Очередная бутылка хмельной Людмиле тоже не понравилась.
– Вадик, всё же он редкий хам, – выдала она вновь в мой адрес неприятную характеристику. – Хам и первостатейный наглец. Он же ясно видит, что я слегка пьяна и несет мне высокоградусную «девятку». Наверное, специально выбирал самое крепкое пиво. Лиши его квартальной премии, Вадик, за непочтительное отношение к женщине. Если ты его не лишишь, то я тебя перестану любить. Нет, я не буду тебя любить, пока не увижу копию приказа о наказании. Сейчас же накажи его. Таких, как он надо воспитывать и жестоко учить рублем. Их больше ничем не проймешь. Вадик, почему он до сих пор стоит истуканом и не несет мне заказанного пива?
Желанное пиво я принес на четвертый раз и заспешил к воротам, но тут меня поймал за рукав директор. Он погрозил мне за что-то кулаком, вкратце рассказал о своей тяжелой доле руководителя и попросил помочь отнести в дом уставшего главного бухгалтера. Пронося в дом сникшего хозяина дачи, мы опять спугнули главного инженера и меня вновь послали, на этот раз за водкой. Когда я принес водку, сбегал за закуской, интерес ко мне был потерян. Вырвавшись из неволи, я скорым шагом, местами, переходящим в бег поспешил к даче Михалыча. «Скорая помощь» была уже там, рядом с ней также стоял и милицейский «уазик».
– Надо милиции сейчас все подробно рассказать, – решительно подумал я и направился к скучающему у ворот сержанту.
Да только первым развеять его скуку я не успел. Меня опередил потрёпанный «жигуль», раскрашенный в милицейские цвета. Автомобиль подкатил вплотную к мгновенно вытянувшемуся в струнку сержанту, и из открывшейся двери вывалились именно те два наглых типа, с которыми имел роковую драку Михалыч.
– Здравия желаю, товарищ капитан, – поздоровался отвлеченный от своих дум милиционер, подобрал живот и препроводил, подъехавших граждан к красным воротам.
Я, заметавшийся в своих сомнениях, прислонился к боку медицинской машины, приоткрыл рот и провожал недоуменным взглядом озабоченных сотрудников внутренних дел, которых совсем недавно вполне справедливо посчитал за бандитов. Вот так дела, значит Михалыча, менты грохнули? Вот так дела. Кому же теперь показания свои давать? Хорошо, что еще меня на нашей даче немного подзадержали, а то бы я рассказал свои впечатления из-под кровати на свою крепкую шею. Извините, товарищи милиционеры, но должен я вас на чистую воду вывести, простите меня ради бога, только должен я вам сообщить неприятную для вас новость, за которую вы мне наверняка спасибо не скажете. Простите меня ещё раз дурака, в своих показаниях правильного. Точно, наверное, не простят? Чего же делать теперь? Опять что ли влип?
– Ваши документы? – мгновенно отвлек меня от раздумий чей-то властный голос сзади.
Я обернулся и увидел перед собой милицейского сержанта, но не того, который повел роковых обидчиков Мутного в дом, а другого, неизвестно откуда взявшегося. Сержант осмотрел мое водительское удостоверение и вполне удовлетворенный моим объяснением, что попал я сюда из-за любопытства к санитарной машине, посоветовал не мешаться под ногами, а вернуться к своему рабочему месту. Я, старательно дыша в сторону, тут же радостно выполнил его советы. «Скорая помощь» спустя полчаса уехала, а милицейских работников наоборот прибавилось. Они бродили возле дачи Михалыча, со своей, только им известной целью. Один из них добрел и до меня. Представившись, он поинтересовался, не видел ли я, чего ни будь подозрительного. Я, конечно же, соврал, что всё подозрительное проспал на заднем сидении своего салона. Мой ответ милиционера удовлетворил, и он пошел бродить дальше. Когда стемнело, от дачи отъехала и милиция. Хотя меня и тянуло посмотреть, что там, у дачи Михалыча осталось, но я заопасался это сделать, да и по правде сказать, сделать-то мне это уже было некогда. Из наших ворот вышел директор и попросил моей помощи для окончательного завершения веселого праздника. Первым делом, мы взяли под руки Людмилу, и повели её огородами на соседнюю дачу, где, как оказалось, она проживала в летний период. Людмила возвращаться под родной кров не хотела, часто вырывалась от нас, пыталась пуститься в пляс и пела похабные частушки на темы любви и женской доли. Но только мы ей особо разгуляться не дали и пусть не быстро, но довели намеченное дело до нужного нам конца. Когда мы с директором вернулись, весь коллектив сидел в автобусе, обнимался и задушевно орал с присвистом украинскую народную песню «Ты ж меня пидманула, ты ж меня пидвела». Особенно активно кричал припев дуэт с заднего сидения в составе веселой Нины Петровны и плохо соображающего с кем он сидит главного инженера.
