Если так, то Альбер – это почти Пушкин. То есть светлый, открытый, почти Моцарт.
А злодеи – вот они. Главный – Барон, старый скупердяй. Вспомогательный – ростовщик. Они оба старые, жадные, противные. Альбер же – угнетенный молодой симпатяга.
Отчего же герцог в финале, пообщавшись с отцом и сыном, говорит «ужасные сердца»? То есть и молодого симпатягу записывает в ужасные.
А затем, что отцеубийство (даже только замышляемое) гораздо хуже, чем скупость.
Альбера в театре иногда играют оболтусом. Молодой, безмозглый… Напрасно. Он четко знает, чего хочет. И ложку в рот несет, не в ухо. Не философ, да. Но циничен и жаден, а этого достаточно. Это во все века называлось: деловые качества.
Ему приятно было слушать. Слова ростовщика ложились точно в жаждущую душу. Альбер понял все в долю секунды. С первого слова. Ростовщик сказал: «Пошли вам Бог скорей наследство». Альбер с энтузиазмом подхватил: «Amen!» Стоит ли переводить? Ростовщик сказал: пусть ваш отец скорей умрет. Сын ответил: да будет так! Ему нравится тема, и он притворяется непонимающим, чтобы слушать еще и еще. И даже понукает: «что?», «какое средство?».
Альбер – инициатор. Он заказал эту тему, эту музыку.
Еще до прихода ростовщика у Альбера со слугой Иваном был интересный разговор. Молодой рыцарь Альбер посылал Ивана к ростовщику за деньгами. Иван вернулся с пустыми руками. Молодой барон сердится:
АЛЬБЕР
Да ты б ему сказал, что мой отец
Богат и сам как жид, что рано ль, поздно ль
Всему наследую.
ИВАН
Я говорил.
АЛЬБЕР
Что ж?
ИВАН
Жмется да кряхтит.
АЛЬБЕР
Какое горе!
Ну, если это не заказ, тогда мы просто плохо представляем себе разговоры заказчиков. Спрашивается: зачем посылать слугу к ростовщику с сообщением, что сын получит наследство по смерти отца? Это и так ясно. Об этом и говорить нечего.
Но Альбер все же отправил Ивана к Жиду сказать, что расплатится сразу после смерти отца. Тот все понял и закряхтел. Страшновато.
Когда же ростовщик приходит, Альбер задает ему удивительный вопрос:
АЛЬБЕР
Ужель отец меня переживет?
Нашел кого спрашивать, ростовщик – не доктор. Но Соломон хорошо понимает, о чем речь, и мямлит:
ЖИД
Как знать? дни наши сочтены не нами…
Барон здоров. Бог даст – лет десять, двадцать
И двадцать пять и тридцать проживет он.
Сын в ужасе.
АЛЬБЕР
Ты врешь, еврей: да через тридцать лет
Мне стукнет пятьдесят!..
И в ярости от того, что его отец здоров и бодр, этот двадцатилетний аристократ в присутствии ростовщика и слуги высказывается даже слишком откровенно:
АЛЬБЕР
О! мой отец…
Как пес цепной…
Всю ночь не спит, всё бегает да лает.
А золото спокойно в сундуках
Лежит себе. Молчи! когда-нибудь
Оно послужит мне, лежать забудет.
ЖИД
Да, на бароновых похоронах…
И далее – уже описанная выше сцена, где долго-долго-долго Альбер не понимает.
Юный барон желает смерти отцу, но даже в этом страшном грехе виновен оказывается старый барон.
АЛЬБЕР
Вот до чего меня доводит
Отца родного скупость! Жид мне смел
Что предложить!
Казалось бы, Альберу не в чем себя винить. Не он, а ростовщик предложил убийство. Но восклицание «вот до чего меня доводит» – это проговорка. Получается «меня довели до такого предложения». Альбер доведен (дошел) до этих мыслей своим умом. Соломон не дурак и не самоубийца; он делает то предложение, которого от него ждут. И тому, кто ждет. Киллеры не предлагают своих услуг первому встречному.
