— Что ты хочешь? Стало быть, я стойкая и духи не имеют надо мной большой власти! В любом случае спасибо. Я тебе крайне обязана. Заметь, я почти довольна, что со мной это приключилось. По крайней мере ты предстал передо мной в другом свете, скажем… не только грубым мужчиной!
Мишель посмотрел на нее, не понимая.
— Да, — сказала она, — представь себе, когда я лежала без всяких признаков жизни, я частично слышала, что ты говорил…
Мишель покраснел. Не зная, что ответить, он порадовался появлению Жерома в гостиной.
— Хорошо, что ты здесь, — сказал друг Мишелю. — Вечером я должен уехать, мне не хотелось оставлять Мюрьель одну.
— Романтическое свидание?
— Не совсем…
Когда он вышел, Мюрьель встала.
— Подожди меня несколько минут, — попросила она Мишеля. — Мне надо переодеться и позвонить Эндрю. Потом мы обо всем поговорим. Хорошо?
В ожидании Мюрьель Мишель сделал несколько заплывов в бассейне. Нагретая солнцем за день, вода была еще теплая. После суматохи нескольких часов ему хотелось расслабиться, и он пытался думать только о приятном.
Инспектор как раз выходил из воды, когда появилась Мюрьель в чудесном сиреневом платье.
— А я и не знал, что мы идем на танцы! — сказал он, вытираясь.
— Я стараюсь хорошо выглядеть после недомогания. Это помогает мне почувствовать себя более сильной.
— Не думаю, что это так необходимо…
— Почему?
— Ты уже доказала, что сломить тебя невозможно.
Мюрьель улыбнулась, ничего не ответив.
Они сели за стол и налили себе апельсинового напитка.
— Ну, — пошутил Мишель, — расскажи, как ты умудрилась чуть не умереть от холода в такую жару?
По мере того как она рассказывала ему в мельчайших подробностях о том, что сделала и обнаружила, Мишель все больше удивлялся.
— Ты понимаешь, что все это просто невероятно! — вскричал он, когда Мюрьель закончила.
— Да, если смотреть на факты глазами неверующего. И вполне объяснимо, если предположить, что это колдовство.
— И как ты это объясняешь?
— У меня нет объяснений. Прежде чем дать ответ, я должна заглянуть в базу данных в лаборатории.
Она прошла в гостиную, где был установлен компьютер. Мишель проследовал за ней и сел на диван, откуда мог наблюдать за ее работой.
В профиль лицо Мюрьель казалось ему более строгим, чем анфас. Властный подбородок свидетельствовал о ее уверенности в себе и упорстве. Мишель, несомненно, находил ее очаровательной…
От Мюрьель не ускользнуло то, что Мишель на нее смотрит, и это ее забавляло. Его всегда равнодушный взгляд, который, казалось, скользил по лицам людей, стал ласковым и добрым. Вероятно, инспектор начинал воспринимать ее всерьез. Во всяком случае, его отношение к ней изменилось…
Через несколько минут Мюрьель прервала работу и воскликнула:
— Это именно то, о чем я подумала! Текст на листке бумаги, который лежал в спичечной коробке, был магическим заклинанием. Он взят из книги заклинаний под названием «Колдовская книга папы Гонориуса и сборник самых редких таинств».
— Что это за штука?
— Старая книга по колдовству.
— И что, папа на самом деле является ее автором?
— Нет. Вернее, вначале ее действительно приписывали папе Гонориусу Третьему, но сейчас есть основания полагать, что это скорее произведение Кадалуса, который в тысяча шестьдесят первом году прославился антипапскими настроениями и чья жизнь была отнюдь не образцом добродетели. В свое время он совершал нападки на папу Александра Второго при поддержке немецкого императора Генриха Четвертого, но не сумел тем не менее его победить. Предполагается, Кадалус написал эту книгу, чтобы отомстить папству.
— Любопытно. Но Боже мой! Какое отношение это имеет к нашему делу?
— Эта книга была широко известна и в течение длительного времени использовалась колдунами. Возможно, и Эмиль не обошел ее своим вниманием. И поверь мне, так или иначе этой книге не суждено творить добро. Ну-ка иди сюда! Посмотри на обложку.
