Если бы я не знал Луизу так хорошо – мы знакомы уже восемь, нет, девять лет – то решил бы, что она по-настоящему плачет. Возможно, из-за того, что она расстроена, или же по той причине, которая привела ее ко мне, или из-за их с Эрни отношений. Но Луиза – одна из тех несчастных особей динозавров, у которых до сих пор слезные железы вырабатывают больше слез, чем требуется, хотя остальные наши сородичи за миллионы лет эволюции избавились от этого дефекта. Это всего лишь иллюстрация к известному выражению «крокодиловы слезы», практически в буквальном смысле, за годы нашего знакомства я столько раз протягивал этой женщине носовой платок, и могу распознать, что это вовсе не проявление печали, а просто соленая водичка.
– Прости, – сказала Луиза, промокая салфеточкой уголок глаза. – Иногда я такая рёва.
– Знаю. Ты хочешь дождаться Эрни? Он должен вернуться…
– Нет, – резко сказала она. – Я бы предпочла поговорить с тобой наедине. Только ты и я. А потом ты передал бы Эрни содержание нашей беседы, хорошо?
Я кивнул и уселся за стол, пытаясь собрать все бумаги в некое подобие стопки.
– Начни с самого начала, Луиза. Это лучший совет, который я могу тебе дать.
Луиза сделала глубокий вдох, плечи быстро поднялись, а затем опустились обратно. Теперь она была готова изложить суть дела.
– Вчера вечером кто-то вломился в наш дом.
Ага, а то я не знаю. Потребовалось особое усилие и тактика, которую с успехом применяют сержанты-инструкторы, чтобы убедить мышцы лица сохранять нейтральное положение.
– Мне очень жаль, – сказал я совершенно спокойно. – Взломщики что-нибудь украли?
Луиза покачала головой.
– Насколько я понимаю, нет. Они раскурочили охранную сигнализацию, обшарили нашу спальню и оставили после себя ужасный беспорядок на кухне.
Вообще-то я думал, что на кухне после меня было относительно чисто, если не считать бараньей ноги, забытой на столе, но я всегда был чуть более неряшливым, чем мои сородичи.
– Вас, значит, не было дома.
– Слава Богу, не было. Не могу даже представить, что эти чудовища сделали бы с нами.
– Да в мире полно всяких отморозков, – сказал я, кивая в надежде, что это будет расценено как смирение, как-никак, мне ведь тоже приходится жить в этом страшном мире. – Вы вызвали полицию?
– Разумеется, – сказала она, и у меня все внутри оборвалось. – Но они не нашли ничего полезного. Это были динозавры, как мы думаем, по-видимому, их маски не оставляют отчетливых отпечатков.
– Понятно. Но чем же мы можем тебе помочь? Ты хочешь, чтобы мы взглянули на ваш дом, попробовали учуять какие-то запахи и понять, не сможем ли мы выяснить, кто это сделал?
– Мне кажется, мы и так знаем, кто это сделал, – сказала Луиза, и мне вдруг подумалось, что идея иметь в офисе дефибриллятор не была такой уж плохой. А что если цель ее визита и разговора с глазу на глаз – припереть меня к стенке и заставить признаться в преступлении? Обычно я не испытываю угрызений совести по поводу взломов, несанкционированных проникновений, «одалживаний» улик и прочих противозаконных деяний, с которыми я познакомился благодаря Эрни, но в данном случае меня бесило, что я предал нашу с Луизой дружбу, пусть и прошлую.
– И как же вы узнали? – спросил я, невольно отодвигаясь от стола. – Если полиция ничего не нашла…
Луиза помрачнела и посмотрела мне прямо в глаза.
– Я знаю, потому что… Просто знаю и все.
Я выдержал этот взгляд, не дрогнув. Что ж, будем играть до конца.
– Почему бы тебе не сказать мне? – предложил я в надежде, что она сделает обратное – вскочит и уйдет из офиса. – Скажи мне, кто же влез в ваш дом.
– Прогрессисты, – ответила Луиза, и моя кровь снова побежала по жилам.
– Прогрессисты?
– Ну… это секта. Как я понимаю, культ.
– Зато я не понимаю. Что еще за культ?
– Толком не знаю. Все члены этой организации – динозавры. Это культ динозавров.
