Имре Хорват словно подслушал его мысли.
- Не переживайте, Лайош, - сказал он. - Заявить никогда не поздно. Попытайтесь еще раз увидеть этого человека и спросите прямо у него. Главное в таком деле - не суетиться, не спешить. А монах никуда не денется, если он уже тридцать лет здесь живет.
Лайош кивнул. Он был благодарен Имре за то, что тот снял с его души камень своим советом.
2
Коваль поздоровался и опустился на теплый от солнца стул.
- Ну как? Заключения экспертизы готовы? - спросил он начальника уголовного розыска.
Капитан Вегер озадаченно потер лоб:
- Готовы, товарищ подполковник. Но дело такое запутанное...
- Посмотрим, что нам пишут уважаемые эксперты...
- Вот, пожалуйста, - Вегер достал из сейфа синюю папку и раскрыл ее. - На осколках разбитой рюмки - отпечатки пальцев Каталин Иллеш, на целой - неизвестного лица. Значит, выпивали вдвоем...
- Это и так ясно, - заметил Коваль.
- Эти же отпечатки найдены и на других предметах в гостиной, а также на внутренней ручке входной двери... Вот еще об убийстве Иллеш и ее дочерей. Каталин была задушена кожаным ремнем и лежала на полу в гостиной. О смерти младшей дочери Илоны сказано, что удар ножа был метким - прямо в сердце. Удар нанесен опытной рукой, так сказать, не дилетантом. Установлено, что смерть наступила мгновенно, во сне.
Коваль кивнул. Вспомнилось: у младшей девочки при осмотре трупа в морге было спокойное, умиротворенное выражение лица - ни один мускул дрогнуть не успел. Воспоминание было неприятным, и подполковник нахмурился.
Капитан Вегер не понял, почему Коваль помрачнел, и вопросительно посмотрел на него. Тот махнул рукой: мол, продолжайте!
- А старшая, Ева, по-видимому, проснулась и оказала сопротивление. У нее порезана рука, лицо. Два ножевых удара - в сердце. Смертельные.
- Нож! - вздохнул Коваль. - Найти бы этот нож.
- Ищем, Дмитрий Иванович.
- А как вы считаете - убийца был один?
- Пока что все данные за это.
- Да, нож, - задумчиво повторил Коваль. - Если он кустарный, то изучение его помогло бы нам выйти на того, кто его изготовил.
- Точно, кустарный. Экспертиза отмечает: сделан из немецкого штыка, имеются данные о том, что принадлежал он Каталин и ее второй муж Андор Иллеш резал им свиней. Во всяком случае, скотобойный нож Иллеша пока еще не обнаружен.
Коваль взял в руки акт экспертизы:
- Этот нож сейчас важнее всего.
- Мы всю прилегающую местность вокруг обшарили, до самой Латорицы, в соседних дворах побывали. В канале, что рядом с усадьбой Иллеш, на сто метров влево и вправо по дну прошли. Нашли кеды. Отправили на экспертизу. А ножа нет.
- Полагаете, убийца оставил нож где-нибудь поблизости?
- А зачем он ему - это ведь вещественное доказательство.
- Вы правы, Василий Иванович. Убийца часто старается избавиться от всего того, что связано с его преступлением, особенно от орудия убийства: от ножа, пистолета или чего-нибудь другого. Психологически это легко объяснимо. Выбросив нож, одежду, в которой совершено преступление, он словно открещивается от своего черного дела и говорит самому себе: я - не я и хата не моя, и ничего не случилось, все это приснилось мне в страшном сне, который забыт навсегда. Только, Василий Иванович, нож он, наверно, выбросил не рядом с местом убийства, а уж где-нибудь подальше.
- Возможно, Дмитрий Иванович, но хочется надеяться, что нож все-таки где-нибудь здесь и что мы его отыщем. Отпечатки пальцев на рукоятке дадут ответ: тот ли убийца, кто пил с Каталин. На первой оперативке прокурор Стрелец высказал мнение, что в дом могли войти раньше, до появления убийц. Но Тур с ним не согласился.
- Все может быть, Василий Иванович. Пока ничего отметать не стоит. Любую фантазию, даже то, что бессмыслицей кажется с первого взгляда. Возможно и такое: отдельно гость, отдельно убийство и ограбление. Не будем все валить в одну кучу. Нужно, обязательно нужно найти нож... А вдруг повезет. Василий Иванович, а вдруг... Ну, а как со следами? Хорошо, что земля в ту ночь влажной была после дождя.
