Благодаря легкому ветерку, приносившему запах глициний, жара казалась не такой изнуряющей.
— Ты закончил с дверью? — спросила Мюрьель.
— Нет.
— Куда ты смотришь?
— На горизонт, — ответил он с вымученной улыбкой. Она подошла к Жерому и нежно взяла его за руку.
— Что происходит?
— Почему ты об этом спрашиваешь?
— Ты сам все понимаешь. Вот уже несколько дней ты сам не свой, и меня это беспокоит.
Он высвободил руку.
— Не беспокойся обо мне. Ничего страшного. Такова жизнь…
— Я тебя больше не узнаю, Жером. Такова жизнь? Эти слова ничего не значат! Такие клишированные фразы говорят для того, чтобы от кого-то отмахнуться.
— Ты права. Но иногда нужно принять все как есть и не пытаться повлиять на события. В этом случае пусть все идет своим чередом, а мы будем надеяться, что это не принесет большого вреда…
— Не люблю, когда ты говоришь намеками, — бросила Мюрьель, внезапно разозлившись, — и не хочу ломать голову над тем, что ты хочешь сказать…
Она пошла к машине за очками, а на обратном пути опять остановилась рядом с Жеромом, который вернулся к работе. Они обменялись взглядами.
Раздраженная упорным молчанием Жерома, Мюрьель присоединилась к Мишелю, сидящему у бассейна.
Инспектор, расположившийся в шезлонге под зонтиком, внимательно посмотрел на нее:
— Мне не нравится, когда ты надеваешь темные очки, я не вижу твоих глаз.
Она улыбнулась:
— Это так важно? — Поскольку он не ответил, Мюрьель сменила тему: — Как, ты думаешь, нам следует вести себя с Жеромом?
— Что ты имеешь в виду?
— Не принимай меня за дурочку. Тебе придется рано или поздно задать ему какие-то вопросы.
— Зачем торопиться? Ответы придут сами собой.
Мюрьель не стала продолжать разговор и углубилась в чтение газеты. От нечего делать Мишель взял у нее страницу с кроссвордами и стал их разгадывать. Иногда мимо проходил Жером, бросал им несколько фраз и вновь исчезал в доме. И хотя в его словах не чувствовалось прежней теплоты, он все-таки казался менее напряженным, чем в последние дни. Скорее можно было бы сказать, что в мыслях он где-то далеко, а все, происходящее здесь, его не затрагивает.
Так прошла вторая половина дня, и они, естественно, приступили к обсуждению меню ужина. Им показалось странным, что Жером настаивал на исключительно изысканном меню, предлагая даже открыть экзотические консервы, которые трепетно хранил в погребе.
— Как вы смотрите на то, чтобы начать с гусиной печенки под соусом из белого вина и закончить утиными бедрышками и филе из птицы с бокалом бордо?
Конечно же, Мишель и Мюрьель согласились, но при этом оба испытывали чувство неловкости. Энтузиазм их друга был показным, и за его наигранным радушием что-то скрывалось.
— У меня к тебе единственная просьба, — продолжал Жером, обращаясь к Мишелю, — было бы хорошо, если бы ты приготовил картофель по-сарладезски…
— Никаких проблем, при условии, что ты дашь мне гусиного или утиного жира.
Жером рассмеялся:
— Если ты таким образом надеялся выкрутиться, то тебе не удалось. У меня есть в погребе жир. Даже несколько банок.
Мишель еще долго сидел на солнце у бассейна, прежде чем закрыться на кухне, предупредив, чтобы его не отвлекали. К удивлению друзей, он заявил, что приготовление пищи является сокровенным актом, при котором необходимо полное уединение. На самом деле ему просто хотелось побыть одному. Такое часто случалось с ним во время расследования, когда он чувствовал необходимость отделить главное от второстепенного.
Когда Мишель принес сковороду, друзья встретили его радостными возгласами. Они уже уловили аппетитные запахи, доносившиеся из кухни.
— Если тебя уволят из полиции, ты, без сомнения, не останешься без работы! — воскликнула Мюрьель.
В отличие от предыдущих дней сегодня Жером был словоохотлив и остроумен в течение всего ужина. Он много говорил, рассказывал забавные истории из жизни клиники. Когда перешли к кофе, он первым коснулся темы расследования:
— Ну как, детективы, что вам удалось обнаружить на сегодняшний день?
