Его круглое, налитое кабаньей силой тело заполняло военную форму целиком, не оставляя ни единого кубического миллиметра свободного пространства, словно форма была не надета, а нарисована прямо на коже. Огромные плоскостопые ноги в растоптанных армейских ботинках уверенно попирали грязь, на ярко-красной нижней губе дымилась прилипшая сигарета без фильтра. Разрисованное желтыми, зелеными и коричневыми камуфляжными пятнами офицерское кепи чудом держалось у него на самом затылке, открывая взгляду торчащие во все стороны сосульки светло-русых волос. Торговец относился к тому типу людей, который во все времена вызывал у Коровина острую неприязнь и безотчетную робость своим напористым хамством и уверенностью в собственном превосходстве над всем остальным миром.
Увидев эту сытую ряшку, Коровин снова заколебался. Обращаться со своим вопросом к этой горе мяса ему совершенно не хотелось, но поблизости не было видно никого, кто торговал бы схожим товаром.
Если Коровин хотел купить винтовку, то начинать поиски ему следовало отсюда.
Он нерешительно шагнул вперед, снова остановился и закурил, делая вид, что разглядывает кители, камуфляжные бриджи и теплые бушлаты, висевшие на заборе. Красномордый торгаш заинтересованно скосил на него светло-голубой, с красными прожилками глаз, немного подождал, выплюнул окурок в грязь и решил сам взять быка за рога.
– Интересуетесь? – спросил он с той поддельной вежливостью, которая по сути своей хуже откровенного хамства.
– Да как вам сказать, – пожал плечами Коровин. – Не вижу того, что мне нужно.
– Так здесь ведь только образцы, – снисходительно объяснил Красномордый. – Вон его сколько, этого добра! – Он кивнул на огромные клеенчатые сумки, стоявшие у забора. – Тут на любой вкус найдется, любого размера и какого хошь оттенка – хоть на богатыря, хоть на пигмея. А у вас фигура средняя, на вас подобрать – раз плюнуть. Рост у вас какой, не помните?
– Рост? – машинально переспросил Коровин. – Да нет, погодите. Одежда мне не нужна. Мне нужны, как бы это выразиться.., аксессуары…
– Чего?
– Ну, скажем так, сопутствующие товары.
– А! – обрадовался торговец. – Ремни там всякие, кокарды, да? Ремни есть. Классные портупеи, и отдам по дешевке. Сейчас они опять в моду входят. Да и то сказать, сносу им нет, и на вид красивые… Да чего их хвалить! Товар известный, в рекламе не нуждается. Гляди, какая кожа! На нем быка можно повесить!
– Нет, – сказал Коровин, – ремни – это тоже не совсем то.
– Так я тогда не пойму, чего тебе надо, – как-то незаметно переходя на «ты», обиженно сказал торговец.
– Ну, как вам сказать… Ну, вот ремень, а на ремне.., гм…
– Планшет, что ли? В смысле, полевая сумка?
– Не совсем. Собственно, я имел в виду кобуру.
– Кобуру? – удивился торговец. – В принципе, нет проблем. Если завтра в это время подойдешь, будет тебе кобура. Тебе какую – под «Макаров», под «наган», открытую? Наплечную?
– О, господи! – вздохнул Коровин, чувствуя себя полным идиотом и от смущения бросаясь напролом:
– Оружие. То, что в кобуре. Понимаете?
– Вот чудак, – воровато оглянувшись по сторонам и слегка понизив голос, сказал торговец. – Так бы сразу и сказал. Есть отличные стволы. Показать?
– Если вас не затруднит, – сказал Коровин, дивясь тому, как просто разрешилось его затруднение.
Выходит, газета не врала, когда утверждала, что с оружием в Москве проблем нет.
– Да чего там – затруднит, – сказал торговец. – На, гляди.
Он одним движением откинул полу лежавшего прямо перед ним на прилавке пятнистого бушлата, и Коровин увидел пять или шесть пистолетов и револьверов, ни один из которых не был похож на привычные глазу русского человека «Макаров» или «ТТ». Один из револьверов был огромный, никелированный, с удобно изогнутой деревянной рукояткой и толстым стволом.