А если Альбер слишком долго «не понимает», то потому лишь, что хочет убедиться, что его самого правильно поняли. Заказчики всегда стремятся придать беседе самый невинный характер. Дон Корлеоне мирно и печально советует: «поговорите с ним», «посмотрите, что можно сделать»… А вскоре в человека всаживают всю обойму. «Поговорите» – а человек без рези в животе, без тошноты, без боли умирает.
…Мрачное мифическое Средневековье. Латы, плащ, сапоги со шпорами. Знаменитый монолог из школьной хрестоматии:
Что не подвластно мне? как некий демон
Отселе править миром я могу;
Лишь захочу – воздвигнутся чертоги;
В великолепные мои сады
Сбегутся Нимфы резвою толпою;
И Музы дань свою мне принесут,
И вольный Гений мне поработится,
И добродетель и бессонный Труд
Смиренно будут ждать моей награды.
Я свистну, и ко мне послушно, робко
Вползет окровавленное Злодейство.
И руки будет мне лизать, и в очи
Смотреть, в них знак моей читая воли.
Средневековая Европа? Или ХХI век, Россия, откровенный, безобразный, наглый цинизм олигарха. Согласитесь: никто и никогда не напишет портрет «нового русского» грубее, чем Пушкин: и чертоги возводятся, и резвые нимфы сбегаются, и музы слетаются (чартерами из-за границы), и киллеры вползают, и лижут руку, и в глазах читают, кого убить, – даже произносить не надо.
Нестарый; еще и двадцать пять и тридцать проживет. Ему небось нет и пятидесяти. Куда девалась жена (мать Альбера), неизвестно. Может, сама умерла, а может, законопатил, чтоб не мешала резвым нимфам. Он любит странные удовольствия.
БАРОН
Нас уверяют медики: есть люди,
В убийстве находящие приятность.
Когда я ключ в замок влагаю, то же
Я чувствую, что чувствовать должны
Они, вонзая в жертву нож: приятно
И страшно вместе.
Медики, говоришь? Теории?
А вот свежее, натуральное:
БАРОН
Тут есть дублон старинный…. вот он. Нынче
Вдова мне отдала его, но прежде
С тремя детьми полдня перед окном
Она стояла на коленях воя.
Шел дождь, и перестал, и вновь пошел,
Притворщица не трогалась; я мог бы
Ее прогнать, но что-то мне шептало,
Что мужнин долг она мне принесла
И не захочет завтра быть в тюрьме.
Какой десерт к завтраку, к обеду. Полдня перед окном, стоя на коленях, выла баба, рыдали дети. А где все это время был Альберчик? Почему не заступился, молодой и пылкий? Не видел? не слышал? Или привык к таким сценам: к вою за окном и похохатыванию папаши?
Ну и не удивляйтесь, барон, что вырастили убийцу.
Собака! пес! повешу! – Альбер раскричался ужасно. Но кому он кричит? Слуге? Вот такая у них сердечная дружба, что господин посвящает раба в свои пылкие чувства? Скорее, он кричит отцу. Тот либо сам подслушивает, либо послал кого-нибудь. В этом рыцарском замке стены наверняка имеют уши. Альбер этими криками «работает на публику». А на кого работает Иван?
Слуга донесет, обязательно донесет. Служит он молодому, но зарплату-то получает у старого. Так пусть же донесет и о бурном протесте почтительного сына: «Вы знаете, он даже хотел немедленно повесить Соломона. Кричал: «Иван! веревку!»
* * *
«Иван, веревку!» – дельное предложение. Но какое странное имя…
Средневековая Европа, граф Делорж, Клотильда, герольды, герцог, и даже бродягу зовут Тибо, и расплачиваются дублонами, и вдруг – «Иван! веревку!».
Да-с, господа в этой пьесе могут называться как хотят – хоть Клотильдами, хоть Делоржами. Но народ в этой местности зовут Иваном. Имя более точное, чем все учебники географии.
