— Ну и деньжата там тоже немалые рубят за это самое обслуживание. И потом, разве можно сравнить какое-то ресторанное месиво с домашней стряпней. Конечно, нельзя, — добавил он уверенным тоном.
— Герт, — я обняла его за талию, — ты же большую часть своей сознательной жизни питался именно в ресторанах и забегаловках. А теперь тебя потянуло на домашнее, с чего бы это?
— Так я же тебе объяснял — возраст. Никакая ресторанная еда не идет в сравнение с той, что приготовлена руками любимой женщины. Из твоих рук, моя дорогая, я готов есть даже гвозди или солому, — с этими словами он облапил меня и стал звучно чмокать.
Проходившая мимо соседка, которой мы загородили дверь, проворчала: «Вот бесстыжая молодежь» — и с треском и шумом исчезла в подъезде.
— Ну вот, — сказала я, отстраняясь от неугомонного рокера, — теперь здороваться перестанет, а все из-за тебя.
— Гордись, — он довольно ощутимо шлепнул меня пониже спины, — тебя в молодежь записали.
— Нечем гордиться. — Я сдалась:
— Ладно, приготовлю сейчас что-нибудь получше гвоздей. И соломы тоже, — добавила я. — С твоим появлением я обрекаю себя на унизительный женский домашний труд. Чего только ради старого друга не сделаешь.
— Не дави на больную мозоль, — Герт остановился у лифта, — знаешь ведь про кризис среднего возраста. У меня, наверное, сейчас именно такой кризис.
— При этом кризисе, — не замедлила я поддеть его, — мужья бросают своих жен и ищут понимание у молоденьких соплюх. А ты у кого ищешь понимания? Не правильный какой-то у тебя кризис.
— Какой уж есть! — огрызнулся мой дружок. — Некоторые мои знакомые семьи бросают, а я вот вознамерился снова семью создать, так что, мать, унизительный женский домашний труд станет теперь для тебя постоянным. Ты готова к этому?
— Не знаю, — честно призналась я. — Как-то, привыкла уже к одинокой жизни, но попробовать можно. В конце концов, если ничего не выйдет, вернусь к своему прежнему состоянию.
— Сколько пессимизма! Давай не будем о грустном. Как я понял, ты принимаешь мое предложение. Это надо отметить. Поднимайся в квартиру и начинай готовить праздничный ужин, а я двину в магазин за презренным пойлом. Предпочитаю прозаическую водяру, но ради такого случая выпьем с тобой шампанского. Я побежал.
— Купи еще торт! — крикнула я ему вдогонку. — Какой же праздник без торта.
Не слишком-то я надеялась, что Герт воспримет мои слова как руководство к действию, но услышала только «хорошо», и дверь подъезда захлопнулась за моим неуемным дружком.
Сейчас я быстро что-нибудь соображу, затем ванна на полчаса и здоровый сон. А может, позвонить завтра на работу и сказать, что отыскала интересный материал насчет Дианы, поэтому придется задержаться? Подкинуть Лильке в ее скандальную хронику «Из жизни звезд» связь Дианы с Ивлевым, а самой пройтись по ее увлечениям искусством, приплести сюда же и посещение галереи?
Значит, утром позвонить, а прийти только к обеду. Можно будет хоть как следует отдохнуть. Если, конечно, Герт даст мне отдохнуть. Интересно, он всерьез насчет семьи или это обычный треп? А мне, собственно, зачем сильно переживать по этому поводу. Чем скорее у него пройдет «семейное» увлечение, тем быстрее все вернется для меня в привычную колею.
Еще не успев открыть дверь, я услышала в квартире голоса. Значит, мать решила сегодня меня навестить. И, как это иной раз водится, даже не одна. Вот только этого мне не хватало. А так хорошо все начиналось! А предполагалось как! Спокойный ужин в домашней обстановке, спокойное занятие любовью, ванна, спокойный сон, чтобы завтра встать бодрой и свежей.
Все псу под хвост! Вечер теперь безнадежно испорчен. Я еще готова выслушивать советы матери, но ее муженька — увольте, слишком отвратительный тип. И Герт, как назло, явится со своим пойлом. Придется теперь сидеть допоздна, созерцая мать и ее благоверного, который ни за что на свете не откажется от дармовой выпивки. Вот ведь невезуха!
