Следующий руководитель Триады будет выбран из совета. Последний руководитель благоволил к двум людям. Один из них был Пао Линь. Другой – его заклятый враг.
Более разных людей было трудно представить. Пао олицетворял молодость и новшества: он считал, что Стошаговые Змеи должны приспосабливаться к изменяющимся временам. Чань Фау, его более зрелый соперник, предпочитал вести дело традиционными методами без всяких отклонений. Перемены, говорил он, лишь средство умножения человеческой глупости. Чань Фау хотел петь старые песни.
Это был худощавый невозмутимый человек лет семидесяти с небольшим, поглощенный личной гигиеной настолько, что мыл руки чуть ли не ежечасно и по нескольку раз в день менял одежду. Способности его были ограничены, а амбиции безграничны. Он заискивал перед старшими и превозносил себя до небес. Пао устал от бесконечных рассказов о битвах второй мировой войны, в которых Чань Фау принимал участие на стороне Чан Кай-ши, утверждая, что приходится Чану дальним родственником.
Пао видел за собой будущее, а на Чаня Фау смотрел как на прошлое. Пао выступал за расширение деятельности Триады: почему бы не получать прибыль от продажи героина непосредственно вновь образованным бандам, например, негритянским и испанским в Америке? Почему они должны продавать героин только итальянским гангстерам?
Надо держаться итальянцев, говорил Фау. Если мы начнем выходить на черных и испанцев, то рискуем оскорбить итальянцев. Мы не в состоянии воевать с ними на их территории. К тому же Фау не доверял черным и испанцам. Слишком ново для нашего бизнеса, сказал он. Нельзя рвать с традициями. Будем продолжать работать с итальянцами, которые уже доказали, что достойны нашего доверия.
Пао и Чань Фау также расходились во мнениях относительно Нельсона Берлина. Пао поддерживал вложение денег в компанию Берлина, которая уже владела отелями по всей Америке, в Мексике, Канаде и на Гавайях. Американец купил также фирмы по производству сигарет, электронного оборудования и детских игрушек. И планировал дальнейшее расширение своего бизнеса.
Чересчур амбициозен, заявил Чань Фау. А если вдруг он вздумает удрать от нас? Что будет, если он умрет или в Америке начнется новая великая депрессия? Наше соглашение с мистером Берлином не нуждается в совершенствовании, говорил Фау. Он не видел смысла в том, чтобы давать американцу дополнительные средства.
Пао не соглашался. Триада ничего не дает Берлину, сказал он. Она продолжает развивать первоначальный вклад, сделанный, когда Триада устроила дело так, что за убийство Роуды Берлин судили и казнили раненого Томаса Сервиса. Ее брат немедленно отблагодарил Триаду, вылетев из Чунцина с четырьмя килограммами героина в гробу сестры.
Берлин, говорил Линь Пао, бесценен для Триады, поскольку «отмыл» миллионы долларов через свои компании. Американец – хороший бизнесмен, рост его бизнеса выгоден Триаде. Если Берлину понадобятся деньги, Триада должна предоставить их ему.
Расширение, утверждал Пао, есть жизнь. Сокращение – смерть. Он стоял за новые капиталовложения в Америке и Европе, предпочитая их простому помещению денег Триады в банки, где они будут лежать без дела. Фау спорил с ним. Для него успех означал крупный счет в банке, а не торговые улицы или земельные участки. Давайте черпать силу из нашего славного прошлого, говорил он. Будущее само о себе позаботится.
Пао и Чань Фау оба стремились стать во главе Триады. О компромиссе между ними не могло быть и речи, и ни один не хотел быть в подчинении у другого. Их взгляды были слишком различны, чтобы они пошли на уступки.
* * *
Второй день рождения Хиня Линь Пао и Айлин решили отпраздновать в доме Пао, в Счастливой долине Гонконга. Трехэтажный кирпичный дом, выходящий окнами на гавань, был построен сто лет назад английским военным офицером, который держал у себя ястребов и первым познакомил британскую королевскую колонию с табачной клизмой.
Соперничество между Пао и Чанем Фау вынудило их надолго задержаться в Гонконге. Они выжидали. Руководитель Триады умирал от лейкемии и рака предстательной железы в больнице на Кеннеди-роуд. Жить ему оставалось лишь несколько дней, и ожидали, что он вот-вот назовет своего преемника.
