Однако у армянина-скандинава явно другие намерения. Он в несколько прыжков оказывается рядом со мной и, обхватив меня железным захватом сзади за шею, приставляет к моему горлу что-то колючее и холодное.
Скосив глаза, я вижу лезвие ножа, испачканное красными пятнами, и с тихим ужасом догадываюсь, чья это кровь..
— Слушайте меня внимательно, — обращается Карапетян к Астратову и Слегину, еще не осознавшим, что происходит. — Если вы сделаете хоть один шаг ко мне, я убью его! Если вы не выполните то, что я вам скажу, я убью его!.. Поймите, мне уже нечего терять!.. Я только что убил одного человека и не остановлюсь перед убийством второго!.. Советую выполнить мое требование! Иначе я убью его — покойной матерью клянусь, что убью!..
Истеричный надрыв в его голосе свидетельствует о том, что армянин действительно в отчаянии и не собирается останавливаться ни перед какими препятствиями на пути к свободе.
— Ты что, спятил?! — осведомляется Слегин, делая шаг вперед. — Отпусти его, ублюдок! Отпусти, или я докажу тебе, что для тебя бессмертия не существует!..
— Стоять! — кричит Карапетян, и острие больно впивается в мою шею. — Ты хочешь, чтобы я прикончил его у тебя на глазах, да? Я сделаю это, можешь не сомневаться!..
Сквозь наплывающую пелену удушья от крепкого захвата я краем глаза рассматриваю нож, приставленный к моему горлу. Обычный перочинный ножик, но заточенный до остроты бритвы. Если уж этот борец за свободу умудрился прикончить им взрослого мужчину, то лезвия длиной с палец вполне хватит, чтобы вскрыть мою сонную артерию.
— Что вы хотите? — спокойно спрашивает Астратов, придерживая за плечо сжавшегося для прыжка Слегина. — Каковы ваши условия?
— Условия простые, — откликается Карапетян. — Сейчас мы с Виталием садимся в джампер. Вы с девчонкой остаетесь здесь. Пилот выполняет мои указания беспрекословно. Он доставляет нас в то место, которое я укажу, там высаживает меня, и я отпускаю Виталия. Вы и ваши люди не делаете попыток найти или задержать меня. По крайней мере, в течение предстоящих суток. Вот и все… Даю вам пять секунд на размышление. Предупреждаю сразу, торга у нас с вами не будет. Или вы говорите «да», или я считаю, что вы сказали «нет», даже если вы этого слова не произнесете. Вам все ясно?
— Конечно, нет, — пожимает плечами Астратов. — Например, непонятно, чего вы добиваетесь в конечном счете, Дейян Оганесович. — («Профессионал, — думаю я. — Такой памяти можно лишь позавидовать».) — Почему вам так хочется вырваться из интерната? Впрочем, я думаю, вы вряд ли ответите на эти вопросы, не так ли?
Обезовец явно тянет время. А в голове его сейчас наверняка лихорадочно прокручиваются сотни вариантов выхода из неожиданного тупика. И, возможно, один из этих вариантов заключается в том, чтобы пожертвовать мной ради установления истины. Маловероятно, но допустимо. С тех пор, как ОБЕЗ был вынужден действовать в экстремальных условиях, все былые моральные запреты утратили свое значение. Потому что цель, на пути к которой любые преграды должны быть преодолены, — не что иное, как последняя дверь последнего вагона. Если будет хоть один шанс из ста, что под маской Карапетяна скрывается Дюпон, то Астратова не остановит страх за мою жизнь…
А ведь мне страшно. Почему? Сам не знаю. Вроде бы опыт гибели у меня уже имеется, так что ж я так боюсь смерти? Не потому ли, что вместе со мной погибнет и тот мальчуган, телу которого угрожает лезвие ножа?
— Да пошли вы с вашими вопросами!.. — заявляет Карапетян. — Будете выполнять мои требования или нет? Астратов со Слегиным переглядываются. А потом смотрят на меня.
И пилот джампера, приоткрыв дверцу, ошарашенно взирает на разыгравшуюся на его глазах типовую сцену из сценария «захват заложника».
