- Переписываетесь с ним, с Карлом Локкером? Если верить вам, что он - жив.
- Нет. Это была первая весть. И первая просьба. Я-то думал: что плохого, если передам Катарин письмо от мужа. Не знал ведь, что такая беда случится.
- Как тот венгр вас нашел?
- Был в группе туристов, которые осматривали наши пещеры.
- На конверте, переданном вам, был обратный адрес?
- Нет, что вы!
- Как он подписал записку?
- Одним именем - "Карл".
- А как же ему стало известно, что вас нужно разыскивать в Киевской лавре?
- Н-не знаю... - Гострюк отвел взгляд в сторону.
Коваль понял, что у "брата Симеона" получилась осечка. Четко выстроенная стена показаний дала трещину.
Бывший монах помолчал, подумал и тихо сказал:
- Думаю, кто-нибудь рассказал.
- Кто же, например? У вас остались общие знакомые?
- Да нет.
- А этот венгр, как вы говорите, из Будапешта?
- Я видел его впервые.
- Как же он узнал вас?
- Не знаю.
- Каков он на вид?
- Обыкновенный человек, немолодой, брюнет.
- И как его зовут, вы, конечно, тоже не знаете?
- Нет, - покачал головой бывший монах. - Не знаю.
- Слушайте, Гострюк, - сердито сказал подполковник. - Если до сих пор я почти верил вашим сногсшибательным объяснениям, то теперь верить перестану. - Ему захотелось даже повторить любимое бублейниковское: "Что вы мне вранье решетом носите?"
"Брат Симеон" почесал нос и тяжело вздохнул.
- Не хотел я впутывать лишнего человека. Я его не знаю, этого венгра, и он никакой роли не играет. Только и всего, что передал письмо от Карла. К нам, в Лавру, много туристов приезжает. Один из них и разыскал меня, подошел и спрашивает по-немецки: "Брат Симеон?" - "Да", - говорю. "Вам письмо из Будапешта. Вас давно уже ищут". Сунул мне это письмо и сразу отошел к своей группе.
- Спросил по-немецки?
- Да.
- Так почему вы считаете, что это был венгр?
- Он был в группе венгерских туристов. Да и похож он на венгра.
- Когда это было? Число?
- Двадцать третьего июня.
- И вы на следующий же день взяли отгул?
- Да.
- Так, так, - задумчиво произнес Коваль. - А у вас сохранилась эта записка Карла?
- Я сжег ее.
- Жаль.
- Я понимаю, она была бы сейчас в мою пользу. Если бы я знал. Но я вам чистую правду говорю, как перед богом! Все правда. Я не господь, чтоб за чужие грехи крест нести.
"Ну вот, даже в боги зачислил, - рассеянно подумал Коваль. Бывший монах своими показаниями совершил в голове подполковника такой переворот, что он никак не мог прийти в себя. - А что, если все это и в самом деле правда? А что, если показания эти подтвердятся? Тогда можно считать..."
И Коваля охватила жажда деятельности, при которой возникает острое желание ездить, искать, допрашивать, звонить, сопоставлять, проверять, сводить концы с концами, воссоздавая неразрывную логическую цепь событий и выявляя тайные пружины человеческих поступков.
- Ясно, - сказал он Гострюку. - Больше ничего не хотите добавить?.. Минуту спустя добавил сам: - Ну хорошо. Пока достаточно. Проверим ваши показания, а потом встретимся снова.
- Как же вы проверите? И зачем я только сжег эту записку! Знаете ли, пугливым стал.
- Ничего, проверим. Подпишите протокол допроса. Прочтите, все ли верно записано с ваших слов.
- Какой же это допрос?! Я же сам, безо всякого допроса, дал показания. Добровольно.
- Это будет учтено, - пообещал Коваль, вспоминая, что никакого письма от Локкера в доме Каталин Иллеш при обыске не обнаружено.
После того как конвоир увел Гострюка, подполковник не мог найти себе места. Он звонил в район, разыскивал Вегера, послал дежурного за Эрнстом Шефером и приказал вызвать из Ужгорода таксиста Дыбу.
К тому времени, когда в кабинете появился капитан Вегер в запыленных сапогах, у подполковника уже был намечен конкретный план оперативных действий:
1. Допросить Эрнста Шефера, который мог бы догадаться, что Каталин навестил его бывший шурин. Выяснить его мнение по поводу такой возможности.