Развозил я гостей главбуха долго, вернее они долго прощались, и потому поездка весьма затянулась в ночи. Последним адресом, был адрес директора. Он поблагодарил меня за успешно выполненную работу, попросил никому о ней не рассказывать, за что сунул в руку тысячную купюру и дал полдня отгула. На пороге директорского дома его встречала супруга:
– Что же ты Слава так долго-то? Не жалеешь себя совсем. Всё сам да сам, – ворковала она, открывая перед директором дверь. – Нельзя же так. Пожалел бы себя-то, ведь никто тебя потом не пожалеет. У тебя ведь уже тот возраст, чтобы по ночам работать.
– Работа, мать, будь она проклята, ты мне лучше расскажи, как в столицу съездила, – махнул рукой Слава и я поехал.
7
Спать мне в ту ночь не хотелось, наверное, от впечатлений богатых. Я раскрыл остатки сухого пайка, закурил и вот тут взгляд мой наткнулся на предмет, унесенный мною с дачи Михалыча. Я в этой суете как-то забыл про него, и чуть было в ведро с мусором не выбросил. При ближайшем рассмотрении им оказался диктофон. Точно такой же был у моего старшины Прокопенко в армии. Где он его взял неизвестно, но любил эту игрушку просто до беспамятства. Любил старшина фиксировать на диктофон свои умные приказы и наши глупые ответы. Хотя нередко случалось наоборот, но такие казусы нещадно стирались из памяти умного приспособления и срочно заменялись тем, чем надо.
Я, знакомый с системой управления диктофона, решил немного его послушать, всё равно спать не хотелось. Может музыка, какая там есть? Нажал кнопку и под своды моей избы ворвался негромкий голос Мутного.
– Ну, ты в натуре, зачем мне стрелу забил? – обращался он сквозь легкий треск к невидимому собеседнику. – Гони свой базар, а то у меня со временем напряг. Давай, башляй свою тему, коли позвал.
– Дело у меня к тебе, на сорок тонн зеленых, – чуть выдержав паузу, ответил собеседник.
– Уж так и на сорок?
– Во всяком случае, и поторговаться можно. Директора нашего убрать надо. Кое-кто просит это одолжение сделать.
– Это директора «Забавы» что ли?
– Его.
– Нет, я на это не подпишусь. У меня с ним все дело по делу, – твердо отказался от гнусного предложения Михалыч. – Я с «Забавы» куш имею, и лезть на рожон смыла, не вижу. Выгоды нет. А потом, так эти дела не делаются, ты чего сразу попер, как трактор в грязь. Тут бы помять надо. Не делаются так, такие дела!
– Зря ты так Мутный вопрос ставишь, – не унимался подлый незнакомец. – Куш у тебя тогда покруче выйдет, это я тебе гарантирую, и зелень на дороге не валяется. А потом, ты же не сам директора мочить будешь, чего тебе бояться-то. Наймешь пацана, какого ни будь и дело в шляпе. Первый раз что ли?
– Мне-то, конечно, бояться нечего, но стрёмно как-то, вроде мы с ним обо всём добазарились. Он слова своего не нарушал. А потом непонятка меня берет: где ты бабки такие возьмешь. Ты ведь на «Забаве» недавно крутишься, а сорок тонн зеленых – лавэ приличное для таких лохов, как ты, и его так запросто не бросают. Не кинешь с зеленью-то?