Иван?! Это мог бы быть Фанфан, Жан-Жак… Ошибка? Таких ошибок не бывает. Если бы Пушкин сам не заметил, друзья бы указали. И, может быть, указали, а он усмехнулся и оставил. Это не ошибка, это сигнал. Пушкин нам подмигнул. Подмигнул с той нарочитой откровенностью, с какой актер подмигивает в водевиле – так, чтобы и галерка увидала. Увы, даже столь толстого намека русский-советский театр ни разу не заметил, ни разу никак не отыграл этого «Ивана», невесть откуда врезавшегося в страну Альберов и Делоржей. Театр в некотором смысле даже старался не замечать «Ивана», как воспитанные люди не замечают чужой неловкости, расстегнувшейся пуговки… Они как бы прощали Пушкину «ошибку».
* * *
МОЦАРТ
Бессонница моя меня томила
И в голову пришли мне две, три мысли.
Сегодня я их набросал.
Еще одно общее мнение – Пушкин, мол, сама легкость, легкомысленность – игрок, кутила, ветреный любовник, прыгал, как обезьяна…
Ну, иногда, в ссылке, где возможности проявлять легкомыслие резко ограничены, – писал. От нечего делать.
Собственных серьезных мыслей у легкомысленного человека мало. Оригинального, захватывающего сюжета ему тоже не выдумать. Вот он и брал старые истории, вертел их со скуки, кругом сугробы, телевизора нет, не все же с Ариной Родионовной в «пьяницу» играть.
И вот от скуки – переписывает старый ужастик об ожившей на кладбище статуе, о приходе мертвеца в разгар любовной сцены…
Зачем он пишет «Каменного гостя»? Зачем столько труда? Чтоб изложить всем известную легенду о Дон Гуане? Или там есть что-то свое?
Донжуан Пушкина – как в насмешку – однолюб. Во всяком случае, он не ходок. У него в голове одна Лаура, только Лаура. Потом он, правда, влюбится в Донну Анну, но совмещать нескольких сразу, ухитряться (по выражению Чехова) «и тут, и там» – нет. Трудно сказать, сколько дней, а может, недель Дон Гуан, переодетый монахом, живет лишь тем, что изредка видит Донну Анну, когда она приходит поправить могилку. А ведь Пушкин чуть ли не наизусть знал бродячий сюжет в исполнении Мольера, где Дон Жуан даже не по очереди с двумя, а сразу с двумя, внаглую. Наш не таков.
ЛЕПОРЕЛЛО
Теперь которую в Мадрите
Отыскивать мы будем?
ДОН ГУАН
О, Лауру!
Я прямо к ней бегу являться.
И Лаура его любит. Ждет не дождется, когда он сбежит из ссылки. И даже не скрывает своих чувств от поклонников, хахалей.
ГОСТЬ
Какие звуки! сколько в них души!
А чьи слова, Лаура?
ЛАУРА
Дон Гуана.
ДОН КАРЛОС
Что? Дон Гуан!
ЛАУРА
Их сочинил когда-то
Мой верный друг…
ДОН КАРЛОС
Твой Дон Гуан безбожник и мерзавец,
А ты, ты дура.
ЛАУРА
Ты с ума сошел?
Да я сейчас велю тебя зарезать…
ДОН КАРЛОС
Виноват, Лаура,
Прости меня. Но знаешь: не могу
Я слышать это имя равнодушно…
ЛАУРА
А виновата ль я, что поминутно
Мне на язык приходит это имя?
ДОН КАРЛОС
Так ты его любила.
(Лаура делает утвердительно знак.)
Очень?
ЛАУРА
Очень.
ДОН КАРЛОС
И любишь и теперь?
ЛАУРА
В сию минуту?
Нет, не люблю. Мне двух любить нельзя.
Теперь люблю тебя.
Ну! Следовало сразу перейти к делу. Но дон (может быть, отстегивая шпоры, снимая сапоги, развязывая тесемки) начинает разводить философию. Упускает время. Упускает случай.