Обескураженный поведением друга, Мишель на мгновение заколебался, но все же показал ему фотографии, сделанные на похоронах. Жером внимательно изучил снимки, особенно те, что касались Натали.
— И что?
Мишель указал ему на незнакомца, который находился рядом с Элен.
— Ты знаешь этого человека?
— Нет. Действительно нет…
— Ты уверен?
— Абсолютно. Но Элен должна знать, не так ли?
— Мы ее об этом спрашивали, — сказала Мюрьель, — но она тоже утверждает, что он ей незнаком.
— В таком случае… А кстати, почему вам необходимо его имя?
— Потому что он, по-видимому, связан с нашим делом, — объяснил Мишель.
— Ну, это не так важно, — заметила Мюрьель, наливая всем еще кофе. — Думаю, разыскать его будет несложно!
— Труднее, чем тебе кажется. Если этот человек не совершил никакого правонарушения, он нигде не зарегистрирован.
Вдруг Жером резко вскочил.
— Я чрезвычайно доволен нашим ужином, но теперь пойду спать. Последние дни я слишком много работал.
Мюрьель и Мишель запротестовали. Он еще достаточно молод! И если он попозже ляжет спать, это не скажется на эффективности его работы. Но Жером не хотел ничего слушать.
Когда он вышел, Мишель и Мюрьель замолчали.
Через широко распахнутое окно до них доносилось стрекотание сверчков, которое сливалось с шелестом деревьев у бассейна. Было тепло, но не душно.
Мишель решил смешать коктейль, Мюрьель между тем достала диск Трейси Чепмена и поставила его в проигрыватель.
— Только не очень громко, — попросил Мишель, услышав характерные щелчки кнопок телефона в гостиной. — Жером кому-то звонит!
Они сели вместе на диван и закурили.
— Скажи-ка, — спросила Мюрьель, — ты не возражаешь, если я немного покопаюсь в доме Эмиля?
— Как хочешь, но не думаю, что там можно еще что-то найти.
— Вероятно, ты прав, но я хочу быть уверена на все сто процентов.
— Это значит, мы с жандармами недостаточно тщательно проделали свою работу?
— Ну ты и подозрительный! Но вообще-то это так, вы могли упустить кое-что. Мужчины порой не обладают достаточной интуицией, чтобы найти тайник…
— О'кей! Но у тебя появилась какая-то мысль, верно?
— Да… Судя по талисманам, которые ты нашел, Эмиль был колдуном. Кроме того, его дом — единственное место, где мы обнаружили конкретные и неоспоримые улики, связывающие это дело с колдовством. Думаю, там можно найти и другие подсказки, которые выведут нас на верный путь.
— Какие же?
— Посмотрим…
В этот момент раздался телефонный звонок. Жером снял трубку. Чуть позже он заглянул к ним.
— Это тебя, Мишель.
Инспектор подошел к телефону. Звонила Ноэми. Она приглашала его и Мюрьель приехать к ней завтра около полудня. Поскольку это вызвало удивление, она объяснила, что хочет сообщить им дополнительную информацию, и положила трубку.
Когда Мишель пересказал этот разговор, Мюрьель заулыбалась:
— Ну наконец-то дело сдвинулось!
Они не спешили идти спать — сидя на диване, они слушали музыку, пили вино, иногда обменивались одной-двумя фразами, избегая смотреть друг на друга, как будто брошенный взгляд мог иметь какие-то последствия…
Наконец, сраженные усталостью, Мишель и Мюрьель решили разойтись по комнатам.
Около трех часов ночи в доме раздались крики. Мишель проснулся. Все его чувства были напряжены, сердце отчаянно билось. Прошло несколько минут в полной тишине. Решив, что шум ему померещился, он заснул было снова, но крики возобновились с новой силой. На этот раз инспектор включил свет, вскочил с постели и, прихватив пистолет, вышел в коридор. Мюрьель в мужской пижаме стояла возле его двери с озабоченным видом.
— Что это?
— Не знаю, мне кажется, шум доносится снизу. Пойду посмотрю…
— Я тоже, только накину что-нибудь!