Фау ждал его решения в Ши-О-Бич, где в особняках за высокими стенами обитали наиболее влиятельные горожане Гонконга. У него был четырехэтажный кирпичный дом, расположенный в лесу на вершине холма, в котором он жил с четырьмя женами – по одной на этаже.
Пао пригласил на день рождения сына немногих. Среди гостей были Сон Суй с женой и тремя маленькими сыновьями, а также двое самых близких Пао помощников с женами и детьми. Один из помощников прилетел из Сингапура – знак верности, который Пао оценил по достоинству. Единственно, что омрачало вечер, так это отказ Айлин петь. Она казалась раздраженной, как один из тигров в личном тайваньском зоопарке Линь Пао. Устала, сказала она. Несколько часов репетировала новую роль, объяснила она Линь Пао. Он простит ее на этот раз? Конечно.
Был теплый апрельский вечер, и стол накрыли на свежем воздухе, на веранде. Оттуда Линь Пао был хорошо виден ипподром в Счастливой долине, где его лошади участвовали в бегах вместе с лошадьми банкиров и президентов корпораций. Однако он думал не о лошадях и тотализаторе, когда держал Хиня в одной руке и указывал вдаль другой. Он указывал на запад, на Америку, где когда-нибудь Хинь пойдет учиться в школу. Сын Черного Генерала заслуживал самой лучшей участи.
Пришло время развертывать подарки. Слуги вынесли стол с подарками из дома, поставив перед входными дверями. Когда смеющиеся взрослые и дети собрались вокруг стола, Пао передал Хиня Сон Сую, крестному отцу мальчика, и взял конверт из кучи подарков. Я искал счастья и теперь нашел его наконец, подумал он.
Конверт от Сон Суя раздувался от денег. Мужчины улыбнулись друг другу. «Купи моему крестнику американскую машину», – сказал Сон. Пао заключил его в объятия. Братья навеки, прошептал он. Сон прошептал то же самое. Клятва на крови, данная ими в Старом городе, по-прежнему связывала их.
Пао начал открывать другие подарки Хиня, Сон Суй опустил мальчика на пол и встал возле Пао. Мой крестник захотел конфетку, сказал он. Неожиданно из дверей вышла Айлин, схватила Хиня и торопливо вернулась в дом. Пао нахмурился. Что за странности?
Но Айлин вела себя странно весь день. Гости Пао и дети молчали. Жена Сон Суя наклонилась к двери и заглянула в дом. Она повернулась, чтобы что-то сказать Пао, и в этот миг стол с подарками с грохотом взорвался.
Пао спас от взрыва Сон Суй, стоявший между ним и столом. Однако, ударная волна сбила с ног Пао, и он упал на газон перед домом. Он лежал в полубессознательном состоянии, истекая кровью, глаза его были устремлены на яркое солнце. Голова и левая рука его были охвачены мучительной болью. Он ослабел, мысли путались: еще немного – и он потеряет сознание.
С огромным трудом он посмотрел в сторону дома. Часть веранды была разрушена: подарки, еда и тела людей были разбросаны по газону. Дверь дома сорвана с петель и лежала на газоне возле Пао. Перед, входом в дом пылало пламя. Все передние окна были выбиты или покорежены.
На газоне мужчины и женщины истерическими голосами звали на помощь. В клубах черного дыма, поднимающегося над домом, мелькали куски оберточной бумаги. Превозмогая боль, Пао попытался сесть. Лицо его было липким от крови, кожа – влажной и холодной.
Впереди, на площадке лестницы, ведущей в дом, он увидел маленькую девочку с застывшим лицом и остекленевшими глазами: взрывом ей оторвало правую ногу, подол платья был в огне. Возле нее лежала окровавленная голова Сон Суя. Тела нигде не было видно.
Пао сумел подняться на колени, но встать на ноги не смог. Он ничего не видел правым глазом, боль в руке была невыносимой. Он сел на газон и увидел, что слуги в белых кителях осторожно пробираются через охваченный пламенем дверной проем и бегут к нему. Линь Пао протянул к ним руки и упал, выкрикнув имя жены. Через мгновение он потерял сознание.
