Но соблазнительниц рядом не наблюдалось, как и ничего похожего на упругую кожу и податливый хвост. Вокруг только закуски, кокосовый ром и растительность, которая на меня не особенно действует.
Думаю, мне стоит пойти и нажраться.
* * *
А поросят тут жарили под землей. Совсем не похоже на маленькие грили, которые показывают по телеку, или костры на заднем дворике. Мы говорим о яме около двух метров в глубину, где свиные отбивные, завернутые в листья наподобие египетских мумий и засыпанные песком, медленно томились на куче тлеющих углей, а умопомрачительные запахи вызывали просто бурю восторга в моих вкусовых сосочках. Аромат взрывался как небольшая бомбочка, умудрялся быстро просочиться в рот и нос, отчего перед моими очумелыми глазами начинали летать мушки. Хотя, возможно, это всего лишь действие листьев банана.
– Неплохое угощение, – пробормотал я, обращаясь к Эрни. На мою речь банановые листья пока что не подействовали. О том, что это такой мощный наркотик, я узнал только двадцать минут назад. Зато они очень сильно подействовали на мое зрение, которое по-прежнему продолжало выдавать странные галлюцинации, в основном абстрактного характера.
– Хорошее угощение, – эхом повторил Эрни. Он мрачно цедил свой фруктовый коктейль и тосковал. Вероятно, по Луизе. Мы сидели за маленьким столиком прямо на пляже, пластиковые ножки моего стула утопали в песке, вода плескалась всего в каких-то десяти метрах. А над нами множество звезд складывалось в предсказуемые созвездия: например, по человеческим представлениям – в Большую Медведицу и Орион. А мы называем их Баобаб и Ящерица.
Базз и Уэндл уже тоже набрались. Они цокали языками, словно фермеры, осматривающие свои владения, при этом не выпускали изо рта длинные веточки розмарина.
– В чем дело, Эрни? – спросил Базз.
– Не хочешь травки? – предложил Уэндл, выхватив розмарин изо рта.
Но Эрни просто оттолкнул его руку, покачал головой и вернулся к своему коктейлю. Глоток. Недовольная гримаса. Еще один глоток.
– Тебе надо взбодриться, – вдруг услышал я собственный голос. – Найди себе бабу. Займись с ней сексом.
Напарник пристально, почти зло посмотрел на меня, но не смог продлить испепеляющий взгляд настолько, чтобы добиться хоть какого-то воспитательного эффекта. Я же растянул губы в улыбке.
– Пожуй еще банановых листиков, малыш, – проворчал Эрни.
– Я серьезно, – не унимался я. – Сколько у тебя уже никого не было?
Вот теперь он посмотрел на меня действительно зло. И очень выразительно.
– В наше время мы не спрашивали друг у друга, как самочувствие и давно ли ты был с дамой…
– Настала новая эпоха, Эрн, – сказал я. – Не обязательно нужно честно сознаваться, но обсуждать придется.
Я пытался заставить Эрни открыть этот ящик Пандоры в своем сердце, но внезапно почти все мое внимание оказалось приковано к лужайке позади отеля. Там, за волейбольной сеткой, пунктом проката снаряжения для подводного плавания, бассейном, водными горками и баром, как раз на террасе отеля…
Это был велосираптор. Самка. Как сказал бы Эрни, «дама».
И еще какая дама! Ее хвост, соблазнительный и прелестный, словно широкая река плоти. Морда сильная и мощная, а зубы сверкали, словно ряд бриллиантов. Глаза переливались как два изумруда и намекали, что впереди нас ждет нечто большее. Тело сложено безупречно. И рост тоже идеальный.
Она была обнажена. И шла по направлению к нам.
– Эр-р-рни, – заикаясь, произнес я. – Т-т-там…
– Отвали, малыш.
Красавица пробиралась через толпу людей, которые не обращали на нее ни малейшего внимания. Ее хвост слегка шлепал их по ногам и спинам, оставляя на их телах красные рубцы. Взгляд ее был прикован к площадке для луау, и если я не ошибаюсь, к нашему столику. Еще шестьдесят метров и мы натолкнемся на рифы, капитан.
– Ребята… ой… Эрни…
– Отвали, малыш.