– Сорок пятый калибр? – отважился блеснуть эрудицией Коровин, тыча пальцем в это страшилище.
– Чего? – удивился торговец. – Ты что, дядя, белены объелся? Он же газовый! А вот эти два – пневматические. Заряжаешь специальными пульками или дробью и пали. С пяти метров банку с водой прошибает навылет. В инструкции написано, что представляет опасность для здоровья и жизни на расстоянии в четыреста метров, но это они, по-моему, загнули. Да на четыреста метров и из «весла» не больно-то попадешь… Ну что, берешь?
– Из весла? – переспросил Коровин. – Как это?
– Ну, из «плетки»… Из винтовки, в общем. Так берешь?
– А это все, что у вас есть?
– В общем, да. Есть другие модели – попроще, подешевле, если кто интересуется. Показать?
– Спасибо, не стоит. Видите ли, меня как раз интересует.., э-э-э.., весло.
– Эк, куда хватил, – фыркнул краснолицый, прикрывая свою коллекцию игрушек полой бушлата. – Такого товара не держим. Это ж уголовщина, дядя!
– А вы не подскажете, к кому я мог бы обратиться? – спросил Коровин, понимая, что здесь у него вышла осечка, и в глубине души не зная, радоваться ему по этому поводу или грустить.
Торговец даже не потрудился ответить, ограничившись отрицательным покачиванием головы.
На Коровина он больше не смотрел, потеряв к нему всякий интерес. Коровин вздохнул, негромко сказал:
«Извините» и не спеша побрел прочь.
Он не знал, куда направляется. Возможно, стоило попытать счастья на другом рынке. Во всяком случае, отсюда надо было уходить, пока торговец не вызвал милицию или пока местные карманники не сперли у него с таким трудом добытые другом Мишей деньги.
Кстати, подумал Коровин, а откуда у Михаила такая сумма? Наверное, продал одну из своих самоходок какому-нибудь фермеру, да еще и из собственных сбережений добавил…
У выхода с рынка кто-то тронул его за рукав.
Коровин оглянулся, почти уверенный, что увидит позади себя рослого сержанта с наручниками наготове. Но за спиной у него стоял, беспокойно стреляя по сторонам хитрыми глазами, какой-то тип не то двадцати, не то сорока лет – в общем, один из тех основательно потертых граждан неопределенного возраста и еще более неопределенных занятий, каких можно встретить на любом российском рынке.
Его изрядно помятое и испитое лицо поражало сочетанием сонного равнодушия ко всему на свете и вместе с тем звериной хитрости, а светлая болоньевая куртка носила на себе многочисленные следы долгой и нелегкой жизни. Помимо куртки, на субъекте были чудовищно замызганные джинсы, рыжие кирзовые ботинки и полосатая вязаная шапочка с пушистым помпоном.
– Это вы интересуетесь? – хриплым не то от простуды, не то с перепоя голосом спросило это явление.
– Чем? – довольно неприветливо переспросил Коровин, который принял типа в вязаной шапочке за попрошайку.
– Чем, чем… Тем самым. Или вам уже не надо?
До Коровина стало понемногу доходить. "Ясно, – подумал он. – Конечно, по-другому и быть не могло.
Тут наверняка действует отлаженная система с тройной поверкой и перепроверкой. Значит, посмотрели на клиента со всех сторон, прогулялись за ним до самых ворот, убедились, что это не переодетый мент, и теперь готовы продолжить разговор…"
– А что вы можете предложить? – недоверчиво спросил он, безуспешно пытаясь притвориться докой в делах подобного рода.
– Весло, – сказал потертый тип в вязаной шапочке. – Вы ведь греблей занимаетесь, так?
– Что-то в этом роде, – уклончиво ответил Коровин. – Только имейте в виду, – внезапно осененный счастливой идеей, добавил он, – что денег у меня с собой нет.
