Миссис Фицджеральд оставила ее на связи и через несколько минут вернулась, чтобы сообщить:
— Разумеется, они оба готовы встретиться с вами. Доктор Фухито свободен пятнадцать минут в конце каждого часа от двух до пяти, а доктор Хайли предпочел бы три часа, если вас это устраивает.
— В три часа с доктором Хайли подойдет, — ответила Кэти. — И подтвердите, пожалуйста, встречу с доктором Фухито в три сорок пять.
Повесив трубку, она вернулась к работе.
В обед заглянула Морин Кроули, одна из секретарш, и предложила принести Кэти сэндвич. Погруженная в подготовку к пятничному процессу, Кэти кивнула.
— Ржаной хлеб с ветчиной, горчицей и салатными листьями и черный кофе, — сказала Морин.
Кэти изумленно подняла глаза:
— Неужели я настолько предсказуема?
Морин было около девятнадцати — рыже-золотистая грива, изумрудно-зеленые глаза и приятная бледность, свойственная натуральным рыжим.
— Кэти, должна тебе сказать, что ты консервативна в еде. — Дверь за ней закрылась.
«Ты осунулась». «Ты сидишь у постели умирающего». «Ты консервативна».
Кэти ощутила тяжелый ком в горле и с удивлением осознала, что чуть не плачет. Я точно больна, если становлюсь такой чувствительной, подумала она.
Она жевала сэндвич и пила кофе, не чувствуя вкуса. Дело, на котором она пыталась сосредоточиться, было совершенно расплывчатым. Лицо Венджи Льюис все время маячило перед глазами. Но почему она видела его во сне?
16
Ричард Кэрролл провел тяжелую ночь. Через несколько минут после того, как он вернулся домой от Кэти, зазвонил телефон, и ему сообщили, что в морг привезли четверых ребят.
Он медленно повесил трубку. Ричард жил на восемнадцатом этаже высотного дома к северу от моста Джорджа Вашингтона. Несколько минут он смотрел из огромного венецианского окна на силуэты нью-йоркских небоскребов на фоне неба, на машины, мчащиеся по Гудзон-парквей, на сине-зеленые огни, выхватывающие из темноты грациозные очертания моста.
В эту самую минуту родителям погибших подростков сообщают, что их дети никогда не вернутся домой.
Ричард оглядел уютную гостиную. Большой диван, вместительные кресла, восточный ковер в голубых и коричневых тонах, книжный шкаф и прочные дубовые столы, когда-то украшавшие гостиную фермерского дома его предков в Новой Англии. На стенах — со вкусом подобранные акварели с изображениями парусников. Ричард вздохнул. Его глубокое кожаное кресло с откидной спинкой стояло рядом с книжным шкафом. Он собирался выпить рюмочку, часок почитать и лечь спать. Но вместо этого решил ехать в морг, чтобы находиться там, когда приедут родители на опознание. Бог знает, как ничтожно мало можно сделать для этих людей, но ему станет легче, если он хотя бы попытается.
Ричард вернулся домой в пятом часу утра. Раздеваясь, думал о том, что становится слишком чувствительным для этой работы. Ребята были изуродованы, удар оказался чудовищным. И все же было видно, какими привлекательными они были при жизни. Одна девочка особенно поразила его. У нее были темные волосы, тонкий прямой нос, и даже мертвой она оставалась изящной.
Она напомнила ему Кэти.
Он вспомнил об аварии с Кэти, и его снова дернуло. Казалось, что за несколько часов, проведенных за ужином, их отношения продвинулись на световые годы.
Чего она боится, бедняжка? Почему не может отпустить Джона Демайо? Почему не может сказать: «Спасибо за то, что было» — и продолжать жить?
Он лег с вялым удовлетворением, что сумел хоть немного утешить родителей. Заверил их, что дети умерли мгновенно и ничего не поняли и не почувствовали.
Ричард беспокойно проспал два часа и к семи приехал на работу. Через несколько минут сообщили о том, что в трущобном квартале Честера, городка в северной части округа, повесилась старая леди. Он поехал на место смерти. Умершая была хрупкой, похожей на птичку старушкой восьмидесяти одного года. К ее платью была приколота записка:
«Никого не осталось. Я больна и устала. Я хочу быть вместе с Сэмом. Простите меня, пожалуйста, за беспокойство».
