. Возможно, наконец, что это был викарий, снова пытающийся возобновить знакомство с отпавшими членами своей паствы.
— Это еще ничего, мисс Бэкк, — сказал Уэлланд. — Только не очень-то я люблю, когда говорят про мои дела, уж не взыщите.
— Я никогда про ваши дела не рассказываю, м-р Уэлланд,— возразила огорченная женщина. — Я даже сама ничего о них не знаю. Что мне за дело то того, как вы проводите время? Почем я знаю, кто вы такой: разбойник или полисмен — дома ведь вы почти не бываете!
Уэлланд ничего не ответил. Когда кастелянша, прибрав все, что было нужно, и заварив себе чаю, отправилась к себе на квартиру, он опять начал думать о вчерашнем молодом посетителе. Решив не отзываться ни на какой стук, он подошел к входной двери и запер ее на цепочку.
Однако до сумерек никто не явился. Он сидел у себя в салоне. Ставни окон были опущены, только керосиновая лампа, при свете которой он читал, освещала комнату. Вдруг Уэлланд услышал стук в дверь. Положив книгу на стол, он насторожился. Стук повторился. В этом крошечном доме комнаты были маленькие: от входной двери до его стула было каких-нибудь шесть футов, не более. Он сделал несколько шагов- по направлению к двери. Опять
тот же стук. Казалось, будто кто-то стучится в дверь ручкой тросточки.
— Кто там? — спросил Умэлланд.
— Впустите. меня — отвечал чей-то глухой голос. — Мне необходимо повидать вас, Уэлланд.
— Кто вы?
— Впустите меня!—последовал настойчивый ответ. Уэлланд узнал голос, и лицо его стало мертвенно-бледным.
Секунду он испытывал такое головокружение, что должен был прислониться к стене. Минуту спустя он успел овладеть собой, но руки его все еще дрожали, когда он снял цепочку и настежь распахнул дверь. Месяц еще не успел подняться, ночь была темная, и все, что он мог различить, был силуэт рослого человека, стоявшего на площадке лестницы.
— Войдите, — сказал Уэлланд.
Он овладел собой настолько, что голос его не дрожал.
— Вы, кажется, меня не узнаете?—опросил посетитель.
— Я узнаю вас,— произнес Джон Уэлланд, выговаривая каждое слово с видимым усилием.— Вы — Цезарь Валентайн.
Он указывал путь к салону, Цезарь шел вслед за ним. Теперь они оба стояли друг против друга, на расстоянии протянутой руки, а между ними — небольшой круглый стол, на котором горела керосиновая лампа. Рослый Цезарь глядел куда-то вдаль поверх головы своего собеседника, тогда как глаза Уэлланда метали молнии.
Первым заговорил Уэлланд.
— Что вам угодно?
— Мне надо посоветоваться с вами по важному вопросу,— спокойно ответил Валентайн.
— Где моя жена? — спросил Уэлланд, тяжело дыша. Цезарь пожал своими широкими плечами.
— Ваша жена умерла,— сказал он,— ведь вы знаете это.
— Где мой ребенок?
Цезарь еще раз пожал плечами.
— Зачем поднимать вопрос о том, что одинаково тяжело как мне, так и вам? — спросил он, точно жалуясь, несмотря на то, что он сам был кругом виноват: Затем, опустившись на стул без приглашения, он продолжал:
— Уэлланд, вам необходимо стать благоразумным. С прошлым покончено. К чему поощрять вашу ненависть?
— В ненависти все мое спасение, вся моя жизнь,— угрюмо ответил Уэлланд,— она единственное звено, еще приковывающее меня к жизни, Валентайн, и она будет поддерживать во мне пламя жизни до тех пор, пока я вот этими самыми руками,— тут он протянул вперед обе руки, они дрожали,— этими самыми руками не отправлю вас на тот свет.
Цезарь засмеялся.
— Мелодрама! — насмешливо буркнул он.— Вы хотите убить меня? Что же, я к вашим услугам. Ну-ка, убей меня, друг мой! Или у вас нет при себе ножа или револьвера? Или вы боитесь? Вы, грозивший некогда погубить меня и продержавший этот Дамоклов меч над моей головой столько времени, что же вы теперь медлите? Чудесный случай!
И вынув из своего кармана какой-то блестящий предмет, он положил его на стол перед Уэлландом.