– А зачем им было лезть в твой дом?
– Может, за деньгами?
– Но ведь воры не взяли денег!
– Потому что я не храню их дома. Вероятно, поэтому в доме такой разгром.
– Но зачем им вламываться именно в твой дом? Почему они не проникли ко мне? Или к Эрни?
– Потому что я их знаю. Вернее они меня знают. Руперт – один из них. Он – прогрессист.
– Твой брат? Луиза кивнула.
– Уже около двух лет. Я никому не рассказывала, когда он во все это втянулся, частично из-за того, что сама боялась, но… Честно говоря, я надеялась, что у него это пройдет.
– Типа переходного этапа?
– Да. У него уже столько было этих этапов. Помнишь, как он учился управлять дельтапланом?
Я не смог сдержать смех и был рад, что и Луиза засмеялась тоже.
– Разумеется, помню. А еще прыжки с «тарзанки», путешествие в Индию, вступление в «Корпус мира», спелеология. Руперт – хороший парень, но он не совсем знает, чего хочет от жизни.
– Пару лет назад он начал распродавать все, что у него осталось – велосипед, его долю в мамином доме. Он и у меня просил денег, но не говорил зачем. А теперь ему кажется, что он нашел себя, – сказала Луиза. – По его словам, он узнал, что такое прогресс.
– И что это значит?
– Без понятия. Мне тоже хотелось бы знать, – Луиза порылась в своей волшебной сумочке (я никогда не понимал, как в такое маленькое отделение влезает что-то, кроме тюбика губной помады) и вытащила сложенный листок бумага. – Две недели назад я получила вот это письмо и с тех пор сама не своя.
Она протянула мне письмо, я развернул листок и взглянул на него.
Почерк решительный, твердый. В письме говорилось следующее:
Дорогая сестра!
В ходе нашего существования некоторым из семьи Рааля было необходимо избрать иное место средь всех существ, живущих на земле, чем было доселе, а именно то, что завещали нам отцы наши и отцы отцов наших. В последнее время мнение динозавров учитывается все меньше, и пора нам заявить о причинах, которые подтолкнули нас избрать эту дорогу.
Я почитаю само собой разумеющимися следующие истины: я не такой, как все остальные существа на планете; я обладаю естественной красотой, присущей всем в семье Рааля; у меня есть моральные и кровные обязательства перед своими предками; я способен осознать мое подлинное «я».
Придет наше время, остались какие-то недели, и мы вернем наше наследство, утерянное в толще времен. Я нашел Прогресс, и Прогресс нашел меня. Моя кровь очищается по мере того, как я впитываю в себя мудрость рода Рааля и наших великих предков. И пока ты не осознаешь, что ты – лишь семя от семени предков наших, мы не увидимся.
С любовью, твой брат Гранаах.
– Гранаах? – спросил я.
– Я тоже не поняла, о чем это. Предки, кровные обязательства, какой-то непонятный Рааль, и этот пассаж про возвращение наследства – мне совершенно непонятно, о чем речь. Когда я получила письмо, то ужасно заволновалась. Я уже несколько месяцев от него ничего не слышала, но это…
Она снова разрыдалась, но в этот раз из ее огромных карих глаз текли настоящие слезы. Я разрывался – то ли остаться сидеть, где сижу, то ли сесть рядом с ней. Но я выбрал первое.
– Последние две недели я только и делала, что искала брата. Я побывала всюду. Звонила, слала письма, факсы… Но никто не знает, где он, даже его старые друзья – волонтеры из «Корпуса мира». Они получили такие же письма.
– А копы что говорят?
– Я сообщила в полицию, но они сказали, что ничего не могут сделать. Религия – это… религия. И они не могут и пальцем тронуть секту, пока ее члены не нарушили закон. Руперту уже исполнилось двадцать, он достаточно взрослый мальчик, чтобы самому принимать решения.
– Мне очень жаль, что твой брат пропал, – сказал я. – Он хороший парень. В голове у него черт-те что, но он хороший парень. Если я могу чем-то помочь…
Это было сказано лишь из вежливости, но, увы, мой язык имеет дурную привычку говорить, не посоветовавшись с мозгами.
– Я хочу, чтобы вы нашли его, – сказала Луиза. – Нашли и вернули домой.