– Ну, ты Мутный конечно понимаешь, что я не от себя лично с тобой переговоры веду. За мною люди серьёзные стоят. Сам я на такое дело тоже не подписался бы, это ж логичней логичного. Дело ведь крутое и хлопотное. А за деньги не волнуйся, для тука сорок штук зеленых, как для тебя сорок деревянных. И ещё, если я тебя кину, то какая мне здесь жизнь будет? Я всё прекрасно понимаю и тебя довольно-таки неплохо знаю. Ты ж меня тогда в корень задолбаешь. Верно ведь?
– Это ты всё правильно сказал. Меня обманывать, у тебя никакого резона нет. Так, значит, ты с «Туком» работаешь?
– С каким таким «Туком»? – засуетился собеседник Михалыча так явно, что его суета стала понятна даже по диктофону. – Послышалось тебе, я сказал, что у рук серьезных людей бабок немерено. Для них сорок тонн пустяк.
– Так что же твои серьезные люди других для дела не наймут? Чего ж они киллера залетного не привезут? Здесь бы залетный в самый раз был.
– А они и привезут – не сомневайся. Вот, как ты откажешься, они других наймут, только ты тогда совсем не у дела окажешься. Тогда уж извини, ты с «Забавы» ничего иметь не будешь. Твою долю тому передадут, кто не откажется. Сам понимаешь: лишних денег даже у серьёзных людей нет. Ты уж давай сам, смекай, что к чему. Здесь всё так логично, логичней и не придумаешь.
Диктофон на некоторое время замолчал и я уже собрался перемотать плёнку на начало, чтобы вновь услышать диалог, но тут опять зазвучал голос Мутного.
– Хорошо, согласен. Месяц срока. Аванс двадцать тонн. И чтобы никакого нигде базара не было. И еще хотел спросить: вот замочат директора, польза-то от этого какая? Пусть это не мое дело, но если можно, просвети.
– Акций у него много и он не дает дельце выгодное с комбинатом провернуть, представляет себя пупом Земли. Только напрасно он это делает. Любой пуп обойти можно – это ж логичней логичного.
– Акции это конечно дело серьезное, но они ж вам все равно не достанутся. Это его собственные акции.
– У него из наследников – дочь одна. Так вот уж получилось. К ней всё перейдет, а она как раз сейчас замуж за паренька одного собирается. И тот паренек, как ты уже, наверное, догадался для акций к ней и приставлен. Вот так вот брат Мутный. Значит по рукам.
– По рукам, только не брат ты мне интеллигент замусоленный, был бы ты мне братом, то я бы тебя давно уж придушил голыми руками. Вот так вот гражданин любезный.
Диктофон сердито щелкнул и отключился, оставив меня, как это говорится, к глубочайшем раздумии. Вот так находочка. Как в детективном фильме. Может расследование провести. Найти преступников, вывести их на чистую воду, а потом украсть дочь директора прямо со свадьбы, из-под носа жениха – негодяя. Интересно красивая она, дочка директорская? Наверное, красивая, ведь при таких деньгах красота за директорских дочерей цепляется, как репейник за штаны у меня на огороде. Украсть её можно на тракторе. Найму Тодора с Кокосом, чтобы они жениха с гостями отвлекли дуэтным пением веселых куплетов, а сам на железном коне к окну, невесту хвать и в чисто поле с ветерком прокатиться. Только бы там, в грязи не засесть да свадебное платье не запачкать. Потом, после поля, сюда привезу, и заживем мы с ней долго и счастливо, чтобы вскоре умереть в один день, когда другим серьезным людям опять акции понадобятся. Я хмыкнул, закурил, за неимением трубки сигарету без фильтра, прослушал запись еще раз и решил немножко поразмышлять.
