья крыльев пролетевшего голубя, визга тормозов у светофора. Спускаться в метро в таком состоянии я не могла; там тоже давка, и если кто-нибудь встанет у меня за спиной и прижмет к стеклу, мои нервы не выдержат. Оставалось ловить машину.
Я нерешительно подняла руку. Машины — блестящие новенькие иномарки и раздолбанные «Жигули» и «Волги» — проносились мимо меня, не сбавляя скорости. Наконец какой-то жалостливый водитель тормознул возле меня свою «лайбу», я взялась было за ручку двери, но фигура водителя вдруг показалась мне ужасно похожей на фигуру священника в сутане, и я отпрянула от дверцы.
— Садиться будем? — спросил водитель из глубины неопрятного салона.
Почему-то его голос, громкий и хриплый, показался мне похожим на голос автобусного монстра, хотя тот вообще не говорил громко, а шептал. Я захлопнула дверцу и только потом отрицательно покачала головой. Водитель не поленился, открыл дверцу с моей стороны, высунулся ко мне из машины и красноречиво покрутил пальцем у виска. После чего оглушительно хлопнул дверцей и умчался, выпустив густое облако выхлопных газов, словно кальмар — чернила. Больше я не повторяла попыток остановить машину, а побрела куда глаза глядят.
И только после того, как забрела невесть куда, я вспомнила про то, что у меня есть мобильный телефон. Дрожащей рукой я достала его из сумки и набрала номер Синцова.
— Да? — отрывисто сказал Андрей мне в ухо из трубки, и я, услышав его голос, готова была прослезиться от радости.
— Андрюша, ты где?
— Маша, прости, не могу говорить, у нас тут начались события, — так же отрывисто сказал Андрей и отключил телефон.
Я набрала его номер снова, но абонент был уже недоступен. Черт, черт, черт!
Спустя некоторое время мне пришло в голову позвонить мужу. Конечно, он примчался на такси к станции метро, вокруг которой я бродила, и отвез меня домой. По дороге он безуспешно пытался добиться от меня связного рассказа о том, что со мной случилось. Я молчала и тряслась. Напряжение чуть отпустило меня, только когда я увидела дома своего Хрюндика, целого и невредимого. Видимо, шок, испытанный мною в автобусе, был так силен, что вид балбеса, в тапках валяющегося поверх постельного белья на своем неубранном диване, под нечеловеческую музыку, и жрущего чипсы, в то время как в холодильнике стынет суп, меня умиротворил.
Влив в меня полфлакона валерьянки, Сашка выждал пять минут и заглянул мне в зрачки. Что-то его там не удовлетворило, и он поставил передо мной стакан коньяку. И хоть я в обычных обстоятельствах крепкие напитки не пью, этот коньяк я правильно восприняла как лекарство. Выпила его до донышка, и стала ждать, когда полегчает.
Но не полегчало, потому что как раз в это время позвонил Мигулько с важными новостями.
Он сказал, что в области все наконец сдвинулось с мертвой точки: за Ивановым приехали страшные люди на черном джипе с тонированным стеклами. Синцов вместе с областными оперативниками зафиксировал, как джип остановился возле ивановского барака, двое зашли туда и выволокли упиравшегося Иванова. По идее, в этом месте опера должны были вмешаться, но Синцов, по некоторым причинам не испытывавший никакой симпатии к Паше Иванову, принял решение не вмешиваться, а посмотреть, куда громилы его повезут.
Синцов на своей машине, и с ним еще два областных опера тихонько двинулись за джипом.
Покинув пределы населенного пункта, джип помчался во всю мощь двигателя, Синцов на своей старой тачке едва успевал за ним. Идеальным вариантом было бы, конечно, проследить за джипом до конечного пункта, но судьба распорядилась иначе.
Долетев в аккурат до того места, которое мы с Синцовым по пути в область рассматривали, как идеальную точку для того, чтобы сбросить труп, джип резко притормозил. Синцов, чтобы не вызывать раньше времени подозрений, проехал вперед и сбросил скорость, не останавливаясь совсем, в зеркало заднего вида с трудом различая, что же происходит на темной пустынной дороге.