– Стоп-стоп-стоп! Погоди-ка!
– Ты сказал, что поможешь…
– Да, но… Притормози-ка на секундочку. Скажем, я действительно смогу найти его и что дальше? Судя по письму, он сейчас не самый здравомыслящий динозавр на свете, мозги плоховато его слушаются. Так какого черта он со мной пойдет?
Дежурная пауза. Достаточно долгая, чтобы могло показаться, что она обдумывает мой вопрос, но и короткая настолько, чтобы я понял, она все обдумала еще до того, как переступила порог офиса, и это настоящая цель ее сегодняшнего визита.
– Тогда я попрошу вас похитить его.
В течение двух секунд я пытался сформулировать пристойный вежливый отказ, придумать, как же сказать, что ни за что на свете я не соглашусь совершить тяжкое преступление, чтобы вытащить взрослого парня из ситуации, которую, по-видимому, он выбрал для себя сам. Мы с Эрни не возьмемся за такое дело – если обвинения против нас выдвинут плохие парни, то нас либо упекут за решетку, либо дело кончится огромным штрафом. Я не мог придумать обстоятельств, при которых похищение даже в столь странной ситуации, как эта, могло бы быть оправдано. И тут Эрни распахнул дверь и влетел в офис.
– Она обчистила беднягу Минского по полной! – сообщил он, с топотом направляясь к своему столу, даже не взглянув в сторону дивана. Он бросил папку на стул и принялся рыться в ней.
Я откашлялся.
– Эрни!
– Она стырила эфир, веселящий газ, еще бланки рецептов. Я обыскал его кабинет и расспросил секретаршу, чтобы составить список того, что обычно хранилось внутри.
– Эрни, – попытался перебить его я. Тщетно. Я взглянул на Луизу, а она на меня, а потом мы оба посмотрели на моего напарника, который все еще стоял к нам спиной.
– Она дала мне полный перечень. И угадай, чего еще не хватало? Эта сумасшедшая сучка вдобавок стибрила набор стоматологических сверл! Просто абсурд, да? Ну, ты понимаешь, о чем я… Что эта деваха собирается делать с пятнадцатью толстенными металлическими иголками?
– Эй, Эрни…
– Погоди секунду, Винсент, ты должен посмотреть на этот список. Ты глазам своим не по…
– Привет, Эрни, – на этот раз это была Луиза. Тихий, мягкий, неторопливый голос.
Эрни замолк и медленно повернулся на пятках. Я практически видел тот комок, который застрял в его горле, на светло-коричневой папке образовались морщины, поскольку он изо всех сил сжал руки, аж костяшки пальцев побелели.
– Луиза.
– Ты хорошо пахнешь, – сказала она, а я заволновался, не придется ли мне присутствовать при повторении нашего разговора с Луизой.
Эрни кивнул в ответ на комплимент, но Луизе комплиментов говорить не стал.
– Как Терренс?
– Террелл, – сказали мы хором, и Эрни испепелил меня взглядом. Я отпрянул и позволил им самим строить свою беседу, куда бы ни повернулось ее русло.
– Все проектирует?
– Да, это его работа, – Луиза явно заняла оборону.
Эрни посмотрел на меня.
– Вы что решили вместе пообедать? Я помешал свиданию?
Я так и знал, в конце концов дело дойдет и до обвинений, и чувство вины, которое я испытывал ранее, усилилось.
– Нет, Эрн… Она пришла попросить…
– Мне нужно, чтобы вы расследовали одно дельце, – пришла мне на выручку. Луиза.
Ага, теперь Эрни выслушает свою бывшую жену, внимательно и терпеливо, не пропуская ни одного слова, а затем отбросит эту идею, поскольку она обречена на провал, и мы сможем спокойно продолжить заниматься проблемами Минского.
Эрни вышел из-за своего стола. Каждый шаг он делал медленно, осознанно.
– Если мы можем чем-то помочь.
Со своего места я видел, как раздуваются его ноздри, он пытается уловить ее запах, столь любимый им аромат.
– Руперт присоединился к какому-то культу, – Луиза сразу перешла к сути. – Я хочу, чтобы вы нашли его и, если он не захочет вернуться домой по доброй воле, похитили его.
