– Давайте, мисс Кирктон, мы с самого начала представим себе всю эту историю. Что вы скажете о розыгрыше, направленном против мистера Маннеринга?
– Вот из-за этого-то я и чувствую себя хуже всего! – взорвалась она. – Смешно, но так и есть. Грег Маннеринг в полной мере посчитался с нами, не так ли? Мы хотели сделать из него идиота, а в итоге сами оказались круглыми дураками. Я так и вижу, как он покатывается со смеху – да и остальные тоже, когда рассказывают коронеру эту историю. Неужели вы не понимаете, как ужасно все мы себя чувствуем? Поверьте, мы не собирались никому причинять вреда. Мы просто хотели полюбоваться, как он перепугается, когда злой дух кинется на него с угрозами вырезать ему печень. Самомнение у него просто невыносимое; знай вы его, вы бы меня поняли.
– Он влюблен в мисс Уэйд?
Она задумалась:
– Да, думаю, глубоко и искренне.
– А она в него?
– Не правда ли, странно, – с некоторым смущением сказала она, – что я так уверена в нем, а не в ней? Видите ли, рассуждать о Мириам вообще трудновато, пусть даже вы знали бы ее так же хорошо, как и я. Не думаю, что ей свойственны такие уж вулканические страсти, – ухмыльнулась Гарриет. – Я знаю, что во второй вечер на нее произвел впечатление этот полицейский инспектор… как его зовут? Каррузерс. Но она столько рассказывала о Греге Маннеринге, и так хвасталась им, и так трепетала из-за него, что ей пришлось прибегнуть к самообороне. И еще одно. Если бы она в самом деле была так увлечена им, то сомневаюсь, что она разрешила бы нам этот розыгрыш. Что я хочу сказать: если бы на его месте был Ринк Батлер, я знаю, что из кожи вон вылезла бы, чтобы он не стал жертвой таких шуточек – просто потому, что он мог бы неправильно повести себя.
– А что вы думаете о Маннеринге? Так сказать, в общем и целом?
Она надолго задумалась, крутя в пальцах так и не раскуренную сигарету:
– Я много размышляла по этому поводу. Я считаю, что под его оболочкой позера кроется сильная натура. То есть он из чистого тщеславия может совершить совершенно героический подвиг где-то в гималайских джунглях. Но дело-то в том, что он действительно его совершит.
Я снова покатал карандаш по обложке блокнота.
– Очень хорошо. Начнем, как я говорил, с самого начала. Расскажите мне все, что случилось в пятницу вечером – примерно с десяти часов, когда ваша компания, насколько я понимаю, появилась в музее. Тут есть одна маленькая деталь, которую, похоже, никто не упоминал…
Она снова насторожилась, глянула на меня с подозрением и вопросительно склонила голову.
– В пятницу вечером или, точнее, в час ночи субботы Каррузерс после того, как обнаружил труп, зашел в квартиру Холмса, чтобы опросить вас всех. Дежурный сказал, что все вы находитесь наверху. Начиная с девяти часов. Я предполагаю, что вы об этом договорились?
– Да, мы договорились, когда влетели обратно после фиаско в музее; тогда мы еще, честное слово, понятия не имели ни о каком убийстве, но понимали, что у нас могут быть небольшие неприятности из-за устроенного нами бардака. Джерри дал мальчишке на чай и растолковал ему, что тот должен говорить. Надеюсь, у него не будет неприятностей?
– Пока нет.
– Понимаете, ваш инспектор Каррузерс вообще не должен был подниматься наверх, но произошла идиотская накладка. Мы ждали Ринки – он поехал отвозить старого Иллингуорда, – и он взял с нас слово, что мы дождемся его на квартире Рона. Он тоже еще ничего не знал об убийстве. А поскольку никто, кроме Ринки, не должен был появиться, Рон сказал мальчишке внизу: «Скоро тут появится человек в маскарадном костюме полицейского; пусть он идет прямо наверх». И тут возникает ваш настоящий инспектор, который, посмеиваясь, говорит дежурному: «Не сообщайте обо мне; я постучу в двери и скажу, что я из полиции». Ну, естественно, мальчишка решил…
– Понимаю. А не получил ли он эти указания еще раньше вечером, еще до того, как все вы вернулись из музея, – говорить всем, что компания наверху?