– А мне по… – равнодушно заявил субъект в вязаной шапочке и, повернувшись на стоптанных каблуках, плечом вперед пошел протискиваться через толпу, держа курс на автомобильную стоянку.
Коровин двинулся за ним, на ходу думая о том, что все, кажется, складывается более или менее гладко. Конечно, нельзя было исключать возможности того, что потертый субъект является переодетым оперативником или наводчиком шайки грабителей.
В таком случае, сегодняшний визит на рынок мог иметь самые неприятные последствия, но Коровин поймал себя на том, что не только не боится, но даже не особенно волнуется. Похоже было на то, что после смерти жены тот участок коры головного мозга, который ведал волнениями и страхами Андрея Витальевича, попросту омертвел и перестал функционировать. Ну и черт с ним, подумал Коровин. Главное, чтобы все это поскорее закончилось.
В глубине стоянки, в самой гуще грузовых фургонов, замызганных микроавтобусов и легковушек с прицепами потертый проводник Андрея Витальевича сделал ему знак подождать и подошел к автомобилю, имевшему весьма экзотический вид. Это был изрядно потрепанный внедорожник марки «лендровер», вызывающе раскрашенный под зебру и с торчащей кверху, как у трактора, выхлопной трубой.
Его полосатые борта были до самой крыши забрызганы грязью, и вообще вид у машины был такой, словно она только что вернулась с ралли по дорогам Восточной Сибири.
Проводник-наводчик открыл правую дверцу машины, просунул в салон верхнюю половину туловища и на некоторое время застыл в этой неудобной позе, перебирая обутыми в стоптанные рабочие ботинки ногами и совершая какие-то сложные телодвижения отставленным тощим задом. Коровину подумалось, что, будь у этого типа хвост, в данный момент он бы им непременно повиливал, как это делают собаки, когда не знают, угостят их косточкой или перетянут дубиной по хребту.
Потом гражданин в вязаной шапочке задним ходом выдвинулся из дверцы и махнул Коровину рукой, приглашая его подойти. Когда Андрей Витальевич приблизился, наводчик указал ему на открытую дверцу, молча повернулся к нему спиной и как-то очень незаметно исчез, словно растворился в сыром холодном воздухе.
Коровин неловко взобрался на переднее сиденье полосатого «лендровера». Внешний вид машины будил воображение: Андрею Витальевичу уже рисовались груды масляно поблескивающих стволов, в беспорядке сваленных на заднем сиденье джипа, и бритоголовый водитель с каменными мышцами в бронежилете на голое тело.
Ничего подобного, однако, в салоне «лендровера» не обнаружилось. Заднее сиденье было свободно, а водитель оказался длинным и тощим молодым парнем, волосатым и небритым. Он был одет в увешанную стальными цепями, какими-то побрякушками и чуть ли не кошачьими хвостами короткую кожаную куртку, кожаные же штаны и повернутое козырьком назад кожаное кепи. Лицо у этого молодого человека было темным от загара, тонкий, с горбинкой нос оказался заметно свернутым на сторону, а над левой бровью белела извилистая полоска довольно длинного шрама. Глаза молодого человека скрывались под каплевидными темными очками, на руках он носил тонкие кожаные перчатки, а на ногах – грубые сапоги с короткими широкими голенищами. Эти сапоги показались Андрею Витальевичу подозрительно знакомыми. Он уставился на них, пытаясь сообразить, в чем тут фокус. В этих сапогах как будто чего-то недоставало, вот только чего именно? И тут до Коровина дошло: не хватало засунутой за голенище гранаты на длинной деревянной ручке. Сапоги были точной копией тех, в которых ходили немецкие оккупанты, и Коровин с очень неприятным чувством задал себе вопрос: а копия ли это?
– Вермахт, – подтверждая его догадку, сказал молодой человек. – Умели, черти, делать вещи! Шестой десяток лет сапогам, а все как новые.
Коровин перестал пялиться на заслуженные сапоги и попытался закрыть дверцу.
– Посильнее, – посоветовал водитель. – Она любит, чтобы хлопали как следует.
Коровин грохнул дверцей изо всех сил, и замок с лязгом защелкнулся.