— Возьмите это,— сказал он. То был револьвер в серебряной оправе.— Стреляйте. Я ручаюсь за то, что пуля достаточно тяжела, чтобы убить человека.
Уэлланд скользнул взглядом от пистолета к Цезарю и покачал головой.
— Не так,— сказал он.— Вам надлежит умереть не сразу: сперва вы должны перенести муки не легче моих.
Некоторое время оба молчали. Затем Уэлланд продолжал, почти про себя:
— Я доволен, что встретил вас. Вы все тот же. Посмотрите-ка на меня.— Он вытянул руки.— Вам следовало бы быть счастливым, Валентайн: всю свою жизнь вы только брали то, к чему стремились, а я терял! О Боже! Чего я только не потерял!
Он закрыл лицо руками. Цезарь глядел на него с недоумением. Затем Валентайн взял револьвер со стола и снова положил его в карман.
— Стало быть, мне предстоит умереть в муках, вот как! — прошипел он.— Ладно, это мы посмотрим! Вам был дан шанс. Я ведь просил вас развестись с нею.
— Развестись! — простонал Уэлланд.
— Она могла бы выйти замуж вторично и быть счастливой. Или вы все еще намерены сентиментальничать, Уэлланд?
— Вы все сказали, что хотели сказать? — спросил Уэлланд строго.— Если так, то можете идти. Я уже сказал вам, что рад был вас увидать. Это воскресило все мои надежды, все тайные замыслы. Благодаря вам я перенес муки ада, Цезарь Валент-айн! Вы совсем не в силах представить себе, как я страдал в надежде когда-нибудь... в один прекрасный день...—Он слегка накло-
нился вперед. Несмотря на все свое спокойствие и самообладание, Цезарь почувствовал холодную дрожь, пробежавшую сверху вниз по спине.
Мысль, что кто-то осмеливается ему угрожать, приводила его в ярость.
— Вам был дан шанс, Уэлланд,— сказал он.— И если вы его не сумели использовать, то сами виноваты. Я пришел с намерением сказать вам всю правду. Я полагаю, что вы так или иначе причастны к государственному уголовному розыску. У меня есть основания полагать, что вы следите за мной, но я скажу вам одно: еще не родился человек, который мог бы поймать Цезаря Ва-лентайна.
При этом он ударил по столу кулаком так сильно, что лампа подпрыгнула и задребезжала.
— Дураком я был, что оставил вас наедине с самим собою! Я давно бы уже имел в руках все козыри, если бы мне не нужно было дожидаться вас и вашего согласия прежде, чем сделать вашу жену свободной женщиной.
При атом он, шаг за шагом, обошел стол и теперь подошел вплотную к Уэлланду. И, внезарно схватив Уэл-ланда обеими руками за горло, он без всякого предупреждения стал душить его. Уэлланд был, не слаб, но силы Цезаря были, можно сказать, сверхчеловеческими. Сперва он опрокинул Узлланда на стул, затем сбросил его на пол, все время не выпуская из рук его горла.
— Завтра,— прошептал Цезарь,— они найдут вас повешенным.
Внезапный стук в дверь заставил его замереть. Стук повторился. Затем послышался женский голос:
— Вы не спите, м-р Уэлланд? Я вижу, что у вас еще свет. Это я, мисс Бэкк.
Цезарь выпустил из рук горло своей жертвы и поспешно выбежал из комнаты. В каком-то полузабытьи Уэлланд поднялся с пола и грузно опустился на ближайший стул, не будучи в силах что-либо сказать, что-либо еще сделать. Между тем Цезарь опять вернулся в комнату и потушил лампу. После этого он подошел к двери и открыл ее настежь.
— Вы сидите впотьмах? — произнес женский голос.— Однако я готова поклясться, что только что видела у вас свет!
Цезарь выждал, пока она не вошла, затем шмыгнул дверь и захлопнул ее за собою,
Глава XII
ТАИНСТВЕННЫЙ М-Р РОСС
— У вас такой вид, точно за ночь не выспались,— сказал Трэй-Бонг-Смис.
— Не выспался? — переспросил Цезарь, как бы отсутствуя.— Гм... впрочем, да, я вчера прибыл в город лишь поздно ночью:
— Удалось вам видеть м-ра Уэлланда? Цезарь ничего не ответил.
— Чувствую, что вы его видели,—сказал Смис,— и что встреча была такая, что лучше о ней не вспоминать.