ДОН КАРЛОС
Скажи, Лаура,
Который год тебе?
ЛАУРА
Осьмнадцать лет.
ДОН КАРЛОС
Ты молода… и будешь молода
Еще лет пять иль шесть. Вокруг тебя
Еще лет шесть они толпиться будут,
Тебя ласкать, лелеять, и дарить,
И серенадами ночными тешить,
И за тебя друг друга убивать
На перекрестках ночью. Но когда
Пора пройдет, когда твои глаза
Впадут и веки, сморщась, почернеют
И седина в косе твоей мелькнет,
И будут называть тебя старухой…
Напрасно он увлекся своей рацеей. Входит Дон Гуан, начинается и заканчивается стычка. Дон Карлос падает.
ЛАУРА
Убит? прекрасно! в комнате моей!
Что делать мне теперь, повеса, дьявол?
Куда я выброшу его?
ДОН ГУАН
Быть может
Он жив еще.
ЛАУРА
Да! жив! гляди, проклятый,
Ты прямо в сердце ткнул – небось не мимо,
И кровь нейдет из треугольной ранки,
А уж не дышит – каково?.. Эх, Дон Гуан,
Досадно, право. Вечные проказы —
А всё не виноват… Откуда ты?
Давно ли здесь?
ДОН ГУАН
Я только что приехал
И то тихонько – я ведь не прощен.
ЛАУРА
И вспомнил тотчас о своей Лауре?
Что хорошо, то хорошо. Да полно,
Не верю я…
ДОН ГУАН
Нет, моя Лаура,
Спроси у Лепорелло. Я Лауры
Пришел искать в Мадрите.
(Цалует ее.)
ЛАУРА
Друг ты мой!..
Постой… при мертвом!..
А что ж такого?..
Через некоторое время герой спохватился, поглядел на труп, на отдельно лежащие сапоги и задумался:
ДОН ГУАН
Лаура, и давно его ты любишь?
ЛАУРА
Кого? ты видно бредишь.
Но на этом замечательном месте веселая часть кончается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
А злодеи – вот они. Главный – Барон, старый скупердяй. Вспомогательный – ростовщик. Они оба старые, жадные, противные. Альбер же – угнетенный молодой симпатяга.
Отчего же герцог в финале, пообщавшись с отцом и сыном, говорит «ужасные сердца»? То есть и молодого симпатягу записывает в ужасные.
А затем, что отцеубийство (даже только замышляемое) гораздо хуже, чем скупость.
Альбера в театре иногда играют оболтусом. Молодой, безмозглый… Напрасно. Он четко знает, чего хочет. И ложку в рот несет, не в ухо. Не философ, да. Но циничен и жаден, а этого достаточно. Это во все века называлось: деловые качества.
Ему приятно было слушать. Слова ростовщика ложились точно в жаждущую душу. Альбер понял все в долю секунды. С первого слова. Ростовщик сказал: «Пошли вам Бог скорей наследство». Альбер с энтузиазмом подхватил: «Amen!» Стоит ли переводить? Ростовщик сказал: пусть ваш отец скорей умрет. Сын ответил: да будет так! Ему нравится тема, и он притворяется непонимающим, чтобы слушать еще и еще. И даже понукает: «что?», «какое средство?».
Альбер – инициатор. Он заказал эту тему, эту музыку.
Еще до прихода ростовщика у Альбера со слугой Иваном был интересный разговор. Молодой рыцарь Альбер посылал Ивана к ростовщику за деньгами. Иван вернулся с пустыми руками. Молодой барон сердится:
АЛЬБЕР
Да ты б ему сказал, что мой отец
Богат и сам как жид, что рано ль, поздно ль
Всему наследую.
ИВАН
Я говорил.
АЛЬБЕР
Что ж?
ИВАН
Жмется да кряхтит.
АЛЬБЕР
Какое горе!
Ну, если это не заказ, тогда мы просто плохо представляем себе разговоры заказчиков. Спрашивается: зачем посылать слугу к ростовщику с сообщением, что сын получит наследство по смерти отца? Это и так ясно. Об этом и говорить нечего.