– Итак, – кладя на баранку обтянутые черной лайкой руки, сказал водитель, – я вас внимательно слушаю.
Коровин замялся.
– Собственно, это я вас слушаю, – сказал он наконец. – Насколько я понял, мое дело вам известно.
Молодой человек смешно надул щеки и с шумом выпустил воздух сквозь стиснутые зубы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Увидев эту сытую ряшку, Коровин снова заколебался. Обращаться со своим вопросом к этой горе мяса ему совершенно не хотелось, но поблизости не было видно никого, кто торговал бы схожим товаром.
Если Коровин хотел купить винтовку, то начинать поиски ему следовало отсюда.
Он нерешительно шагнул вперед, снова остановился и закурил, делая вид, что разглядывает кители, камуфляжные бриджи и теплые бушлаты, висевшие на заборе. Красномордый торгаш заинтересованно скосил на него светло-голубой, с красными прожилками глаз, немного подождал, выплюнул окурок в грязь и решил сам взять быка за рога.
– Интересуетесь? – спросил он с той поддельной вежливостью, которая по сути своей хуже откровенного хамства.
– Да как вам сказать, – пожал плечами Коровин. – Не вижу того, что мне нужно.
– Так здесь ведь только образцы, – снисходительно объяснил Красномордый. – Вон его сколько, этого добра! – Он кивнул на огромные клеенчатые сумки, стоявшие у забора. – Тут на любой вкус найдется, любого размера и какого хошь оттенка – хоть на богатыря, хоть на пигмея. А у вас фигура средняя, на вас подобрать – раз плюнуть. Рост у вас какой, не помните?
– Рост? – машинально переспросил Коровин. – Да нет, погодите. Одежда мне не нужна. Мне нужны, как бы это выразиться.., аксессуары…
– Чего?
– Ну, скажем так, сопутствующие товары.
– А! – обрадовался торговец. – Ремни там всякие, кокарды, да? Ремни есть. Классные портупеи, и отдам по дешевке. Сейчас они опять в моду входят. Да и то сказать, сносу им нет, и на вид красивые… Да чего их хвалить! Товар известный, в рекламе не нуждается. Гляди, какая кожа! На нем быка можно повесить!
– Нет, – сказал Коровин, – ремни – это тоже не совсем то.
– Так я тогда не пойму, чего тебе надо, – как-то незаметно переходя на «ты», обиженно сказал торговец.
– Ну, как вам сказать… Ну, вот ремень, а на ремне.., гм…
– Планшет, что ли? В смысле, полевая сумка?
– Не совсем. Собственно, я имел в виду кобуру.
– Кобуру? – удивился торговец. – В принципе, нет проблем. Если завтра в это время подойдешь, будет тебе кобура. Тебе какую – под «Макаров», под «наган», открытую? Наплечную?
– О, господи! – вздохнул Коровин, чувствуя себя полным идиотом и от смущения бросаясь напролом:
– Оружие. То, что в кобуре. Понимаете?
– Вот чудак, – воровато оглянувшись по сторонам и слегка понизив голос, сказал торговец. – Так бы сразу и сказал. Есть отличные стволы. Показать?
– Если вас не затруднит, – сказал Коровин, дивясь тому, как просто разрешилось его затруднение.
Выходит, газета не врала, когда утверждала, что с оружием в Москве проблем нет.
– Да чего там – затруднит, – сказал торговец. – На, гляди.
Он одним движением откинул полу лежавшего прямо перед ним на прилавке пятнистого бушлата, и Коровин увидел пять или шесть пистолетов и револьверов, ни один из которых не был похож на привычные глазу русского человека «Макаров» или «ТТ». Один из револьверов был огромный, никелированный, с удобно изогнутой деревянной рукояткой и толстым стволом.
– Сорок пятый калибр? – отважился блеснуть эрудицией Коровин, тыча пальцем в это страшилище.
