Она не только продвигалась вперед, благодаря правильной тактике никогда не поддаваясь первым впечатлениям, но, кроме всего прочего, не попадала под чужое влияние, что, по его мнению, было отличным качеством, которым должен обладать каждый человек.
Им не потребовалось много времени, чтобы добраться до жилища Жерома. В это время дня дом представал во всей красе: стены из камня сверкали белизной под яркими лучами солнца. Создавалось впечатление, что это современная постройка, хотя на самом деле дом возвели более двухсот лет назад.
Выйдя из машины, Мишель залюбовался этой картиной:
— Чудный домик! — сказал он, когда Мюрьель подошла к нему.
— Ты мечтаешь о чем-то подобном?
Он покачал головой:
— Нет! Прежде всего у меня нет средств, чтобы купить такой дом, да мне и не хочется: это слишком связывает.
— Вечная боязнь потерять свободу…
— Да. Во всяком случае, сузить свой выбор…
Как только они вошли в дом, Мишель отправился в кухню и налил себе стакан воды, а Мюрьель поднялась за кассетами в комнату. Поскольку она долго не возвращалась, Мишель пришел к ней и застал ее за безуспешными поисками.
— Невероятно! — бормотала она. — Я уверена, что оставила их на ночном столике.
По прошествии нескольких минут они спустились вниз, заглянули в видеомагнитофон и на полки. Все напрасно. Кассеты исчезли!
Мишель предположил, что Жером забрал их с собой. Они позвонили ему, но тот ответил, что кассет у него нет. Для Мюрьель удар был слишком чувствителен. Поскольку исчезли доказательства ее общения с Тома, теперь невозможно их проанализировать и двигаться дальше. Не говоря уже о том, что она хотела их использовать на ближайшем семинаре как исключительное свидетельство контакта с потусторонними силами.
Мюрьель села на кровать совершенно расстроенная.
— Хорошо, что ты видел фильм, иначе мне пришлось бы все время убеждать тебя в его существовании.
— Вероятно, — согласился Мишель.
Он был сильно огорчен, но старался не показывать этого. Если кассеты похитили, значит, кто-то проник в дом.
— Это невыносимо, — сказал он, — но ведь получается, что твоя работа кому-то мешает. Иначе почему сначала исчезли снимки, а теперь кассеты?
— Верно! Остается лишь найти того, кто… Может, Элен подаст нам какую-нибудь идею?
— Почему она?
— Не знаю, просто догадки…
Мишель покачал головой:
— Нет-нет, я не чувствую женщины за всем этим.
— Почему?
— Потому что такие методы действия несвойственны женщинам.
— Вот как?
— Да, здесь не хватает изящества.
Когда они оказались в имении Кальвиак, Мюрьель присвистнула от восхищения.
— Смотри-ка! А они ни в чем себе не отказывают!
— Да, действительно, — отозвался Мишель, ставя машину перед парадной лестницей, около автомобиля марки «Порше-911», черного цвета, с блестящим кузовом. Он внимательно осмотрел его со всех сторон. — Черт возьми! Вот какую машину я хотел бы иметь, если бы мне побольше платили!
— Скажешь тоже, — ответила Мюрьель. — И для чего? Чтобы ехать по автобану со скоростью сто тридцать километров в час? Ничего интересного!
— Все вы, женщины, одинаковы. Ни во что не ставите интересы мужчин. Это то же самое, как если бы я сказал, что глупо иметь жемчужное ожерелье, потому что можешь носить его один-два раза в год!
Их разговор был прерван появлением Пьера Дюваля, который спускался по лестнице. Он, казалось, был не в настроении, как и в прошлый раз, когда Мишель встречался с ним в антикварном магазине. После короткого приветствия он сел в машину. Мишель поспешил подойти к нему, пока он не закрыл дверцу.
— Пользуюсь случаем сказать, что заеду проведать вас и вашу жену.
Пьер кивнул, что-то пробормотал и резко тронулся с места, отчего гравий полетел под ноги Мишелю и Мюрьель.
— Кажется, этот тип не хочет разговаривать с тобой! — заметила она.
— Да, но ему придется. Иначе я буду вынужден вызвать его в жандармерию…
— Почему? Он вызывает подозрение?