Цезарь утвердительно кивнул головой.
— Любопытно, что теперь предпримет Уэлланд? — сказал он, немного погодя.— Я бы узнал это, но, к несчастью, мне помешали.
Смис с интересом взглянул на него.
— Это звучит как интересная повесть, лишенная своей занимательности лишь благодаря чрезмерной скромности автора,— сказал он.— Быть может, вы расскажете мне о том, что случилось с вами при встрече с этим любопытным м-ром Уэлландом?
— Мне, собственно, следовало бы поручить это дело вам,— сказал Цезарь раздраженно.— Мы, Борджиа, видимо, отличаемся некоторой слабостью ко всему театральному. Будь вы на моем месте, вы, несомненно, не допустили бы ошибки.
И он рассказал своему собеседнику, как было дело. Лицо Смиса стало серьезным.
— Если вы позволите вам ответить, как принято в таких случаях отвечать на суде, то вы, вы — виртуоз по части убийств, рискуете в любой момент быть задержанным по обвинению в самом гнусном, грубом налете с намерением покушения на чужую жизнь.
Цезарь покачал головою.
— Он меня не выдаст. Верьте мне, он фанатик. Мысль о том, что он когда-нибудь меня убьет, так ему нравится, что он не променяет ее ни на что другое.
— Вам следовало бы поступать осторожнее, м-р Цезарь Валентайн! — сказал Смис.— В Англии такие обезьяньи выходки не проходят даром. Если только Уэлланд в самом деле № 6, то вы рискуете нарваться на дьявольские неприятности прежде, чем избавитесь от его товарищей.
— Это, несомненно, Уэлланд,— ответил Цезарь.— Мой агент уже наводил справки. Все свое время он проводит, рыская взад и вперед по Англии. Иногда отсутствие его бывает весьма продолжительным. Мало того, он посещает тюрьмы, а это весьма веский аргумент.
— В качестве пансионера? — иронически спросил Смис, но Цезарю было не до шуток.
— Я уже говорил вам, что обо всем, касающемся Скотленд-Ярда, я осведомлен превосходно. Вот вам пример. Когда Голетт, начальник сыскного бюро по уголовному розыску, инструктировал таинственного № 6, в смежной комнате-библиотеке находился мой ставленник. В стене он просверлил отверстие, находившееся на уровне двух книжных полок, одной — в кабинете начальника, другой — в библиотеке, и прикрываемой книгами. Таким путем, снимая книгу с библиотечной полки и отодвигая назад одну из книг в кабинете начальника, он мог слышать слово в слово все там происходящее.
Смис кивнул головой.
— Так вот как обстоит дело,— сказал он.— Видимо, хороший у вас ставленник. Ну, а что касается тюрем?
— Такую инструкцию дал Голетт,— ответил Цезарь.— Он сказал этому самому мужчине (или женщине), что он (или она) имеет свободный доступ во все тюрьмы. Он думал тогда, будто я имею друзей или сообщников, обходящих тюремные постановления.
— Идея довольно глупая,— сказал Смис.— Ведь не станете же вы якшаться с тюремными завсегдатаями, чтобы находить себе сообщников из их среды.
— Однако вами, например, я не брезгую,—ответил Цезарь, довольно бестактно, по мнению Смиса. Но человек из кафе Чи-Со только засмеялся.
— До сих пор я еще не был в тюрьме,— сказал он.— Итак, вы серьезно думаете, что № 6 — это Уэлланд? И только на том основании, что вы уличили его в посещении нескольких тюрем Его Императорского Величества?
— Да разве он не похож на того типа, что взялся за это дело? Ведь говорил же Голетт, что его агент — дилетант. Все данные говорят об Уэлланде.
Валентайн раздраженно шагал взад и вперед по библиотеке, заложив руки за спину.
Еще до утреннего кофе Смис был уже на Портлэнд-Плэйс скорее в надежде увидать молодую девушку, нежели с намерением столкнуться с Цезарем.
- Где же теперь Уэлланд?—спросил Смис.
— Полагаю, в Лэнкшире...— начал было Цезарь, Мб затем резко остановился и взглянул на свой бювар.— Этого я еще не заметил.
— Что такое?—спросил Смис.