Записка прояснила то, что не давало Ричарду покоя. Судя по тому, что он слышал о Венджи Льюис, она обязательно оставила бы перед смертью записку с объяснениями или с обвинениями в адрес мужа.
Большинство женщин оставляют записки.
Вернувшись на работу, Ричард дважды попытался дозвониться до Кэти — надеялся поймать ее в перерыве между заседаниями. Он хотел услышать ее голос. Почему-то вчера вечером он нервничал, оставляя ее в этом большом доме. Но застать ее не удалось.
Почему казалось, будто у нее какая-то тяжесть на душе?
Он отправился в лабораторию и проработал до половины пятого. Вернувшись в кабинет, просмотрел сообщения и нелепо обрадовался, обнаружив, что Кэти ему перезвонила. А как она могла не позвонить? — цинично спросил он себя. Помощник прокурора не может не ответить на звонки судмедэксперта. Он быстро набрал ее номер. Телефонистка прокуратуры сообщила, что Кэти ушла и будет только завтра. Неизвестно, куда она поехала.
Черт.
Это значит, что ему не удастся поговорить с ней сегодня. Он ужинал в Нью-Йорке с Кловис Симмонс, актрисой мыльных опер. С Кловис было легко и приятно, ему нравилось проводить с ней время, но, похоже, она начинает слишком серьезно воспринимать их связь.
Решено. Он встретится с Кловис в последний раз. Иначе будет несправедливо по отношению к ней. Не желая думать о причине столь внезапного решения, он откинулся на стуле и нахмурился. Внутренняя сигнализация посылала сигнал тревоги. Он вспомнил, как путешествовал по Среднему Западу, и по радио вдруг сообщили о возможности торнадо. Предупреждение — это нечто бесспорное. Возможность — лишь предполагаемые неприятности.
Он не преувеличивал, когда сказал Скотту, что если бы Венджи Льюис не родила в ближайшее время, ей бы не понадобился цианид. Сколько женщин оказывалось в таком же состоянии в «Вестлейкском центре материнства»? Молли восхищается гинекологом, потому что одна из ее подруг успешно родила. Но что известно о неудачах? Сколько их там было? Не повышен ли уровень смертности среди пациенток клиники? Ричард включил внутреннюю связь и попросил секретаршу зайти.
Мардж было лет пятьдесят пять. Ее седеющие волосы были тщательно взбиты в стиле, ставшем популярным в начале шестидесятых благодаря Жаклин Кеннеди, юбка на дюйм открывала пухлые колени. Она напоминала провинциальную домохозяйку из телеигры. На самом же деле она была великолепным секретарем и получала удовольствие от напряженной жизни их отдела.
— Мардж, у меня есть кое-какие подозрения. Я хочу провести неофициальное расследование в Вестлейкской клинике — только в «Центре материнства». Этот центр существует около восьми лет. Мне нужно узнать, сколько пациенток умерло при родах или от осложненной беременности и каково соотношение смертей с общим числом пациенток. Не хочу показывать свою заинтересованность. И поэтому не хочу просить Скотта, чтобы он официально затребовал отчеты. Нет ли у тебя там кого-нибудь, кто мог бы втайне заглянуть в больничные отчеты?
Мардж нахмурилась. Ее нос, немного похожий на маленький острый клюв канарейки, наморщился.
— Посмотрю, что можно сделать.
— Хорошо. И еще. Проверьте, возбуждались ли дела по преступной небрежности против кого-либо из врачей «Вестлейкского центра материнства». Меня не интересует, были ли сняты обвинения. Мне нужны только поводы для их выдвижения, если такие дела вообще существуют.
Довольный тем, что запустил расследование, Ричард отправился домой, чтобы принять душ и переодеться. Через несколько секунд после его ухода позвонил доктор Дэвид Броуд из лаборатории внутриутробных исследований больницы Маунт-Синай. В сообщении, принятом Мардж, говорилось, чтобы Ричард утром связался с доктором Броудом. По срочному делу.