— Не более, чем кто-либо другой в этом деле. Пока, во всяком случае.
Они уже находились на середине лестницы, когда к ним подошла Элен. Она улыбалась:
— Инспектор! Мне кажется, я слышала шум другой машины…
Элен поздоровалась с Мишелем, тот представил ей Мюрьель.
— Ах да… — сказала Элен, якобы вспоминая. — Об этой молодой женщине вы говорили мне в прошлый раз?
— Именно так! — ответил Мишель, зная точно, что никогда не упоминал имени Мюрьель.
Значит, кто-то это сделал за него.
Элен пригласила их в гостиную, где принимала Мишеля в первый раз, и предложила им выпить. Следуя примеру хозяйки, Мишель предпочел виски, Мюрьель выбрала апельсиновый сок.
В прекрасном настроении Элен села, скрестив ноги, а они у нее еще были очень красивые. Ее руки дрожали, но не так сильно, как тогда.
— Слушаю вас, инспектор. Хотя, думаю, я уже все вам сказала.
— Сожалею, но появились новые обстоятельства, которые вынуждают вновь докучать вам.
Элен широко улыбнулась:
— Ну что вы! Если я могу быть полезна, то с удовольствием отвечу на все вопросы.
Мишель отпил глоток виски, чтобы скрыть раздражение. Этой женщине определенно нравилось выводить его из себя!
— Старый человек, Эмиль Массар, — начал он, — был убит в Лазале, и у нас есть основания полагать, что его смерть связана с колдовством.
— Боже мой! Какой ужас! Но я-то какое имею к этому отношение?
— Пока никакого. Но незадолго до своей смерти этот человек поведал мне о старинном тайном обществе протестантов, которые занимаются весьма подозрительными делами. Зная, что вы принадлежите к одному из самых уважаемых протестантских родов, давно обосновавшихся тут, я подумал, что вы, вероятно, располагаете кое-какими сведениями об этом.
Элен изумленно посмотрела на него:
— Очень мило с вашей стороны предположить, что я имею подобную информацию, но это не так. Если бы мой муж был жив, он бы мог вам об этом рассказать, но я…
— Кстати, от чего он умер?
— От сердечного приступа, у себя в кабинете.
— А доктор Полен находился у вас?
— Нет. Я ему позвонила, но, когда он приехал, было уже слишком поздно.
— Где похоронен ваш муж?
— Здесь же, в имении.
— А почему Тома кремировали?
— Он сам выразил такое желание во время одного из разговоров с родственниками. Мы исполнили его волю.
— Думаю, вы сохранили урну с прахом?
— Нет. Он пожелал, чтобы его прах был развеян в парке, который он так любил.
— Значит, вы никогда и не слышали об этом тайном обществе? — вмешалась Мюрьель.
— Да нет же! Наша семья никогда не имела к нему отношения.
— Извините, мадам, честно говоря, это общество интересует меня только потому, что я вижу связь между ним и смертью Тома…
— Каким образом? — живо перебила ее Элен.
Мюрьель и инспектор обменялись понимающими взглядами, и она рассказала о странных случаях, произошедших в последние дни, но при этом не упоминала имени Мишеля.
Элен отпила виски. Она продолжала улыбаться, но чувствовалось, что она напряжена.
— Думаю, — предположила мадам Дюваль с лукавым видом, — что вы, мадемуазель, очень чувствителны и…
— Чепуха!
— То, что она рассказывает, мадам, — правда. У меня есть веские основания верить ей…
— Убеждена в этом, инспектор!
— И я должен задать вам еще несколько вопросов.
— Прошу вас!
— Встречался ли ваш сын Тома с другими девушками помимо Матильды, невесты брата? Короче, была ли у него подружка?
— Я же сказала вам «нет» еще в прошлый раз! Для него существовали лишь брат и его жена.
— А вы не думаете, что Тома завидовал Пьеру?
— Это нелепо. Они прекрасно ладили. К чему вы клоните?
— Как мать вы, очевидно, были в курсе многих дел, касающихся вашего сына.
— Возможно, но, если бы Тома влюбился, он рассказал бы мне об этом в последнюю очередь. Мальчишки не любят говорить о таких вещах, а Тома вообще отличался скрытностью.