– Чего? – удивился торговец. – Ты что, дядя, белены объелся? Он же газовый! А вот эти два – пневматические. Заряжаешь специальными пульками или дробью и пали. С пяти метров банку с водой прошибает навылет. В инструкции написано, что представляет опасность для здоровья и жизни на расстоянии в четыреста метров, но это они, по-моему, загнули. Да на четыреста метров и из «весла» не больно-то попадешь… Ну что, берешь?
– Из весла? – переспросил Коровин. – Как это?
– Ну, из «плетки»… Из винтовки, в общем. Так берешь?
– А это все, что у вас есть?
– В общем, да. Есть другие модели – попроще, подешевле, если кто интересуется. Показать?
– Спасибо, не стоит. Видите ли, меня как раз интересует.., э-э-э.., весло.
– Эк, куда хватил, – фыркнул краснолицый, прикрывая свою коллекцию игрушек полой бушлата. – Такого товара не держим. Это ж уголовщина, дядя!
– А вы не подскажете, к кому я мог бы обратиться? – спросил Коровин, понимая, что здесь у него вышла осечка, и в глубине души не зная, радоваться ему по этому поводу или грустить.
Торговец даже не потрудился ответить, ограничившись отрицательным покачиванием головы.
На Коровина он больше не смотрел, потеряв к нему всякий интерес. Коровин вздохнул, негромко сказал:
«Извините» и не спеша побрел прочь.
Он не знал, куда направляется. Возможно, стоило попытать счастья на другом рынке. Во всяком случае, отсюда надо было уходить, пока торговец не вызвал милицию или пока местные карманники не сперли у него с таким трудом добытые другом Мишей деньги.
Кстати, подумал Коровин, а откуда у Михаила такая сумма? Наверное, продал одну из своих самоходок какому-нибудь фермеру, да еще и из собственных сбережений добавил…
У выхода с рынка кто-то тронул его за рукав.
Коровин оглянулся, почти уверенный, что увидит позади себя рослого сержанта с наручниками наготове. Но за спиной у него стоял, беспокойно стреляя по сторонам хитрыми глазами, какой-то тип не то двадцати, не то сорока лет – в общем, один из тех основательно потертых граждан неопределенного возраста и еще более неопределенных занятий, каких можно встретить на любом российском рынке.
Его изрядно помятое и испитое лицо поражало сочетанием сонного равнодушия ко всему на свете и вместе с тем звериной хитрости, а светлая болоньевая куртка носила на себе многочисленные следы долгой и нелегкой жизни. Помимо куртки, на субъекте были чудовищно замызганные джинсы, рыжие кирзовые ботинки и полосатая вязаная шапочка с пушистым помпоном.
– Это вы интересуетесь? – хриплым не то от простуды, не то с перепоя голосом спросило это явление.
– Чем? – довольно неприветливо переспросил Коровин, который принял типа в вязаной шапочке за попрошайку.
– Чем, чем… Тем самым. Или вам уже не надо?
До Коровина стало понемногу доходить. "Ясно, – подумал он. – Конечно, по-другому и быть не могло.
Тут наверняка действует отлаженная система с тройной поверкой и перепроверкой. Значит, посмотрели на клиента со всех сторон, прогулялись за ним до самых ворот, убедились, что это не переодетый мент, и теперь готовы продолжить разговор…"
– А что вы можете предложить? – недоверчиво спросил он, безуспешно пытаясь притвориться докой в делах подобного рода.
– Весло, – сказал потертый тип в вязаной шапочке. – Вы ведь греблей занимаетесь, так?
– Что-то в этом роде, – уклончиво ответил Коровин. – Только имейте в виду, – внезапно осененный счастливой идеей, добавил он, – что денег у меня с собой нет.
– А мне по… – равнодушно заявил субъект в вязаной шапочке и, повернувшись на стоптанных каблуках, плечом вперед пошел протискиваться через толпу, держа курс на автомобильную стоянку.
Коровин двинулся за ним, на ходу думая о том, что все, кажется, складывается более или менее гладко. Конечно, нельзя было исключать возможности того, что потертый субъект является переодетым оперативником или наводчиком шайки грабителей.
