Дурная привычка людей, от которой, по-видимому, Джул никак не избавится. Мы вошли и увидели, как Джул с важным видом возвращается в свою мастерскую, покачивая при ходьбе упругой попкой. Сегодня на ней были джинсы в обтяжку и блузка без рукавов, застегнутая всего на две пуговички. Длинные вьющиеся черные локоны доходили до тонкой талии, а ноги были идеальной формы. Для женщины она была бы просто секс-бомбой.
Увы, она – велоцираптор, а что еще хуже – самец.
– Закройте дверь, мальчики, – промурлыкал самый мой любимый динозавр-трансвестит. – Так мило снова увидеть вас.
– Меня сейчас стошнит, – проворчал мне на ухо Эрни, но я сурово посмотрел на него. Динозавры нередко бывают гомосексуалистами, но вид самца динозавра в костюме человеческой самки – двойной обман, и для большинства динозавров это уж слишком. Да, существует такая вещь, как травля гомосексуалистов, но травля травлей, однако остракизм не знает границ, когда речь заходит о динозавре, страдающем кроссгендерным расстройством, то есть, проще говоря, трансвестите. В результате Джул большую часть времени проводит в этой тесной пыльной комнатенке, подальше от общественного мнения, занимаясь восстановлением масок с помощью запатентованной методики.
Мы последовали за нашей хозяйкой, быстро миновали короткий коридор и оказались в мастерской. На деревянном полу рядком стояли большие разноцветные восковые шары. Обстановка в студии была скромной, можно сказать, спартанской: бетонные стены безо всяких украшений, сверху свисала сложная система стеллажей, прикрепленная к потолку толстыми железными зажимами. В ящиках, шкафчиках и ячейках лежали орудия труда Джул: скальпели, шприцы, шпатели, деревянные молотки. Тут же можно было увидеть и несколько образцов готовых изделий, чтобы клиенты заранее могли посмотреть, как они будут выглядеть после выполнения заказанной процедуры. На стенах висели фотографии крупным планом, демонстрирующие в деталях, как выглядел объект «до» и «после».
– Ты пришел обновить свои губки, Винсент-душка? – спросила Джул, заняв место за своим широким дубовым столом. – Ммм, мы можем сделать их чуть более пухленькими, гладенькими, чтобы их приятно было целовать.
Я улыбнулся и сказал:
– Нет, мы здесь не поэтому.
– Разумеется, вы здесь не поэтому, но ведь провести небольшую процедурку еще никому не повредило. Не только нам, девочкам, необходимы подтяжки. Десятиминутная операция, и ты в ажуре, – Джул поманила меня к себе, как всегда ее кривлянья казались мне забавными, и я покорно шагнул навстречу ее объятьям. Она слегка потянула за верхнюю губу моей маски, проведя по ней длинным красным ноготком. – Один разрез по основной линии, затем вводим имплантант, двадцать кубиков воска, снова зашиваем, разравниваем, и внезапно Винсент становится не мальчиком, а картинкой.
– Отстань от нас со своими губами. Нам нужна кое-какая информация, – выпалил Эрни.
Джул снова уселась за стол, тяжело плюхнувшись на простой деревянный стул. Ее глаза встретились с моими, в них застыли удивление и легкая обида.
– Это вовсе не потому, что мы не считаем тебя самым классным пластическим хирургом, – оправдывался я. – Мы думаем, что ты самый лучший специалист. Но у нас назначена встреча. Скоро. Просто нет времени.
– Я очень даже хороший специалист, – надула губки Джул.
– Не сомневаюсь.
Она повернулась к Эрни, слегка прищурилась, ее ресницы порхали со скоростью света, нижняя губка выпячена. Джул явно включила все свои чары.
– А ты, здоровяк, что думаешь?
Эрни посмотрел на меня, но я специально отвел глаза. Пусть не ждет от меня помощи. Эрни никогда не отличался терпимостью к представителям сексуальных меньшинств, и хотя он определенно старый пес, придется ему все-таки выучить пару новых трюков.
– Отлично, – вздохнул он. – Ты – хорошая. Самая лучшая. Может, покончим с этим?
Джул расплылась в улыбке, протянула руку и ущипнула Эрни за щеку.