— Лида, это ты? — раздался голос матери, и она появилась в дверях со своей обычной строгой прической, в строгом, но элегантном платье, в новых модных очках.
При взгляде на нее почему-то кажется, что она учительница. А еще больше она похожа на классную даму, что следила за порядком в гимназиях до революции. Есть в ней что-то старорежимное. Но ее муж, а соответственно и мой отчим, — полная ей противоположность. Толстый, оплывший, не слишком опрятный, с вислыми сизыми усами и плешивой головой. Маленькие поросячьи глазки хитро смотрят на тебя, буравят насквозь. Он никогда не удержится, чтобы плоско не пошутить насчет моей личной жизни или не сказать откровенную гадость. Но еще больше он любит поучать, давать советы о том, как надо жить. Мишке не раз это надоедало, и он посылал его куда подальше, пока не свалил в Америку, чтобы больше уже ничьих советов не слушать.
Мать была у Мишки уже несколько раз, восхищалась его домом, устроенным бытом и сервисом самого высокого класса, но отчим оставался дома. Хоть в этом моему брату повезло. Оказывается, этот хомяк до ужаса боится самолетов и никогда никуда не летает. Ну а до Америки, кроме как на самолете, ничем больше не доберешься. Корабли не в счет — слишком долго. Поэтому Мишка исправно шлет на праздники поздравления и подарки, но избавлен от присутствия отчима в своем доме. А мне вот приходится отдуваться за двоих.
— Привет, мам! — ответила я, стараясь не обращать внимания на оглушительный рев телевизора и несущийся из комнаты комментарий. — Решили заехать?
— Тебя разве дождешься, — мать поправила очки, — забываешь даже позвонить. А почему так поздно? — строго спросила она, словно я все еще была школьницей и задерживалась на дискотеках.
— Мы в галерее были. — Я старалась не сорваться, ссориться не хотелось. — Там сейчас проходит потрясающая выставка.
— В галерее? — У матери удивленно поднялись брови. — Ты это серьезно?
— Конечно. — Я неторопливо разворачивала подаренную картину. — Ты же знаешь, что в газете я веду рубрику по искусству, поэтому мне приходится посещать подобные заведения. А «Галерея искусств» стоит того, чтобы в ней побывать, тем более, как я уже сказала, там сейчас проходит потрясающая выставка художника Карчинского. А мне надо писать о нем статью.
— Вот как, — мать, похоже, смягчилась от моего объяснения. — А это у тебя что?
— Купила по случаю, — не моргнув глазом, ответила я. — Побывала на выставке, вот захотелось приобрести. Правда, красиво?
Мать стала разглядывать картину, а я прошла на кухню. Так, готовка ужина отпадает, моя мамуля уже это сделала. Интересно, как она отреагирует на то, что придется ставить лишний прибор? Удовлетворенно оглядев накрытый стол, я отправилась в комнату.
— А по-моему, оригинально, — говорила мать, показывая картину своему благоверному.
— Мазня, — вынес он вердикт, едва взглянув. — Такую в каждом переходе можно купить. Видно, деньги девать некуда. — Он снова уставился в телевизор. — Смотри, — показал он матери, — какая смачная бабенка, а как поет…
Я отобрала у маман картину и примерила ее рядом с Хокусаем. Смотрелось очень даже неплохо, осталось завести себе китайские фонарики, расписные ширмы и деревянные веера. А может, еще и статуэтку Будды поставить у стеночки, а над ним плакат с японскими иероглифами. Получится кусочек Дальнего Востока у меня в квартире.
— Может, действительно не стоило это покупать. — Мать покосилась на своего мужа. — Неужели ничего получше не нашлось?
— А мне это очень понравилось. Кошка просто как живая, а какие у нее движения…
— Я бы за такое и копейки не дал, а ты, поди, полтинник отвалила, — подал голос отчим, оторвавшись наконец от созерцания смачной бабенки, которая закончила свое выступление.
— Точно. — Я положила картину на журнальный столик (знали бы они, сколько это на самом деле стоит). — Искусство нынче дорогое, — повторила я слова Герта.
— Хватит уж про искусство, — вставила мать, — идемте ужинать.