Происходило же то, что громилы из джипа решили избавиться от своего пассажира. Иванова выкинули с заднего сиденья на разбитую дорогу, прямо в колею; двое конвоиров тоже вышли, и стали производить с сопротивляющимся Ивановым какие-то манипуляции.
И хоть Андрей сильно не любил Иванова, хладнокровно наблюдать за тем, как его убивают, он не смог. Опера выскочили из машины и красиво провели задержание, с большим удовольствием уложив всех громил и за компанию с ними — Иванова прямо на дорогу, лицом в грязь. Вернее, Иванова никуда не укладывали, его просто не подняли, он так и лежал безропотно в колее. Вызвали подкрепление из области и доставили их в местный ИВС . Сейчас там решают, что с ними делать: на видео зафиксирован как минимум состав похищения человека, да в качестве бонуса от капризной оперской судьбы выяснилось, что джип в угоне, угнан за границей — в Германии, и находится в международном розыске, а техпаспорт подделан.
Со следователем задержанные, кроме Иванова, разговаривать отказались, хоть с адвокатом, хоть — без.
Иванов же безмятежно заявил, что понятия не имеет, кто эти люди, зачем они его похитили, и куда везли, и что собирались с ним сделать на краю заброшенного поля. И несмотря на это, и даже, я бы сказала, вопреки тому, что в данных обстоятельствах роль Иванова можно охарактеризовать как роль потерпевшего, местный следователь принял единственное в этой ситуации правильное решение: задержать Иванова вместе с остальными на двое суток. (Было понятно, что без разлагающего влияния старшего оперуполномоченного по ОВД Синцова тут не обошлось). Так что, если, конечно, не вмешается местная прокуратура с криками о нарушении прав человека, то двое суток я могу ощущать себя в относительной безопасности.
Это мне сказали и Мигулько, и Синцов. Я по телефону не стала говорить им, как они ошибаются, и вышло, что кроме родного мужа, никто и не знает о моем автобусном приключении, и что Иванов — не самая страшная для меня на данный момент персона.
Естественно, мне приспичило тут же ехать в область; но мой разумный муж от этого моего решения просто в бешенство пришел и отказался выпускать меня из дому. Впрочем, напрасно он бесчинствовал: никто бы меня все равно на ночь глядя туда не повез. Максимум, что мне разрешили, — это сидеть на кровати с телефонной трубкой в руке и слушать, что мне посредством телефонной связи рассказывают поочередно Костя Мигулько, Андрей Синцов и вызванный туда, в область, дежурный следователь прокуратуры города.
Машину, перед тем, как отогнать на штраф-стоянку, догадались осмотреть с участием судмедэксперта, не поленились поднять местного заведующего моргом. И в багажнике, вместительном джиповском багажнике, нашли обширные загрязнения, по всем приметам похожие на кровь. Интересно, скольких баранов типа Иванова уже катали в этом багажнике по памятным местам области? Однако это было еще не все. Новый день принес новые сенсации.
В биологическом отделении судмедэкспертизы подтвердили, что багажник обильно опачкан человеческой кровью. И быстренько прокрутили ее на группу. Кровь — женская, как минимум двух разных групп.
Предатели из областного бюро тут же слили эту секретную информацию своему коллеге Стеценко.
Узнав о предварительных результатах экспертизы, мой муж примчался ко мне на работу, изъял меня из кабинета и насильно доставил домой, заявив, что до поимки главного злодея, кем бы он ни был, я нахожусь под домашним арестом и носа за дверь квартиры не высуну, а на трудовой энтузиазм прокурора района ему глубоко плевать, поскольку на нем Стеценко после моей смерти жениться не собирается. Я кротко предложила пристегнуть меня наручниками к батарее, но Стеценко только рассмеялся многообещающе и вытащил у меня из сумки ключи от квартиры, а дверь наша обладает такой интересной особенностью, что если ее закрыть на два замка снаружи, то изнутри — хоть с помощью ключей, хоть без них, отпереть ее невозможно.