– Хорошо, красавчик.
– Ты когда-нибудь слышала о прогрессистах? – спросил я.
Мокрый плевок шлепнулся на бетонный пол, я несколько обалдел и не сразу понял, что это Джул.
– А зачем вам? – проворчала она.
– Думаю, ты о них слышала, – сказал Эрни. – Что можешь рассказать?
– Вся информация не из первых рук. Я слышала кое-что от своих подруг, которые тусуются на бульваре, но они не всегда самые надежные источники в мире.
– А что может сделать их более надежными? – поинтересовался я.
– Небольшая порция базилика, небольшая понюшка львиного зева, – пропела Джул, улыбаясь. – К несчастью, наркобизнес сейчас не тот, что был пять лет назад. Ты знаешь, что в следующую секунду закрывается «Шангри-Ла»? Что самое ужасное, из этого чудного местечка сделают обычную кофейню. Да, для моих несчастных подружек настали тяжелые времена.
– Ну, они же клевые, они найдут работу.
– Они самые лучшие, а самые лучшие за спасибо не работают, дорогуша.
Джул уклонялась от темы, так она обычно делает, если ей не хочется продолжать говорить о чем-то. Но вскоре две двадцатидолларовые банкноты перекочевали из бумажника Эрни на дубовый стол, и, после того как я легонько ткнул его в бок, он положил еще одну до кучи. Джул взяла деньги, сложила банкноты пополам, и спрятала в вырез рубашки, вероятно, в лифчик, который был нам не виден.
– Вы не захотите иметь с ними дело, – начала она. – Эти ребята испортили много хороших динозавров…
– Вот поэтому мы их и ищем. Дальше.
Она вздохнула, но истинные леди знают: раз схапала деньги, придется говорить.
– Эту кашу заварил лет тридцать назад какой-то чокнутый торговец пылесосами, – начала Джул без особых формальностей. – Сначала эта организация размещалась в задней комнатке в его крошечном магазинчике в Пасадене, но за годы существования в нее вступали все новые и новые члены. Бизнесмены. Финансисты. Представители шоу-бизнеса. Все, у кого были деньги или доступ к деньгам. Все, кто искал способ вырваться из своей обыденной жизни. Насколько я слышала, сейчас у них уже отделения по всему городу.
– А как звали того парня?
– Не помню. Да это и неважно, дорогуша, потому что он уже помер. Подхватил какой-то вирус и откинул копыта около десяти лет назад.
– Вот блин, а то можно было бы начать с него.
– Если хочешь начать с чего-то, сладенький, то пойди и запишись к ним. У прогрессистов есть отделение здесь неподалеку, на углу Голливудского бульвара и Вайн-стрит, – сообщила Джул. – Как мне говорили друзья, они все дела ведут именно оттуда.
Я покачал головой.
– Не может быть. Я проезжал мимо этого места десятки раз, но никогда не видел их штаб-квартиры.
– Ну, если ты скажешь людям, что тут никакой не музей восковых фигур, а только прикрытие для нелегальных мастерских по ремонту и обновлению масок, как ты думаешь, как скоро они вызовут за твоей сладкой задницей бригаду из психушки?
– Продолжай.
– Снаружи их офис замаскирован под магазин, торгующий всякой фигней для туристов. Три футболки за десять долларов, пластиковые значки с видами Голливуда, фальшивые калифорнийские номерные знаки с твоим именем. Эта белиберда продается вдоль всего бульвара, но в этом магазинчике есть и еще кое-что, чего там быть не должно.
Эрни не смог удержаться.
– Клянусь, ты это и сама отлично знаешь, а не только по рассказам подружек.
Но Джул была не прочь пустить шпильку в его адрес. Она послала ему смачный воздушный поцелуй, ее язычок качнулся в воздухе, как у тяжело дышащей собаки.
– А твой приятель сегодня не в духе, Винсент, – сказала она. – Это мне нравится в мужчинах.
Я пропустил ее замечание мимо ушей, незачем было усугублять обстановку, и без того напряженную.
– Представим, что нам нужно поговорить с кем-то из этих прогрессистов и выяснить побольше об их организации. Мы заходим в сувенирную лавку и… что? Есть какой-то пароль?