Что ж, господа «раскрутчики», сейчас только я могу спасти вас от необходимости выбирать меньшее из двух зол.
Давай вспомним, как это делается. Локтем левой руки бьем противника под ребра, а каблуком правой наносим ему удар по голени. Или топчем ступню…
А потом, когда он ослабит захват… Однако прием не срабатывает. Карапетян лишь ругается страшным голосом и еще сильнее сжимает локтевым сгибом мое горло. Острие ножа больнее впивается в мою шею, и кровь горячей струйкой сочится в выемку над правой ключицей. Бесполезно дергаться.
Я закрываю глаза, готовясь испытать, каково это — умереть от ножевой раны.
Однако рука армянина внезапно отпускает мое горло, и сильный толчок в спину бросает меня на прокаленное солнцем гранитное покрытие крыши. Сквозь туман в глазах я вижу, как Карапетян, отшвырнув в сторону окровавленный нож, бежит к краю крыши, а Астратов и Слегин бросаются вслед за ним, но не успевают его догнать…
Потом мы все, включая пилота, стоим на краю крыши и молча глядим вниз на распростертое неподвижное тело ребенка, вокруг светловолосой головы которого на асфальте расплывается темное пятно.
Сзади нас вдруг слышатся странные звуки, и мы дружно оглядываемся.
Но на этот раз ничего опасного там нет. Просто из дверного проема на крышу, тяжело волоча непослушное тело, оставляя за собой кровавый след и что-то невнятно бормоча себе под нос, ползет раненый Лабецкий.
— Почему ты думаешь, что этот борец за свободу не мог быть Дюпоном? — спрашивает меня Слегин, когда джампер берет курс на Москву.
— Вряд ли, — еле двигая губами от внезапно навалившейся усталости, отвечаю я. — Во-первых, Дюпон не оставил бы меня в живых. Для него каждый лишний труп здесь означает рождение новой личности в Ином Мире… А, во-вторых, вы с Астратовым сами сказали, что вам удалось обнаружить гражданина Мостового.
Шея моя туго стянута наспех сооруженной повязкой из бинта, взятого в аптечке джампера, и голос то и дело дает «петуха». Словно рука Карапетяна до сих пор сжимает мое горло.
— Почему это — мы с Астратовым? — с подчеркнутой обидой спрашивает Слегин. — Не надо приписывать мои заслуги другим! Свое открытие я никому не уступлю!..
Астратов сидит впереди рядом с пилотом и из-за пронзительного свиста ультразвуковой турбины вряд ли слышит, о чем мы говорим.
— Ну, тогда рассказывай, как ты до этого докатился, — прошу я своего друга. — Только постарайся уложиться в два часа, а то знаю я твои лекторские замашки!..
Слегин не заставляет себя долго упрашивать.
Понимаешь, бубнит он мне в ухо, когда я взялся просматривать видеозаписи осуществленных реинкарнаций, то мне не давала покоя мысль, что должна быть какая-то зацепка… Вообще, кампания по массовому воскрешению душ была организована не очень продуманно. Удивительно еще, как кто-то допер встроить в «реинкарнатор» миниатюрную видеокамеру! Хотя, с другой стороны, наших ребят можно понять: им никогда еще не приходилось выполнять такую необычную задачу. Тем более — в условиях постоянного цейтнота и преодоления объективных трудностей… Вначале-то активацию ноо-матриц решили проводить под видом вакцинации детей нужного года рождения. И эта идея была здравой. Родители сами приводили своих чад в детские поликлиники, а там их встречали реинкарнаторы. Работать можно было спокойно, без оглядок по сторонам… Однако потом эта система стала давать сбои. Среди населения разнесся слух о том, что «прививка» якобы неблаготворно влияет на некоторых детей, в результате чего они начинают нести какой-то бред о прошлой жизни во взрослом теле.
Тогда, при активном участии СМИ, была распространена информация о неизвестном, но очень опасном вирусе, который, мол, поражает только детей и только определенного возраста. Вследствие чего была объявлена принудительная проверка возможных носителей этого «страшного заболевания». Однако и это не помогло. «Невозвращенцев» становилось все больше — и, соответственно, все больше родителей отказывались вести своих детей в поликлинику. А если реинкарнаторы выезжали к отказникам на дом, то им просто-напросто не открывали дверь.
