Но когда они стали обсуждать положение церкви в Польше и польского папы в Риме, Альбин был поражён информацией, которую сообщил этот молодой человек. Мирек говорил о церкви, как о какой-нибудь политической партии. Он имел детальное представление о структуре и иерархах церкви, но говорил об этих предметах немного свысока, несколько отстраненно. Альбин в ходе разговора иногда поглядывал на девушку. Та ела молча, а на лице у неё сохранялось грустное выражение. Иногда она посматривала на Мирека, когда он говорил что-нибудь важное. В конце концов девушка вмешалась в их беседу, попытавшись переменить тему разговора. Она спросила:
— Тётя Сильвия, а где вы нашли такого отличного кролика?
Сильвия довольно улыбнулась:
— У местного фермера. Здесь все расчёты производятся по бартеру: дрова меняют на овощи, помидоры — на растительное масло и так далее.
Она указала на кастрюлю:
— За этих двух кроликов я отдала отличный кусок бекона.
— Но где же вы его взяли?
Мирек громко кашлянул, не дав Ане договорить. Он посмотрел на Альбина, который очень внимательно рассматривал кончик своей вилки. Аня сначала была в полном недоумении, но затем все поняла: Беконный Священник, видимо, недавно побывал в этих местах. Она улыбнулась Сильвии и просто сказала:
— Мясо кролика — одно из самых моих любимых блюд, и я никогда раньше не пробовала так хорошо приготовленного кролика. Но тут есть что-то, что я никак не могу определить: чуть-чуть пощипывает язык, но вкус от этого ещё лучше.
Сильвия улыбнулась мужу и сказала:
— Я научилась готовить кролика у матери Альбина. Она приехала с севера, из Леборе. А там в это блюдо всегда добавляют немного имбиря.
— Ага, вот оно что! — воскликнула Аня.
И обе женщины принялись обсуждать различные рецепты. Альбин вынул пачку сигарет и предложил одну Миреку. Тот инстинктивно взял её, хотя прошёл уже целый месяц с тех пор, когда он последний раз курил. Табак был дешёвым, а дым очень едким, но Мирек жадно его втягивал. Альбин внимательно смотрел на него сквозь дым. Миреку показалось, что старику что-то в нём не нравится, но он не мог определить, что именно. Однако это не должно его беспокоить. Эта чета — всего лишь спица в колесе. Пешки, открывающие ход ферзю. Этот пожилой человек в общем-то ничего не значил для него, но Мирек по непонятной причине не хотел, чтобы этот старик был им недоволен. Он склонился к нему и, стараясь перекричать двух женщин, сказал:
— Я… мы очень благодарны вам за всё, что вы для нас сделали, за ваше гостеприимство.
Пожилой человек сделал неопределённый жест рукой и ответил:
— Мы служим, как умеем.
Мирек кивнул, но, твёрдо вознамерившись добиться расположения Альбина, решил воспользоваться своими ораторскими способностями. Он выпустил дым через ноздри, затушил сигарету и начал:
— Раньше я думал, что понимаю значение слова «служить». Но это не так. Только за последние несколько месяцев я осознал подлинное значение этого слова. Я понял, что оно подразумевает не только повиновение и поклонение, но и бескорыстную помощь. Оказывается, служат не только за деньги, но и из бескорыстных, добрых побуждений. Я смог на деле ощутить это в вашем доме, среди вас. Вскоре мы расстанемся, и наверняка нам никогда не придётся больше встретиться, но я лично никогда не забуду вас и вашу жену. Вы ничего не знаете о нашей цели, но вы знаете о том риске, которому подвергаете себя ради нашего дела. Я никогда не узнаю ваших настоящих имён, да это, собственно говоря, и не имеет значения. Но я ни в коем случае не забуду силу воли и самоотверженность людей, которых я знал как Альбина и Сильвию Возняк.
Обе женщины уже давно замолчали, так что, услышав последние фразы Мирека, смотрели на него с любопытством. Сам Мирек был очень взволнован, ему никогда и никому не доводилось говорить подобные вещи. Он начал уже было злиться на себя, но Альбин поднялся, подошёл к буфету и вернулся с бутылкой и четырьмя стопками. Не говоря ни слова, он налил всем водки и передал стопки. Затем поднял свою и произнёс:
— Давайте выпьем за нашу Родину, за Польшу!