– Нет, Эрни, послушай…
– Два года, доволен? – рявкнул мой напарник. – У меня никого не было уже два года. Ты рад?
Два года? Господи, думаю, я бы взорвался после двух месяцев без разрядки. Но даже его признание в длительном сексуальном воздержании не смогло пересилить шока, который я испытал при виде рапторши в обнаженном виде, вальяжно вышагивающей прямо по территории отеля среди толпы собравшихся на луау. Она шла по длинной извивающейся дорожке между столиками, расставленными на пляже, но, глядя в ее сияющие изумрудные глаза, прикованные к моим, я понял, что на самом деле пунктом назначения являлся именно наш столик.
– Да я не об этом, Эрн. Ты только глянь.
Я кивнул в сторону приближающейся красавицы. Теперь она выглядела как-то странно. Это что, некий намек на одежду? И где собственно ее хвост? Эрни взглянул на нее.
– Ну что… Неплохо выглядит, как мне кажется – сказал он и снова принялся за свой коктейль.
К тому времени, как рапторша приблизилась к нашему столику, галлюцинация рассеялась. Поразительно красивая обнаженная самка велосираптора теперь превратилась в полностью экипированную самку динозавра непонятно какой породы. С точки зрения людей, ее маска производила весьма сильное впечатление. Уроженка Гавайев с шоколадной кожей, полными губами, удлиненными руками и ногами и прямыми черными волосами, доходящими прямо до тонкой талии. Я был расстроен, что мой мозг избрал для своего пробуждения от чудесного видения именно этот момент.
– Мистер Рубио? – спросила она, легонько стукнув меня по плечу. Мне потребовалось некоторое время, чтобы снова обрести контроль над своим телом (тпру, мой боевой конь, тпру!) и я смог, как положено, вежливо кивнуть.
– Вам звонят, – сказала красавица. – Уже полчаса вас ищем.
Я моргнул в надежде, что сейчас предо мной снова появится обнаженная самка, но подобие человеческой женщины никуда не делось.
– По пути обратно, – пробормотал Эрни, – захвати мне еще один такой коктейльчик.
И он снова воссоединился со своим напитком, отгородившись им от реальности.
Мы прошли по мягкому песку. Рука об руку. Меня слегка пошатывало, то ли от пережитого шока, то ли, что более вероятно, от продолжающегося воздействия банановых листьев.
– Вы знали, кто я?
– С чего вы взяли? – спросила она. Голос у нее был приятный, звонкий, с легким гавайским акцентом. Очень мелодичный.
– Я видел, как вы шли прямо ко мне. Кто-то показал вам на меня?
Ее кожу окрасил нежный румянец. Да, а капилляры-то у масочки отлично реагируют.
– Я учуяла ваш аромат во время регистрации. Мне он понравился.
Я улыбнулся в ответ и сказал:
– Мне тоже ваш нравится.
Честно говоря, я с трудом мог его различить. Нотки сосны, разумеется, присутствовали, но что еще, я уже затруднялся ответить. Обычно под воздействием наркотиков моя способность к ощущению запахов несколько притупляется. Например, от такой травки, как греческий пажитник, слизистая оболочка носа высыхает, при этом пазухи носа наполняются какой-то дрянью, словно я тону. Полагаю, банановые листья оказывают такое же действие.
– Я спросила ребят за стойкой, как вас зовут, – призналась она. – И запомнила.
– И когда потребовалось, чтобы кто-то меня нашел…
– То я вызвалась. Да, вы правильно подумали.
Согласен. Что может быть лучше в такое время суток, чем потешить свое самолюбие. И я решил играть в эту игру до конца.
– Это входит в ваши обязанности? Находить постояльцев, которых кто-то ищет по телефону?
Она хихикнула, жеманно покачав головкой.
– Я работаю в отделе льготных продаж, но сегодня выходной. Просто решила сделать одолжение своей подруге-телефонистке…
– О, вы любите делать одолжения?
– Зависит от того, кто просит.
– А что если я вас попрошу?
Она легко тряхнула волосами и пожала плечами. Миленькие человеческие жесты для самки динозавра.
– Возможно, мы сможем прийти к соглашению.
Мы вошли в фойе отеля, где меня отправили прямо к телефону-автомату веселенького зеленого цвета.