Спасибо, что мой тюремщик, отбыв по делам, не лишил меня единственного мостика, соединявшего с внешним миром, — старого друга телефона. И я воспользовалась им по полной программе. Для начала я приняла звонок нашего начальника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
— Забудьте про отца Шандора, — продолжал невидимый мной персонаж, — это фантасмагория, обманка…
— Что вам от меня надо? — тихо спросила я, пытаясь пошевелиться. Но тот, кто был сзади, умело фиксировал меня так, что я не могла двинуть руками и ногами, и голову повернуть тоже не могла.
— Мне нужен тот, кто пришел к вам в гости…
— Что? — от страха я потеряла способность соображать.
— Тот, кто хотел соединиться с вами в очистительном огне…
— Иванов?
— Не называйте имя, — прошипел сзади мой мучитель.
— Почему?
— Нельзя. Мне нужен ОН… И помните: я всюду. Я вокруг вас, и вижу все, что вы делаете, где бы вы ни были. Вам не спрятаться и не уйти. Может быть, я отпущу вас, если получу ЕГО…
Салон автобуса между тем жил своей жизнью; тарахтел двигатель, пассажиры переговаривались друг с другом. И в этом общем гуле нечего было и надеяться, что кто-то обратит внимание на фигуру, прижавшую к стеклу женщину. Мало ли, в салоне тесно, давка, и встали эти двое так, как им обоим удобно… Так, наверное, думали те, кто находился в непосредственной близости от нас.
Конечно, заманчиво было бы закричать, резко дернуться, поднять тревогу, но инстинкт удерживал меня от каких-либо телодвижений: неизвестно, что на уме у этого, явно нездорового психически, типа, и неизвестно также, что у него в руках. Дернешься или заорешь, а он возьмет и пырнет ножом или заточку всадит в спину, а потом просочится по битком набитому салону в другой конец автобуса, и ищи-свищи его, когда мой теплый еще труп, никем больше не поддерживаемый, медленно, не сразу опустится на затоптанный и заплеванный пол…
Пробка тем временем начала потихоньку рассасываться. Автобус дернулся, затарахтел еще громче и наконец поехал. На повороте машину особенно сильно тряхануло в какой-то колдобине так, что я даже подпрыгнула, и вдруг почувствовала, что моих движений больше никто не сдерживает.
Не веря своему счастью, я еще несколько остановок проехала, боясь пошевелиться. Потом автобус затормозил, и я почувствовала сильный толчок в спину. Обернувшись, я увидела плотную женщину в длинном черном вязаном кардигане.
— Вы выходите? — спросила она низким голосом.
Я помотала головой, пытаясь понять, похож ли ее голос на тот, что нашептывал мне в ухо странные вещи, но так и не поняла. Женщина протиснулась мимо меня к двери, толкая острым локтем всех, кто попадался ей на пути. Двери автобуса разъехались, пассажиры стали вываливаться на остановку. Никто не вошел, и в салоне стало просторно. Ноги меня уже не держали; я доковыляла до ближайшего свободного сиденья и плюхнулась на него, не отрывая взгляда от женщины в кардигане, вернее, от ее удалявшейся в весенних сумерках спины, и поймала себя на мысли о том, что так и не разглядела ее лица. Да и женщина ли это была? Широкие плечи, легкая хромота — а может, просто тяжелая сумка, которую она несла в руке, заставляла ее переваливаться, клонясь набок… На кольце, у метро, оставшись одна в пустом автобусе, я долго не могла заставить себя выйти. Хорошо, что на остановке скопилось несколько машин, и водитель моего автобуса не торопился подавать его на посадку. Но наконец он нетерпеливо захлопал гармошками дверей, давая понять, чтобы я выметалась, если не еду в обратный путь.
Я послушно поднялась и вышла из автобуса, поминутно оглядываясь и вздрагивая от чьего-то резкого голоса, хлопанья крыльев пролетевшего голубя, визга тормозов у светофора. Спускаться в метро в таком состоянии я не могла; там тоже давка, и если кто-нибудь встанет у меня за спиной и прижмет к стеклу, мои нервы не выдержат. Оставалось ловить машину.