– Нет, конечно же нет. Интересно, что вы себе воображаете? Сидите тут как сфинкс и ничего не говорите. – Она стала колотить кулачком по краю стола. – О чем вы думаете? Что это такое?
– Успокойтесь, мисс Кирктон. Давайте начнем с десяти часов, когда все вы пришли в музей. Продолжайте с этого места.
– Похоже, вы и так уже все знаете, – сухо сообщила она мне. – Предполагалось, что мы прекрасно проведем время, но не получилось. После того как Пруэн запер двери, Ринк и Рон Холмс поднялись наверх, чтобы сделать из сундука гробницу; Сэм куда-то делся, чтобы готовиться к своей роли; а мы с Мириам стали помогать Джерри приклеивать бакенбарды…
– Одну минуту. Насколько я понимаю, кое-что произошло и в промежутке между этими событиями. Верно ли, что Холмс предварительно вынул из витрины кинжал с рукояткой из слоновой кости? И что он положил его вместе с черными накладными усами на нижнюю ступеньку лестницы?
– Да, верно.
– Мисс Кирктон, я хочу, чтобы вы четко поняли: если вы не дадите совершенно искреннего ответа на следующий вопрос, я все равно это узнаю, и ваше положение очень осложнится. Кто взял кинжал с лестницы?
Казалось, Гарриет борется с собой.
– Мириам, – бесстрастно ответила она.
Глава 20
КЛЮЧ СО СТРЕЛОВИДНОЙ ГОЛОВКОЙ
– Поймите меня правильно! – вскричала она, снова вскинув руки, хотя я продолжал молчать. – Я вовсе не говорю, что в ее поступке был какой-то… какой-то тайный смысл или что она украла их. Господи, мы с Ринки видели, что она делает, да и старый Пруэн видел. Кроме того, она положила все обратно. Говорю вам, она ничего не взяла! Хотела бы я знать, что вам пришло в голову. – Она уставилась на меня. – Но все равно – чувствую, что это вас основательно поразило. Так ведь? Как я рассказывала вам, компания разделилась, и мы с Мириам стали помогать Джерри наклеивать бакенбарды. И тут она ему сказала: «Слушай, Старик, ведь на тебе должна быть соответствующая одежда!..»
– Одежда?
– Да. Понимаете, Старик был в привычном для себя виде. «Но, – сказала Мириам брату, – в подвале найдется парочка старых папиных пиджаков. Ты должен надеть один из них. Я сейчас спущусь вниз и принесу его, ладно? Давай так и сделаем!» Джерри обругал бакенбарды – они были слишком жесткими и никак не приклеивались – и не обратил на нее особого внимания. Но Мириам увлеклась этой идеей. Так что мы с ней вышли в зал, и она отправилась за пиджаком…
– Вы не хотели пойти вместе с ней?
– Да, конечно! Я и пошла. Но тут Ринк кубарем слетел вниз, отчаянно требуя гвоздей, и Мириам откликнулась: «Я принесу их, принесу!» Кстати, Ринк чуть не споткнулся о кинжал на ступеньках. Он сказал мне: «А ты, девушка, иди-ка к нам наверх. Будешь готовить восковые печати, если ничего больше не можешь». Мы поднялись и, оказавшись наверху, повернули и пошли в боковую галерею. Я успела посмотреть вниз. Мириам как раз подняла кинжал и, пока я смотрела на нее, нагнулась и коснулась накладных усов. А теперь слушайте меня, – с силой потребовала девушка, – ибо клянусь, я говорю абсолютную правду! Мириам, подняв голову, улыбнулась нам и сказала: «Кто-то обязательно споткнется об этот кинжал, если не будет осторожен. Я для надежности отдам его Сэму».
– А Батлер видел ее, слышал, что она сказала?
– Я… да, думаю, так оно и было, хотя не уверена. Он спешил и зашел в арабский зал передо мной, так что не могу ручаться, что он слышал ее слова. Но должен был.
– А что Пруэн? Ведь он тоже должен был все видеть и слышать, не так ли?
– Не знаю, слышал ли, потому что зал большой: Но думаю, он обязательно должен был ее видеть, хотя ему могли помешать стеклянные витрины. Вы мне не верите? Не верите?
– Спокойнее, мисс Кирктон. Вот, прикурите.