– Подождете меня? – спросил я свою новую гавайскую подругу. – Сможете поучить меня танцевать хулу.
К счастью, разговор был очень коротким. Звонил Сэмюель, чтобы сообщить мне, что катер заберет нас с Эрни с пристани завтра в три часа дня.
– Если только вы не предпочтете отправиться на пароме, – сказал он. – В отличие от катера очень тихо и спокойно.
– Наверное, неплохо, – задумчиво сказал я. – Открытый океан. Приятная спокойная поездка.
– Это займет четыре часа, отплытие из порта Кауаи.
– Это другой остров, – заметил я.
– Верно.
– А как мы туда доберемся?
– На катере на подводных крыльях.
Да, они легких путей не ищут.
– К черту паром, поедем прямо отсюда. Эй, а ты мне не подскажешь, что взять из туалетных принадлежностей? Я хотел бы кое-какие свои вещички оставить тут, на Мауи, чтобы облегчить багаж…
– Никаких, – сказал он.
– Нет, ты не понял. Я имею в виду зубную пасту, щетку и все такое…
– Я понял. Ничего этого не нужно.
– Ох, – удивился я. Не ожидал, что на крошечном частном островке нам предоставят услуги по системе «все включено». – Значит, мыло и все остальное вы нам выдадите?
– Винсент, ты же собираешься вернуться к природе, – сказал Сэмюель. – Не забивай голову этой чушью. Все, что нужно взять с собой завтра на катер, – это ты и Эрни.
– И чек.
Пауза, но, безусловно, недолгая.
– Да. И чек.
Когда я повесил трубку и вышел в фойе, то обнаружил, что моя гавайка ждет меня, усевшись в круглое ротанговое кресло, покрытое тканым ковриком местного производства. Она идеально соответствовала дизайну помещения, и мне стало интересно, уж не заказало ли ее руководство отеля по какому-то специальному каталогу. Мне бы хотелось, чтобы мое имя тоже включили в этот список рассылки.
– Я даже не знаю, как вас… хм, тебя… зовут, – сказал я, приблизившись к ней. – Когда я приглашаю куда-то девушку, то всегда пытаюсь сделать это, соблюдая формальности.
– Кала, – с напускной скромностью сказала прекрасная незнакомка.
– Благодарю. Не будешь ли так любезна, Кала, и не пропустишь ли со мной по стаканчику?
– Ты пьешь?
– Ну, только для подавления жажды. А для веселья жую травку…
Кала подняла маленькую черную сумочку, которая таила в себе неведомые удовольствия:
– А у меня все с собой, – мурлыкнула она.
Я снова ощутил себя нашкодившим подростком, когда мы спрятались в подсобке рядом с фойе и опробовали восхитительную травку, которую достала из своей сумочки Кала. Довольно большое количество местных финиковых листьев (то, что обычно называют «гавайский улёт») и еще какие-то местные наркотики, которые я до этого практически не пробовал, быстро проделали путь по нашим желудочно-кишечным трактам. Между банановыми листьями и разговором с Сэмюелем был короткий промежуток времени, когда я твердо решил раз и навсегда завязать с наркотиками, и не баловаться ими даже за компанию, резко бросить и все, но почти сразу я снова наширялся и покатился по наклонной.
Мы постоянно дотрагивались друг до друга, обжимались и целовались. Во мне росло желание прямо здесь и сейчас сбросить с себя все и заняться любовью. Мы терлись носами, соприкасались головами, нам и так было довольно неудобно в личинах, а вожделение, многократно усиленное травой, усложняло ситуацию еще больше. Мой язык проник в ее рот, пытаясь найти ее язычок и обвиваясь вокруг него. Фальшивые челюсти съехали куда-то в сторону, давая полную свободу действий. Я чувствовал на вкус эпоксидку, которой эта чертова маска была закреплена вокруг ее губ.
Через минуту нас пробило на ха-ха. Так всегда и бывает. Сначала медленная приятная волна наркотического опьянения проносится через всю нервную систему, по дороге здороваясь по-дружески со всеми органами. Затем некоторые травы вызывают сексуальное возбуждение, но к тому времени, как похоть начинает стучаться в ворота мозга, в дело вступает смех. Вербальная функция теперь считается какой-то второсортной, тем более когда целуешься, то и дышать-то тяжело, не то что произнести законченное предложение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Думаю, мне стоит пойти и нажраться.