На следующий день Пао очнулся в коулунской больнице. Взрывом у него оторвало левую кисть, и он потерял правый глаз. Сон Суй погиб вместе с женой и двумя детьми. Погиб один из его помощников, другой остался жив, но потерял обе ноги. Пострадали также жены и дети помощников, но самым тяжким ударом для него стала смерть Сона, Пао не мог сдержать слез. Потеря маленького брата стала для него невосполнимой: большего горя он не знал.
В больнице констебль британской полиции Мартин Мэки сообщил Пао, что кто-то подложил часовую бомбу в подарки Хиня. В присутствии наблюдавших за ними в молчании членов Триады Мэки сказал, что Пао уцелел лишь по счастливой случайности. Не знает ли он, кто пытался его убить? Пао покачал головой. Он понятия не имел, кто мог совершить такой поступок.
Я простой бизнесмен, сказал он Мэки. Занимаюсь недвижимостью, золотом и мониторами для компьютеров. Пао также строит храм для бедных в районе Ваньчай. Теперь он освятит этот храм именем его брата Сон Суя, который погиб, спасая жизнь Пао. Мартин Мэки улыбнулся и сказал: «Я слышал, Сон Суй тоже состоял членом Стошаговых Змей».
Пао отвернулся к стене и ничего не ответил.
Когда полицейские ушли, Пао сел в кровати и посмотрел на забинтованную культю левой руки. Затем дотронулся до бинтов, закрывающих пустую глазницу, и сказал:
– Чань Фау и моя жена пытались меня убить, – он поднял над кроватью изувеченную руку и снова опустил. – Мой сын. Он с ней?
Старшим в палате оказался Чжан Ву, невысокий поджарый мужчина лет тридцати с внимательным и безжалостным взором охотника. Через несколько мгновений он кашлянул и сказал:
– Да, ваш сын с ней.
Голос Пао был едва слышен:
– И они оба сейчас с Чанем Фау?
– В его доме, который очень хорошо охраняется.
– Кто-нибудь из детей Сон Суя остался в живых?
– Чун, старший сын.
Чун был серьезным восьмилетним мальчиком, который унаследовал ум отца, но без его чувства юмора. Он был крестником Пао.
Пао кивнул.
– Позаботьтесь о нем. Охраняйте его круглые сутки.
– Будет сделано.
– Сейчас я хочу поспать. Разбудите меня ровно через час. После сна я займусь Чанем Фау, – после продолжительного молчания он сказал: – Никогда больше не называйте имя моей жены.
– Я понимаю, – сказал Чжан.
– С этого дня у меня нет жены. Этой женщины больше не существует.
Чжан Ву почесал волосатую бородавку под нижней губой и внимательным взглядом посмотрел на стоящий на столе кувшин с водой, думая над тем, хватит ли Линь Пао сил бороться с Чанем Фау, и если нет, то как это скажется на судьбе Чжана Ву. Чань Фау не прощал своих врагов.
Чжан Ву был реалистом и не хотел оказаться на стороне проигравшего в этой борьбе. Черный Генерал стал инвалидом. Возможно, ум его тоже повредился. Его опозорила жена, попытавшаяся убить его и убежать с сыном. Такой поворот судьбы любого заставит упасть духом.
Чжан Ву посмотрел на Линя Пао и подумал: этот больше не боец. Был, да весь вышел. Теперь настал час Чаня Фау, старого генерала и кузена Чана, от которого лидер Гоминьдана несколько раз отворачивался.
Фау и четыре его жены находились в прекрасно охраняемом и почти неприступном доме. Окруженный кирпичной стеной дом стоял уединенно на лесистом холме и охранялся множеством вооруженных людей. Тот, кто захочет выбить старого генерала из его крепости, должен обладать целой армией и большим везением. Чжану Ву казалось, что у Черного Генерала не было теперь ни того, ни другого. Пока он лежал раненый и жалел самого себя, члены Триады в массовом порядке переходили на сторону Чаня Фау. Все видели в нем победителя.
Хорошо осведомленный о делах Триады Чжан Ву знал, что покушение на Пао вызвало целый поток телефонных звонков от членов Триады со всех концов мира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55