Она продолжала вертеть сигарету в пальцах; я чиркнул спичкой и дал ей прикурить. На щеках ее снова появились багровые пятна, и глаза заблестели.
– Вам известно, что она сделала с кинжалом?
– Она… она куда-то положила его.
– Вы в этом уверены? Вы ее видели?
– Нет, но потом я спросила ее – когда мы покончили с этим делом. Я спрашивала ее вчера, потому что ужасно за нее боялась, но она сказала, что это совершенно не важно и что, если меня будут расспрашивать, я конечно же все могу рассказать полиции. Вот!
– Как она себя вела, когда взяла кинжал?
Девушка выдавила слабую усмешку:
– Все еще ищете зловещую руку злой силы, на которую можно возложить вину, мистер Хэдли? Вела она себя совершенно нормально; была слегка возбуждена и удивлена, но вела она себя совершенно естественно.
– Удивлена? Чем удивлена?
– Не знаю.
– Продолжайте.
– Да ведь это все, разве вы не понимаете? Абсолютно все, что я могла вам рассказать. Я поднялась наверх с Ринком и Роном Холмсом. Там все время случались какие-то досадные заминки. Во-первых, им потребовалась целая вечность, чтобы извлечь этот сундук из витрины, не перебив черепки вокруг него. Порвался мешок с опилками. К тому же выяснилось, что крышка сундука прилегает так плотно, что без молотка и зубила ее не вскрыть. Как я уже говорила, Мириам, поднявшись, присоединилась к нам; было это, по вашим словам, в двадцать пять минут одиннадцатого…
– И как мне кажется, вы сказали, что именно тогда она была в нервном и расстроенном состоянии.
– Строго говоря, все мы были в таком состоянии. Бесконечные накладки – а времени было все меньше и меньше. Понимаете, они вытащили сундук, наложили восковые печати и начали заколачивать его в клеть, а тут кто-то обнаружил, что крышка все равно не поднимается. Когда спешишь, вечно случается нечто подобное. Да, все мы были слегка… ну, вы понимаете. Впрочем, за этим ничего не крылось. Это все, что я могу вам рассказать. Потому что все мы были в «Арабской галерее» до пяти минут двенадцатого.
Я снял трубку телефона и сказал Кларку в приемной:
– Пригласите их.
Она не произнесла ни слова, не шевельнулась, а только механическим движением поднесла сигарету к губам. Должен сказать, что она казалась совершенно вымотанной и равнодушной. Даже когда Ричард Батлер и Джерри Уэйд в сопровождении Кларка смущенно вошли в мой кабинет, она одарила их какой-то странной улыбкой и сказала:
– Значит, и вас застукали? Присоединяйтесь к нашей компании.
– А мы думали, что сами явились, – заметил Батлер. – Вы очень хорошо умеете уговаривать, но мы решили, что вам все же нужна поддержка. Как поживаете, суперинтендант?
Каррузерс и Иллингуорд дали два совершенно разных описания Ричарда Батлера: Каррузерс увидел в нем блистательного фигляра, а Иллингуорд, и беднягу можно понять, – воплощение всех сил зла в полицейском мундире. По спокойном размышлении я был вынужден признать, что первая оценка куда ближе к истине, чем вторая, которая была дана под сильным эмоциональным воздействием. У него была крупная фигура и приятная, хотя ничем не выделяющаяся физиономия, впрочем, нельзя было не отметить умные серые глаза; его аккуратно причесанные черные волосы редели на макушке; он относился к тому типу людей, которые, выходя на пенсию, толстеют и, похмыкивая, сидят в клубных креслах. Один зуб у него был выбит, на что я обратил внимание, когда он, слегка нервничая, улыбался, а под глазом красовалась ссадина. Невысокий молодой человек, стоящий рядом с ним, казался куда более умным и решительным, хотя и довольно дерганым; он напоминал обезьянку шарманщика, украшенную котелком. На них обоих были плащи, с которых стекали струйки дождя, и оба заметно нервничали, особенно Джерри Уэйд. Садясь, он шлепнулся на край стула, что было больно и неудобно.