— Полная противоположность брату, который приходил сюда с Матильдой…
— Верно, они были очень разные.
— Любопытно, но бригадир Кастеллан, который вел расследование в то время, говорил мне о какой-то другой девушке, входившей в их компанию…
Элен с интересом посмотрела на него:
— Он назвал вам ее имя?
— Нет, я рассчитывал на вас.
— Сожалею, но ничего не могу добавить.
— Кстати, мадам, — вмешалась Мюрьель, — дух вашего сына…
— Ах нет, умоляю, мадемуазель, не будем возвращаться к этой теме…
— Тогда, скажем, Вероника… Она назвала имя: Шарль. Вам это о чем-нибудь говорит?
Элен встрепенулась. В ее взгляде появилось беспокойство.
— Шарль? Не имею понятия…
— Жаль, — пробормотала Мюрьель, глядя на Мишеля.
Тот ликовал. Чередуя вопросы, он был уверен, что в конце концов Элен сдастся или по крайней мере совершит ошибку, которой можно будет воспользоваться.
— Я подумал, — продолжил Мишель, — что это может быть кто-то из ваших родственников, например, мужчина, которого я видел в прошлый раз, когда покидал имение.
— Вероятно, тайный воздыхатель, — с иронией произнесла Элен, взяв себя в руки.
— Кто знает? Вы не первая и не последняя женщина…
— Я нахожу, инспектор, что вы очень неделикатны, я должна была бы выставить вас за дверь.
— Вы можете это сделать, мадам, но тогда вам придется отвечать на мои вопросы в жандармерии. Во всяком случае, человек с длинными седыми волосами, которого я видел, не показался мне молодым.
Элен залпом выпила виски.
— У меня не было любовников с тех пор, как умер Бернар, — сухо сказала она, — и раньше тоже. И уж если бы я в них нуждалась, то выбрала бы не того красавца, о котором вы говорите!
Наступила тишина. Мюрьель воспользовалась моментом, чтобы осмотреть гостиную. Она не заметила ничего странного, хотя и удивилась отсутствию фотографий Тома. Правда, об этом ей уже говорил Мишель. Однако Мюрьель почувствовала, что какая-то важная деталь от нее ускользает.
— Скажите, — вновь обратился к хозяйке дома Мишель, — у вас сохранились личные вещи Тома? Например, в его комнате?
Элен отвела взгляд и налила себе еще виски, не предложив Мишелю. Ей приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы унять дрожь в руках.
— Я ничего не сохранила… Что касается его комнаты, то теперь это комната для гостей.
— Почему вы вычеркнули Тома из своей жизни? — удивилась Мюрьель. — Матери, которые теряют сыновей, обычно хранят воспоминания, фотографии…
— Каждый поступает по своему усмотрению, мадемуазель. Страдание затухает, когда нет постоянного напоминания о его причине.
— Могу я попросить вас об одной любезности?
Элен согласно кивнула, и Мюрьель продолжила:
— Готовы ли вы прослушать голос Вероники и сказать, похож ли он на голос вашего сына?
— Я уже сказала: нет и только нет!
— Вы даже не хотите опознать его почерк?
— Как это?
— Я попробую провести эксперимент под гипнозом.
— Это смешно! — бросила Элен, вставая. — Я хочу оставить все на своих местах. Ваши вопросы относительно Тома кажутся мне неуместными, а ваше поведение похоже на домогательство. Думаю, мне следует обратиться к адвокату.
— Хорошая мысль, — одобрил Мишель. — Но, боюсь, он вряд ли сумеет способствовать прекращению расследования. Быть может, вы еще не знаете, но с сегодняшнего дня дело считается официально открытым.
Элен посмотрела на инспектора без тени смущения. Он выдержал ее взгляд, отметив, что эта женщина — сильная личность. Она проводила их до двери и попрощалась, не подав руки.
Когда они сели в машину, мадам Дюваль уже скрылась в доме.
По возвращении в Лазаль Мюрьель и Мишель решили провести остаток дня дома, чтобы проанализировать случившееся.
Удобно расположившись в гостиной, где царила приятная прохлада, они обменивались мнениями об Элен.
— Восхищаюсь такими женщинами! — призналась Мюрьель. — Элен всегда элегантна, несмотря на возраст, и обладает потрясающей живостью ума.