Войдя в гостиную, Мишель зажег свет. Все, казалось, было в порядке. Он подумал, что ему все приснилось, но вдруг услышал стенания, доносившиеся из комнаты Жерома. Он подошел к двери вместе с Мюрьель.
Стоны становились все громче. Мишель резко распахнул дверь и включил свет: Жером лежал поперек кровати, обливаясь потом и вытаращив глаза, будто ему привиделось нечто ужасное.
Пока Мюрьель закрывала окно, выходящее в сад, Мишель попытался привести Жерома в чувство:
— Ну, просыпайся!..
Жером смотрел на них невидящими глазами и не отвечал, словно находился в обмороке.
Они укрыли друга одеялом, и Мюрьель села рядом с ним.
— Успокойся, расскажи нам, что случилось.
Жером сел в кровати и вытянул руку вперед, как будто хотел помешать кому-то приблизиться.
— Натали! Нет! Я не виноват! Натали! Прошу тебя! Верь мне!
Его взгляд был полон ужаса.
— Натали больше нет, — спокойным, но твердым голосом сказал Мишель.
Жером замотал головой и откинулся назад, уперевшись в спинку кровати.
— Умоляю, — повторял он, — я невиновен!
— Конечно, ты невиновен! — сказал Мишель, пытаясь ему подыграть. — Успокойся, дружище…
При этих словах Жером пришел в себя, взгляд его стал осмысленным. Увидев друзей в своей комнате, он удивился, не понимая, что же случилось.
— Что со мной?
Мишель погладил его по щеке.
— Это ты должен нам рассказать! Мы услышали крики, доносившиеся из твоей комнаты, и спустились.
Жером растерянно посмотрел на них. Он, казалось, совершенно обессилел.
— Дайте мне пить, — пробормотал он, садясь.
— Так что все-таки произошло? — взволнованно спросила Мюрьель.
— Не знаю… Я ничего не помню…
— Кто-то входил в твою комнату?
— Я действительно не помню… Я забыл.
Мишель внимательно посмотрел на него:
— Ты помнишь, о чем говорил?
— Нет!
Мишель все ему пересказал. Жером был изумлен.
— Я говорил о Натали? Не понимаю.
Он залпом выпил стакан воды, который протянула ему Мюрьель, и снова лег в постель. По его просьбе она дала ему снотворное, потом выключила свет, и они с Мишелем вышли, оставив дверь приоткрытой.
Вернувшись к себе в комнату, Мишель так и не смог заснуть: чего-то он не понимал в поведении Жерома! Многократно прокрутив в уме всевозможные вопросы, он в конце концов зажег свет и вновь погрузился в чтение романа Натали.
На следующее утро, не желая терять ни минуты, Мишель не стал дожидаться, пока Мюрьель и Жером проснутся, и поехал в Алее. Он чувствовал, что чем больше времени проходит, тем настойчивее становятся их противники. И то, что произошло ночью, стало тому подтверждением. Инспектор не сомневался: кто-то снова пробрался в дом и навел порчу на Жерома. Хорошо еще, что не было совершено покушение на его жизнь!
На этот раз Мишель остался равнодушным к мелькающему за окном пейзажу. Он быстро вел машину и размышлял, стараясь включить в цепь своих умозаключений некоторые детали из книги Натали.
Даже если история, рассказанная ею, и не проливала света на проводимое расследование, она тем не менее помогала погрузиться в похожую среду, знакомила с персонажами, близкими к сегодняшним действующим лицам. Речь шла об истории семьи, богатой и замкнутой, где зависть, мстительность и корысть стали основными причинами разыгравшейся трагедии. Но самое удивительное состояло в том, что Натали описала ссору двух братьев из-за наследства…
Подъехав к окрестностям Алеса, Мишель был удивлен наплывом народа. Вспомнив, что сегодня ярмарочный день, он поставил машину при въезде в город и продолжил путь пешком прямо до жандармерии.
Поскольку он не предупредил о своем визите, Вердье не смог принять его сразу. Сидя на скамье в сером узком коридоре, заставленном металлическими шкафами, Мишель размышлял над тем, что стоит рассказать майору, а что нет. И дело было не в отсутствии доверия, а скорее в тактике осторожной осмотрительности, которой инспектор придерживался всякий раз, когда ситуация грозила выйти из-под контроля.