– Не уверен, знаете ли вы меня, суперинтендант, – приведя в порядок свои голосовые связки, заметил он. – Я тот самый страшный и ужасный мистер Гейбл из рассказа старого Иллингуорда. Он приехал вчера к нам домой, чтобы повидаться с моим стариком, и я выслушал историю своих преступлений из-за двери библиотеки. А это мистер Батлер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
– Вот из-за этого-то я и чувствую себя хуже всего! – взорвалась она. – Смешно, но так и есть. Грег Маннеринг в полной мере посчитался с нами, не так ли? Мы хотели сделать из него идиота, а в итоге сами оказались круглыми дураками. Я так и вижу, как он покатывается со смеху – да и остальные тоже, когда рассказывают коронеру эту историю. Неужели вы не понимаете, как ужасно все мы себя чувствуем? Поверьте, мы не собирались никому причинять вреда. Мы просто хотели полюбоваться, как он перепугается, когда злой дух кинется на него с угрозами вырезать ему печень. Самомнение у него просто невыносимое; знай вы его, вы бы меня поняли.
– Он влюблен в мисс Уэйд?
Она задумалась:
– Да, думаю, глубоко и искренне.
– А она в него?
– Не правда ли, странно, – с некоторым смущением сказала она, – что я так уверена в нем, а не в ней? Видите ли, рассуждать о Мириам вообще трудновато, пусть даже вы знали бы ее так же хорошо, как и я. Не думаю, что ей свойственны такие уж вулканические страсти, – ухмыльнулась Гарриет. – Я знаю, что во второй вечер на нее произвел впечатление этот полицейский инспектор… как его зовут? Каррузерс. Но она столько рассказывала о Греге Маннеринге, и так хвасталась им, и так трепетала из-за него, что ей пришлось прибегнуть к самообороне. И еще одно. Если бы она в самом деле была так увлечена им, то сомневаюсь, что она разрешила бы нам этот розыгрыш. Что я хочу сказать: если бы на его месте был Ринк Батлер, я знаю, что из кожи вон вылезла бы, чтобы он не стал жертвой таких шуточек – просто потому, что он мог бы неправильно повести себя.
– А что вы думаете о Маннеринге? Так сказать, в общем и целом?
Она надолго задумалась, крутя в пальцах так и не раскуренную сигарету:
– Я много размышляла по этому поводу. Я считаю, что под его оболочкой позера кроется сильная натура. То есть он из чистого тщеславия может совершить совершенно героический подвиг где-то в гималайских джунглях. Но дело-то в том, что он действительно его совершит.
Я снова покатал карандаш по обложке блокнота.
– Очень хорошо. Начнем, как я говорил, с самого начала. Расскажите мне все, что случилось в пятницу вечером – примерно с десяти часов, когда ваша компания, насколько я понимаю, появилась в музее. Тут есть одна маленькая деталь, которую, похоже, никто не упоминал…
Она снова насторожилась, глянула на меня с подозрением и вопросительно склонила голову.
– В пятницу вечером или, точнее, в час ночи субботы Каррузерс после того, как обнаружил труп, зашел в квартиру Холмса, чтобы опросить вас всех. Дежурный сказал, что все вы находитесь наверху. Начиная с девяти часов. Я предполагаю, что вы об этом договорились?
– Да, мы договорились, когда влетели обратно после фиаско в музее; тогда мы еще, честное слово, понятия не имели ни о каком убийстве, но понимали, что у нас могут быть небольшие неприятности из-за устроенного нами бардака. Джерри дал мальчишке на чай и растолковал ему, что тот должен говорить. Надеюсь, у него не будет неприятностей?
– Пока нет.
– Понимаете, ваш инспектор Каррузерс вообще не должен был подниматься наверх, но произошла идиотская накладка. Мы ждали Ринки – он поехал отвозить старого Иллингуорда, – и он взял с нас слово, что мы дождемся его на квартире Рона. Он тоже еще ничего не знал об убийстве. А поскольку никто, кроме Ринки, не должен был появиться, Рон сказал мальчишке внизу: «Скоро тут появится человек в маскарадном костюме полицейского; пусть он идет прямо наверх». И тут возникает ваш настоящий инспектор, который, посмеиваясь, говорит дежурному: «Не сообщайте обо мне; я постучу в двери и скажу, что я из полиции». Ну, естественно, мальчишка решил…
– Понимаю. А не получил ли он эти указания еще раньше вечером, еще до того, как все вы вернулись из музея, – говорить всем, что компания наверху?