— За Польшу! — повторили все и осушили стаканы.
Водка смягчила раздражение Мирека. Ему стало хорошо, хотя он и сам не понимал, из-за чего. Он лишь чувствовал, что впервые в жизни окружён атмосферой искреннего дружелюбия.
Женщины поднялись из-за стола и стали убирать грязную посуду. Когда с кухни донеслись звуки, сопровождающие обычно мытье тарелок, Альбин подмигнул Миреку и взялся за бутылку. Хорошо натренированной рукой он наполнил стопки до самых краёв. В этот раз не звучало никаких тостов. Только спокойная тишина. Мирек лишь пригубил свою водку. Ему нравился алкоголь и его приятное воздействие, но он хорошо сознавал, как опасно иногда спиртное. Он мог выпить и спокойно после этого заснуть; но он понимал, что за пределами конспиративной квартиры алкоголь — его злейший враг. И знал, как этот враг с ним воюет. Алкоголь делал Мирека излишне самоуверенным, а в таком путешествии это могло иметь катастрофические последствия.
Наконец женщины вернулись обратно, и Сильвия увидела, чем занимается её муженёк. Альбину, конечно, влетело, но не то чтобы очень уж сильно. Аня объявила, что она собирается принять душ, а затем отправится спать. Она чмокнула пожилую пару и стала подниматься по лестнице наверх. Мирек внимательно следил за тем, как её ноги уходят из его поля зрения. Альбин налил ещё водки.
— Поосторожнее, — не очень настойчиво пробормотал Мирек.
Пожилой человек улыбнулся:
— Не волнуйся, эта — последняя. Она поможет тебе крепко заснуть. И не старайся проснуться пораньше… поспи подольше.
— Я постараюсь.
Мирек чокнулся с Альбином, но мысли его были далеко отсюда, наверху. Слово «спать» сразу заставило его подумать о двойной кровати и о принимающей душ Ане. Воображение рисовало ему в ярких красках, как Аня сейчас моется в душе: обнажённая, все тело мокрое; волосы под водой ещё больше блестят, чем сухие. Струйки стекают по груди, ягодицам и мягким изгибам бёдер.
У Мирека участился пульс. Он вдруг осознал, что Альбин говорит с ним о чём-то:
— Последние известия я получил неделю назад. Мне сообщили, что вы — причина участившихся усиленных проверок на границе да и в самой стране тоже. Они ставят кордоны на внутренних автомагистралях или внезапно устраивают повальные обыски и облавы. Они знают точно, за кем охотятся?
Это был вопрос, на который Мирек мог ответить. Он покачал головой.
— Они ищут мужчину, который, скорее всего, по их мнению, путешествует один. Они не знают его возраста или национальности. Единственное, что им известно, — это то, что он путешествует по Восточной Европе нелегально. Они знают пункт назначения, но не знают, откуда он выехал.
Альбин довольно улыбнулся и прикончил свою водку.
— Ну тогда опасность не так велика, как я представлял себе. Они действительно ищут иголку в стоге сена.
Он хмыкнул:
— Две иголки!.. Было очень мудро со стороны Беконного Священника послать с тобой девушку.
Мирек внимательно посмотрел на него, пожал плечами и сказал:
— Может быть…
Он тоже осушил свою стопку и встал из-за стола. Он услышал, как открылась и закрылась дверь ванной комнаты, и сказал:
— Я пойду спать. Огромное спасибо за все, Альбин.
В ванной было тепло. К тому же тут после пребывания Ани остался какой-то специфический женский аромат. Её туалетная сумочка лежала на полке. Мирек быстро раскрыл её и просмотрел содержимое: две губные помады, шампунь, тени, расчёска, краска для ресниц, пудра. В самом низу он наткнулся на нераспечатанный женский гигиенический пакет. Он поднял его и рассмотрел. Это уж никак не вязалось у него в голове с образом монахини… Вся косметика была изготовлена в Польше. Он вложил все обратно, оставив шампунь. Он знал, что в его собственной сумочке тоже должен быть шампунь, но ему почему-то очень хотелось воспользоваться Аниным.