Через несколько минут Вердье пригласил его в кабинет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
— Ты закончил с дверью? — спросила Мюрьель.
— Нет.
— Куда ты смотришь?
— На горизонт, — ответил он с вымученной улыбкой. Она подошла к Жерому и нежно взяла его за руку.
— Что происходит?
— Почему ты об этом спрашиваешь?
— Ты сам все понимаешь. Вот уже несколько дней ты сам не свой, и меня это беспокоит.
Он высвободил руку.
— Не беспокойся обо мне. Ничего страшного. Такова жизнь…
— Я тебя больше не узнаю, Жером. Такова жизнь? Эти слова ничего не значат! Такие клишированные фразы говорят для того, чтобы от кого-то отмахнуться.
— Ты права. Но иногда нужно принять все как есть и не пытаться повлиять на события. В этом случае пусть все идет своим чередом, а мы будем надеяться, что это не принесет большого вреда…
— Не люблю, когда ты говоришь намеками, — бросила Мюрьель, внезапно разозлившись, — и не хочу ломать голову над тем, что ты хочешь сказать…
Она пошла к машине за очками, а на обратном пути опять остановилась рядом с Жеромом, который вернулся к работе. Они обменялись взглядами.
Раздраженная упорным молчанием Жерома, Мюрьель присоединилась к Мишелю, сидящему у бассейна.
Инспектор, расположившийся в шезлонге под зонтиком, внимательно посмотрел на нее:
— Мне не нравится, когда ты надеваешь темные очки, я не вижу твоих глаз.
Она улыбнулась:
— Это так важно? — Поскольку он не ответил, Мюрьель сменила тему: — Как, ты думаешь, нам следует вести себя с Жеромом?
— Что ты имеешь в виду?
— Не принимай меня за дурочку. Тебе придется рано или поздно задать ему какие-то вопросы.
— Зачем торопиться? Ответы придут сами собой.
Мюрьель не стала продолжать разговор и углубилась в чтение газеты. От нечего делать Мишель взял у нее страницу с кроссвордами и стал их разгадывать. Иногда мимо проходил Жером, бросал им несколько фраз и вновь исчезал в доме. И хотя в его словах не чувствовалось прежней теплоты, он все-таки казался менее напряженным, чем в последние дни. Скорее можно было бы сказать, что в мыслях он где-то далеко, а все, происходящее здесь, его не затрагивает.
Так прошла вторая половина дня, и они, естественно, приступили к обсуждению меню ужина. Им показалось странным, что Жером настаивал на исключительно изысканном меню, предлагая даже открыть экзотические консервы, которые трепетно хранил в погребе.
— Как вы смотрите на то, чтобы начать с гусиной печенки под соусом из белого вина и закончить утиными бедрышками и филе из птицы с бокалом бордо?
Конечно же, Мишель и Мюрьель согласились, но при этом оба испытывали чувство неловкости. Энтузиазм их друга был показным, и за его наигранным радушием что-то скрывалось.
— У меня к тебе единственная просьба, — продолжал Жером, обращаясь к Мишелю, — было бы хорошо, если бы ты приготовил картофель по-сарладезски…
— Никаких проблем, при условии, что ты дашь мне гусиного или утиного жира.
Жером рассмеялся:
— Если ты таким образом надеялся выкрутиться, то тебе не удалось. У меня есть в погребе жир. Даже несколько банок.
Мишель еще долго сидел на солнце у бассейна, прежде чем закрыться на кухне, предупредив, чтобы его не отвлекали. К удивлению друзей, он заявил, что приготовление пищи является сокровенным актом, при котором необходимо полное уединение. На самом деле ему просто хотелось побыть одному. Такое часто случалось с ним во время расследования, когда он чувствовал необходимость отделить главное от второстепенного.
Когда Мишель принес сковороду, друзья встретили его радостными возгласами. Они уже уловили аппетитные запахи, доносившиеся из кухни.
— Если тебя уволят из полиции, ты, без сомнения, не останешься без работы! — воскликнула Мюрьель.
В отличие от предыдущих дней сегодня Жером был словоохотлив и остроумен в течение всего ужина. Он много говорил, рассказывал забавные истории из жизни клиники. Когда перешли к кофе, он первым коснулся темы расследования:
— Ну как, детективы, что вам удалось обнаружить на сегодняшний день?