Цезарь взял со своего письменного стола какой-то конверт. Он был запечатан и адресован точно так же, как письмо, некогда найденное ими на полу в Грин-Парке. Вскрыв его, он прочел вслух то, что было написано на машинке:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
— Это еще ничего, мисс Бэкк, — сказал Уэлланд. — Только не очень-то я люблю, когда говорят про мои дела, уж не взыщите.
— Я никогда про ваши дела не рассказываю, м-р Уэлланд,— возразила огорченная женщина. — Я даже сама ничего о них не знаю. Что мне за дело то того, как вы проводите время? Почем я знаю, кто вы такой: разбойник или полисмен — дома ведь вы почти не бываете!
Уэлланд ничего не ответил. Когда кастелянша, прибрав все, что было нужно, и заварив себе чаю, отправилась к себе на квартиру, он опять начал думать о вчерашнем молодом посетителе. Решив не отзываться ни на какой стук, он подошел к входной двери и запер ее на цепочку.
Однако до сумерек никто не явился. Он сидел у себя в салоне. Ставни окон были опущены, только керосиновая лампа, при свете которой он читал, освещала комнату. Вдруг Уэлланд услышал стук в дверь. Положив книгу на стол, он насторожился. Стук повторился. В этом крошечном доме комнаты были маленькие: от входной двери до его стула было каких-нибудь шесть футов, не более. Он сделал несколько шагов- по направлению к двери. Опять
тот же стук. Казалось, будто кто-то стучится в дверь ручкой тросточки.
— Кто там? — спросил Умэлланд.
— Впустите. меня — отвечал чей-то глухой голос. — Мне необходимо повидать вас, Уэлланд.
— Кто вы?
— Впустите меня!—последовал настойчивый ответ. Уэлланд узнал голос, и лицо его стало мертвенно-бледным.
Секунду он испытывал такое головокружение, что должен был прислониться к стене. Минуту спустя он успел овладеть собой, но руки его все еще дрожали, когда он снял цепочку и настежь распахнул дверь. Месяц еще не успел подняться, ночь была темная, и все, что он мог различить, был силуэт рослого человека, стоявшего на площадке лестницы.
— Войдите, — сказал Уэлланд.
Он овладел собой настолько, что голос его не дрожал.
— Вы, кажется, меня не узнаете?—опросил посетитель.
— Я узнаю вас,— произнес Джон Уэлланд, выговаривая каждое слово с видимым усилием.— Вы — Цезарь Валентайн.
Он указывал путь к салону, Цезарь шел вслед за ним. Теперь они оба стояли друг против друга, на расстоянии протянутой руки, а между ними — небольшой круглый стол, на котором горела керосиновая лампа. Рослый Цезарь глядел куда-то вдаль поверх головы своего собеседника, тогда как глаза Уэлланда метали молнии.
Первым заговорил Уэлланд.
— Что вам угодно?
— Мне надо посоветоваться с вами по важному вопросу,— спокойно ответил Валентайн.
— Где моя жена? — спросил Уэлланд, тяжело дыша. Цезарь пожал своими широкими плечами.
— Ваша жена умерла,— сказал он,— ведь вы знаете это.
— Где мой ребенок?
Цезарь еще раз пожал плечами.
— Зачем поднимать вопрос о том, что одинаково тяжело как мне, так и вам? — спросил он, точно жалуясь, несмотря на то, что он сам был кругом виноват: Затем, опустившись на стул без приглашения, он продолжал:
— Уэлланд, вам необходимо стать благоразумным. С прошлым покончено. К чему поощрять вашу ненависть?
— В ненависти все мое спасение, вся моя жизнь,— угрюмо ответил Уэлланд,— она единственное звено, еще приковывающее меня к жизни, Валентайн, и она будет поддерживать во мне пламя жизни до тех пор, пока я вот этими самыми руками,— тут он протянул вперед обе руки, они дрожали,— этими самыми руками не отправлю вас на тот свет.
Цезарь засмеялся.
— Мелодрама! — насмешливо буркнул он.— Вы хотите убить меня? Что же, я к вашим услугам. Ну-ка, убей меня, друг мой! Или у вас нет при себе ножа или револьвера? Или вы боитесь? Вы, грозивший некогда погубить меня и продержавший этот Дамоклов меч над моей головой столько времени, что же вы теперь медлите? Чудесный случай!
И вынув из своего кармана какой-то блестящий предмет, он положил его на стол перед Уэлландом.
— Возьмите это,— сказал он. То был револьвер в серебряной оправе.— Стреляйте. Я ручаюсь за то, что пуля достаточно тяжела, чтобы убить человека.