Я нерешительно подняла руку. Машины — блестящие новенькие иномарки и раздолбанные «Жигули» и «Волги» — проносились мимо меня, не сбавляя скорости. Наконец какой-то жалостливый водитель тормознул возле меня свою «лайбу», я взялась было за ручку двери, но фигура водителя вдруг показалась мне ужасно похожей на фигуру священника в сутане, и я отпрянула от дверцы.
— Садиться будем? — спросил водитель из глубины неопрятного салона.
Почему-то его голос, громкий и хриплый, показался мне похожим на голос автобусного монстра, хотя тот вообще не говорил громко, а шептал. Я захлопнула дверцу и только потом отрицательно покачала головой. Водитель не поленился, открыл дверцу с моей стороны, высунулся ко мне из машины и красноречиво покрутил пальцем у виска. После чего оглушительно хлопнул дверцей и умчался, выпустив густое облако выхлопных газов, словно кальмар — чернила. Больше я не повторяла попыток остановить машину, а побрела куда глаза глядят.
И только после того, как забрела невесть куда, я вспомнила про то, что у меня есть мобильный телефон. Дрожащей рукой я достала его из сумки и набрала номер Синцова.
— Да? — отрывисто сказал Андрей мне в ухо из трубки, и я, услышав его голос, готова была прослезиться от радости.
— Андрюша, ты где?
— Маша, прости, не могу говорить, у нас тут начались события, — так же отрывисто сказал Андрей и отключил телефон.
Я набрала его номер снова, но абонент был уже недоступен. Черт, черт, черт!
Спустя некоторое время мне пришло в голову позвонить мужу. Конечно, он примчался на такси к станции метро, вокруг которой я бродила, и отвез меня домой. По дороге он безуспешно пытался добиться от меня связного рассказа о том, что со мной случилось. Я молчала и тряслась. Напряжение чуть отпустило меня, только когда я увидела дома своего Хрюндика, целого и невредимого. Видимо, шок, испытанный мною в автобусе, был так силен, что вид балбеса, в тапках валяющегося поверх постельного белья на своем неубранном диване, под нечеловеческую музыку, и жрущего чипсы, в то время как в холодильнике стынет суп, меня умиротворил.
Влив в меня полфлакона валерьянки, Сашка выждал пять минут и заглянул мне в зрачки. Что-то его там не удовлетворило, и он поставил передо мной стакан коньяку. И хоть я в обычных обстоятельствах крепкие напитки не пью, этот коньяк я правильно восприняла как лекарство. Выпила его до донышка, и стала ждать, когда полегчает.
Но не полегчало, потому что как раз в это время позвонил Мигулько с важными новостями.
Он сказал, что в области все наконец сдвинулось с мертвой точки: за Ивановым приехали страшные люди на черном джипе с тонированным стеклами. Синцов вместе с областными оперативниками зафиксировал, как джип остановился возле ивановского барака, двое зашли туда и выволокли упиравшегося Иванова. По идее, в этом месте опера должны были вмешаться, но Синцов, по некоторым причинам не испытывавший никакой симпатии к Паше Иванову, принял решение не вмешиваться, а посмотреть, куда громилы его повезут.
Синцов на своей машине, и с ним еще два областных опера тихонько двинулись за джипом.
Покинув пределы населенного пункта, джип помчался во всю мощь двигателя, Синцов на своей старой тачке едва успевал за ним. Идеальным вариантом было бы, конечно, проследить за джипом до конечного пункта, но судьба распорядилась иначе.
Долетев в аккурат до того места, которое мы с Синцовым по пути в область рассматривали, как идеальную точку для того, чтобы сбросить труп, джип резко притормозил. Синцов, чтобы не вызывать раньше времени подозрений, проехал вперед и сбросил скорость, не останавливаясь совсем, в зеркало заднего вида с трудом различая, что же происходит на темной пустынной дороге.
Происходило же то, что громилы из джипа решили избавиться от своего пассажира. Иванова выкинули с заднего сиденья на разбитую дорогу, прямо в колею; двое конвоиров тоже вышли, и стали производить с сопротивляющимся Ивановым какие-то манипуляции.