17
Без четверти три Кэти отправилась в больницу. Было облачно, мрачно и холодно. Но, по крайней мере, машины растопили большую часть льда, покрывавшего дороги. Кэти сбросила скорость перед поворотом, на котором случилась авария. Она приехала на несколько минут раньше, но могла и не торопиться. Регистратор миссис Фитцджеральд была холодно любезна, но когда Кэти спросила, часто ли она заменяет Эдну, та чопорно ответила:
— Мисс Берне почти всегда на месте, поэтому обычно нет необходимости ее заменять.
Кэти показалось, что ответ прозвучал чересчур оборонительно. Удивившись, она решила выяснить, в чем дело.
— Жаль, что мисс Берне заболела. Надеюсь, ничего серьезного?
— Нет, — женщина явно нервничала. — Обычная простуда. Уверена, что завтра она уже будет на месте.
В приемной сидело несколько будущих матерей, но они были погружены в чтение журналов. Не было никакой возможности завязать беседу. Беременная женщина с одутловатым лицом, двигаясь медленно и осторожно, вышла из коридора, ведущего к кабинетам докторов. На столе зазвонил телефон. Регистратор взяла трубку.
— Миссис Демайо, доктор Хайли сейчас примет вас. — В ее голосе слышалось облегчение.
Кэти быстро пошла по коридору. Первым, как она помнила, был кабинет доктора Хайли. Следуя указаниям на табличке: «Постучите и войдите», она открыла дверь и вошла в небольшой уютный кабинет. Вдоль одной стены — книжные полки. Другую почти скрывают фотографии матерей с младенцами. Рядом с резным столом доктора стоит мягкое кресло. Кэти помнила, что к кабинету примыкает смотровая, туалет и кухня со стерилизаторской. Доктор поднялся из-за стола, чтобы поздороваться.
— Миссис Демайо, — произнес он учтиво. Легкий, чуть заметный британский акцент. Среднего роста, примерно пять футов одиннадцать дюймов. Лицо с гладкой кожей, круглыми щеками и пухлым овальным подбородком. Казалось, он тщательно сдерживал недюжинную силу. У него определенно была склонность к полноте. Редеющие волосы песочного цвета с седыми прядями аккуратно зачесаны на косой пробор. Такие же песочные брови и ресницы подчеркивают выпуклые серо-стальные глаза. Порознь черты его лица непривлекательны, но в целом он производил впечатление солидной уверенности.
Кэти вспыхнула, поняв, что он заметил ее пристальный взгляд и ему это не понравилось. Она быстро села и, чтобы начать беседу, поблагодарила за телефонный звонок.
Он отмахнулся:
— Не стоит благодарности. Если бы вы сказали доктору из отделения скорой помощи, что вы моя пациентка, он предоставил бы вам палату в западном крыле. Гораздо удобнее, уверяю вас. Но вид из окна почти такой же, — добавил он.
Кэти начала рыться в сумочке в поисках блокнота. Она быстро подняла глаза.
— Вид. Любой вид был бы лучше того, что мне пригрезился той ночью. А… — Она остановилась. Блокнот напомнил ей о том, что она здесь по работе. Что он подумает, если она начнет рассказывать о своих кошмарах? Она неосознанно попыталась выпрямиться в слишком низком и мягком кресле.
— Если не возражаете, доктор, давайте сначала поговорим о Венджи Льюис. — Она улыбнулась. — Нам придется поменяться ролями, по крайней мере на несколько минут. Я должна задать вам кое-какие вопросы.
Он помрачнел:
— Хотел бы я иметь более приятное основание для обмена ролями. Бедная девочка. Я только об этом и думаю с тех пор, как услышал новость.
Кэти кивнула:
— Я немного знала Венджи и должна сказать, что у меня была та же реакция. Это просто формальность, разумеется, но поскольку она не оставила записки, нам хотелось бы получить представление о психическом состоянии жертвы самоубийства. — Она помолчала, потом спросила: — Когда вы видели Венджи Льюис в последний раз?
Он откинулся в кресле, сцепил пальцы под подбородком, обнаружив безупречно чистые ногти, и медленно произнес:
— В прошлый четверг вечером. С начала второй половины беременности миссис Льюис приходила ко мне по крайней мере раз в неделю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40