Эрни не раздумывал ни секунды.
– Разумеется, мы этим займемся.
Разумеется? Разумеется?! Должно быть, мой организм стал выделять неестественно большое количество феромонов (некоторые динозавры могут учуять свой собственный запах, но у меня никогда не было таких способностей), поскольку Эрни поднял руку в моем направлении – верный знак того, что мне стоит заткнуться и успокоиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
– Прости, – сказала Луиза, промокая салфеточкой уголок глаза. – Иногда я такая рёва.
– Знаю. Ты хочешь дождаться Эрни? Он должен вернуться…
– Нет, – резко сказала она. – Я бы предпочла поговорить с тобой наедине. Только ты и я. А потом ты передал бы Эрни содержание нашей беседы, хорошо?
Я кивнул и уселся за стол, пытаясь собрать все бумаги в некое подобие стопки.
– Начни с самого начала, Луиза. Это лучший совет, который я могу тебе дать.
Луиза сделала глубокий вдох, плечи быстро поднялись, а затем опустились обратно. Теперь она была готова изложить суть дела.
– Вчера вечером кто-то вломился в наш дом.
Ага, а то я не знаю. Потребовалось особое усилие и тактика, которую с успехом применяют сержанты-инструкторы, чтобы убедить мышцы лица сохранять нейтральное положение.
– Мне очень жаль, – сказал я совершенно спокойно. – Взломщики что-нибудь украли?
Луиза покачала головой.
– Насколько я понимаю, нет. Они раскурочили охранную сигнализацию, обшарили нашу спальню и оставили после себя ужасный беспорядок на кухне.
Вообще-то я думал, что на кухне после меня было относительно чисто, если не считать бараньей ноги, забытой на столе, но я всегда был чуть более неряшливым, чем мои сородичи.
– Вас, значит, не было дома.
– Слава Богу, не было. Не могу даже представить, что эти чудовища сделали бы с нами.
– Да в мире полно всяких отморозков, – сказал я, кивая в надежде, что это будет расценено как смирение, как-никак, мне ведь тоже приходится жить в этом страшном мире. – Вы вызвали полицию?
– Разумеется, – сказала она, и у меня все внутри оборвалось. – Но они не нашли ничего полезного. Это были динозавры, как мы думаем, по-видимому, их маски не оставляют отчетливых отпечатков.
– Понятно. Но чем же мы можем тебе помочь? Ты хочешь, чтобы мы взглянули на ваш дом, попробовали учуять какие-то запахи и понять, не сможем ли мы выяснить, кто это сделал?
– Мне кажется, мы и так знаем, кто это сделал, – сказала Луиза, и мне вдруг подумалось, что идея иметь в офисе дефибриллятор не была такой уж плохой. А что если цель ее визита и разговора с глазу на глаз – припереть меня к стенке и заставить признаться в преступлении? Обычно я не испытываю угрызений совести по поводу взломов, несанкционированных проникновений, «одалживаний» улик и прочих противозаконных деяний, с которыми я познакомился благодаря Эрни, но в данном случае меня бесило, что я предал нашу с Луизой дружбу, пусть и прошлую.
– И как же вы узнали? – спросил я, невольно отодвигаясь от стола. – Если полиция ничего не нашла…
Луиза помрачнела и посмотрела мне прямо в глаза.
– Я знаю, потому что… Просто знаю и все.
Я выдержал этот взгляд, не дрогнув. Что ж, будем играть до конца.
– Почему бы тебе не сказать мне? – предложил я в надежде, что она сделает обратное – вскочит и уйдет из офиса. – Скажи мне, кто же влез в ваш дом.
– Прогрессисты, – ответила Луиза, и моя кровь снова побежала по жилам.
– Прогрессисты?
– Ну… это секта. Как я понимаю, культ.
– Зато я не понимаю. Что еще за культ?
– Толком не знаю. Все члены этой организации – динозавры. Это культ динозавров.
– А зачем им было лезть в твой дом?
– Может, за деньгами?
– Но ведь воры не взяли денег!
– Потому что я не храню их дома. Вероятно, поэтому в доме такой разгром.
– Но зачем им вламываться именно в твой дом? Почему они не проникли ко мне? Или к Эрни?
– Потому что я их знаю. Вернее они меня знают. Руперт – один из них. Он – прогрессист.