Обескураженный поведением друга, Мишель на мгновение заколебался, но все же показал ему фотографии, сделанные на похоронах. Жером внимательно изучил снимки, особенно те, что касались Натали.
— И что?
Мишель указал ему на незнакомца, который находился рядом с Элен.
— Ты знаешь этого человека?
— Нет. Действительно нет…
— Ты уверен?
— Абсолютно. Но Элен должна знать, не так ли?
— Мы ее об этом спрашивали, — сказала Мюрьель, — но она тоже утверждает, что он ей незнаком.
— В таком случае… А кстати, почему вам необходимо его имя?
— Потому что он, по-видимому, связан с нашим делом, — объяснил Мишель.
— Ну, это не так важно, — заметила Мюрьель, наливая всем еще кофе. — Думаю, разыскать его будет несложно!
— Труднее, чем тебе кажется. Если этот человек не совершил никакого правонарушения, он нигде не зарегистрирован.
Вдруг Жером резко вскочил.
— Я чрезвычайно доволен нашим ужином, но теперь пойду спать. Последние дни я слишком много работал.
Мюрьель и Мишель запротестовали. Он еще достаточно молод! И если он попозже ляжет спать, это не скажется на эффективности его работы. Но Жером не хотел ничего слушать.
Когда он вышел, Мишель и Мюрьель замолчали.
Через широко распахнутое окно до них доносилось стрекотание сверчков, которое сливалось с шелестом деревьев у бассейна. Было тепло, но не душно.
Мишель решил смешать коктейль, Мюрьель между тем достала диск Трейси Чепмена и поставила его в проигрыватель.
— Только не очень громко, — попросил Мишель, услышав характерные щелчки кнопок телефона в гостиной. — Жером кому-то звонит!
Они сели вместе на диван и закурили.
— Скажи-ка, — спросила Мюрьель, — ты не возражаешь, если я немного покопаюсь в доме Эмиля?
— Как хочешь, но не думаю, что там можно еще что-то найти.
— Вероятно, ты прав, но я хочу быть уверена на все сто процентов.
— Это значит, мы с жандармами недостаточно тщательно проделали свою работу?
— Ну ты и подозрительный! Но вообще-то это так, вы могли упустить кое-что. Мужчины порой не обладают достаточной интуицией, чтобы найти тайник…
— О'кей! Но у тебя появилась какая-то мысль, верно?
— Да… Судя по талисманам, которые ты нашел, Эмиль был колдуном. Кроме того, его дом — единственное место, где мы обнаружили конкретные и неоспоримые улики, связывающие это дело с колдовством. Думаю, там можно найти и другие подсказки, которые выведут нас на верный путь.
— Какие же?
— Посмотрим…
В этот момент раздался телефонный звонок. Жером снял трубку. Чуть позже он заглянул к ним.
— Это тебя, Мишель.
Инспектор подошел к телефону. Звонила Ноэми. Она приглашала его и Мюрьель приехать к ней завтра около полудня. Поскольку это вызвало удивление, она объяснила, что хочет сообщить им дополнительную информацию, и положила трубку.
Когда Мишель пересказал этот разговор, Мюрьель заулыбалась:
— Ну наконец-то дело сдвинулось!
Они не спешили идти спать — сидя на диване, они слушали музыку, пили вино, иногда обменивались одной-двумя фразами, избегая смотреть друг на друга, как будто брошенный взгляд мог иметь какие-то последствия…
Наконец, сраженные усталостью, Мишель и Мюрьель решили разойтись по комнатам.
Около трех часов ночи в доме раздались крики. Мишель проснулся. Все его чувства были напряжены, сердце отчаянно билось. Прошло несколько минут в полной тишине. Решив, что шум ему померещился, он заснул было снова, но крики возобновились с новой силой. На этот раз инспектор включил свет, вскочил с постели и, прихватив пистолет, вышел в коридор. Мюрьель в мужской пижаме стояла возле его двери с озабоченным видом.
— Что это?
— Не знаю, мне кажется, шум доносится снизу. Пойду посмотрю…
— Я тоже, только накину что-нибудь!