— Да, — вяло подтвердил Мишель. — Она действительно никого не оставляет равнодушным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Им не потребовалось много времени, чтобы добраться до жилища Жерома. В это время дня дом представал во всей красе: стены из камня сверкали белизной под яркими лучами солнца. Создавалось впечатление, что это современная постройка, хотя на самом деле дом возвели более двухсот лет назад.
Выйдя из машины, Мишель залюбовался этой картиной:
— Чудный домик! — сказал он, когда Мюрьель подошла к нему.
— Ты мечтаешь о чем-то подобном?
Он покачал головой:
— Нет! Прежде всего у меня нет средств, чтобы купить такой дом, да мне и не хочется: это слишком связывает.
— Вечная боязнь потерять свободу…
— Да. Во всяком случае, сузить свой выбор…
Как только они вошли в дом, Мишель отправился в кухню и налил себе стакан воды, а Мюрьель поднялась за кассетами в комнату. Поскольку она долго не возвращалась, Мишель пришел к ней и застал ее за безуспешными поисками.
— Невероятно! — бормотала она. — Я уверена, что оставила их на ночном столике.
По прошествии нескольких минут они спустились вниз, заглянули в видеомагнитофон и на полки. Все напрасно. Кассеты исчезли!
Мишель предположил, что Жером забрал их с собой. Они позвонили ему, но тот ответил, что кассет у него нет. Для Мюрьель удар был слишком чувствителен. Поскольку исчезли доказательства ее общения с Тома, теперь невозможно их проанализировать и двигаться дальше. Не говоря уже о том, что она хотела их использовать на ближайшем семинаре как исключительное свидетельство контакта с потусторонними силами.
Мюрьель села на кровать совершенно расстроенная.
— Хорошо, что ты видел фильм, иначе мне пришлось бы все время убеждать тебя в его существовании.
— Вероятно, — согласился Мишель.
Он был сильно огорчен, но старался не показывать этого. Если кассеты похитили, значит, кто-то проник в дом.
— Это невыносимо, — сказал он, — но ведь получается, что твоя работа кому-то мешает. Иначе почему сначала исчезли снимки, а теперь кассеты?
— Верно! Остается лишь найти того, кто… Может, Элен подаст нам какую-нибудь идею?
— Почему она?
— Не знаю, просто догадки…
Мишель покачал головой:
— Нет-нет, я не чувствую женщины за всем этим.
— Почему?
— Потому что такие методы действия несвойственны женщинам.
— Вот как?
— Да, здесь не хватает изящества.
Когда они оказались в имении Кальвиак, Мюрьель присвистнула от восхищения.
— Смотри-ка! А они ни в чем себе не отказывают!
— Да, действительно, — отозвался Мишель, ставя машину перед парадной лестницей, около автомобиля марки «Порше-911», черного цвета, с блестящим кузовом. Он внимательно осмотрел его со всех сторон. — Черт возьми! Вот какую машину я хотел бы иметь, если бы мне побольше платили!
— Скажешь тоже, — ответила Мюрьель. — И для чего? Чтобы ехать по автобану со скоростью сто тридцать километров в час? Ничего интересного!
— Все вы, женщины, одинаковы. Ни во что не ставите интересы мужчин. Это то же самое, как если бы я сказал, что глупо иметь жемчужное ожерелье, потому что можешь носить его один-два раза в год!
Их разговор был прерван появлением Пьера Дюваля, который спускался по лестнице. Он, казалось, был не в настроении, как и в прошлый раз, когда Мишель встречался с ним в антикварном магазине. После короткого приветствия он сел в машину. Мишель поспешил подойти к нему, пока он не закрыл дверцу.
— Пользуюсь случаем сказать, что заеду проведать вас и вашу жену.
Пьер кивнул, что-то пробормотал и резко тронулся с места, отчего гравий полетел под ноги Мишелю и Мюрьель.
— Кажется, этот тип не хочет разговаривать с тобой! — заметила она.
— Да, но ему придется. Иначе я буду вынужден вызвать его в жандармерию…
— Почему? Он вызывает подозрение?
— Не более, чем кто-либо другой в этом деле. Пока, во всяком случае.