Уэлланд скользнул взглядом от пистолета к Цезарю и покачал головой.
— Не так,— сказал он.— Вам надлежит умереть не сразу: сперва вы должны перенести муки не легче моих.
Некоторое время оба молчали. Затем Уэлланд продолжал, почти про себя:
— Я доволен, что встретил вас. Вы все тот же. Посмотрите-ка на меня.— Он вытянул руки.— Вам следовало бы быть счастливым, Валентайн: всю свою жизнь вы только брали то, к чему стремились, а я терял! О Боже! Чего я только не потерял!
Он закрыл лицо руками. Цезарь глядел на него с недоумением. Затем Валентайн взял револьвер со стола и снова положил его в карман.
— Стало быть, мне предстоит умереть в муках, вот как! — прошипел он.— Ладно, это мы посмотрим! Вам был дан шанс. Я ведь просил вас развестись с нею.
— Развестись! — простонал Уэлланд.
— Она могла бы выйти замуж вторично и быть счастливой. Или вы все еще намерены сентиментальничать, Уэлланд?
— Вы все сказали, что хотели сказать? — спросил Уэлланд строго.— Если так, то можете идти. Я уже сказал вам, что рад был вас увидать. Это воскресило все мои надежды, все тайные замыслы. Благодаря вам я перенес муки ада, Цезарь Валент-айн! Вы совсем не в силах представить себе, как я страдал в надежде когда-нибудь... в один прекрасный день...—Он слегка накло-
нился вперед. Несмотря на все свое спокойствие и самообладание, Цезарь почувствовал холодную дрожь, пробежавшую сверху вниз по спине.
Мысль, что кто-то осмеливается ему угрожать, приводила его в ярость.
— Вам был дан шанс, Уэлланд,— сказал он.— И если вы его не сумели использовать, то сами виноваты. Я пришел с намерением сказать вам всю правду. Я полагаю, что вы так или иначе причастны к государственному уголовному розыску. У меня есть основания полагать, что вы следите за мной, но я скажу вам одно: еще не родился человек, который мог бы поймать Цезаря Ва-лентайна.
При этом он ударил по столу кулаком так сильно, что лампа подпрыгнула и задребезжала.
— Дураком я был, что оставил вас наедине с самим собою! Я давно бы уже имел в руках все козыри, если бы мне не нужно было дожидаться вас и вашего согласия прежде, чем сделать вашу жену свободной женщиной.
При атом он, шаг за шагом, обошел стол и теперь подошел вплотную к Уэлланду. И, внезарно схватив Уэл-ланда обеими руками за горло, он без всякого предупреждения стал душить его. Уэлланд был, не слаб, но силы Цезаря были, можно сказать, сверхчеловеческими. Сперва он опрокинул Узлланда на стул, затем сбросил его на пол, все время не выпуская из рук его горла.
— Завтра,— прошептал Цезарь,— они найдут вас повешенным.
Внезапный стук в дверь заставил его замереть. Стук повторился. Затем послышался женский голос:
— Вы не спите, м-р Уэлланд? Я вижу, что у вас еще свет. Это я, мисс Бэкк.
Цезарь выпустил из рук горло своей жертвы и поспешно выбежал из комнаты. В каком-то полузабытьи Уэлланд поднялся с пола и грузно опустился на ближайший стул, не будучи в силах что-либо сказать, что-либо еще сделать. Между тем Цезарь опять вернулся в комнату и потушил лампу. После этого он подошел к двери и открыл ее настежь.
— Вы сидите впотьмах? — произнес женский голос.— Однако я готова поклясться, что только что видела у вас свет!
Цезарь выждал, пока она не вошла, затем шмыгнул дверь и захлопнул ее за собою,
Глава XII
ТАИНСТВЕННЫЙ М-Р РОСС
— У вас такой вид, точно за ночь не выспались,— сказал Трэй-Бонг-Смис.
— Не выспался? — переспросил Цезарь, как бы отсутствуя.— Гм... впрочем, да, я вчера прибыл в город лишь поздно ночью:
— Удалось вам видеть м-ра Уэлланда? Цезарь ничего не ответил.
— Чувствую, что вы его видели,—сказал Смис,— и что встреча была такая, что лучше о ней не вспоминать.
Цезарь утвердительно кивнул головой.