Аня сидела на кровати и читала книгу, когда вошёл Мирек. На голове у неё тюрбаном было повязано полотенце. Ночная рубашка с длинными рукавами закрывала шею, а внизу доходила Ане до щиколоток — отец Хайсл хорошо всё предусмотрел.
Аня взглянула на Мирека. Вокруг пояса у него было повязано полотенце, а свою одежду и обувь он нёс в руках. Её глаза опустились обратно к книге. Мирек аккуратно разложил вещи на стуле и тут увидел пижаму, которую она выложила на кровать. Он улыбнулся и посмотрел на неё, но Аня не отрывала глаза от книги. Мирек ухмыльнулся и бросил пижаму на стул, сказав ей:
— Я никогда не сплю в пижаме. Обычно я сплю обнажённым, ведь это куда полезнее.
Она поглядела на него поверх книги. Он заметил огонёк раздражения у неё в глазах. Мелодраматически вздохнув, он нагнулся над своим чемоданом, порылся в нём минуту-две и извлёк оттуда широкие трусы, как у боксёра, и продемонстрировал их Ане.
— Это успокоит твои чувства?
Левой рукой он ослабил полотенце, и оно упало на пол. Он отметил, с каким изумлением она взглянула на него, прежде чем загородиться от этого зрелища высоко поднятой книгой.
— А тебе обязательно надо так делать? — зло прошипела Аня.
Мирек надел трусы и как бы между прочим заметил:
— Аня, тебе придётся к этому привыкать.
Наступило молчание, затем Аня из-за книги резко проговорила:
— Я никогда к этому не привыкну. Конечно, мне придётся считаться с твоим дурацким поведением. Но вот что я тебе хочу сказать, Мирек Скибор: для меня ты всего лишь глупенький ученик начальной школы с только что начавшимся периодом полового созревания, и к тому же не умеющий держать себя в руках в присутствии женщины. Ты попал в дом уважающих Бога пожилых людей. И тебе придётся считаться с этим! Попытайся хорошенько это запомнить!
Сказанное ею разозлило Мирека. Особенно ему не понравилось то, что она сказала насчёт «глупенького ученика начальной школы». Он так же резко ответил:
— Я нахожусь на конспиративной квартире, которая была задействована только для осуществления моей миссии. — Он сделал ударение на слове «моей». — Ты здесь только для создания антуража, хотя при этом ещё наслаждаешься музеями, поглощаешь чёртовых кроликов с имбирём, посещаешь известные таверны. И не докучай мне своим идиотским морализаторством. Ты, чёрт побери, только что восхищалась великими творениями искусства в музее во Флоренции. Некоторые из них были приобретены твоей великой могущественной церковью. Эти произведения изображают плоть: женщин с обнажённой грудью, голых мужчин, у которых все, абсолютно всё выставлено на показ публике… Но ведь в реальной жизни это грешно?! Я скажу тебе, Аня Крол, что это просто обыкновенное лицемерие. И это не слепое лицемерие, это сознательное лицемерие! Слушай, ты что думаешь, эти Ботичелли писали свои картины с помощью воображения? Ха-ха! Они же использовали живые модели! Так что, исходя из твоей логики, они грешили, когда создавали творения искусства для твоей любимой церкви.
Аля продолжала смотреть в свою книгу, изображая, что не слушает его, и Мирек немного сбавил тон:
— Ну да ладно! Чего я буду спорить с человеком, который даже не способен со мной спорить, который остаётся в заблуждении из-за своих слепых предрассудков.
Он откинул свою часть покрывала и лёг в кровать. Под ним заскрипели пружины: матрац был очень мягким. Аня поняла, что из-за его большого веса перекос будет в сторону Мирека.
— Что это ты так заинтересованно читаешь?
Как и каждый, кому задают подобный вопрос, она закрыла книгу и посмотрела на обложку.
— «Буря» Стефана Озовского. Это дала мне Сильвия.