А, что? Имею полное право. Я волен, делать что угодно в своем тихом деревенском пристанище да ещё бессонной ночью. Подумав про бессонную ночь, я вдруг удивился своему равнодушному отношению к гибели у меня на глазах, пусть очень кратковременного, но всё же друга. Ну, пусть не совсем друга, но вполне приличного мужика. Лежа под кроватью, переживал, а сейчас спокоен, как слон африканский в зоопарке. Странно, но с другой стороны – зачем мне лишние беспокойства. Без них спокойней. Я решительно выкинул из головы неприятные воспоминания и перешел к интересному делу. Любят люди ерундой позаниматься, в сыщиков поиграть, силу своего ума, хотя бы перед собой, выказать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
– Вадик, всё же он редкий хам, – выдала она вновь в мой адрес неприятную характеристику. – Хам и первостатейный наглец. Он же ясно видит, что я слегка пьяна и несет мне высокоградусную «девятку». Наверное, специально выбирал самое крепкое пиво. Лиши его квартальной премии, Вадик, за непочтительное отношение к женщине. Если ты его не лишишь, то я тебя перестану любить. Нет, я не буду тебя любить, пока не увижу копию приказа о наказании. Сейчас же накажи его. Таких, как он надо воспитывать и жестоко учить рублем. Их больше ничем не проймешь. Вадик, почему он до сих пор стоит истуканом и не несет мне заказанного пива?
Желанное пиво я принес на четвертый раз и заспешил к воротам, но тут меня поймал за рукав директор. Он погрозил мне за что-то кулаком, вкратце рассказал о своей тяжелой доле руководителя и попросил помочь отнести в дом уставшего главного бухгалтера. Пронося в дом сникшего хозяина дачи, мы опять спугнули главного инженера и меня вновь послали, на этот раз за водкой. Когда я принес водку, сбегал за закуской, интерес ко мне был потерян. Вырвавшись из неволи, я скорым шагом, местами, переходящим в бег поспешил к даче Михалыча. «Скорая помощь» была уже там, рядом с ней также стоял и милицейский «уазик».
– Надо милиции сейчас все подробно рассказать, – решительно подумал я и направился к скучающему у ворот сержанту.
Да только первым развеять его скуку я не успел. Меня опередил потрёпанный «жигуль», раскрашенный в милицейские цвета. Автомобиль подкатил вплотную к мгновенно вытянувшемуся в струнку сержанту, и из открывшейся двери вывалились именно те два наглых типа, с которыми имел роковую драку Михалыч.
– Здравия желаю, товарищ капитан, – поздоровался отвлеченный от своих дум милиционер, подобрал живот и препроводил, подъехавших граждан к красным воротам.
Я, заметавшийся в своих сомнениях, прислонился к боку медицинской машины, приоткрыл рот и провожал недоуменным взглядом озабоченных сотрудников внутренних дел, которых совсем недавно вполне справедливо посчитал за бандитов. Вот так дела, значит Михалыча, менты грохнули? Вот так дела. Кому же теперь показания свои давать? Хорошо, что еще меня на нашей даче немного подзадержали, а то бы я рассказал свои впечатления из-под кровати на свою крепкую шею. Извините, товарищи милиционеры, но должен я вас на чистую воду вывести, простите меня ради бога, только должен я вам сообщить неприятную для вас новость, за которую вы мне наверняка спасибо не скажете. Простите меня ещё раз дурака, в своих показаниях правильного. Точно, наверное, не простят? Чего же делать теперь? Опять что ли влип?
– Ваши документы? – мгновенно отвлек меня от раздумий чей-то властный голос сзади.
Я обернулся и увидел перед собой милицейского сержанта, но не того, который повел роковых обидчиков Мутного в дом, а другого, неизвестно откуда взявшегося. Сержант осмотрел мое водительское удостоверение и вполне удовлетворенный моим объяснением, что попал я сюда из-за любопытства к санитарной машине, посоветовал не мешаться под ногами, а вернуться к своему рабочему месту. Я, старательно дыша в сторону, тут же радостно выполнил его советы. «Скорая помощь» спустя полчаса уехала, а милицейских работников наоборот прибавилось. Они бродили возле дачи Михалыча, со своей, только им известной целью. Один из них добрел и до меня. Представившись, он поинтересовался, не видел ли я, чего ни будь подозрительного. Я, конечно же, соврал, что всё подозрительное проспал на заднем сидении своего салона. Мой ответ милиционера удовлетворил, и он пошел бродить дальше. Когда стемнело, от дачи отъехала и милиция. Хотя меня и тянуло посмотреть, что там, у дачи Михалыча осталось, но я заопасался это сделать, да и по правде сказать, сделать-то мне это уже было некогда. Из наших ворот вышел директор и попросил моей помощи для окончательного завершения веселого праздника. Первым делом, мы взяли под руки Людмилу, и повели её огородами на соседнюю дачу, где, как оказалось, она проживала в летний период. Людмила возвращаться под родной кров не хотела, часто вырывалась от нас, пыталась пуститься в пляс и пела похабные частушки на темы любви и женской доли. Но только мы ей особо разгуляться не дали и пусть не быстро, но довели намеченное дело до нужного нам конца. Когда мы с директором вернулись, весь коллектив сидел в автобусе, обнимался и задушевно орал с присвистом украинскую народную песню «Ты ж меня пидманула, ты ж меня пидвела». Особенно активно кричал припев дуэт с заднего сидения в составе веселой Нины Петровны и плохо соображающего с кем он сидит главного инженера.