Тогда оперативники были вынуждены уподобляться этаким «татям в нощи». Им все чаще приходилось чуть ли не похищать детей и обрабатывать их в спешке, в случайных местах, боясь, что вот-вот кто-нибудь схватит их за руку и грозно спросит: а что это вы делаете с бедными ребятишками?..
А что они могли еще придумать? Не принимать же закон, предусматривающий наказание за отказ подвергнуть ребенка медицинской проверке!..
— Короче, Слегин, — перебиваю его я. — Советую тебе приберечь все эти соображения для своих будущих мемуаров… Ты самую суть излагай!
— Что ж, вот тебе суть, подставляй обе ручонки, — невозмутимо изрекает Булат. — Ты и не представляешь себе, какая это муторная работенка!.. Мне ежедневно пришлось просматривать десятки, сотни видеофайлов. Отдельные эпизоды мне уже по ночам стали сниться!..
И однажды я понял, какой просчет губил эту грандиозную затею.
Как всегда, во всем была виновата наша российская безалаберность. Реинкарнировав личность, скрывающуюся в облике ребенка, люди Астратова задавали ей на разных языках стандартный вопрос: «Как вас зовут? Имя и фамилия?» По инструкции, следовало уточнять и прочие анкетные данные: возраст, профессию, место жительства… После чего показания реинкарнированного сверялись с базами данных. Кстати, искали не одного Дюпона. Если бы людям Астратова попался кто-нибудь из рядовых «спиралыциков», то его тоже взяли быв оборот, чтобы он выложил все, что знает о своем боссе…
— Не знаю, как ты, а я эту процедуру на себе испытал, — опять прерываю я Слегина.
— Дальше-то что?
— А дальше — самое главное. Если в начале своей деятельности реинкарнаторы следовали пунктам инструкции, то чем дальше, тем все формальнее относились к своей миссии. Так сказать, начался сплошной разброд и шатание… В результате видеосъемка зафиксировала множество эпизодов, когда проверяющие удовлетворялись именем и фамилией «объекта». Тем более если видели, что в базе данных по покойникам имеется человек с такими атрибутами. Нет, находились, конечно, и въедливые, и добросовестные, которые интересовались остальными данными для полной идентификации. И они-то, как правило, и выводили аферистов на чистую воду… Но были и прирожденные разгильдяи, которые задавали лишь один дополнительный вопрос, для очистки совести. Например, про год рождения или откуда этот человек родом. А потом, если ответ им казался удовлетворительным, ставили «галочку» не задумываясь… И вот здесь для Дюпона могла бы возникнуть лазейка.
— Ты должен знать, Лен, — продолжает Слегин, явно наслаждаясь своим вещанием, — что я всегда с большим сомнением относился к так называемым «случайным совпадениям». По той причине, что даже самое невероятное совпадение может быть кем-то заранее подготовлено… Но тут мне пришлось изменить своим принципам и предположить, что реинкарнированный при ответе на вопросы наших парней мог случайно попасть в точку. Разумеется, если у него были веские причины скрывать свою настоящую личность. Понимаешь, Лен, по законам математической вероятности…
— Не утомляй, Слегин! — сурово говорю я.
— Да я хотел, чтоб ты понял, — надувает губки «девчонка». — Совпадение должно было иметь место! Особенно когда речь шла о сочетаниях стандартных имен: например, Борис Иванов… Сергей Алексеев… Дмитрий Петров… Джон Смит… Педро Сильва… Кроме того, были случаи, когда реинкарнированный вообще не мог или не хотел называть свою фамилию. По принципу: извините, мужики, память что-то отшибло… Или: да пошли вы знаете куда? Санкция прокурора у вас есть? Ах, нету? Тогда вызывайте повесткой на допрос, а я сейчас занят!.. И, кстати говоря, ни в одном законе не прописана обязанность называть свою фамилию сотрудникам Общественной Безопасности. Документы предъявлять — это да, а вот представляться — нет…
— Слегин, имей совесть! — говорю я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65