* * *
А поросят тут жарили под землей. Совсем не похоже на маленькие грили, которые показывают по телеку, или костры на заднем дворике. Мы говорим о яме около двух метров в глубину, где свиные отбивные, завернутые в листья наподобие египетских мумий и засыпанные песком, медленно томились на куче тлеющих углей, а умопомрачительные запахи вызывали просто бурю восторга в моих вкусовых сосочках. Аромат взрывался как небольшая бомбочка, умудрялся быстро просочиться в рот и нос, отчего перед моими очумелыми глазами начинали летать мушки. Хотя, возможно, это всего лишь действие листьев банана.
– Неплохое угощение, – пробормотал я, обращаясь к Эрни. На мою речь банановые листья пока что не подействовали. О том, что это такой мощный наркотик, я узнал только двадцать минут назад. Зато они очень сильно подействовали на мое зрение, которое по-прежнему продолжало выдавать странные галлюцинации, в основном абстрактного характера.
– Хорошее угощение, – эхом повторил Эрни. Он мрачно цедил свой фруктовый коктейль и тосковал. Вероятно, по Луизе. Мы сидели за маленьким столиком прямо на пляже, пластиковые ножки моего стула утопали в песке, вода плескалась всего в каких-то десяти метрах. А над нами множество звезд складывалось в предсказуемые созвездия: например, по человеческим представлениям – в Большую Медведицу и Орион. А мы называем их Баобаб и Ящерица.
Базз и Уэндл уже тоже набрались. Они цокали языками, словно фермеры, осматривающие свои владения, при этом не выпускали изо рта длинные веточки розмарина.
– В чем дело, Эрни? – спросил Базз.
– Не хочешь травки? – предложил Уэндл, выхватив розмарин изо рта.
Но Эрни просто оттолкнул его руку, покачал головой и вернулся к своему коктейлю. Глоток. Недовольная гримаса. Еще один глоток.
– Тебе надо взбодриться, – вдруг услышал я собственный голос. – Найди себе бабу. Займись с ней сексом.
Напарник пристально, почти зло посмотрел на меня, но не смог продлить испепеляющий взгляд настолько, чтобы добиться хоть какого-то воспитательного эффекта. Я же растянул губы в улыбке.
– Пожуй еще банановых листиков, малыш, – проворчал Эрни.
– Я серьезно, – не унимался я. – Сколько у тебя уже никого не было?
Вот теперь он посмотрел на меня действительно зло. И очень выразительно.
– В наше время мы не спрашивали друг у друга, как самочувствие и давно ли ты был с дамой…
– Настала новая эпоха, Эрн, – сказал я. – Не обязательно нужно честно сознаваться, но обсуждать придется.
Я пытался заставить Эрни открыть этот ящик Пандоры в своем сердце, но внезапно почти все мое внимание оказалось приковано к лужайке позади отеля. Там, за волейбольной сеткой, пунктом проката снаряжения для подводного плавания, бассейном, водными горками и баром, как раз на террасе отеля…
Это был велосираптор. Самка. Как сказал бы Эрни, «дама».
И еще какая дама! Ее хвост, соблазнительный и прелестный, словно широкая река плоти. Морда сильная и мощная, а зубы сверкали, словно ряд бриллиантов. Глаза переливались как два изумруда и намекали, что впереди нас ждет нечто большее. Тело сложено безупречно. И рост тоже идеальный.
Она была обнажена. И шла по направлению к нам.
– Эр-р-рни, – заикаясь, произнес я. – Т-т-там…
– Отвали, малыш.
Красавица пробиралась через толпу людей, которые не обращали на нее ни малейшего внимания. Ее хвост слегка шлепал их по ногам и спинам, оставляя на их телах красные рубцы. Взгляд ее был прикован к площадке для луау, и если я не ошибаюсь, к нашему столику. Еще шестьдесят метров и мы натолкнемся на рифы, капитан.
– Ребята… ой… Эрни…
– Отвали, малыш.
– Нет, Эрни, послушай…
– Два года, доволен? – рявкнул мой напарник. – У меня никого не было уже два года. Ты рад?