– Нет, конечно же нет. Интересно, что вы себе воображаете? Сидите тут как сфинкс и ничего не говорите. – Она стала колотить кулачком по краю стола. – О чем вы думаете? Что это такое?
– Успокойтесь, мисс Кирктон. Давайте начнем с десяти часов, когда все вы пришли в музей. Продолжайте с этого места.
– Похоже, вы и так уже все знаете, – сухо сообщила она мне. – Предполагалось, что мы прекрасно проведем время, но не получилось. После того как Пруэн запер двери, Ринк и Рон Холмс поднялись наверх, чтобы сделать из сундука гробницу; Сэм куда-то делся, чтобы готовиться к своей роли; а мы с Мириам стали помогать Джерри приклеивать бакенбарды…
– Одну минуту. Насколько я понимаю, кое-что произошло и в промежутке между этими событиями. Верно ли, что Холмс предварительно вынул из витрины кинжал с рукояткой из слоновой кости? И что он положил его вместе с черными накладными усами на нижнюю ступеньку лестницы?
– Да, верно.
– Мисс Кирктон, я хочу, чтобы вы четко поняли: если вы не дадите совершенно искреннего ответа на следующий вопрос, я все равно это узнаю, и ваше положение очень осложнится. Кто взял кинжал с лестницы?
Казалось, Гарриет борется с собой.
– Мириам, – бесстрастно ответила она.
Глава 20
КЛЮЧ СО СТРЕЛОВИДНОЙ ГОЛОВКОЙ
– Поймите меня правильно! – вскричала она, снова вскинув руки, хотя я продолжал молчать. – Я вовсе не говорю, что в ее поступке был какой-то… какой-то тайный смысл или что она украла их. Господи, мы с Ринки видели, что она делает, да и старый Пруэн видел. Кроме того, она положила все обратно. Говорю вам, она ничего не взяла! Хотела бы я знать, что вам пришло в голову. – Она уставилась на меня. – Но все равно – чувствую, что это вас основательно поразило. Так ведь? Как я рассказывала вам, компания разделилась, и мы с Мириам стали помогать Джерри наклеивать бакенбарды. И тут она ему сказала: «Слушай, Старик, ведь на тебе должна быть соответствующая одежда!..»
– Одежда?
– Да. Понимаете, Старик был в привычном для себя виде. «Но, – сказала Мириам брату, – в подвале найдется парочка старых папиных пиджаков. Ты должен надеть один из них. Я сейчас спущусь вниз и принесу его, ладно? Давай так и сделаем!» Джерри обругал бакенбарды – они были слишком жесткими и никак не приклеивались – и не обратил на нее особого внимания. Но Мириам увлеклась этой идеей. Так что мы с ней вышли в зал, и она отправилась за пиджаком…
– Вы не хотели пойти вместе с ней?
– Да, конечно! Я и пошла. Но тут Ринк кубарем слетел вниз, отчаянно требуя гвоздей, и Мириам откликнулась: «Я принесу их, принесу!» Кстати, Ринк чуть не споткнулся о кинжал на ступеньках. Он сказал мне: «А ты, девушка, иди-ка к нам наверх. Будешь готовить восковые печати, если ничего больше не можешь». Мы поднялись и, оказавшись наверху, повернули и пошли в боковую галерею. Я успела посмотреть вниз. Мириам как раз подняла кинжал и, пока я смотрела на нее, нагнулась и коснулась накладных усов. А теперь слушайте меня, – с силой потребовала девушка, – ибо клянусь, я говорю абсолютную правду! Мириам, подняв голову, улыбнулась нам и сказала: «Кто-то обязательно споткнется об этот кинжал, если не будет осторожен. Я для надежности отдам его Сэму».
– А Батлер видел ее, слышал, что она сказала?
– Я… да, думаю, так оно и было, хотя не уверена. Он спешил и зашел в арабский зал передо мной, так что не могу ручаться, что он слышал ее слова. Но должен был.
– А что Пруэн? Ведь он тоже должен был все видеть и слышать, не так ли?
– Не знаю, слышал ли, потому что зал большой: Но думаю, он обязательно должен был ее видеть, хотя ему могли помешать стеклянные витрины. Вы мне не верите? Не верите?
– Спокойнее, мисс Кирктон. Вот, прикурите.
Она продолжала вертеть сигарету в пальцах; я чиркнул спичкой и дал ей прикурить. На щеках ее снова появились багровые пятна, и глаза заблестели.