2. Еще раз допросить таксиста Дыбу о ночном пассажире, попросить его составить словесный портрет.
3. Установить место захоронения тержерместера Карла Локкера и произвести эксгумацию его останков.
4. Проверить, какие иностранные туристские группы проезжали через Закарпатье с двадцатого по двадцать пятое июня, а также пятнадцатого шестнадцатого июля.
5. Произвести дополнительный обыск в доме Иллеш (цель - письмо от Карла Локкера).
Своим появлением капитан Вегер прервал составление плана, и они приступили к практическому осуществлению неотложных мер.
5
Уже через полчаса после того, как Коваль допросил бывшего монаха, на ноги был поставлен весь уголовный розыск, судебная экспертиза и в помощь врачу Мигашу был вызван судмедэксперт из Ужгорода.
Капитан Вегер и майор Бублейников устанавливали место погребения Карла Локкера, разыскивали людей, близко знавших начальника жандармского участка, врачей, которые могли запомнить его особые приметы, в частности повреждения костей.
Пока капитан и майор выполняли задания Коваля, сам Дмитрий Иванович, что называется, с пристрастием допрашивал Эрнста Шефера, Тибора Коповски и опять-таки "брата Симеона". На этот раз интересовался только Карлом Локкером.
С Эрнстом Шефером состоялся длинный разговор, в результате которого подозрение, что он - возможный убийца сестры, отпало. Почувствовав опасность, мясник откровенно рассказал о семейной неурядице: оказалось, что он собирался оставить жену и уйти к другой женщине, но гибель Катарин так ошеломила его, что они с Агнессой забыли о раздорах. Женщина, у которой с пятнадцатого на шестнадцатое июля ночевал Шефер, подтвердила его алиби, и вокруг этой троицы все успокоилось, как успокаивается стоячая вода вскоре после того, как в нее бросили камень.
Теперь Эрнст Шефер охотно отвечал на все вопросы Коваля и даже заговорил по-украински, хотя отдельных слов не знал и заменял их то венгерскими, то немецкими.
- У моего бывшего шурина было два перелома костей, - вспоминал он. В молодости, в драке, кто-то сломал ему переносицу. А в конце сорок второго или в начале сорок третьего года зимой пьяный сержант из дивизии СС, поссорившись с ним в баре, запустил в него стулом и сломал ребро. Я сидел рядом - фольксдойчи имели право посещать те бары, где бывали и "чистые" немцы. Тем более вместе с тержерместером Локкером. И тогда я понял, что полноправные хозяева здесь гитлеровские солдаты, а не свято-стефанское государство. Этот сержант, заметьте - не средний офицер, а простой сержант из обоза - сказал Карлу, чтобы тот поехал на винный склад, открыл его и налил несколько цистерн лучшего вина для солдат дивизии. Карл ответил, что не может этого сделать - нужно разрешение. Тогда сержант вскочил и ударил его стулом. Карл упал. А сержант схватил пистолет, он был совсем пьян, и заорал: "Жалеешь вина для немецкой армии?! Я убью тебя, мадьярская свинья!" Карл тоже что-то крикнул в ответ, но я не слышал что - все вскочили с мест, женщины завизжали, и сержант спрятал пистолет. Через несколько секунд он исчез из бара. Не знаю точно, но ходили слухи, что Карл был тайным агентом гестапо.
- Кто еще, кроме вас, знает об этих переломах костей? - перебил воспоминания Шефера подполковник. - Особенно о случае в баре?
- Тогда все знали. И были довольны. Лично я тоже радовался, что этого пса проучили в его же стае.
- Ну, кто - "все"? Конкретно. Есть сейчас в городе люди, которые могли бы подтвердить ваши слова?
- Есть, наверно. Хотя многие уехали. Да и событий в те годы хватало. И более важных. Ну, спросите моего соседа Коповски.
- А кто его лечил? Какой врач? Он жив?
- Был здесь хирург. Работал при соляном управлении и в суде. Может, и жив. Хотя ему и тогда было за пятьдесят. Не знаю. Я давно его не видел.
- Фамилия?
- Фамилии не помню.