- Следов более чем достаточно. Последние по времени - наиболее заметны: две пары ведут от забора к крыльцу и назад. Те же самые следы обнаружены и у забора, там же - свежий окурок "Примы". Значит - лезли через забор. Калитка почему-то не устраивала.
Коваль кивнул.
- Что еще можно сказать о следах? - продолжал Вегер. - Следы резиновых сапог сорок четвертого размера, значит, человек высокого роста. Каблуки стоптаны. Вторая пара следов - китайские кеды, тоже стоптанные, сорокового размера, передняя часть подошвы стерта. На улице перед забором неизвестные топтались на месте. Под забором во дворе следы их чуть глубже - от прыжка.
- А другие следы? - спросил Коваль, листая бумаги, сложенные в папку.
- Третья пара мужских следов ведет уже от калитки и крыльцу, рядом с ними - следы туфель самой Каталин Иллеш, вот что интересно.
- Эти следы могли быть оставлены намного раньше.
- Я тоже об этом подумал, - признался Вегер. - Эти же самые следы, он ткнул пальцем в рисованную схему двора Иллеш, на которой были обозначены следы, - ведут потом от крыльца назад, к калитке. Назад неизвестный возвращался один, но это еще ни о чем не говорит. О его обуви сказано только, что это полуботинки сорок третьего размера и почти новые подошва и каблук не стоптаны, походка - с каблука на носок... Может быть, в первую очередь надо поинтересоваться сапогами и кедами этих заборных акробатов?
- Конечно, - согласился Коваль. - Но не следует забывать и об отпечатках пальцев на рюмке, и о полуботинках сорок третьего размера, вошедших во двор через калитку. Вы проверяли обувь брата Каталин? Еще нет? Поинтересуйтесь прежде всего, какой размер он носит. Не забывайте, что в доме ждали гостя, своего человека: запертая в сарае собака и заранее накормленная корова - чтобы не мычала! Дело действительно запутанное, но мы себе дел не выбираем, их нам сама жизнь подбрасывает... Вы уже были на вокзале?
- Еще не был.
- Тогда я сам пойду. Междугородные автобусы что-нибудь дали? спросил Коваль, возвращая Вегеру папку.
Капитан отрицательно покачал головой.
- В аэропорту были? В Ужгороде?
- Поехал лейтенант Габор. Еще не звонил.
- Значит, пока ничего нового. Хуже нет, когда не за что ухватиться. В таких случаях даже ошибочные версии могут помочь. - Коваль достал "Беломор", прикурил и закашлялся. - Почти пачку до обеда выкурил. Легкие не выдерживают. А бросить не могу. Силы воли не хватает. Врачи запрещают, но, знаете, пока гром не грянет... Выгонят на пенсию - брошу... Так вот, даже ошибочные версии в таких случаях полезны. Не надо только увлекаться ими и тратить на них много времени. Но вначале они свою роль сыграют. Проверяя, отбрасывая лишнее, иной раз случайно наткнешься на истину. Ведь, в конце-то концов, все на свете так или иначе связано, и главное со второстепенным - тоже. Плохо только, что на это второстепенное времени не дают!
Коваль налил себе воды из высокого графина.
- Ах ты, теплая. И в водопроводе, наверно, такая же?
- Сейчас принесу холодной, - Вегер взял графин со стола.
- Спасибо, - остановил его подполковник. - По дороге на вокзал газировки выпью. Вы лучше шторы задерните. Солнце бьет, как из пушки. Как вы только терпите - так ведь и мозг расплавиться может.
Коваль встал. Пока Вегер дергал штору, с которой при каждом движении, играя блестками в ярких лучах, осыпалась пыль, подполковник шагал из угла в угол по тесному кабинету начальника розыска. Наконец сказал:
- У вас есть, конечно, фотографии местных рецидивистов. Распорядитесь, пожалуйста, чтобы мне их принесли. Сейчас.
Спустя несколько минут фотографии эти уже лежали в портфеле подполковника.
- Я скоро вернусь. Вы будете здесь?
- Да, Дмитрий Иванович.
- Поговорим тогда о других версиях. Приготовьте, в частности, справку на брата Каталин Иллеш - Эрнста Шефера, а также сведения о ее мужьях.
