— Вот засранец. Да разве так можно. Я бы таких расстреливала.
— Его и так расстреляли, когда он закрыл меня своим телом. Он спас мне жизнь, — я задумчиво пила чай и вытирала непрекращающееся слезы. — Я знаю, что он любит меня. Он очень сильно меня любит. Когда он отдавал свою жизнь за мою, он не думал ни о какой жене и дочери.
— Анечка, а я вот, что думаю. Может, вам объявление в службу знакомств дать?
— Что?!
— Вы только сразу это со счетов не сбрасывайте. Сейчас все дают объявления в службу знакомств. Конечно, я понимаю, что бумаге верить нельзя, но там тоже встречаются хорошие одинокие мужчины, которые просто стесняются познакомиться с женщиной.
— Да на фиг мне нужен такой стеснительный. Вы поймите, что мне нужен именно тот, которого я потеряла сегодня утром.
— Я понимаю, но ведь его можно заменить.
— Кем?!
— Тем, кто не будет теряться. Я не понимаю, почему вы "так против службы знакомств. У меня одна приятельница именно так нашла свою судьбу.
— В службу знакомств обращаются одни ущербные, а я себя не отношу к их числу. Такая служба понижает собственную самооценку и уничтожает любую уверенность в себе. Тот, кто обращается в службу знакомств, может смело ставить крест на своей личной жизни. Хитрые работницы брачных контор пытаются пристроить тебя в хорошие руки. Вот уж действительно «благими намерениями дорога в ад вымощена». Я никогда не пойду по такой мощеной дорожке. Между благим делом и устройством судеб очень тонкая грань, а если хорошенько присмотреться, то там вообще нет никакой грани. Никакой.
Я замолчала, затем посмотрела на тетю Валю усталым взглядом и тихо сказала:
— Тетя Валя, вам нужно дежурить. Идите. За меня не волнуйтесь. Я не привыкла свою судьбу чужими руками устраивать. Я обязательно устрою ее своими собственными.
Тетя Валя растерянно пожала плечами и направилась к выходу. Постояв несколько секунд у входной двери, она оглянулась и махнула рукой.
— А может, одной и в самом деле лучше. Я иногда смотрю на своего Славика и думаю, за что мне такое Божье наказанье дано. А когда он напьется как свинья и засыпает прямо с горящей папиросой, даже не думая о том, что может квартира загореться, мне его своими руками задушить хочется. Зайдешь домой, а по квартире перегаром разит.
Все везде разбросано, кругом пустые бутылки. Он ведь все подряд пьет, ничем не брезгует. Сяду на кухне, обхвачу голову руками и начинаю скулить. Начинаю мечтать. Думаю, уж лучше бы он отравился этой водкой. Я б его схоронила и все, а то сам мучается и других мучает. Знаете, Анечка, я никогда никому не пожелаю с алкоголиком жить. Не жизнь это, а каторга. Я, чтобы стиральную машину купить, полгода работала, а он ее алкашам за бутылку продал, пока меня дома не было. Все из дома повыносил, ничем не брезгует, ни одеждой, ни бытовой техникой. Чувствую, что нервы мои на пределе. Не выдержу и убью гада. Мне же тоже для себя пожить хочется. Даже внучку стыдно в собственную квартиру пригласить. Не хочется, чтобы она эту пьяную рожу видела. Ей Богу, убью гада.
Тетя Валя тихонько всхлипнула и вышла из квартиры. Я кинулась к двери, чтобы закрыть ее на замок, но дверь вновь распахнулась, и на пороге появился… Макс. Он пристально смотрел мне в глаза и… молчал. Я нервно подергивала уголками губ и старалась сдерживать свои слезы. Чем больше я смотрела на Макса, тем больше понимала, что он никогда не был для меня эпизодом. Мне были нужны его любовь, его сострадание и его снисходительность. Я не хотела слышать о том, что у него есть семья и что мне придется его с кем-то делить. Я хотела его простить и одновременно простить саму себя. Если Макс будет не только моим, то все распадется и бесследно исчезнет. Я не смогу поверить, что какой-нибудь новый, любящий меня мужчина когда-нибудь меня не предаст.
Я задрожала. Сама не знаю почему, но я задрожала. Может, от нервов, а может, потому, что мне показалось, будто в квартире стало холодно. Я знала, что Макс любит меня, и любит по-настоящему. У нас был шанс. У нас был шанс на то, что мы оба выиграем счастье.