На этом разговор мог бы и закончиться, поскольку Коваль весь был поглощен дальнейшими розысками людей, знавших Карла Локкера, людей, которые могли бы идентифицировать его останки, но старый мясник все еще топтался у порога и не уходил.
- Так вы думаете, что это мог сделать Карл? - вдруг спросил он подполковника. - Что он жив?
Эрнст Шефер с непонятной Ковалю тревогой ждал ответа.
Что мог сказать подполковник? Только то, что розыски и следствие продолжаются, и как только закончатся, он, Эрнст Шефер, узнает результаты.
- А если жив, то может прятаться где-то близко? - все с той же тревогой в голосе продолжал Шефер. - И кто знает, что ему взбредет в голову. Бешеный пес без разбору кусает.
- Вы сегодня сказали, что Каталин сама похоронила мужа, - заметил подполковник. - Как же он может оказаться живым? Из мертвых не воскресают... Или у вас на этот счет есть другие соображения?
Шефер не ответил.
- Кто, кроме Каталин, хоронил его?
- Какие-то могильщики. Каталин нанимала.
- Итак, вашего шурина положили в гроб, засыпали землей, а вы теперь сомневаетесь. Странно!
- Но ведь и вы начали сомневаться. Расспрашиваете, разыскиваете...
- Хотите, я вам открою секрет? Мы это делаем, чтобы убедиться, что мертвые не воскресают.
Подполковник при всей серьезности положения чуть не рассмеялся, увидев, с каким недоуменно-встревоженным лицом мясник попрощался, как осторожно, словно во время тихого часа в больнице, прикрыл за собою дверь.
Тибор Балтазарович Коповски повторил почти то же самое, что Коваль слышал от Шефера. Нужно было срочно найти старого хирурга.
Капитан Вегер и майор Бублейников превзошли самих себя: вскоре перед Ковалем стоял бритоголовый сморщенный старичок.
Начальник уголовного розыска уже успел ознакомить подполковника с прошлым этого человека - бывший частный врач, во время войны - хирург местного госпиталя, судебный эксперт и, наконец, сторож в морге, откуда его уволили, считая душевнобольным: однажды, до белой горячки упившись сливовицей, он целую ночь напролет играл в карты с приподнятыми над столами покойниками и бранил их на всю катушку, когда ему начинало казаться, что кто-то из них мошенничает.
Однако ответы старика свидетельствовали, что он совершенно нормален. Бывший медик долго чесал затылок, что-то припоминал и наконец прошамкал:
- Ребро помню. А вот переносицу... Вы бы что-нибудь полегче спросили - столько времени прошло! А с ребром было, по-моему, иначе. Не было у него перелома. Только трещина... Да, да, трещина. Это когда его какой-то военный обработал. Тогда трещина была, но приличная. Кажется, шестого ребра... Да, именно шестого.
- Шурин его говорил, что перелом. Но, возможно, он ошибся.
- Откуда ему знать?! Что он в этом понимает?! Глупости! Раззвонили по всему городку, что ребро, и все, как попугаи, повторяли. Что они знают! Это только мы, врачи, знаем. Был у меня случай: девушку оперировал аппендицит. А сорока на хвосте принесла - аборт. Жених бросил, родители отреклись. Мало что люди говорят, вы не слушайте. У этого Локкера была трещина - точно. А что касается переносицы, я не лечил, но, кажется, была и такая травма... Так ему и надо, зверь был, а не человек. Я ему полотенцем ребро стягиваю, чтобы трещина заросла, а он зубами скрежещет и кулаком грозит. А вот был у меня больной с раздробленным тазом, так тот...
Старичок, вероятно, долго бы рассказывал разные истории из своей практики, но Ковалю некогда было это слушать.
Бывший врач поклонился по-стариковски медленно и низко и, продолжая что-то бормотать, собрался уходить. Но Коваль его задержал - взял в машину, в которой ждали Романюк и судмедэксперт из Ужгорода. Капитан Вегер, Бублейников и Тур уже уехали на кладбище, где должны были эксгумировать останки Карла Локкера.
Вскоре стали известны результаты экспертизы: у похороненного под именем Карла Локкера человека были раздроблены при жизни руки и ноги, вероятно, во время допросов в жандармерии, сломаны шейные позвонки. Но кость переносья оказалась целой, ребра тоже...
Теперь у Коваля не оставалось сомнений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42