Войдя в гостиную, Мишель зажег свет. Все, казалось, было в порядке. Он подумал, что ему все приснилось, но вдруг услышал стенания, доносившиеся из комнаты Жерома. Он подошел к двери вместе с Мюрьель.
Стоны становились все громче. Мишель резко распахнул дверь и включил свет: Жером лежал поперек кровати, обливаясь потом и вытаращив глаза, будто ему привиделось нечто ужасное.
Пока Мюрьель закрывала окно, выходящее в сад, Мишель попытался привести Жерома в чувство:
— Ну, просыпайся!..
Жером смотрел на них невидящими глазами и не отвечал, словно находился в обмороке.
Они укрыли друга одеялом, и Мюрьель села рядом с ним.
— Успокойся, расскажи нам, что случилось.
Жером сел в кровати и вытянул руку вперед, как будто хотел помешать кому-то приблизиться.
— Натали! Нет! Я не виноват! Натали! Прошу тебя! Верь мне!
Его взгляд был полон ужаса.
— Натали больше нет, — спокойным, но твердым голосом сказал Мишель.
Жером замотал головой и откинулся назад, уперевшись в спинку кровати.
— Умоляю, — повторял он, — я невиновен!
— Конечно, ты невиновен! — сказал Мишель, пытаясь ему подыграть. — Успокойся, дружище…
При этих словах Жером пришел в себя, взгляд его стал осмысленным. Увидев друзей в своей комнате, он удивился, не понимая, что же случилось.
— Что со мной?
Мишель погладил его по щеке.
— Это ты должен нам рассказать! Мы услышали крики, доносившиеся из твоей комнаты, и спустились.
Жером растерянно посмотрел на них. Он, казалось, совершенно обессилел.
— Дайте мне пить, — пробормотал он, садясь.
— Так что все-таки произошло? — взволнованно спросила Мюрьель.
— Не знаю… Я ничего не помню…
— Кто-то входил в твою комнату?
— Я действительно не помню… Я забыл.
Мишель внимательно посмотрел на него:
— Ты помнишь, о чем говорил?
— Нет!
Мишель все ему пересказал. Жером был изумлен.
— Я говорил о Натали? Не понимаю.
Он залпом выпил стакан воды, который протянула ему Мюрьель, и снова лег в постель. По его просьбе она дала ему снотворное, потом выключила свет, и они с Мишелем вышли, оставив дверь приоткрытой.
Вернувшись к себе в комнату, Мишель так и не смог заснуть: чего-то он не понимал в поведении Жерома! Многократно прокрутив в уме всевозможные вопросы, он в конце концов зажег свет и вновь погрузился в чтение романа Натали.
На следующее утро, не желая терять ни минуты, Мишель не стал дожидаться, пока Мюрьель и Жером проснутся, и поехал в Алее. Он чувствовал, что чем больше времени проходит, тем настойчивее становятся их противники. И то, что произошло ночью, стало тому подтверждением. Инспектор не сомневался: кто-то снова пробрался в дом и навел порчу на Жерома. Хорошо еще, что не было совершено покушение на его жизнь!
На этот раз Мишель остался равнодушным к мелькающему за окном пейзажу. Он быстро вел машину и размышлял, стараясь включить в цепь своих умозаключений некоторые детали из книги Натали.
Даже если история, рассказанная ею, и не проливала света на проводимое расследование, она тем не менее помогала погрузиться в похожую среду, знакомила с персонажами, близкими к сегодняшним действующим лицам. Речь шла об истории семьи, богатой и замкнутой, где зависть, мстительность и корысть стали основными причинами разыгравшейся трагедии. Но самое удивительное состояло в том, что Натали описала ссору двух братьев из-за наследства…
Подъехав к окрестностям Алеса, Мишель был удивлен наплывом народа. Вспомнив, что сегодня ярмарочный день, он поставил машину при въезде в город и продолжил путь пешком прямо до жандармерии.
Поскольку он не предупредил о своем визите, Вердье не смог принять его сразу. Сидя на скамье в сером узком коридоре, заставленном металлическими шкафами, Мишель размышлял над тем, что стоит рассказать майору, а что нет. И дело было не в отсутствии доверия, а скорее в тактике осторожной осмотрительности, которой инспектор придерживался всякий раз, когда ситуация грозила выйти из-под контроля.
Через несколько минут Вердье пригласил его в кабинет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42