Вдохнув нежный запах духов Мюрьель, Мишель внимательно посмотрел на репродукцию.
— Видишь, — продолжала она, — здесь, под названием, нарисован крест, увенчанный петлей, с двумя поперечными перекладинами. Это символ двоичности, образ всепобеждающего зла.
Потом она разъяснила значение других знаков, изображенных на рисунке. Повернутая к Изиде Луна, расположенная в центре треугольной пирамиды, утверждала, что зло распространяется повсюду. На левой стороне два соприкасающихся треугольника символизировали главенство человеческого разума над природой. На правой — жертвенный нож, нарисованный над двоичным числом, говорил о необходимости принести все в жертву во имя зла. Внизу было написано имя Бога и начертаны два перевернутых креста — это означало, что не существует ни Бога, ни искупления.
— А что гласит надпись вокруг рисунка? — спросил Мишель. — Мне не удается ее прочитать.
— «Подчиняйтесь вышестоящим и слушайтесь их, ибо они стоят на страже».
— И в чем смысл этого высказывания?
— Речь идет о предупреждении тем, кто мог бы раскрыть тайны этой книги.
Мишель вновь опустился на диван.
— Но как эта книга попала в руки к Эмилю?
— Это не важно! В течение нескольких веков огромное количество колдовских книг появлялось в деревнях самыми разными путями… Напротив, что мне кажется важным, так это другой текст, написанный на листке бумаги, который я сожгла; Я его отыскала практически in extensor.
Мюрьель стала набирать текст на клавиатуре, и он появился на экране: «Я обращаюсь ко всем тем, кто составил молитвенник Авеля. Мерзавец, что дурного мы тебе сделали, что ты ищешь нас повсюду: на море, на суше, всегда и везде, без времени и без роздыху?»
Прочитав напечатанное громким голосом, Мюрьель продолжила:
— На этот раз заклинание предназначено не для того, чтобы творить зло, но чтобы от него защититься. Я думаю, Эмиль хотел нейтрализовать колдовские силы, которые другой колдун насылал на него. Велика также вероятность того, что прядь волос и медальон в коробке принадлежат одному и тому же человеку.
— В таком случае, если мы найдем их обладателя, узнаем, от кого Эмиль хотел защититься.
— Хорошая мысль! А ты представляешь, как это сделать?
— Нет, — признался Мишель, — но, может быть, узнаю, когда поговорю с Мюзелье, старым журналистом на пенсии, о котором мне говорил Грапелли.
— Почему именно с ним?
— В то время именно он освещал в газете события, связанные с похоронами Бернара Дюваля и Натали. По словам Грапелли, он также занимался расследованием деятельности колдунов в этой местности.
— Когда ты с ним встречаешься?
— В двадцать сорок пять.
— Я хотела бы поехать с тобой.
— Ни в коем случае. После всех потрясений тебе надо отдохнуть.
Раздосадованная Мюрьель вышла на террасу. Поскольку стало холоднее, она надела свитер, а потом устроилась в шезлонге.
Мишель был не прав. Она рисковала жизнью, чтобы продвинуть следствие, отработать новые версии, но как только зашла речь о ее непосредственном участии в деле, он встал на дыбы. То же происходило и в Соединенных Штатах при ее сотрудничестве с агентами ФБР. Когда надо было выдвигать предложения, делать выводы, ее боготворили. Но как только доходило до практических действий, ее отодвигали в сторону под предлогом, что это опасно, такая работа не для женщины, и приводили массу других доводов.
Мишель сел рядом с ней в другой шезлонг.
— Не надо сердиться. Пойми меня! Ты только что выдержала серьезное испытание. Ты могла умереть. Я думаю, нет необходимости…
— Я уже достаточно взрослая, чтобы определить, что я могу, а что нет! Если я попросила взять меня с собой, так это потому, что чувствую себя достаточно сильной. Кроме того, это, быть может, шанс углубить мои познания в колдовстве.
Мишель рассмеялся:
— В первый раз вижу, как ты сердишься!
— Я не сержусь, я — в ярости! Это большая разница!