Мирек рассмеялся:
— Я должен был догадаться раньше! Однажды я читал эту книгу. Я был очень тронут, когда в конце книги герой нашёл утешение в Боге и Церкви.
Аня взглянула на него и заметила у него на губах ироническую ухмылку. Она обратилась снова к книге, но ей было сложно сконцентрировать внимание, так как она ожидала следующего колкого замечания по поводу своего чтения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
— Тётя Сильвия, а где вы нашли такого отличного кролика?
Сильвия довольно улыбнулась:
— У местного фермера. Здесь все расчёты производятся по бартеру: дрова меняют на овощи, помидоры — на растительное масло и так далее.
Она указала на кастрюлю:
— За этих двух кроликов я отдала отличный кусок бекона.
— Но где же вы его взяли?
Мирек громко кашлянул, не дав Ане договорить. Он посмотрел на Альбина, который очень внимательно рассматривал кончик своей вилки. Аня сначала была в полном недоумении, но затем все поняла: Беконный Священник, видимо, недавно побывал в этих местах. Она улыбнулась Сильвии и просто сказала:
— Мясо кролика — одно из самых моих любимых блюд, и я никогда раньше не пробовала так хорошо приготовленного кролика. Но тут есть что-то, что я никак не могу определить: чуть-чуть пощипывает язык, но вкус от этого ещё лучше.
Сильвия улыбнулась мужу и сказала:
— Я научилась готовить кролика у матери Альбина. Она приехала с севера, из Леборе. А там в это блюдо всегда добавляют немного имбиря.
— Ага, вот оно что! — воскликнула Аня.
И обе женщины принялись обсуждать различные рецепты. Альбин вынул пачку сигарет и предложил одну Миреку. Тот инстинктивно взял её, хотя прошёл уже целый месяц с тех пор, когда он последний раз курил. Табак был дешёвым, а дым очень едким, но Мирек жадно его втягивал. Альбин внимательно смотрел на него сквозь дым. Миреку показалось, что старику что-то в нём не нравится, но он не мог определить, что именно. Однако это не должно его беспокоить. Эта чета — всего лишь спица в колесе. Пешки, открывающие ход ферзю. Этот пожилой человек в общем-то ничего не значил для него, но Мирек по непонятной причине не хотел, чтобы этот старик был им недоволен. Он склонился к нему и, стараясь перекричать двух женщин, сказал:
— Я… мы очень благодарны вам за всё, что вы для нас сделали, за ваше гостеприимство.
Пожилой человек сделал неопределённый жест рукой и ответил:
— Мы служим, как умеем.
Мирек кивнул, но, твёрдо вознамерившись добиться расположения Альбина, решил воспользоваться своими ораторскими способностями. Он выпустил дым через ноздри, затушил сигарету и начал:
— Раньше я думал, что понимаю значение слова «служить». Но это не так. Только за последние несколько месяцев я осознал подлинное значение этого слова. Я понял, что оно подразумевает не только повиновение и поклонение, но и бескорыстную помощь. Оказывается, служат не только за деньги, но и из бескорыстных, добрых побуждений. Я смог на деле ощутить это в вашем доме, среди вас. Вскоре мы расстанемся, и наверняка нам никогда не придётся больше встретиться, но я лично никогда не забуду вас и вашу жену. Вы ничего не знаете о нашей цели, но вы знаете о том риске, которому подвергаете себя ради нашего дела. Я никогда не узнаю ваших настоящих имён, да это, собственно говоря, и не имеет значения. Но я ни в коем случае не забуду силу воли и самоотверженность людей, которых я знал как Альбина и Сильвию Возняк.
Обе женщины уже давно замолчали, так что, услышав последние фразы Мирека, смотрели на него с любопытством. Сам Мирек был очень взволнован, ему никогда и никому не доводилось говорить подобные вещи. Он начал уже было злиться на себя, но Альбин поднялся, подошёл к буфету и вернулся с бутылкой и четырьмя стопками. Не говоря ни слова, он налил всем водки и передал стопки. Затем поднял свою и произнёс:
— Давайте выпьем за нашу Родину, за Польшу!
— За Польшу! — повторили все и осушили стаканы.