Они уже находились на середине лестницы, когда к ним подошла Элен. Она улыбалась:
— Инспектор! Мне кажется, я слышала шум другой машины…
Элен поздоровалась с Мишелем, тот представил ей Мюрьель.
— Ах да… — сказала Элен, якобы вспоминая. — Об этой молодой женщине вы говорили мне в прошлый раз?
— Именно так! — ответил Мишель, зная точно, что никогда не упоминал имени Мюрьель.
Значит, кто-то это сделал за него.
Элен пригласила их в гостиную, где принимала Мишеля в первый раз, и предложила им выпить. Следуя примеру хозяйки, Мишель предпочел виски, Мюрьель выбрала апельсиновый сок.
В прекрасном настроении Элен села, скрестив ноги, а они у нее еще были очень красивые. Ее руки дрожали, но не так сильно, как тогда.
— Слушаю вас, инспектор. Хотя, думаю, я уже все вам сказала.
— Сожалею, но появились новые обстоятельства, которые вынуждают вновь докучать вам.
Элен широко улыбнулась:
— Ну что вы! Если я могу быть полезна, то с удовольствием отвечу на все вопросы.
Мишель отпил глоток виски, чтобы скрыть раздражение. Этой женщине определенно нравилось выводить его из себя!
— Старый человек, Эмиль Массар, — начал он, — был убит в Лазале, и у нас есть основания полагать, что его смерть связана с колдовством.
— Боже мой! Какой ужас! Но я-то какое имею к этому отношение?
— Пока никакого. Но незадолго до своей смерти этот человек поведал мне о старинном тайном обществе протестантов, которые занимаются весьма подозрительными делами. Зная, что вы принадлежите к одному из самых уважаемых протестантских родов, давно обосновавшихся тут, я подумал, что вы, вероятно, располагаете кое-какими сведениями об этом.
Элен изумленно посмотрела на него:
— Очень мило с вашей стороны предположить, что я имею подобную информацию, но это не так. Если бы мой муж был жив, он бы мог вам об этом рассказать, но я…
— Кстати, от чего он умер?
— От сердечного приступа, у себя в кабинете.
— А доктор Полен находился у вас?
— Нет. Я ему позвонила, но, когда он приехал, было уже слишком поздно.
— Где похоронен ваш муж?
— Здесь же, в имении.
— А почему Тома кремировали?
— Он сам выразил такое желание во время одного из разговоров с родственниками. Мы исполнили его волю.
— Думаю, вы сохранили урну с прахом?
— Нет. Он пожелал, чтобы его прах был развеян в парке, который он так любил.
— Значит, вы никогда и не слышали об этом тайном обществе? — вмешалась Мюрьель.
— Да нет же! Наша семья никогда не имела к нему отношения.
— Извините, мадам, честно говоря, это общество интересует меня только потому, что я вижу связь между ним и смертью Тома…
— Каким образом? — живо перебила ее Элен.
Мюрьель и инспектор обменялись понимающими взглядами, и она рассказала о странных случаях, произошедших в последние дни, но при этом не упоминала имени Мишеля.
Элен отпила виски. Она продолжала улыбаться, но чувствовалось, что она напряжена.
— Думаю, — предположила мадам Дюваль с лукавым видом, — что вы, мадемуазель, очень чувствителны и…
— Чепуха!
— То, что она рассказывает, мадам, — правда. У меня есть веские основания верить ей…
— Убеждена в этом, инспектор!
— И я должен задать вам еще несколько вопросов.
— Прошу вас!
— Встречался ли ваш сын Тома с другими девушками помимо Матильды, невесты брата? Короче, была ли у него подружка?
— Я же сказала вам «нет» еще в прошлый раз! Для него существовали лишь брат и его жена.
— А вы не думаете, что Тома завидовал Пьеру?
— Это нелепо. Они прекрасно ладили. К чему вы клоните?
— Как мать вы, очевидно, были в курсе многих дел, касающихся вашего сына.
— Возможно, но, если бы Тома влюбился, он рассказал бы мне об этом в последнюю очередь. Мальчишки не любят говорить о таких вещах, а Тома вообще отличался скрытностью.
— Полная противоположность брату, который приходил сюда с Матильдой…
— Верно, они были очень разные.