— Ладно, — согласился он в конце концов. — Поедем вместе. — Потом он сменил тему: — Мне бы хотелось понять, как дом Эмиля превратился в настоящий холодильник, когда там находилась ты…
— Можно рассмотреть несколько гипотез. Такие явления изучаются гиперфизикой. Любой колдун заряжает свои талисманы энергией, которая может проявляться по-разному. В данном случае Эмиль зарядил предметы негативной энергией, предназначенной творить зло против того, от кого он хотел защититься.
— Но почему ты? Тебя это не касалось…
— Верно. Но я нарушила порядок расположения предметов и их ауру. Таким образом я оказалась в поле действия заклятия. Я поняла это, когда двери захлопнулись и стало холодать. К счастью, спичечный коробок был наполовину опустошен… Вот что меня спасло — проклятие сработало не до конца. Иначе я бы превратилась в ледышку!
— Не верю ни одному слову из того, что ты рассказываешь.
— Знаю, ты считаешь это бредом. Но если бы тебе пришлось побывать в подобных ситуациях, ты бы понял, что не все можно объяснить. Иногда нужно смириться и признать: некоторые люди обладают удивительными способностями…
— Это все фокусники. И только!
— Не только. По неизвестным причинам некоторые мужчины и женщины способны улавливать энергию, контролировать и использовать ее. Некоторые это делают во благо, а некоторые — во вред другим. Вот и вся разница.
— Не могу поверить, что Эмиль носил в себе зло.
— Я тоже. Но он, вероятно, противостоял другому колдуну, у которого было иное понятие о нравственности. Чтобы защититься, Эмиль был вынужден использовать его же оружие.
— Возможно, речь идет о ком-то, кого он сам научил колдовству?
— И чьи инициалы «эм» и «ша»…
— Да, если судить по надписи на медальоне! Но это не помогает нам узнать имя.
— Ты прав.
Поскольку у них еще оставалось немного времени до визита к Мюзелье, они приготовили салат и сели за стол.
Мишель рассказал о посещении Ноэми и Вероники, об их исчезновении и о том, что увидел в их доме множество предметов оккультного характера.
— Невероятно! — воскликнула Мюрьель. — Никогда бы не подумала, что Ноэми лгала…
— Да и… — Внезапно Мишель вскочил со стула. — Черт побери! Из-за всех этих дел я забыл показать тебе погребальную урну, которую обнаружил в комнате Ноэми.
Инспектор пошел в прихожую, где висел его пиджак. Но напрасно он выворачивал карманы — урны там не было! Вспомнив, что оставлял пиджак на сиденье водителя, до того как обнаружил Мюрьель в бессознательном состоянии, он устремился к машине. Вероятно, урна выскользнула из кармана на пол.
Все поиски оказались тщетными. Вещь, представлявшая огромную ценность для расследования, бесследно исчезла!
Раздосадованный на себя за небрежность, он вернулся к Мюрьель.
— Ее там нет! — объявил он, опускаясь на стул.
— Не могла же она улетучиться!
— Нет! Но к машине подходило столько людей, что любой мог ее взять! Это совершенно нетрудно, тем более что я никогда не закрываю дверцы на ключ. Черт! У меня действительно нет головы на плечах!
— Зато есть смягчающие обстоятельства в связи с тем, что произошло…
— Нет! Я плохо сделал свою работу!
— Это не так важно. Попробуй описать мне урну…
— Шкатулка кубической формы, приблизительно десять сантиметров в высоту, сделана из дорогого дерева типа канадской березы. На ней был выгравирован крест…
— На ней что-нибудь написано? Имя, инициалы, эпитафия?
— Нет! Не могу этого утверждать. В доме царил такой беспорядок, что я не успел все как следует рассмотреть.
— Если речь идет о погребальной урне, то она могла содержать останки усопшего человека, близкого Ноэми.
— Вероятно… А поскольку шкатулка хранилась на камине, то, вероятно, это был очень близкий ей, даже родной человек.
Они ужинали молча, затем Мишель рассказал о том, что узнал от нотариуса.
— Эти сведения важны для тебя? — спросила Мюрьель, когда он закончил.
— Возможно, — ответил он в раздумье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42