Капитан позвонил в картотеку, а Коваль не без отвращения все-таки выпил теплой воды. Внимательно посмотрев на Вегера, он заметил, что у капитана за два дня, в течение которых они знакомы, опухли веки. "Плохо спит", - подумал Коваль.
3
Вызванный подполковником в кабинет начальника станции сутулый и стеснительный молодой человек долго рассматривал пачку фотографий. Начальник станции сказал:
- Ночью дежурил другой кассир - Клавдия Павловна. А утром шестнадцатого заступил Иван Семенович.
Иван Семенович напрягал память, нервничал, боясь ошибиться или сказать что-нибудь не так, как нужно. Он снова и снова разглядывал фотографии, перебирая их и кладя на стол. Коваль терпеливо ждал.
- Вот этот, по-моему, брал шестнадцатого два билета до Киева, наконец проговорил кассир. - На поезд Белград - Москва. - Кассир протянул Ковалю одну из фотографий.
- Именно этот? Посмотрите еще раз. Внимательно.
- Не ошибитесь, я вас очень прошу, Иван Семенович. Это ведь для милиции, для дела очень важно, - склонился над фотографиями и начальник станции. - Внимательно смотрите, не обманите нас.
Стеснительный кассир совсем растерялся.
- Зачем же я буду обманывать? - удивился он. - Остальных я не видел. Только вот этого. Худощавого. Он еще спросил, когда поезд прибывает в Киев. Взял два купейных. Я помню. На этот поезд народу немного бывает...
- Ясно, - резюмировал Коваль. - И два билета? - Подполковник сам не заметил, что удовлетворенно улыбнулся.
- Два.
- Оба до Киева?
- Оба. - Кассир заморгал глазами, словно собираясь заплакать, если ему не поверят. - Честное слово!
- Ну хорошо. А в котором часу он приходил за билетами?
- Утром... То есть не совсем утром - пожалуй, в полдень.
- А поезд отправляется когда?
- Белград - Москва - под вечер, - спешно ответил начальник станции, немного обидевшись, что обращаются не к нему, и непременно желая хоть чем-нибудь быть полезным. - В девятнадцать по нашему, железнодорожному, времени, а по местному - в восемнадцать.
- Вы ничего особенного не заметили в его поведении? - кивнув на фотографию, снова обратился Коваль к кассиру. - Вел себя нормально?
- Я не обратил внимания, - сказал кассир, словно извиняясь, - не думал, что это понадобится.
- Ну ничего, - успокоил его Коваль. - Вы и так нам помогли.
- Кажется, этот человек высокого роста, он вроде бы наклонялся к окошку. Но точно сказать не могу.
- Высокого роста? Так... - Подполковник задумался. - А скажите, пожалуйста, сколько всего билетов продали вы в тот день?
- Не помню. Много.
- Это можно уточнить, - вмешался начальник станции.
- А на этот поезд?
- Четыре... Нет - пять. Конечно, пять! Еще один перед самым отходом. Вылетело из головы.
- Если нужно, я сейчас проверю, сколько было продано билетов в тот день, - сказал начальник станции. - А вам, Иван Семенович, следует быть точным. Ведь вы - свидетель. - И он принялся листать журнал.
- А другие пассажиры, купившие билеты на этот поезд, местные? продолжал спрашивать Ивана Семеновича подполковник. - Вы их знаете?
Кассир молчал.
- Ну, Иван Семенович? - не выдержал начальник станции.
- Припоминаю их, но не точно, - произнес наконец кассир.
- Вот что, Иван Семенович, - улыбнулся Коваль. - Подумайте, вспомните. И приходите в милицию. Спросите меня, подполковника Коваля, или капитана Вегера... Вы его знаете?
Оба железнодорожника закивали головами.
- А пока спасибо вам, - Коваль пожал обоим руки и, положив фотографию худощавого пассажира отдельно, в пустое отделение портфеля, вышел из здания станции на безлюдный перрон.
"Значит, этот", - сказал он самому себе.
...С вокзала Коваль отправился обратно в милицию, куда должен был вернуться и капитан Вегер после обхода нескольких подозрительных квартир. Фотография рецидивиста, опознанного кассиром, лежала в его портфеле и словно подгоняла его. Он ускорил шаг.
Дмитрий Иванович волновался. Впрочем, волнение всегда охватывало его в начале розыска и не покидало до самого завершения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42