В таком случае, сегодняшний визит на рынок мог иметь самые неприятные последствия, но Коровин поймал себя на том, что не только не боится, но даже не особенно волнуется. Похоже было на то, что после смерти жены тот участок коры головного мозга, который ведал волнениями и страхами Андрея Витальевича, попросту омертвел и перестал функционировать. Ну и черт с ним, подумал Коровин. Главное, чтобы все это поскорее закончилось.
В глубине стоянки, в самой гуще грузовых фургонов, замызганных микроавтобусов и легковушек с прицепами потертый проводник Андрея Витальевича сделал ему знак подождать и подошел к автомобилю, имевшему весьма экзотический вид. Это был изрядно потрепанный внедорожник марки «лендровер», вызывающе раскрашенный под зебру и с торчащей кверху, как у трактора, выхлопной трубой.
Его полосатые борта были до самой крыши забрызганы грязью, и вообще вид у машины был такой, словно она только что вернулась с ралли по дорогам Восточной Сибири.
Проводник-наводчик открыл правую дверцу машины, просунул в салон верхнюю половину туловища и на некоторое время застыл в этой неудобной позе, перебирая обутыми в стоптанные рабочие ботинки ногами и совершая какие-то сложные телодвижения отставленным тощим задом. Коровину подумалось, что, будь у этого типа хвост, в данный момент он бы им непременно повиливал, как это делают собаки, когда не знают, угостят их косточкой или перетянут дубиной по хребту.
Потом гражданин в вязаной шапочке задним ходом выдвинулся из дверцы и махнул Коровину рукой, приглашая его подойти. Когда Андрей Витальевич приблизился, наводчик указал ему на открытую дверцу, молча повернулся к нему спиной и как-то очень незаметно исчез, словно растворился в сыром холодном воздухе.
Коровин неловко взобрался на переднее сиденье полосатого «лендровера». Внешний вид машины будил воображение: Андрею Витальевичу уже рисовались груды масляно поблескивающих стволов, в беспорядке сваленных на заднем сиденье джипа, и бритоголовый водитель с каменными мышцами в бронежилете на голое тело.
Ничего подобного, однако, в салоне «лендровера» не обнаружилось. Заднее сиденье было свободно, а водитель оказался длинным и тощим молодым парнем, волосатым и небритым. Он был одет в увешанную стальными цепями, какими-то побрякушками и чуть ли не кошачьими хвостами короткую кожаную куртку, кожаные же штаны и повернутое козырьком назад кожаное кепи. Лицо у этого молодого человека было темным от загара, тонкий, с горбинкой нос оказался заметно свернутым на сторону, а над левой бровью белела извилистая полоска довольно длинного шрама. Глаза молодого человека скрывались под каплевидными темными очками, на руках он носил тонкие кожаные перчатки, а на ногах – грубые сапоги с короткими широкими голенищами. Эти сапоги показались Андрею Витальевичу подозрительно знакомыми. Он уставился на них, пытаясь сообразить, в чем тут фокус. В этих сапогах как будто чего-то недоставало, вот только чего именно? И тут до Коровина дошло: не хватало засунутой за голенище гранаты на длинной деревянной ручке. Сапоги были точной копией тех, в которых ходили немецкие оккупанты, и Коровин с очень неприятным чувством задал себе вопрос: а копия ли это?
– Вермахт, – подтверждая его догадку, сказал молодой человек. – Умели, черти, делать вещи! Шестой десяток лет сапогам, а все как новые.
Коровин перестал пялиться на заслуженные сапоги и попытался закрыть дверцу.
– Посильнее, – посоветовал водитель. – Она любит, чтобы хлопали как следует.
Коровин грохнул дверцей изо всех сил, и замок с лязгом защелкнулся.
– Итак, – кладя на баранку обтянутые черной лайкой руки, сказал водитель, – я вас внимательно слушаю.
Коровин замялся.
– Собственно, это я вас слушаю, – сказал он наконец. – Насколько я понял, мое дело вам известно.
Молодой человек смешно надул щеки и с шумом выпустил воздух сквозь стиснутые зубы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51