– Вам известно, что она сделала с кинжалом?
– Она… она куда-то положила его.
– Вы в этом уверены? Вы ее видели?
– Нет, но потом я спросила ее – когда мы покончили с этим делом. Я спрашивала ее вчера, потому что ужасно за нее боялась, но она сказала, что это совершенно не важно и что, если меня будут расспрашивать, я конечно же все могу рассказать полиции. Вот!
– Как она себя вела, когда взяла кинжал?
Девушка выдавила слабую усмешку:
– Все еще ищете зловещую руку злой силы, на которую можно возложить вину, мистер Хэдли? Вела она себя совершенно нормально; была слегка возбуждена и удивлена, но вела она себя совершенно естественно.
– Удивлена? Чем удивлена?
– Не знаю.
– Продолжайте.
– Да ведь это все, разве вы не понимаете? Абсолютно все, что я могла вам рассказать. Я поднялась наверх с Ринком и Роном Холмсом. Там все время случались какие-то досадные заминки. Во-первых, им потребовалась целая вечность, чтобы извлечь этот сундук из витрины, не перебив черепки вокруг него. Порвался мешок с опилками. К тому же выяснилось, что крышка сундука прилегает так плотно, что без молотка и зубила ее не вскрыть. Как я уже говорила, Мириам, поднявшись, присоединилась к нам; было это, по вашим словам, в двадцать пять минут одиннадцатого…
– И как мне кажется, вы сказали, что именно тогда она была в нервном и расстроенном состоянии.
– Строго говоря, все мы были в таком состоянии. Бесконечные накладки – а времени было все меньше и меньше. Понимаете, они вытащили сундук, наложили восковые печати и начали заколачивать его в клеть, а тут кто-то обнаружил, что крышка все равно не поднимается. Когда спешишь, вечно случается нечто подобное. Да, все мы были слегка… ну, вы понимаете. Впрочем, за этим ничего не крылось. Это все, что я могу вам рассказать. Потому что все мы были в «Арабской галерее» до пяти минут двенадцатого.
Я снял трубку телефона и сказал Кларку в приемной:
– Пригласите их.
Она не произнесла ни слова, не шевельнулась, а только механическим движением поднесла сигарету к губам. Должен сказать, что она казалась совершенно вымотанной и равнодушной. Даже когда Ричард Батлер и Джерри Уэйд в сопровождении Кларка смущенно вошли в мой кабинет, она одарила их какой-то странной улыбкой и сказала:
– Значит, и вас застукали? Присоединяйтесь к нашей компании.
– А мы думали, что сами явились, – заметил Батлер. – Вы очень хорошо умеете уговаривать, но мы решили, что вам все же нужна поддержка. Как поживаете, суперинтендант?
Каррузерс и Иллингуорд дали два совершенно разных описания Ричарда Батлера: Каррузерс увидел в нем блистательного фигляра, а Иллингуорд, и беднягу можно понять, – воплощение всех сил зла в полицейском мундире. По спокойном размышлении я был вынужден признать, что первая оценка куда ближе к истине, чем вторая, которая была дана под сильным эмоциональным воздействием. У него была крупная фигура и приятная, хотя ничем не выделяющаяся физиономия, впрочем, нельзя было не отметить умные серые глаза; его аккуратно причесанные черные волосы редели на макушке; он относился к тому типу людей, которые, выходя на пенсию, толстеют и, похмыкивая, сидят в клубных креслах. Один зуб у него был выбит, на что я обратил внимание, когда он, слегка нервничая, улыбался, а под глазом красовалась ссадина. Невысокий молодой человек, стоящий рядом с ним, казался куда более умным и решительным, хотя и довольно дерганым; он напоминал обезьянку шарманщика, украшенную котелком. На них обоих были плащи, с которых стекали струйки дождя, и оба заметно нервничали, особенно Джерри Уэйд. Садясь, он шлепнулся на край стула, что было больно и неудобно.
– Не уверен, знаете ли вы меня, суперинтендант, – приведя в порядок свои голосовые связки, заметил он. – Я тот самый страшный и ужасный мистер Гейбл из рассказа старого Иллингуорда. Он приехал вчера к нам домой, чтобы повидаться с моим стариком, и я выслушал историю своих преступлений из-за двери библиотеки. А это мистер Батлер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49