– Твой брат? Луиза кивнула.
– Уже около двух лет. Я никому не рассказывала, когда он во все это втянулся, частично из-за того, что сама боялась, но… Честно говоря, я надеялась, что у него это пройдет.
– Типа переходного этапа?
– Да. У него уже столько было этих этапов. Помнишь, как он учился управлять дельтапланом?
Я не смог сдержать смех и был рад, что и Луиза засмеялась тоже.
– Разумеется, помню. А еще прыжки с «тарзанки», путешествие в Индию, вступление в «Корпус мира», спелеология. Руперт – хороший парень, но он не совсем знает, чего хочет от жизни.
– Пару лет назад он начал распродавать все, что у него осталось – велосипед, его долю в мамином доме. Он и у меня просил денег, но не говорил зачем. А теперь ему кажется, что он нашел себя, – сказала Луиза. – По его словам, он узнал, что такое прогресс.
– И что это значит?
– Без понятия. Мне тоже хотелось бы знать, – Луиза порылась в своей волшебной сумочке (я никогда не понимал, как в такое маленькое отделение влезает что-то, кроме тюбика губной помады) и вытащила сложенный листок бумага. – Две недели назад я получила вот это письмо и с тех пор сама не своя.
Она протянула мне письмо, я развернул листок и взглянул на него.
Почерк решительный, твердый. В письме говорилось следующее:
Дорогая сестра!
В ходе нашего существования некоторым из семьи Рааля было необходимо избрать иное место средь всех существ, живущих на земле, чем было доселе, а именно то, что завещали нам отцы наши и отцы отцов наших. В последнее время мнение динозавров учитывается все меньше, и пора нам заявить о причинах, которые подтолкнули нас избрать эту дорогу.
Я почитаю само собой разумеющимися следующие истины: я не такой, как все остальные существа на планете; я обладаю естественной красотой, присущей всем в семье Рааля; у меня есть моральные и кровные обязательства перед своими предками; я способен осознать мое подлинное «я».
Придет наше время, остались какие-то недели, и мы вернем наше наследство, утерянное в толще времен. Я нашел Прогресс, и Прогресс нашел меня. Моя кровь очищается по мере того, как я впитываю в себя мудрость рода Рааля и наших великих предков. И пока ты не осознаешь, что ты – лишь семя от семени предков наших, мы не увидимся.
С любовью, твой брат Гранаах.
– Гранаах? – спросил я.
– Я тоже не поняла, о чем это. Предки, кровные обязательства, какой-то непонятный Рааль, и этот пассаж про возвращение наследства – мне совершенно непонятно, о чем речь. Когда я получила письмо, то ужасно заволновалась. Я уже несколько месяцев от него ничего не слышала, но это…
Она снова разрыдалась, но в этот раз из ее огромных карих глаз текли настоящие слезы. Я разрывался – то ли остаться сидеть, где сижу, то ли сесть рядом с ней. Но я выбрал первое.
– Последние две недели я только и делала, что искала брата. Я побывала всюду. Звонила, слала письма, факсы… Но никто не знает, где он, даже его старые друзья – волонтеры из «Корпуса мира». Они получили такие же письма.
– А копы что говорят?
– Я сообщила в полицию, но они сказали, что ничего не могут сделать. Религия – это… религия. И они не могут и пальцем тронуть секту, пока ее члены не нарушили закон. Руперту уже исполнилось двадцать, он достаточно взрослый мальчик, чтобы самому принимать решения.
– Мне очень жаль, что твой брат пропал, – сказал я. – Он хороший парень. В голове у него черт-те что, но он хороший парень. Если я могу чем-то помочь…
Это было сказано лишь из вежливости, но, увы, мой язык имеет дурную привычку говорить, не посоветовавшись с мозгами.
– Я хочу, чтобы вы нашли его, – сказала Луиза. – Нашли и вернули домой.
– Стоп-стоп-стоп! Погоди-ка!
– Ты сказал, что поможешь…
– Да, но… Притормози-ка на секундочку. Скажем, я действительно смогу найти его и что дальше? Судя по письму, он сейчас не самый здравомыслящий динозавр на свете, мозги плоховато его слушаются. Так какого черта он со мной пойдет?