Развозил я гостей главбуха долго, вернее они долго прощались, и потому поездка весьма затянулась в ночи. Последним адресом, был адрес директора. Он поблагодарил меня за успешно выполненную работу, попросил никому о ней не рассказывать, за что сунул в руку тысячную купюру и дал полдня отгула. На пороге директорского дома его встречала супруга:
– Что же ты Слава так долго-то? Не жалеешь себя совсем. Всё сам да сам, – ворковала она, открывая перед директором дверь. – Нельзя же так. Пожалел бы себя-то, ведь никто тебя потом не пожалеет. У тебя ведь уже тот возраст, чтобы по ночам работать.
– Работа, мать, будь она проклята, ты мне лучше расскажи, как в столицу съездила, – махнул рукой Слава и я поехал.
7
Спать мне в ту ночь не хотелось, наверное, от впечатлений богатых. Я раскрыл остатки сухого пайка, закурил и вот тут взгляд мой наткнулся на предмет, унесенный мною с дачи Михалыча. Я в этой суете как-то забыл про него, и чуть было в ведро с мусором не выбросил. При ближайшем рассмотрении им оказался диктофон. Точно такой же был у моего старшины Прокопенко в армии. Где он его взял неизвестно, но любил эту игрушку просто до беспамятства. Любил старшина фиксировать на диктофон свои умные приказы и наши глупые ответы. Хотя нередко случалось наоборот, но такие казусы нещадно стирались из памяти умного приспособления и срочно заменялись тем, чем надо.
Я, знакомый с системой управления диктофона, решил немного его послушать, всё равно спать не хотелось. Может музыка, какая там есть? Нажал кнопку и под своды моей избы ворвался негромкий голос Мутного.
– Ну, ты в натуре, зачем мне стрелу забил? – обращался он сквозь легкий треск к невидимому собеседнику. – Гони свой базар, а то у меня со временем напряг. Давай, башляй свою тему, коли позвал.
– Дело у меня к тебе, на сорок тонн зеленых, – чуть выдержав паузу, ответил собеседник.
– Уж так и на сорок?
– Во всяком случае, и поторговаться можно. Директора нашего убрать надо. Кое-кто просит это одолжение сделать.
– Это директора «Забавы» что ли?
– Его.
– Нет, я на это не подпишусь. У меня с ним все дело по делу, – твердо отказался от гнусного предложения Михалыч. – Я с «Забавы» куш имею, и лезть на рожон смыла, не вижу. Выгоды нет. А потом, так эти дела не делаются, ты чего сразу попер, как трактор в грязь. Тут бы помять надо. Не делаются так, такие дела!
– Зря ты так Мутный вопрос ставишь, – не унимался подлый незнакомец. – Куш у тебя тогда покруче выйдет, это я тебе гарантирую, и зелень на дороге не валяется. А потом, ты же не сам директора мочить будешь, чего тебе бояться-то. Наймешь пацана, какого ни будь и дело в шляпе. Первый раз что ли?
– Мне-то, конечно, бояться нечего, но стрёмно как-то, вроде мы с ним обо всём добазарились. Он слова своего не нарушал. А потом непонятка меня берет: где ты бабки такие возьмешь. Ты ведь на «Забаве» недавно крутишься, а сорок тонн зеленых – лавэ приличное для таких лохов, как ты, и его так запросто не бросают. Не кинешь с зеленью-то?