– Ой, ты слишком долго проработал сыщиком, Винсент. Нету никакого пароля. На самом деле тебе даже не нужно туда входить. Эти кошки все время подкарауливают новых мышек. Они дежурят перед магазином и нюхают прохожих, нет ли среди них кого-то из наших. Как только учуют в вас динозавра, то пригласят войти, вот тут-то и начинается самое веселое.
– Веселое, говоришь?
– Лучше если у вас будет потерянный вид.
– Может, нам стоит купить карту?
– Да нет же. Духовно потерянный. Эмоционально потерянный. Притворитесь, что у вас нет работы и вы лишились дома. Или любимая собачка сбежала и пропала. Или жена вас бросила.
При этих словах Эрни повернулся и потопал к двери.
– Пошли, Винсент. Мы узнали то, за чем приходили.
– Эрни, постой, она… она же не хотела…
– Проехали, – рявкнул он. – Я уже сыт по горло этим дерьмом. Пошли.
– Встретимся снаружи, – крикнул я ему вслед в надежде, что он меня услышит, хотя он уже был за дверью, в помещении музея, и направлялся к выходу.
– Я что-то не то сказала? – спросила Джул.
– Ну ты же не знала… Просто его жена… Он сейчас очень раздражительный. Не обижайся на него.
– Не буду. Ну… как дела, милый? Занес каких-нибудь горячих цыпочек в свой послужной список?
Я покачал головой:
– Тебе никто и в подметки не годится, Джул. Слушай, я говорил с твоим отцом, как ты меня просила.
– Ох.
Она принялась вертеть в руках инструменты, лежащие на столе, рассеянно катать шарик воска по его поверхности, отводя глаза, как будто таким образом сможет спрятаться от правды.
– И что?
– И… то же самое.
– Он не хочет меня видеть, – сказала она, стараясь, чтобы голос не дрожал.
– Не хочет.
Джул игриво пожала плечиками и перекинула роскошные волосы за спину.
– Ему же хуже, правильно?
– Правильно.
Я не слишком хорошо умею утешать. Наверное, мне стоило сейчас взять ее за руку. Или приобнять за плечи. По крайней мере, я должен был принести извинения за то, что не смог убедить ее сурового отца в том, что его единственный сын не ошибка природы, а просто делает то, что считает нужным в этом странном мире, где не только мужики переодеваются в баб, но и мы, динозавры, не можем ходить, высунув хвост. Но, увы, я стоял молча и ждал, когда Джул позволит мне выйти из этой неловкой ситуации.
– Иди, Винсент, – тихо сказала она. – Иди, вступай в свою секту.
4
Место, в которое мы направлялись, располагалось всего в шести кварталах от музея восковых фигур, но в городе, где все передвигаются только на машинах, это практически марафон. Единственный случай, когда большинство жителей Лос-Анджелеса ходит пешком на такие расстояния – когда у них в машине кончился бензин за шесть кварталов от заправки. Да и то те, кто побогаче, находит способ заказать бензин с доставкой прямо туда, где они застряли.
Знаменитой аптеки братьев Шваб уже нет. Ресторан «Браун дерби», построенный в форме шляпы-котелка? Исчез. Закусочные и места тусовок знаменитостей, где можно было себя показать и людей посмотреть? Стерты с лица Голливуда. Сейчас перекресток Голливудского бульвара и Вайн-стрит уже перестал быть развлекательным центром, как раньше, теперь это место может похвастаться только четырьмя достопримечательностями: магазином ликеров, пустырем, заправкой и сувенирной лавкой, о которой говорила Джул.
– Тебе не нужно было срываться на Джул, – проворчал я, когда мы прошли мимо очередной таблички «СДАЕТСЯ В АРЕНДУ».
– Угу, но она, то есть он… короче не нужно было напоминать о том, что Луиза меня бросила.
– Да она знать не знала про Луизу. Просто привела пример.
– Ох, – Эрни замолк.
– А теперь давай-ка сотри это надменное выражение со своей морды, ага?
– Не дави на меня, малыш!