Два года? Господи, думаю, я бы взорвался после двух месяцев без разрядки. Но даже его признание в длительном сексуальном воздержании не смогло пересилить шока, который я испытал при виде рапторши в обнаженном виде, вальяжно вышагивающей прямо по территории отеля среди толпы собравшихся на луау. Она шла по длинной извивающейся дорожке между столиками, расставленными на пляже, но, глядя в ее сияющие изумрудные глаза, прикованные к моим, я понял, что на самом деле пунктом назначения являлся именно наш столик.
– Да я не об этом, Эрн. Ты только глянь.
Я кивнул в сторону приближающейся красавицы. Теперь она выглядела как-то странно. Это что, некий намек на одежду? И где собственно ее хвост? Эрни взглянул на нее.
– Ну что… Неплохо выглядит, как мне кажется – сказал он и снова принялся за свой коктейль.
К тому времени, как рапторша приблизилась к нашему столику, галлюцинация рассеялась. Поразительно красивая обнаженная самка велосираптора теперь превратилась в полностью экипированную самку динозавра непонятно какой породы. С точки зрения людей, ее маска производила весьма сильное впечатление. Уроженка Гавайев с шоколадной кожей, полными губами, удлиненными руками и ногами и прямыми черными волосами, доходящими прямо до тонкой талии. Я был расстроен, что мой мозг избрал для своего пробуждения от чудесного видения именно этот момент.
– Мистер Рубио? – спросила она, легонько стукнув меня по плечу. Мне потребовалось некоторое время, чтобы снова обрести контроль над своим телом (тпру, мой боевой конь, тпру!) и я смог, как положено, вежливо кивнуть.
– Вам звонят, – сказала красавица. – Уже полчаса вас ищем.
Я моргнул в надежде, что сейчас предо мной снова появится обнаженная самка, но подобие человеческой женщины никуда не делось.
– По пути обратно, – пробормотал Эрни, – захвати мне еще один такой коктейльчик.
И он снова воссоединился со своим напитком, отгородившись им от реальности.
Мы прошли по мягкому песку. Рука об руку. Меня слегка пошатывало, то ли от пережитого шока, то ли, что более вероятно, от продолжающегося воздействия банановых листьев.
– Вы знали, кто я?
– С чего вы взяли? – спросила она. Голос у нее был приятный, звонкий, с легким гавайским акцентом. Очень мелодичный.
– Я видел, как вы шли прямо ко мне. Кто-то показал вам на меня?
Ее кожу окрасил нежный румянец. Да, а капилляры-то у масочки отлично реагируют.
– Я учуяла ваш аромат во время регистрации. Мне он понравился.
Я улыбнулся в ответ и сказал:
– Мне тоже ваш нравится.
Честно говоря, я с трудом мог его различить. Нотки сосны, разумеется, присутствовали, но что еще, я уже затруднялся ответить. Обычно под воздействием наркотиков моя способность к ощущению запахов несколько притупляется. Например, от такой травки, как греческий пажитник, слизистая оболочка носа высыхает, при этом пазухи носа наполняются какой-то дрянью, словно я тону. Полагаю, банановые листья оказывают такое же действие.
– Я спросила ребят за стойкой, как вас зовут, – призналась она. – И запомнила.
– И когда потребовалось, чтобы кто-то меня нашел…
– То я вызвалась. Да, вы правильно подумали.
Согласен. Что может быть лучше в такое время суток, чем потешить свое самолюбие. И я решил играть в эту игру до конца.
– Это входит в ваши обязанности? Находить постояльцев, которых кто-то ищет по телефону?
Она хихикнула, жеманно покачав головкой.
– Я работаю в отделе льготных продаж, но сегодня выходной. Просто решила сделать одолжение своей подруге-телефонистке…
– О, вы любите делать одолжения?
– Зависит от того, кто просит.
– А что если я вас попрошу?
Она легко тряхнула волосами и пожала плечами. Миленькие человеческие жесты для самки динозавра.
– Возможно, мы сможем прийти к соглашению.
Мы вошли в фойе отеля, где меня отправили прямо к телефону-автомату веселенького зеленого цвета.
– Подождете меня? – спросил я свою новую гавайскую подругу. – Сможете поучить меня танцевать хулу.