— Любопытно, что теперь предпримет Уэлланд? — сказал он, немного погодя.— Я бы узнал это, но, к несчастью, мне помешали.
Смис с интересом взглянул на него.
— Это звучит как интересная повесть, лишенная своей занимательности лишь благодаря чрезмерной скромности автора,— сказал он.— Быть может, вы расскажете мне о том, что случилось с вами при встрече с этим любопытным м-ром Уэлландом?
— Мне, собственно, следовало бы поручить это дело вам,— сказал Цезарь раздраженно.— Мы, Борджиа, видимо, отличаемся некоторой слабостью ко всему театральному. Будь вы на моем месте, вы, несомненно, не допустили бы ошибки.
И он рассказал своему собеседнику, как было дело. Лицо Смиса стало серьезным.
— Если вы позволите вам ответить, как принято в таких случаях отвечать на суде, то вы, вы — виртуоз по части убийств, рискуете в любой момент быть задержанным по обвинению в самом гнусном, грубом налете с намерением покушения на чужую жизнь.
Цезарь покачал головою.
— Он меня не выдаст. Верьте мне, он фанатик. Мысль о том, что он когда-нибудь меня убьет, так ему нравится, что он не променяет ее ни на что другое.
— Вам следовало бы поступать осторожнее, м-р Цезарь Валентайн! — сказал Смис.— В Англии такие обезьяньи выходки не проходят даром. Если только Уэлланд в самом деле № 6, то вы рискуете нарваться на дьявольские неприятности прежде, чем избавитесь от его товарищей.
— Это, несомненно, Уэлланд,— ответил Цезарь.— Мой агент уже наводил справки. Все свое время он проводит, рыская взад и вперед по Англии. Иногда отсутствие его бывает весьма продолжительным. Мало того, он посещает тюрьмы, а это весьма веский аргумент.
— В качестве пансионера? — иронически спросил Смис, но Цезарю было не до шуток.
— Я уже говорил вам, что обо всем, касающемся Скотленд-Ярда, я осведомлен превосходно. Вот вам пример. Когда Голетт, начальник сыскного бюро по уголовному розыску, инструктировал таинственного № 6, в смежной комнате-библиотеке находился мой ставленник. В стене он просверлил отверстие, находившееся на уровне двух книжных полок, одной — в кабинете начальника, другой — в библиотеке, и прикрываемой книгами. Таким путем, снимая книгу с библиотечной полки и отодвигая назад одну из книг в кабинете начальника, он мог слышать слово в слово все там происходящее.
Смис кивнул головой.
— Так вот как обстоит дело,— сказал он.— Видимо, хороший у вас ставленник. Ну, а что касается тюрем?
— Такую инструкцию дал Голетт,— ответил Цезарь.— Он сказал этому самому мужчине (или женщине), что он (или она) имеет свободный доступ во все тюрьмы. Он думал тогда, будто я имею друзей или сообщников, обходящих тюремные постановления.
— Идея довольно глупая,— сказал Смис.— Ведь не станете же вы якшаться с тюремными завсегдатаями, чтобы находить себе сообщников из их среды.
— Однако вами, например, я не брезгую,—ответил Цезарь, довольно бестактно, по мнению Смиса. Но человек из кафе Чи-Со только засмеялся.
— До сих пор я еще не был в тюрьме,— сказал он.— Итак, вы серьезно думаете, что № 6 — это Уэлланд? И только на том основании, что вы уличили его в посещении нескольких тюрем Его Императорского Величества?
— Да разве он не похож на того типа, что взялся за это дело? Ведь говорил же Голетт, что его агент — дилетант. Все данные говорят об Уэлланде.
Валентайн раздраженно шагал взад и вперед по библиотеке, заложив руки за спину.
Еще до утреннего кофе Смис был уже на Портлэнд-Плэйс скорее в надежде увидать молодую девушку, нежели с намерением столкнуться с Цезарем.
- Где же теперь Уэлланд?—спросил Смис.
— Полагаю, в Лэнкшире...— начал было Цезарь, Мб затем резко остановился и взглянул на свой бювар.— Этого я еще не заметил.
— Что такое?—спросил Смис.
Цезарь взял со своего письменного стола какой-то конверт. Он был запечатан и адресован точно так же, как письмо, некогда найденное ими на полу в Грин-Парке. Вскрыв его, он прочел вслух то, что было написано на машинке:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15