– Простите, братья, – сзади нас раздался голос, сопровождавшийся отчетливым запахом сосновой хвои. – Братья, не хотели бы вы потратить минутку на обсуждение наших общих интересов?
Мы с Эрни завершили нашу перепалку и как один повернулись, оказавшись лицом к лицу с воплощением чистоты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Увы, она – велоцираптор, а что еще хуже – самец.
– Закройте дверь, мальчики, – промурлыкал самый мой любимый динозавр-трансвестит. – Так мило снова увидеть вас.
– Меня сейчас стошнит, – проворчал мне на ухо Эрни, но я сурово посмотрел на него. Динозавры нередко бывают гомосексуалистами, но вид самца динозавра в костюме человеческой самки – двойной обман, и для большинства динозавров это уж слишком. Да, существует такая вещь, как травля гомосексуалистов, но травля травлей, однако остракизм не знает границ, когда речь заходит о динозавре, страдающем кроссгендерным расстройством, то есть, проще говоря, трансвестите. В результате Джул большую часть времени проводит в этой тесной пыльной комнатенке, подальше от общественного мнения, занимаясь восстановлением масок с помощью запатентованной методики.
Мы последовали за нашей хозяйкой, быстро миновали короткий коридор и оказались в мастерской. На деревянном полу рядком стояли большие разноцветные восковые шары. Обстановка в студии была скромной, можно сказать, спартанской: бетонные стены безо всяких украшений, сверху свисала сложная система стеллажей, прикрепленная к потолку толстыми железными зажимами. В ящиках, шкафчиках и ячейках лежали орудия труда Джул: скальпели, шприцы, шпатели, деревянные молотки. Тут же можно было увидеть и несколько образцов готовых изделий, чтобы клиенты заранее могли посмотреть, как они будут выглядеть после выполнения заказанной процедуры. На стенах висели фотографии крупным планом, демонстрирующие в деталях, как выглядел объект «до» и «после».
– Ты пришел обновить свои губки, Винсент-душка? – спросила Джул, заняв место за своим широким дубовым столом. – Ммм, мы можем сделать их чуть более пухленькими, гладенькими, чтобы их приятно было целовать.
Я улыбнулся и сказал:
– Нет, мы здесь не поэтому.
– Разумеется, вы здесь не поэтому, но ведь провести небольшую процедурку еще никому не повредило. Не только нам, девочкам, необходимы подтяжки. Десятиминутная операция, и ты в ажуре, – Джул поманила меня к себе, как всегда ее кривлянья казались мне забавными, и я покорно шагнул навстречу ее объятьям. Она слегка потянула за верхнюю губу моей маски, проведя по ней длинным красным ноготком. – Один разрез по основной линии, затем вводим имплантант, двадцать кубиков воска, снова зашиваем, разравниваем, и внезапно Винсент становится не мальчиком, а картинкой.
– Отстань от нас со своими губами. Нам нужна кое-какая информация, – выпалил Эрни.
Джул снова уселась за стол, тяжело плюхнувшись на простой деревянный стул. Ее глаза встретились с моими, в них застыли удивление и легкая обида.
– Это вовсе не потому, что мы не считаем тебя самым классным пластическим хирургом, – оправдывался я. – Мы думаем, что ты самый лучший специалист. Но у нас назначена встреча. Скоро. Просто нет времени.
– Я очень даже хороший специалист, – надула губки Джул.
– Не сомневаюсь.
Она повернулась к Эрни, слегка прищурилась, ее ресницы порхали со скоростью света, нижняя губка выпячена. Джул явно включила все свои чары.
– А ты, здоровяк, что думаешь?
Эрни посмотрел на меня, но я специально отвел глаза. Пусть не ждет от меня помощи. Эрни никогда не отличался терпимостью к представителям сексуальных меньшинств, и хотя он определенно старый пес, придется ему все-таки выучить пару новых трюков.
– Отлично, – вздохнул он. – Ты – хорошая. Самая лучшая. Может, покончим с этим?
Джул расплылась в улыбке, протянула руку и ущипнула Эрни за щеку.
– Хорошо, красавчик.
– Ты когда-нибудь слышала о прогрессистах? – спросил я.
Мокрый плевок шлепнулся на бетонный пол, я несколько обалдел и не сразу понял, что это Джул.