Но Альбер все же отправил Ивана к Жиду сказать, что расплатится сразу после смерти отца. Тот все понял и закряхтел. Страшновато.
Когда же ростовщик приходит, Альбер задает ему удивительный вопрос:
АЛЬБЕР
Ужель отец меня переживет?
Нашел кого спрашивать, ростовщик – не доктор. Но Соломон хорошо понимает, о чем речь, и мямлит:
ЖИД
Как знать? дни наши сочтены не нами…
Барон здоров. Бог даст – лет десять, двадцать
И двадцать пять и тридцать проживет он.
Сын в ужасе.
АЛЬБЕР
Ты врешь, еврей: да через тридцать лет
Мне стукнет пятьдесят!..
И в ярости от того, что его отец здоров и бодр, этот двадцатилетний аристократ в присутствии ростовщика и слуги высказывается даже слишком откровенно:
АЛЬБЕР
О! мой отец…
Как пес цепной…
Всю ночь не спит, всё бегает да лает.
А золото спокойно в сундуках
Лежит себе. Молчи! когда-нибудь
Оно послужит мне, лежать забудет.
ЖИД
Да, на бароновых похоронах…
И далее – уже описанная выше сцена, где долго-долго-долго Альбер не понимает.
Юный барон желает смерти отцу, но даже в этом страшном грехе виновен оказывается старый барон.
АЛЬБЕР
Вот до чего меня доводит
Отца родного скупость! Жид мне смел
Что предложить!
Казалось бы, Альберу не в чем себя винить. Не он, а ростовщик предложил убийство. Но восклицание «вот до чего меня доводит» – это проговорка. Получается «меня довели до такого предложения». Альбер доведен (дошел) до этих мыслей своим умом. Соломон не дурак и не самоубийца; он делает то предложение, которого от него ждут. И тому, кто ждет. Киллеры не предлагают своих услуг первому встречному.
А если Альбер слишком долго «не понимает», то потому лишь, что хочет убедиться, что его самого правильно поняли. Заказчики всегда стремятся придать беседе самый невинный характер. Дон Корлеоне мирно и печально советует: «поговорите с ним», «посмотрите, что можно сделать»… А вскоре в человека всаживают всю обойму. «Поговорите» – а человек без рези в животе, без тошноты, без боли умирает.
…Мрачное мифическое Средневековье. Латы, плащ, сапоги со шпорами. Знаменитый монолог из школьной хрестоматии:
Что не подвластно мне? как некий демон
Отселе править миром я могу;
Лишь захочу – воздвигнутся чертоги;
В великолепные мои сады
Сбегутся Нимфы резвою толпою;
И Музы дань свою мне принесут,
И вольный Гений мне поработится,
И добродетель и бессонный Труд
Смиренно будут ждать моей награды.
Я свистну, и ко мне послушно, робко
Вползет окровавленное Злодейство.
И руки будет мне лизать, и в очи
Смотреть, в них знак моей читая воли.
Средневековая Европа? Или ХХI век, Россия, откровенный, безобразный, наглый цинизм олигарха. Согласитесь: никто и никогда не напишет портрет «нового русского» грубее, чем Пушкин: и чертоги возводятся, и резвые нимфы сбегаются, и музы слетаются (чартерами из-за границы), и киллеры вползают, и лижут руку, и в глазах читают, кого убить, – даже произносить не надо.
Нестарый; еще и двадцать пять и тридцать проживет. Ему небось нет и пятидесяти. Куда девалась жена (мать Альбера), неизвестно. Может, сама умерла, а может, законопатил, чтоб не мешала резвым нимфам. Он любит странные удовольствия.
БАРОН
Нас уверяют медики: есть люди,
В убийстве находящие приятность.
Когда я ключ в замок влагаю, то же
Я чувствую, что чувствовать должны
Они, вонзая в жертву нож: приятно
И страшно вместе.