Водка смягчила раздражение Мирека. Ему стало хорошо, хотя он и сам не понимал, из-за чего. Он лишь чувствовал, что впервые в жизни окружён атмосферой искреннего дружелюбия.
Женщины поднялись из-за стола и стали убирать грязную посуду. Когда с кухни донеслись звуки, сопровождающие обычно мытье тарелок, Альбин подмигнул Миреку и взялся за бутылку. Хорошо натренированной рукой он наполнил стопки до самых краёв. В этот раз не звучало никаких тостов. Только спокойная тишина. Мирек лишь пригубил свою водку. Ему нравился алкоголь и его приятное воздействие, но он хорошо сознавал, как опасно иногда спиртное. Он мог выпить и спокойно после этого заснуть; но он понимал, что за пределами конспиративной квартиры алкоголь — его злейший враг. И знал, как этот враг с ним воюет. Алкоголь делал Мирека излишне самоуверенным, а в таком путешествии это могло иметь катастрофические последствия.
Наконец женщины вернулись обратно, и Сильвия увидела, чем занимается её муженёк. Альбину, конечно, влетело, но не то чтобы очень уж сильно. Аня объявила, что она собирается принять душ, а затем отправится спать. Она чмокнула пожилую пару и стала подниматься по лестнице наверх. Мирек внимательно следил за тем, как её ноги уходят из его поля зрения. Альбин налил ещё водки.
— Поосторожнее, — не очень настойчиво пробормотал Мирек.
Пожилой человек улыбнулся:
— Не волнуйся, эта — последняя. Она поможет тебе крепко заснуть. И не старайся проснуться пораньше… поспи подольше.
— Я постараюсь.
Мирек чокнулся с Альбином, но мысли его были далеко отсюда, наверху. Слово «спать» сразу заставило его подумать о двойной кровати и о принимающей душ Ане. Воображение рисовало ему в ярких красках, как Аня сейчас моется в душе: обнажённая, все тело мокрое; волосы под водой ещё больше блестят, чем сухие. Струйки стекают по груди, ягодицам и мягким изгибам бёдер.
У Мирека участился пульс. Он вдруг осознал, что Альбин говорит с ним о чём-то:
— Последние известия я получил неделю назад. Мне сообщили, что вы — причина участившихся усиленных проверок на границе да и в самой стране тоже. Они ставят кордоны на внутренних автомагистралях или внезапно устраивают повальные обыски и облавы. Они знают точно, за кем охотятся?
Это был вопрос, на который Мирек мог ответить. Он покачал головой.
— Они ищут мужчину, который, скорее всего, по их мнению, путешествует один. Они не знают его возраста или национальности. Единственное, что им известно, — это то, что он путешествует по Восточной Европе нелегально. Они знают пункт назначения, но не знают, откуда он выехал.
Альбин довольно улыбнулся и прикончил свою водку.
— Ну тогда опасность не так велика, как я представлял себе. Они действительно ищут иголку в стоге сена.
Он хмыкнул:
— Две иголки!.. Было очень мудро со стороны Беконного Священника послать с тобой девушку.
Мирек внимательно посмотрел на него, пожал плечами и сказал:
— Может быть…
Он тоже осушил свою стопку и встал из-за стола. Он услышал, как открылась и закрылась дверь ванной комнаты, и сказал:
— Я пойду спать. Огромное спасибо за все, Альбин.
В ванной было тепло. К тому же тут после пребывания Ани остался какой-то специфический женский аромат. Её туалетная сумочка лежала на полке. Мирек быстро раскрыл её и просмотрел содержимое: две губные помады, шампунь, тени, расчёска, краска для ресниц, пудра. В самом низу он наткнулся на нераспечатанный женский гигиенический пакет. Он поднял его и рассмотрел. Это уж никак не вязалось у него в голове с образом монахини… Вся косметика была изготовлена в Польше. Он вложил все обратно, оставив шампунь. Он знал, что в его собственной сумочке тоже должен быть шампунь, но ему почему-то очень хотелось воспользоваться Аниным.
Аня сидела на кровати и читала книгу, когда вошёл Мирек. На голове у неё тюрбаном было повязано полотенце. Ночная рубашка с длинными рукавами закрывала шею, а внизу доходила Ане до щиколоток — отец Хайсл хорошо всё предусмотрел.