– А зачем вам? – проворчала она.
– Думаю, ты о них слышала, – сказал Эрни. – Что можешь рассказать?
– Вся информация не из первых рук. Я слышала кое-что от своих подруг, которые тусуются на бульваре, но они не всегда самые надежные источники в мире.
– А что может сделать их более надежными? – поинтересовался я.
– Небольшая порция базилика, небольшая понюшка львиного зева, – пропела Джул, улыбаясь. – К несчастью, наркобизнес сейчас не тот, что был пять лет назад. Ты знаешь, что в следующую секунду закрывается «Шангри-Ла»? Что самое ужасное, из этого чудного местечка сделают обычную кофейню. Да, для моих несчастных подружек настали тяжелые времена.
– Ну, они же клевые, они найдут работу.
– Они самые лучшие, а самые лучшие за спасибо не работают, дорогуша.
Джул уклонялась от темы, так она обычно делает, если ей не хочется продолжать говорить о чем-то. Но вскоре две двадцатидолларовые банкноты перекочевали из бумажника Эрни на дубовый стол, и, после того как я легонько ткнул его в бок, он положил еще одну до кучи. Джул взяла деньги, сложила банкноты пополам, и спрятала в вырез рубашки, вероятно, в лифчик, который был нам не виден.
– Вы не захотите иметь с ними дело, – начала она. – Эти ребята испортили много хороших динозавров…
– Вот поэтому мы их и ищем. Дальше.
Она вздохнула, но истинные леди знают: раз схапала деньги, придется говорить.
– Эту кашу заварил лет тридцать назад какой-то чокнутый торговец пылесосами, – начала Джул без особых формальностей. – Сначала эта организация размещалась в задней комнатке в его крошечном магазинчике в Пасадене, но за годы существования в нее вступали все новые и новые члены. Бизнесмены. Финансисты. Представители шоу-бизнеса. Все, у кого были деньги или доступ к деньгам. Все, кто искал способ вырваться из своей обыденной жизни. Насколько я слышала, сейчас у них уже отделения по всему городу.
– А как звали того парня?
– Не помню. Да это и неважно, дорогуша, потому что он уже помер. Подхватил какой-то вирус и откинул копыта около десяти лет назад.
– Вот блин, а то можно было бы начать с него.
– Если хочешь начать с чего-то, сладенький, то пойди и запишись к ним. У прогрессистов есть отделение здесь неподалеку, на углу Голливудского бульвара и Вайн-стрит, – сообщила Джул. – Как мне говорили друзья, они все дела ведут именно оттуда.
Я покачал головой.
– Не может быть. Я проезжал мимо этого места десятки раз, но никогда не видел их штаб-квартиры.
– Ну, если ты скажешь людям, что тут никакой не музей восковых фигур, а только прикрытие для нелегальных мастерских по ремонту и обновлению масок, как ты думаешь, как скоро они вызовут за твоей сладкой задницей бригаду из психушки?
– Продолжай.
– Снаружи их офис замаскирован под магазин, торгующий всякой фигней для туристов. Три футболки за десять долларов, пластиковые значки с видами Голливуда, фальшивые калифорнийские номерные знаки с твоим именем. Эта белиберда продается вдоль всего бульвара, но в этом магазинчике есть и еще кое-что, чего там быть не должно.
Эрни не смог удержаться.
– Клянусь, ты это и сама отлично знаешь, а не только по рассказам подружек.
Но Джул была не прочь пустить шпильку в его адрес. Она послала ему смачный воздушный поцелуй, ее язычок качнулся в воздухе, как у тяжело дышащей собаки.
– А твой приятель сегодня не в духе, Винсент, – сказала она. – Это мне нравится в мужчинах.
Я пропустил ее замечание мимо ушей, незачем было усугублять обстановку, и без того напряженную.
– Представим, что нам нужно поговорить с кем-то из этих прогрессистов и выяснить побольше об их организации. Мы заходим в сувенирную лавку и… что? Есть какой-то пароль?