Дежурная пауза. Достаточно долгая, чтобы могло показаться, что она обдумывает мой вопрос, но и короткая настолько, чтобы я понял, она все обдумала еще до того, как переступила порог офиса, и это настоящая цель ее сегодняшнего визита.
– Тогда я попрошу вас похитить его.
В течение двух секунд я пытался сформулировать пристойный вежливый отказ, придумать, как же сказать, что ни за что на свете я не соглашусь совершить тяжкое преступление, чтобы вытащить взрослого парня из ситуации, которую, по-видимому, он выбрал для себя сам. Мы с Эрни не возьмемся за такое дело – если обвинения против нас выдвинут плохие парни, то нас либо упекут за решетку, либо дело кончится огромным штрафом. Я не мог придумать обстоятельств, при которых похищение даже в столь странной ситуации, как эта, могло бы быть оправдано. И тут Эрни распахнул дверь и влетел в офис.
– Она обчистила беднягу Минского по полной! – сообщил он, с топотом направляясь к своему столу, даже не взглянув в сторону дивана. Он бросил папку на стул и принялся рыться в ней.
Я откашлялся.
– Эрни!
– Она стырила эфир, веселящий газ, еще бланки рецептов. Я обыскал его кабинет и расспросил секретаршу, чтобы составить список того, что обычно хранилось внутри.
– Эрни, – попытался перебить его я. Тщетно. Я взглянул на Луизу, а она на меня, а потом мы оба посмотрели на моего напарника, который все еще стоял к нам спиной.
– Она дала мне полный перечень. И угадай, чего еще не хватало? Эта сумасшедшая сучка вдобавок стибрила набор стоматологических сверл! Просто абсурд, да? Ну, ты понимаешь, о чем я… Что эта деваха собирается делать с пятнадцатью толстенными металлическими иголками?
– Эй, Эрни…
– Погоди секунду, Винсент, ты должен посмотреть на этот список. Ты глазам своим не по…
– Привет, Эрни, – на этот раз это была Луиза. Тихий, мягкий, неторопливый голос.
Эрни замолк и медленно повернулся на пятках. Я практически видел тот комок, который застрял в его горле, на светло-коричневой папке образовались морщины, поскольку он изо всех сил сжал руки, аж костяшки пальцев побелели.
– Луиза.
– Ты хорошо пахнешь, – сказала она, а я заволновался, не придется ли мне присутствовать при повторении нашего разговора с Луизой.
Эрни кивнул в ответ на комплимент, но Луизе комплиментов говорить не стал.
– Как Терренс?
– Террелл, – сказали мы хором, и Эрни испепелил меня взглядом. Я отпрянул и позволил им самим строить свою беседу, куда бы ни повернулось ее русло.
– Все проектирует?
– Да, это его работа, – Луиза явно заняла оборону.
Эрни посмотрел на меня.
– Вы что решили вместе пообедать? Я помешал свиданию?
Я так и знал, в конце концов дело дойдет и до обвинений, и чувство вины, которое я испытывал ранее, усилилось.
– Нет, Эрн… Она пришла попросить…
– Мне нужно, чтобы вы расследовали одно дельце, – пришла мне на выручку. Луиза.
Ага, теперь Эрни выслушает свою бывшую жену, внимательно и терпеливо, не пропуская ни одного слова, а затем отбросит эту идею, поскольку она обречена на провал, и мы сможем спокойно продолжить заниматься проблемами Минского.
Эрни вышел из-за своего стола. Каждый шаг он делал медленно, осознанно.
– Если мы можем чем-то помочь.
Со своего места я видел, как раздуваются его ноздри, он пытается уловить ее запах, столь любимый им аромат.
– Руперт присоединился к какому-то культу, – Луиза сразу перешла к сути. – Я хочу, чтобы вы нашли его и, если он не захочет вернуться домой по доброй воле, похитили его.
Эрни не раздумывал ни секунды.
– Разумеется, мы этим займемся.
Разумеется? Разумеется?! Должно быть, мой организм стал выделять неестественно большое количество феромонов (некоторые динозавры могут учуять свой собственный запах, но у меня никогда не было таких способностей), поскольку Эрни поднял руку в моем направлении – верный знак того, что мне стоит заткнуться и успокоиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55