И хоть Андрей сильно не любил Иванова, хладнокровно наблюдать за тем, как его убивают, он не смог. Опера выскочили из машины и красиво провели задержание, с большим удовольствием уложив всех громил и за компанию с ними — Иванова прямо на дорогу, лицом в грязь. Вернее, Иванова никуда не укладывали, его просто не подняли, он так и лежал безропотно в колее. Вызвали подкрепление из области и доставили их в местный ИВС . Сейчас там решают, что с ними делать: на видео зафиксирован как минимум состав похищения человека, да в качестве бонуса от капризной оперской судьбы выяснилось, что джип в угоне, угнан за границей — в Германии, и находится в международном розыске, а техпаспорт подделан.
Со следователем задержанные, кроме Иванова, разговаривать отказались, хоть с адвокатом, хоть — без.
Иванов же безмятежно заявил, что понятия не имеет, кто эти люди, зачем они его похитили, и куда везли, и что собирались с ним сделать на краю заброшенного поля. И несмотря на это, и даже, я бы сказала, вопреки тому, что в данных обстоятельствах роль Иванова можно охарактеризовать как роль потерпевшего, местный следователь принял единственное в этой ситуации правильное решение: задержать Иванова вместе с остальными на двое суток. (Было понятно, что без разлагающего влияния старшего оперуполномоченного по ОВД Синцова тут не обошлось). Так что, если, конечно, не вмешается местная прокуратура с криками о нарушении прав человека, то двое суток я могу ощущать себя в относительной безопасности.
Это мне сказали и Мигулько, и Синцов. Я по телефону не стала говорить им, как они ошибаются, и вышло, что кроме родного мужа, никто и не знает о моем автобусном приключении, и что Иванов — не самая страшная для меня на данный момент персона.
Естественно, мне приспичило тут же ехать в область; но мой разумный муж от этого моего решения просто в бешенство пришел и отказался выпускать меня из дому. Впрочем, напрасно он бесчинствовал: никто бы меня все равно на ночь глядя туда не повез. Максимум, что мне разрешили, — это сидеть на кровати с телефонной трубкой в руке и слушать, что мне посредством телефонной связи рассказывают поочередно Костя Мигулько, Андрей Синцов и вызванный туда, в область, дежурный следователь прокуратуры города.
Машину, перед тем, как отогнать на штраф-стоянку, догадались осмотреть с участием судмедэксперта, не поленились поднять местного заведующего моргом. И в багажнике, вместительном джиповском багажнике, нашли обширные загрязнения, по всем приметам похожие на кровь. Интересно, скольких баранов типа Иванова уже катали в этом багажнике по памятным местам области? Однако это было еще не все. Новый день принес новые сенсации.
В биологическом отделении судмедэкспертизы подтвердили, что багажник обильно опачкан человеческой кровью. И быстренько прокрутили ее на группу. Кровь — женская, как минимум двух разных групп.
Предатели из областного бюро тут же слили эту секретную информацию своему коллеге Стеценко.
Узнав о предварительных результатах экспертизы, мой муж примчался ко мне на работу, изъял меня из кабинета и насильно доставил домой, заявив, что до поимки главного злодея, кем бы он ни был, я нахожусь под домашним арестом и носа за дверь квартиры не высуну, а на трудовой энтузиазм прокурора района ему глубоко плевать, поскольку на нем Стеценко после моей смерти жениться не собирается. Я кротко предложила пристегнуть меня наручниками к батарее, но Стеценко только рассмеялся многообещающе и вытащил у меня из сумки ключи от квартиры, а дверь наша обладает такой интересной особенностью, что если ее закрыть на два замка снаружи, то изнутри — хоть с помощью ключей, хоть без них, отпереть ее невозможно.
Спасибо, что мой тюремщик, отбыв по делам, не лишил меня единственного мостика, соединявшего с внешним миром, — старого друга телефона. И я воспользовалась им по полной программе. Для начала я приняла звонок нашего начальника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32