Мой дружок не замедлил о себе заявить пронзительным звонком. Ведь ключи есть, так надо обязательно громогласно сообщить о своем приходе.
— Ты кого-то ждешь? — Мать поджала губы. — Не поздновато ли?
— Перестань, мама. — Я пошла открывать. — Я уже взрослая девочка, а Герт, то есть Славик, меня подвез, и мы решили с ним вместе поужинать.
— Чтобы потом вместе завалиться в койку, — подал голос отчим, похотливо подмигивая мне. — А что, дело молодое…
Меня передернуло, мать тоже. Она повернулась к своему дражайшему супругу, чтобы поставить его на место, но Герт, видимо, не стал дожидаться, пока ему откроют, вспомнил про ключи и ввалился в коридор. С бутылкой шампанского, бутылкой вина и огромной коробкой с тортом.
— Леда! — раздался его отчаянный клич. — Помоги мне!
Оставив мать и отчима выяснять отношения, я бросилась ему на помощь. Он появился как нельзя кстати. Но мать, видимо, решила отложить препирательства со своим муженьком и появилась на кухне, чтобы посмотреть на позднего посетителя.
— Добрый день, — расплылся Герт в улыбке, — то есть добрый вечер. А вы совсем не изменились, Валентина Васильевна.
— Славик… — Мать повторила имя, которое я произнесла несколько минут назад, пытаясь вспомнить.
— Гертинцев, — помог ей выйти из затруднительного положения ухмыляющийся рокер. — Мы с вашим сыном Михаилом дружили.
— Ах, с Михаилом, — мать более благосклонно посмотрела на Герта, — понятно. А вы, простите, чем занимаетесь?
Ответить он не успел, потому что в кухню ввалился отчим.
— Что празднуем? — вопросил он, бросив взгляд на бутылки и торт. — Или у вас, молодых, каждый день праздник?
— Значит, вам Леда еще не сказала? — Герт изобразил удивление. — Наверное, просто не успела.
— Что не успела? — Мать сразу напряглась. — В чем дело? Лидия, я хочу знать!
Еще немного, и меня отправят учить уроки или даже поставят в угол, настолько строгим и учительским был тон матери. Она хочет знать, я, черт возьми, тоже.
— Мы с Ледой решили пожениться, — мягко сказал Герт. — Не так ли, дорогая? Пришло время подумать о семейной жизни.
— Давно пора, — вставил отчим, облизываясь, — а то засиделась в девках. Мы уж и надеяться с матерью перестали, что она кому-то нужна, — он подмигнул Герту.
— Вообще-то, — тот твердо посмотрел на отчима, — мы сами способны устроить свою жизнь и ни в чьих советах не нуждаемся, тем более в грязных намеках. Поэтому, — он все так же в упор разглядывал отчима, который начал медленно багроветь, — оставьте их лучше при себе.
— А я не нуждаюсь в советах какого-то мальчишки! — выкрикнул тот. — Нашелся тоже, жених!
— Да, нашелся, — Герт не собирался сдаваться. — И мы хотели сегодня устроить праздничный ужин и провести вечер вдвоем. Но мы все же рады, — он посмотрел на мать, — что сейчас и вы с нами сможете отметить это событие, если, конечно, кое-кто не будет позволять себе лишнего.
Мать вспыхнула, отчим собрался тоже что-то ответить, но махнул рукой и отправился в комнату. Мать бросилась за ним.
— Ну ты даешь, Герт, — только и смогла выговорить я. — Надо же такое придумать!
— Хамов надо всегда на место ставить, а то они совсем обнаглеют. Я ничего не имею против твоей матери, но этот тип просто невыносим.
— Согласна, — ответила я, целуя его. — Ты совершенно прав. Спасибо, милый.
Матери все же удалось каким-то образом уговорить своего благоверного, и ужинать они остались. Не скажу, что всем было весело, но Герт старался как мог, рассказывая занимательные истории из своей гастрольной жизни, я мило улыбалась, мать после пары рюмок вина порозовела, перестала быть строгой и чопорной, а отчим все больше помалкивал и съязвил всего лишь пару раз, насчет моего затянувшегося одиночества и насчет «верности» артистов. Но в общем все шло довольно прилично.
— Заезжай как-нибудь к нам, — сказала мать на прощанье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52