Я подошла к Максу вплотную, встав на холодный пол босыми ногами, и уткнула голову ему в грудь. Слезы по-прежнему текли по моим щекам, и я никак не могла унять свою дрожь. А затем я зарыдала и, наверное, со стороны не вызывала ничего, кроме жалости. Но это не имело никакого значения. Мне было наплевать, как я выгляжу. Мне было важно одно — чтобы Макс хоть что то мне объяснил. Он объяснил бы мне, что он не подонок, что он совсем не собирается меня покинуть, что вышло какое-то недоразумение, нелепая случайность. Макс нервничал не меньше меня и переминался с нога на ногу.
— Ты ездила в больницу?
— Да.
— Меня выписали еще вчера…— Макс нежно погладил мои волосы и тяжело задышал.
— Почему ты мне об этом не сказал?
— Не смог.
— А соврать смог?!
— Врать всегда легче. Говорить правду намного тяжелее.
Оторвавшись от его горячей груди, я усмехнулась и отвесила ему звонкую пощечину. Макс растерянно потер моментально покрасневшую щеку и, отодвинув меня в сторону, вошел в квартиру.
— Ты что дерешься?
— А ты зачем врешь?! Почему ты не сказал мне, что женат?!
— Я тысячу раз хотел это сделать, но не смог. Я не знал, как тебе об этом сказать. Ты считаешь, что это имеет какое-то значение?!
— Имеет.
— Какое?
— Я собралась за тебя замуж.
— Что?!
— Что слышал. Я собралась за тебя замуж.
Я говорила довольно спокойно и одновременно закрывала входную дверь. Макс подошел ко мне вплотную и нежно обнял меня за плечи.
— Повтори то, что ты мне только что сказала.
— Да сколько можно повторять! Я собралась за тебя замуж, а ты оказался женат.
— А ты и вправду пошла бы за меня замуж?
— Пошла бы, а почему не пойти…
Макс улыбнулся и, слегка взяв меня за подбородок, внимательно всмотрелся в мое лицо.
— Тебе кто-нибудь говорил, что ты очень красивая женщина?
— Про эхо вся страна говорит.
— Если бы ты ответила по-другому, то, наверное, это была бы не ты. Знаешь, мне всегда казалось, что у тебя волшебное лицо. У тебя великолепная основа от природы. Даже когда ты стараешься играть некрасивых героинь, у тебя ничего не получается. Твои героини всегда красивы. Говорят, что с возрастом жизнь человека отражается у него на лице. На твоем лице нет ни печали, ни зависти. Оно слишком красиво для того, чтобы принять хоть какой-нибудь отпечаток.
— Макс, прекрати. Ты же знаешь, что твои комплименты интересуют меня меньше всего. Я хочу знать, откуда у тебя появились жена и ребенок. Еще недавно ты рассказывал мне о том, как погибла твоя любимая девушка, по которой ты до сих пор очень сильно страдаешь. А еще у тебя была совсем юная любовница, к которой, как ты говорил, ты не испытывал никаких чувств.
— Все так и было. Только помимо этих связей у меня был брак.
— Надо же, а ты, оказывается, тот еще бабник… Прямо настоящий Дон Жуан. Куда бы деться…
— Понимаешь, я расписался с одной женщиной только оттого, что она от меня родила ребенка.
— Значит, ты расписался только по этой причине?
— Только по этой.
— Хорошо, а если от тебя еще какая-нибудь женщина залетит, ты тоже с ней распишешься?
— Если это будешь ты, то конечно.
— А если это будет другая?
— Других больше не будет, — сказал как отрезая Макс. — Других больше никогда не будет, — как бы для уверенности повторил он.
— Хочется верить, но на сегодняшний день ты женат.