К счастью, разговор был очень коротким. Звонил Сэмюель, чтобы сообщить мне, что катер заберет нас с Эрни с пристани завтра в три часа дня.
– Если только вы не предпочтете отправиться на пароме, – сказал он. – В отличие от катера очень тихо и спокойно.
– Наверное, неплохо, – задумчиво сказал я. – Открытый океан. Приятная спокойная поездка.
– Это займет четыре часа, отплытие из порта Кауаи.
– Это другой остров, – заметил я.
– Верно.
– А как мы туда доберемся?
– На катере на подводных крыльях.
Да, они легких путей не ищут.
– К черту паром, поедем прямо отсюда. Эй, а ты мне не подскажешь, что взять из туалетных принадлежностей? Я хотел бы кое-какие свои вещички оставить тут, на Мауи, чтобы облегчить багаж…
– Никаких, – сказал он.
– Нет, ты не понял. Я имею в виду зубную пасту, щетку и все такое…
– Я понял. Ничего этого не нужно.
– Ох, – удивился я. Не ожидал, что на крошечном частном островке нам предоставят услуги по системе «все включено». – Значит, мыло и все остальное вы нам выдадите?
– Винсент, ты же собираешься вернуться к природе, – сказал Сэмюель. – Не забивай голову этой чушью. Все, что нужно взять с собой завтра на катер, – это ты и Эрни.
– И чек.
Пауза, но, безусловно, недолгая.
– Да. И чек.
Когда я повесил трубку и вышел в фойе, то обнаружил, что моя гавайка ждет меня, усевшись в круглое ротанговое кресло, покрытое тканым ковриком местного производства. Она идеально соответствовала дизайну помещения, и мне стало интересно, уж не заказало ли ее руководство отеля по какому-то специальному каталогу. Мне бы хотелось, чтобы мое имя тоже включили в этот список рассылки.
– Я даже не знаю, как вас… хм, тебя… зовут, – сказал я, приблизившись к ней. – Когда я приглашаю куда-то девушку, то всегда пытаюсь сделать это, соблюдая формальности.
– Кала, – с напускной скромностью сказала прекрасная незнакомка.
– Благодарю. Не будешь ли так любезна, Кала, и не пропустишь ли со мной по стаканчику?
– Ты пьешь?
– Ну, только для подавления жажды. А для веселья жую травку…
Кала подняла маленькую черную сумочку, которая таила в себе неведомые удовольствия:
– А у меня все с собой, – мурлыкнула она.
Я снова ощутил себя нашкодившим подростком, когда мы спрятались в подсобке рядом с фойе и опробовали восхитительную травку, которую достала из своей сумочки Кала. Довольно большое количество местных финиковых листьев (то, что обычно называют «гавайский улёт») и еще какие-то местные наркотики, которые я до этого практически не пробовал, быстро проделали путь по нашим желудочно-кишечным трактам. Между банановыми листьями и разговором с Сэмюелем был короткий промежуток времени, когда я твердо решил раз и навсегда завязать с наркотиками, и не баловаться ими даже за компанию, резко бросить и все, но почти сразу я снова наширялся и покатился по наклонной.
Мы постоянно дотрагивались друг до друга, обжимались и целовались. Во мне росло желание прямо здесь и сейчас сбросить с себя все и заняться любовью. Мы терлись носами, соприкасались головами, нам и так было довольно неудобно в личинах, а вожделение, многократно усиленное травой, усложняло ситуацию еще больше. Мой язык проник в ее рот, пытаясь найти ее язычок и обвиваясь вокруг него. Фальшивые челюсти съехали куда-то в сторону, давая полную свободу действий. Я чувствовал на вкус эпоксидку, которой эта чертова маска была закреплена вокруг ее губ.
Через минуту нас пробило на ха-ха. Так всегда и бывает. Сначала медленная приятная волна наркотического опьянения проносится через всю нервную систему, по дороге здороваясь по-дружески со всеми органами. Затем некоторые травы вызывают сексуальное возбуждение, но к тому времени, как похоть начинает стучаться в ворота мозга, в дело вступает смех. Вербальная функция теперь считается какой-то второсортной, тем более когда целуешься, то и дышать-то тяжело, не то что произнести законченное предложение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55