– Ой, ты слишком долго проработал сыщиком, Винсент. Нету никакого пароля. На самом деле тебе даже не нужно туда входить. Эти кошки все время подкарауливают новых мышек. Они дежурят перед магазином и нюхают прохожих, нет ли среди них кого-то из наших. Как только учуют в вас динозавра, то пригласят войти, вот тут-то и начинается самое веселое.
– Веселое, говоришь?
– Лучше если у вас будет потерянный вид.
– Может, нам стоит купить карту?
– Да нет же. Духовно потерянный. Эмоционально потерянный. Притворитесь, что у вас нет работы и вы лишились дома. Или любимая собачка сбежала и пропала. Или жена вас бросила.
При этих словах Эрни повернулся и потопал к двери.
– Пошли, Винсент. Мы узнали то, за чем приходили.
– Эрни, постой, она… она же не хотела…
– Проехали, – рявкнул он. – Я уже сыт по горло этим дерьмом. Пошли.
– Встретимся снаружи, – крикнул я ему вслед в надежде, что он меня услышит, хотя он уже был за дверью, в помещении музея, и направлялся к выходу.
– Я что-то не то сказала? – спросила Джул.
– Ну ты же не знала… Просто его жена… Он сейчас очень раздражительный. Не обижайся на него.
– Не буду. Ну… как дела, милый? Занес каких-нибудь горячих цыпочек в свой послужной список?
Я покачал головой:
– Тебе никто и в подметки не годится, Джул. Слушай, я говорил с твоим отцом, как ты меня просила.
– Ох.
Она принялась вертеть в руках инструменты, лежащие на столе, рассеянно катать шарик воска по его поверхности, отводя глаза, как будто таким образом сможет спрятаться от правды.
– И что?
– И… то же самое.
– Он не хочет меня видеть, – сказала она, стараясь, чтобы голос не дрожал.
– Не хочет.
Джул игриво пожала плечиками и перекинула роскошные волосы за спину.
– Ему же хуже, правильно?
– Правильно.
Я не слишком хорошо умею утешать. Наверное, мне стоило сейчас взять ее за руку. Или приобнять за плечи. По крайней мере, я должен был принести извинения за то, что не смог убедить ее сурового отца в том, что его единственный сын не ошибка природы, а просто делает то, что считает нужным в этом странном мире, где не только мужики переодеваются в баб, но и мы, динозавры, не можем ходить, высунув хвост. Но, увы, я стоял молча и ждал, когда Джул позволит мне выйти из этой неловкой ситуации.
– Иди, Винсент, – тихо сказала она. – Иди, вступай в свою секту.
4
Место, в которое мы направлялись, располагалось всего в шести кварталах от музея восковых фигур, но в городе, где все передвигаются только на машинах, это практически марафон. Единственный случай, когда большинство жителей Лос-Анджелеса ходит пешком на такие расстояния – когда у них в машине кончился бензин за шесть кварталов от заправки. Да и то те, кто побогаче, находит способ заказать бензин с доставкой прямо туда, где они застряли.
Знаменитой аптеки братьев Шваб уже нет. Ресторан «Браун дерби», построенный в форме шляпы-котелка? Исчез. Закусочные и места тусовок знаменитостей, где можно было себя показать и людей посмотреть? Стерты с лица Голливуда. Сейчас перекресток Голливудского бульвара и Вайн-стрит уже перестал быть развлекательным центром, как раньше, теперь это место может похвастаться только четырьмя достопримечательностями: магазином ликеров, пустырем, заправкой и сувенирной лавкой, о которой говорила Джул.
– Тебе не нужно было срываться на Джул, – проворчал я, когда мы прошли мимо очередной таблички «СДАЕТСЯ В АРЕНДУ».
– Угу, но она, то есть он… короче не нужно было напоминать о том, что Луиза меня бросила.
– Да она знать не знала про Луизу. Просто привела пример.
– Ох, – Эрни замолк.
– А теперь давай-ка сотри это надменное выражение со своей морды, ага?
– Не дави на меня, малыш!
– Простите, братья, – сзади нас раздался голос, сопровождавшийся отчетливым запахом сосновой хвои. – Братья, не хотели бы вы потратить минутку на обсуждение наших общих интересов?
Мы с Эрни завершили нашу перепалку и как один повернулись, оказавшись лицом к лицу с воплощением чистоты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55