— Анна, меня это самого угнетает. Понимаешь, я знал, что должен был рассказать тебе об этом сам, но не знал, как это сделать. Я сам очень сильно мучился от этой лжи. Ты запала мне в душу. Ты даже не представляешь, как же ты мне запала. Я не мог и помышлять о тебе. Ты же известная актриса. А я? Кто я? Бандит. Я бандит не только по профессии — я бандит по призванию. Правда, официально я числюсь директором одной небольшой коммерческой фирмы. Когда мою дочь спрашивают, кем работает ее папа, она, не задумываясь, говорит, что он бизнесмен. Ты хоть понимаешь, как мне сейчас тяжело?! Раньше, когда я смотрел тебя по телевизору, я и подумать не мог о том, что такая женщина, как ты, сможет меня полюбить. Любой человек считает тебя поистине звездной и недоступной женщиной. Когда люди видят тебя на экране, они впиваются в изображение и не могут оторвать глаз от твоего совершенного лица. Ты слишком красива, слишком честна и слишком откровенна. Но вмешалась судьба. Она вмешалась так, что мы не только сблизились. Мы стали родными. Я чувствую, что просто не могу без тебя жить. Понимаешь, не могу. Ты засела у меня в голове словно гвоздь. Тысячу раз я пытался вытащить этот гвоздь, но у меня ничего не получается. Ты стала для меня просто женщиной, а не какой-то недосягаемой звездой. И все же я не перестаю думать о том, что ты актриса высочайшего класса и что я замахнулся на что-то слишком мощное, а еще не свободен от семейных уз. Самое главное, что меня в тебе покорило, это твоя чистота. Эта чистота ощущается в каждом твоем движении. Понимаешь, ты стала для меня главным. Мне кажется, что мы знаем с тобой друг друга всю свою сознательную жизнь.
Я не хочу вспоминать все, что было в моей жизни до тебя. Просто не хочу. Ничего не было. Ничего. Ты совсем не такая, какой стараешься казаться. За маской стервозной леди чувствуется ранимый, совершенно незащищенный, тончайший человек, у которого фактически нет кожи. Между нами возникло абсолютное понимание, душевная и интимная близость.
— Ты очень красиво говоришь, Макс, — едва сдерживая слезы, сказала я. — Ты очень красиво говоришь, но ты женат.
— Анна, что ты от меня хочешь?
— Я хочу за тебя замуж. Наверно, это неправильно. У тебя маленький ребенок. Но я же не виновата в том, что хочу за тебя замуж. В конце концов у меня не каждый день появляется такое желание.
— Дело не в ребенке. Если люди разводятся, то это не значит, что ребенок лишается отца. Настоящие мужики детей не бросают. Я останусь ребенку отцом даже в том случае, если не буду с ним жить. Хотя если честно, я никогда не принимал особого участия в воспитании ребенка. Этим занималась моя жена. Я обеспечиваю ее материально. Моя жена никогда не работала.
— Везет же некоторым, — я слегка пожала плечами и села на кухонный стул.
— Это ты про что?
— Про таких женщин, как твоя жена. Всю свою сознательную жизнь я мечтала только об одном, чтобы нашелся мужчина, который бы повесил на меня все домашнее хозяйство и полностью Обеспечивал меня материально. Но мне как-то такие мужики не встречались… Мне всегда приходилось надеяться только на себя и знать, что если я не заработаю денег, то никто и никогда не принесет мне их на подносе.
— Хорошо. Давай ты будешь домохозяйкой, а я добытчиком. Только ты же сама знаешь, что обманываешь саму себя. Ты никогда не принадлежала к тем женщинам, которые будут сидеть дома и ждать когда муж принесет в клюве денежку. У тебя порода другая.
— Теперь-то, конечно, другая. Дорога ложка к обеду. Я слишком долго шла к тому, что сейчас имею. Я без работы зачахну точно так же, как цветок без воды. Макс, скажи правду, а ты сегодня от меня отключил свой телефон?
— От тебя.
— А зачем?
— Знаешь, я испугался.
— Кого?
— Тебя… Себя… Нас с тобой…
— Ты струсил?!
— Я испугался. Но я знал, что я к тебе приду. Я не могу иначе.
— Почему?
— Потому, что я без тебя не могу.
— Макс, ты не сказал мне самого главного.
— Чего?
— Ты не сказал мне, что ты меня любишь. Ты ходишь все вокруг да около, а главного я от тебя так и не услышала.
— Я не умею говорить такие вещи. — Макс опустил голову и заерзал на стуле.
— Умеешь.
— Тебе, наверное, многие такое говорят.
— Да ни хрена мне никто не говорит. Я хочу слышать это от тебя.
— Ты думаешь, у меня получится?
— Я уверена.
Макс залился алой краской, словно вареный рак, и с трудом произнес:
— Наверно, я сумасшедший, но я тебя полюбил.
— Вот уж спасибо за комплимент.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46