– Ну, ты Мутный конечно понимаешь, что я не от себя лично с тобой переговоры веду. За мною люди серьёзные стоят. Сам я на такое дело тоже не подписался бы, это ж логичней логичного. Дело ведь крутое и хлопотное. А за деньги не волнуйся, для тука сорок штук зеленых, как для тебя сорок деревянных. И ещё, если я тебя кину, то какая мне здесь жизнь будет? Я всё прекрасно понимаю и тебя довольно-таки неплохо знаю. Ты ж меня тогда в корень задолбаешь. Верно ведь?
– Это ты всё правильно сказал. Меня обманывать, у тебя никакого резона нет. Так, значит, ты с «Туком» работаешь?
– С каким таким «Туком»? – засуетился собеседник Михалыча так явно, что его суета стала понятна даже по диктофону. – Послышалось тебе, я сказал, что у рук серьезных людей бабок немерено. Для них сорок тонн пустяк.
– Так что же твои серьезные люди других для дела не наймут? Чего ж они киллера залетного не привезут? Здесь бы залетный в самый раз был.
– А они и привезут – не сомневайся. Вот, как ты откажешься, они других наймут, только ты тогда совсем не у дела окажешься. Тогда уж извини, ты с «Забавы» ничего иметь не будешь. Твою долю тому передадут, кто не откажется. Сам понимаешь: лишних денег даже у серьёзных людей нет. Ты уж давай сам, смекай, что к чему. Здесь всё так логично, логичней и не придумаешь.
Диктофон на некоторое время замолчал и я уже собрался перемотать плёнку на начало, чтобы вновь услышать диалог, но тут опять зазвучал голос Мутного.
– Хорошо, согласен. Месяц срока. Аванс двадцать тонн. И чтобы никакого нигде базара не было. И еще хотел спросить: вот замочат директора, польза-то от этого какая? Пусть это не мое дело, но если можно, просвети.
– Акций у него много и он не дает дельце выгодное с комбинатом провернуть, представляет себя пупом Земли. Только напрасно он это делает. Любой пуп обойти можно – это ж логичней логичного.
– Акции это конечно дело серьезное, но они ж вам все равно не достанутся. Это его собственные акции.
– У него из наследников – дочь одна. Так вот уж получилось. К ней всё перейдет, а она как раз сейчас замуж за паренька одного собирается. И тот паренек, как ты уже, наверное, догадался для акций к ней и приставлен. Вот так вот брат Мутный. Значит по рукам.
– По рукам, только не брат ты мне интеллигент замусоленный, был бы ты мне братом, то я бы тебя давно уж придушил голыми руками. Вот так вот гражданин любезный.
Диктофон сердито щелкнул и отключился, оставив меня, как это говорится, к глубочайшем раздумии. Вот так находочка. Как в детективном фильме. Может расследование провести. Найти преступников, вывести их на чистую воду, а потом украсть дочь директора прямо со свадьбы, из-под носа жениха – негодяя. Интересно красивая она, дочка директорская? Наверное, красивая, ведь при таких деньгах красота за директорских дочерей цепляется, как репейник за штаны у меня на огороде. Украсть её можно на тракторе. Найму Тодора с Кокосом, чтобы они жениха с гостями отвлекли дуэтным пением веселых куплетов, а сам на железном коне к окну, невесту хвать и в чисто поле с ветерком прокатиться. Только бы там, в грязи не засесть да свадебное платье не запачкать. Потом, после поля, сюда привезу, и заживем мы с ней долго и счастливо, чтобы вскоре умереть в один день, когда другим серьезным людям опять акции понадобятся. Я хмыкнул, закурил, за неимением трубки сигарету без фильтра, прослушал запись еще раз и решил немножко поразмышлять.
А, что? Имею полное право. Я волен, делать что угодно в своем тихом деревенском пристанище да ещё бессонной ночью. Подумав про бессонную ночь, я вдруг удивился своему равнодушному отношению к гибели у меня на глазах, пусть очень кратковременного, но всё же друга. Ну, пусть не совсем друга, но вполне приличного мужика. Лежа под кроватью, переживал, а сейчас спокоен, как слон африканский в зоопарке. Странно, но с другой стороны – зачем мне лишние беспокойства. Без них спокойней. Я решительно выкинул из головы неприятные воспоминания и перешел к интересному делу. Любят люди ерундой позаниматься, в сыщиков поиграть, силу своего ума, хотя бы перед собой, выказать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41