Аня взглянула на Мирека. Вокруг пояса у него было повязано полотенце, а свою одежду и обувь он нёс в руках. Её глаза опустились обратно к книге. Мирек аккуратно разложил вещи на стуле и тут увидел пижаму, которую она выложила на кровать. Он улыбнулся и посмотрел на неё, но Аня не отрывала глаза от книги. Мирек ухмыльнулся и бросил пижаму на стул, сказав ей:
— Я никогда не сплю в пижаме. Обычно я сплю обнажённым, ведь это куда полезнее.
Она поглядела на него поверх книги. Он заметил огонёк раздражения у неё в глазах. Мелодраматически вздохнув, он нагнулся над своим чемоданом, порылся в нём минуту-две и извлёк оттуда широкие трусы, как у боксёра, и продемонстрировал их Ане.
— Это успокоит твои чувства?
Левой рукой он ослабил полотенце, и оно упало на пол. Он отметил, с каким изумлением она взглянула на него, прежде чем загородиться от этого зрелища высоко поднятой книгой.
— А тебе обязательно надо так делать? — зло прошипела Аня.
Мирек надел трусы и как бы между прочим заметил:
— Аня, тебе придётся к этому привыкать.
Наступило молчание, затем Аня из-за книги резко проговорила:
— Я никогда к этому не привыкну. Конечно, мне придётся считаться с твоим дурацким поведением. Но вот что я тебе хочу сказать, Мирек Скибор: для меня ты всего лишь глупенький ученик начальной школы с только что начавшимся периодом полового созревания, и к тому же не умеющий держать себя в руках в присутствии женщины. Ты попал в дом уважающих Бога пожилых людей. И тебе придётся считаться с этим! Попытайся хорошенько это запомнить!
Сказанное ею разозлило Мирека. Особенно ему не понравилось то, что она сказала насчёт «глупенького ученика начальной школы». Он так же резко ответил:
— Я нахожусь на конспиративной квартире, которая была задействована только для осуществления моей миссии. — Он сделал ударение на слове «моей». — Ты здесь только для создания антуража, хотя при этом ещё наслаждаешься музеями, поглощаешь чёртовых кроликов с имбирём, посещаешь известные таверны. И не докучай мне своим идиотским морализаторством. Ты, чёрт побери, только что восхищалась великими творениями искусства в музее во Флоренции. Некоторые из них были приобретены твоей великой могущественной церковью. Эти произведения изображают плоть: женщин с обнажённой грудью, голых мужчин, у которых все, абсолютно всё выставлено на показ публике… Но ведь в реальной жизни это грешно?! Я скажу тебе, Аня Крол, что это просто обыкновенное лицемерие. И это не слепое лицемерие, это сознательное лицемерие! Слушай, ты что думаешь, эти Ботичелли писали свои картины с помощью воображения? Ха-ха! Они же использовали живые модели! Так что, исходя из твоей логики, они грешили, когда создавали творения искусства для твоей любимой церкви.
Аля продолжала смотреть в свою книгу, изображая, что не слушает его, и Мирек немного сбавил тон:
— Ну да ладно! Чего я буду спорить с человеком, который даже не способен со мной спорить, который остаётся в заблуждении из-за своих слепых предрассудков.
Он откинул свою часть покрывала и лёг в кровать. Под ним заскрипели пружины: матрац был очень мягким. Аня поняла, что из-за его большого веса перекос будет в сторону Мирека.
— Что это ты так заинтересованно читаешь?
Как и каждый, кому задают подобный вопрос, она закрыла книгу и посмотрела на обложку.
— «Буря» Стефана Озовского. Это дала мне Сильвия.
Мирек рассмеялся:
— Я должен был догадаться раньше! Однажды я читал эту книгу. Я был очень тронут, когда в конце книги герой нашёл утешение в Боге и Церкви.
Аня взглянула на него и заметила у него на губах ироническую ухмылку. Она обратилась снова к книге, но ей было сложно сконцентрировать внимание, так как она ожидала следующего колкого замечания по поводу своего чтения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55