— Любопытно, но бригадир Кастеллан, который вел расследование в то время, говорил мне о какой-то другой девушке, входившей в их компанию…
Элен с интересом посмотрела на него:
— Он назвал вам ее имя?
— Нет, я рассчитывал на вас.
— Сожалею, но ничего не могу добавить.
— Кстати, мадам, — вмешалась Мюрьель, — дух вашего сына…
— Ах нет, умоляю, мадемуазель, не будем возвращаться к этой теме…
— Тогда, скажем, Вероника… Она назвала имя: Шарль. Вам это о чем-нибудь говорит?
Элен встрепенулась. В ее взгляде появилось беспокойство.
— Шарль? Не имею понятия…
— Жаль, — пробормотала Мюрьель, глядя на Мишеля.
Тот ликовал. Чередуя вопросы, он был уверен, что в конце концов Элен сдастся или по крайней мере совершит ошибку, которой можно будет воспользоваться.
— Я подумал, — продолжил Мишель, — что это может быть кто-то из ваших родственников, например, мужчина, которого я видел в прошлый раз, когда покидал имение.
— Вероятно, тайный воздыхатель, — с иронией произнесла Элен, взяв себя в руки.
— Кто знает? Вы не первая и не последняя женщина…
— Я нахожу, инспектор, что вы очень неделикатны, я должна была бы выставить вас за дверь.
— Вы можете это сделать, мадам, но тогда вам придется отвечать на мои вопросы в жандармерии. Во всяком случае, человек с длинными седыми волосами, которого я видел, не показался мне молодым.
Элен залпом выпила виски.
— У меня не было любовников с тех пор, как умер Бернар, — сухо сказала она, — и раньше тоже. И уж если бы я в них нуждалась, то выбрала бы не того красавца, о котором вы говорите!
Наступила тишина. Мюрьель воспользовалась моментом, чтобы осмотреть гостиную. Она не заметила ничего странного, хотя и удивилась отсутствию фотографий Тома. Правда, об этом ей уже говорил Мишель. Однако Мюрьель почувствовала, что какая-то важная деталь от нее ускользает.
— Скажите, — вновь обратился к хозяйке дома Мишель, — у вас сохранились личные вещи Тома? Например, в его комнате?
Элен отвела взгляд и налила себе еще виски, не предложив Мишелю. Ей приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы унять дрожь в руках.
— Я ничего не сохранила… Что касается его комнаты, то теперь это комната для гостей.
— Почему вы вычеркнули Тома из своей жизни? — удивилась Мюрьель. — Матери, которые теряют сыновей, обычно хранят воспоминания, фотографии…
— Каждый поступает по своему усмотрению, мадемуазель. Страдание затухает, когда нет постоянного напоминания о его причине.
— Могу я попросить вас об одной любезности?
Элен согласно кивнула, и Мюрьель продолжила:
— Готовы ли вы прослушать голос Вероники и сказать, похож ли он на голос вашего сына?
— Я уже сказала: нет и только нет!
— Вы даже не хотите опознать его почерк?
— Как это?
— Я попробую провести эксперимент под гипнозом.
— Это смешно! — бросила Элен, вставая. — Я хочу оставить все на своих местах. Ваши вопросы относительно Тома кажутся мне неуместными, а ваше поведение похоже на домогательство. Думаю, мне следует обратиться к адвокату.
— Хорошая мысль, — одобрил Мишель. — Но, боюсь, он вряд ли сумеет способствовать прекращению расследования. Быть может, вы еще не знаете, но с сегодняшнего дня дело считается официально открытым.
Элен посмотрела на инспектора без тени смущения. Он выдержал ее взгляд, отметив, что эта женщина — сильная личность. Она проводила их до двери и попрощалась, не подав руки.
Когда они сели в машину, мадам Дюваль уже скрылась в доме.
По возвращении в Лазаль Мюрьель и Мишель решили провести остаток дня дома, чтобы проанализировать случившееся.
Удобно расположившись в гостиной, где царила приятная прохлада, они обменивались мнениями об Элен.
— Восхищаюсь такими женщинами! — призналась Мюрьель. — Элен всегда элегантна, несмотря на возраст, и обладает потрясающей живостью ума.
— Да, — вяло подтвердил Мишель. — Она действительно никого не оставляет равнодушным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42