Медики, говоришь? Теории?
А вот свежее, натуральное:
БАРОН
Тут есть дублон старинный…. вот он. Нынче
Вдова мне отдала его, но прежде
С тремя детьми полдня перед окном
Она стояла на коленях воя.
Шел дождь, и перестал, и вновь пошел,
Притворщица не трогалась; я мог бы
Ее прогнать, но что-то мне шептало,
Что мужнин долг она мне принесла
И не захочет завтра быть в тюрьме.
Какой десерт к завтраку, к обеду. Полдня перед окном, стоя на коленях, выла баба, рыдали дети. А где все это время был Альберчик? Почему не заступился, молодой и пылкий? Не видел? не слышал? Или привык к таким сценам: к вою за окном и похохатыванию папаши?
Ну и не удивляйтесь, барон, что вырастили убийцу.
Собака! пес! повешу! – Альбер раскричался ужасно. Но кому он кричит? Слуге? Вот такая у них сердечная дружба, что господин посвящает раба в свои пылкие чувства? Скорее, он кричит отцу. Тот либо сам подслушивает, либо послал кого-нибудь. В этом рыцарском замке стены наверняка имеют уши. Альбер этими криками «работает на публику». А на кого работает Иван?
Слуга донесет, обязательно донесет. Служит он молодому, но зарплату-то получает у старого. Так пусть же донесет и о бурном протесте почтительного сына: «Вы знаете, он даже хотел немедленно повесить Соломона. Кричал: «Иван! веревку!»
* * *
«Иван, веревку!» – дельное предложение. Но какое странное имя…
Средневековая Европа, граф Делорж, Клотильда, герольды, герцог, и даже бродягу зовут Тибо, и расплачиваются дублонами, и вдруг – «Иван! веревку!».
Да-с, господа в этой пьесе могут называться как хотят – хоть Клотильдами, хоть Делоржами. Но народ в этой местности зовут Иваном. Имя более точное, чем все учебники географии.
Иван?! Это мог бы быть Фанфан, Жан-Жак… Ошибка? Таких ошибок не бывает. Если бы Пушкин сам не заметил, друзья бы указали. И, может быть, указали, а он усмехнулся и оставил. Это не ошибка, это сигнал. Пушкин нам подмигнул. Подмигнул с той нарочитой откровенностью, с какой актер подмигивает в водевиле – так, чтобы и галерка увидала. Увы, даже столь толстого намека русский-советский театр ни разу не заметил, ни разу никак не отыграл этого «Ивана», невесть откуда врезавшегося в страну Альберов и Делоржей. Театр в некотором смысле даже старался не замечать «Ивана», как воспитанные люди не замечают чужой неловкости, расстегнувшейся пуговки… Они как бы прощали Пушкину «ошибку».
* * *
МОЦАРТ
Бессонница моя меня томила
И в голову пришли мне две, три мысли.
Сегодня я их набросал.
Еще одно общее мнение – Пушкин, мол, сама легкость, легкомысленность – игрок, кутила, ветреный любовник, прыгал, как обезьяна…
Ну, иногда, в ссылке, где возможности проявлять легкомыслие резко ограничены, – писал. От нечего делать.
Собственных серьезных мыслей у легкомысленного человека мало. Оригинального, захватывающего сюжета ему тоже не выдумать. Вот он и брал старые истории, вертел их со скуки, кругом сугробы, телевизора нет, не все же с Ариной Родионовной в «пьяницу» играть.
И вот от скуки – переписывает старый ужастик об ожившей на кладбище статуе, о приходе мертвеца в разгар любовной сцены…
Зачем он пишет «Каменного гостя»? Зачем столько труда? Чтоб изложить всем известную легенду о Дон Гуане? Или там есть что-то свое?
Донжуан Пушкина – как в насмешку – однолюб. Во всяком случае, он не ходок. У него в голове одна Лаура, только Лаура. Потом он, правда, влюбится в Донну Анну, но совмещать нескольких сразу, ухитряться (по выражению Чехова) «и тут, и там» – нет. Трудно сказать, сколько дней, а может, недель Дон Гуан, переодетый монахом, живет лишь тем, что изредка видит Донну Анну, когда она приходит поправить могилку. А ведь Пушкин чуть ли не наизусть знал бродячий сюжет в исполнении Мольера, где Дон Жуан даже не по очереди с двумя, а сразу с двумя, внаглую. Наш не таков.
ЛЕПОРЕЛЛО
Теперь которую в Мадрите
Отыскивать мы будем?
ДОН ГУАН
О, Лауру!
Я прямо к ней бегу являться.
И Лаура его любит. Ждет не дождется, когда он сбежит из ссылки. И даже не скрывает своих чувств от поклонников, хахалей.
ГОСТЬ
Какие звуки! сколько в них души!
А чьи слова, Лаура?
ЛАУРА
Дон Гуана.
ДОН КАРЛОС
Что? Дон Гуан!
ЛАУРА
Их сочинил когда-то
Мой верный друг…
ДОН КАРЛОС
Твой Дон Гуан безбожник и мерзавец,
А ты, ты дура.
ЛАУРА
Ты с ума сошел?
Да я сейчас велю тебя зарезать…
ДОН КАРЛОС
Виноват, Лаура,
Прости меня. Но знаешь: не могу
Я слышать это имя равнодушно…
ЛАУРА
А виновата ль я, что поминутно
Мне на язык приходит это имя?
ДОН КАРЛОС
Так ты его любила.
(Лаура делает утвердительно знак.)
Очень?
ЛАУРА
Очень.
ДОН КАРЛОС
И любишь и теперь?
ЛАУРА
В сию минуту?
Нет, не люблю. Мне двух любить нельзя.
Теперь люблю тебя.
Ну! Следовало сразу перейти к делу. Но дон (может быть, отстегивая шпоры, снимая сапоги, развязывая тесемки) начинает разводить философию. Упускает время. Упускает случай.
ДОН КАРЛОС
Скажи, Лаура,
Который год тебе?
ЛАУРА
Осьмнадцать лет.
ДОН КАРЛОС
Ты молода… и будешь молода
Еще лет пять иль шесть. Вокруг тебя
Еще лет шесть они толпиться будут,
Тебя ласкать, лелеять, и дарить,
И серенадами ночными тешить,
И за тебя друг друга убивать
На перекрестках ночью. Но когда
Пора пройдет, когда твои глаза
Впадут и веки, сморщась, почернеют
И седина в косе твоей мелькнет,
И будут называть тебя старухой…
Напрасно он увлекся своей рацеей. Входит Дон Гуан, начинается и заканчивается стычка. Дон Карлос падает.
ЛАУРА
Убит? прекрасно! в комнате моей!
Что делать мне теперь, повеса, дьявол?
Куда я выброшу его?
ДОН ГУАН
Быть может
Он жив еще.
ЛАУРА
Да! жив! гляди, проклятый,
Ты прямо в сердце ткнул – небось не мимо,
И кровь нейдет из треугольной ранки,
А уж не дышит – каково?.. Эх, Дон Гуан,
Досадно, право. Вечные проказы —
А всё не виноват… Откуда ты?
Давно ли здесь?
ДОН ГУАН
Я только что приехал
И то тихонько – я ведь не прощен.
ЛАУРА
И вспомнил тотчас о своей Лауре?
Что хорошо, то хорошо. Да полно,
Не верю я…
ДОН ГУАН
Нет, моя Лаура,
Спроси у Лепорелло. Я Лауры
Пришел искать в Мадрите.
(Цалует ее.)
ЛАУРА
Друг ты мой!..
Постой… при мертвом!..
А что ж такого?..
Через некоторое время герой спохватился, поглядел на труп, на отдельно лежащие сапоги и задумался:
ДОН ГУАН
Лаура, и давно его ты любишь?
ЛАУРА
Кого? ты видно бредишь.
Но на этом замечательном месте веселая часть кончается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49