Я подошла поближе. Арлекин тут же переключился на меня. Толкая присутствующих и поминутно раскланиваясь, он пробрался ко мне.
— Не откажите, любезная синьорина, в небольшом одолжении, — он лукаво усмехнулся. — Мы все с нетерпением ждали вашего прибытия.
— Увы, Арлекин, — ответила я, — непредвиденные дела задержали меня в дороге.
— Неужели кто-то осмелился чинить вам препятствия, о bella donna? Неужели какой-то наглец осмелился вас задержать, прекрасная госпожа? — И он изогнулся в шутовском поклоне.
— Этот человек способен на все, — со вздохом ответила я, заметив, что зрители с интересом прислушиваются к нашему разговору, — вот уже сколько лет он держит в повиновении весь наш город.
— Так это был сам герцог? — в притворном испуге воскликнул Арлекин.
— Да, — ответила я. — Но он обошелся со мной милостиво и разрешил следовать дальше.
— Ура нашему достославному герцогу, — провозгласил Арлекин, — который столь вежливо обходится с достойными дамами. Но вот я вижу нового человека, который присоединится к нашей славной компании. Посмотрите на его упитанный вид, посмотрите на хитрые глазки, на жадные руки, которые сами собой сжимаются при виде денег. Могу поспорить на свой дурацкий колпак, что к нам приближается ростовщик.
Все дружно обернулись в сторону приближающегося мужчины, который действительно был достаточно тучным. Про меня как-то забыли, и я поспешила затеряться в толпе. Арлекин отправился приставать к новому прохожему, но тот оказался тоже не лыком шит и за словом в карман не лез. Словесная перепалка привлекла народ, и вскоре все с удовольствием слушали словесных дуэлянтов. Музыканты оставили свои инструменты, а актеры поспешили к своему товарищу. Толпа покатывалась от хохота и встречала аплодисментами каждую удачную реплику.
— Хорошо получается, не хуже, чем у Шендеровича, — проговорил мужчина, стоящий рядом со мной. — Наверное, подставной.
— Вряд ли, — я дернула плечом. — Ко мне он тоже привязался, а я услышала музыку и просто подошла посмотреть.
— Значит, язык ловко подвешен, — констатировал мужчина, — а все-таки забавно вот так послушать.
— Пожалуйста, потише, — попросила, оборачиваясь, женщина.
Мужчина позади меня обиженно засопел, но смолк. Я стояла на набережной не меньше часа. Кто-то уходил, кто-то приходил, музыканты время от времени играли. Актеры танцевали, выступали с пантомимой, а Арлекин продолжал цепляться к каждому новому человеку. Но люди не обижались, я заметила, что мужчина, обращавшийся ко мне, вытащил достаточно крупную купюру.
Начал накрапывать дождик, порывы ветра усилились, а ноги начали замерзать. Я решила покинуть импровизированную площадку и опустила в футлярчик от скрипки несколько монет.
— Благодарю, прекрасная госпожа, — тут же высунулся черноглазый Арлекин. — Мы счастливы, что вы почтили нас своим присутствием.
— Непременно загляну к вам еще, — пообещала я.
— Мы здесь бываем через день, — тут же откликнулся проказник, — а по выходным с самого утра. Будем вас ждать. Только не опаздывайте из-за герцога.
— Прощайте, — я махнула рукой, а Арлекин умудрился вытащить откуда-то мятую шелковую розу и с ужимками преподнес ее мне.
Под его умоляющие завывания я вместе с розой покинула набережную и пошла к стоянке. Уже сидя в машине, пыталась вспомнить, кого же он мне напомнил. Даже сквозь густой слой грима проглядывали знакомые черты. Кто же это мог быть? Нет, не могу догадаться. Раздумывая об этом, я вырулила на дорогу и включила «дворники». Дождь разошелся не на шутку. Но если Карчинского и теперь нет в мастерской…
Однако он оказался на месте и сразу распахнул передо мной дверь. Грубо схватив за руку, он втащил меня в мастерскую.
— Что вам надо? — заорал он. — Зачем вы все время сюда таскаетесь?
Я с удивлением смотрела на художника. Куда девались вся его неторопливость и вальяжность. Волосы растрепались, сам он утратил весь свой лоск, а голос перестал быть медленным и вкрадчивым. Теперь он не бросал на меня липкие похотливые взгляды, напротив, смотрел с ненавистью, словно я была виновата во всех его бедах.
— Почему вы так со мной разговариваете? — спросила я. — По-моему, я вам ничего плохого не сделала.
— Ах не сделала. — Он снова схватил меня и потащил в комнату. — Тогда зачем ты все время крутишься здесь, что вынюхиваешь, журналистка!.. — Он разразился ругательствами. — Я тебя к себе не приглашал, нечего сюда таскаться.
— Но ведь вы… — начала я, но он перебил меня:
— Пообещал тебе кой-чего, так? А ты, дура, и поверила. Кому ты нужна? Кто на тебя, старуху, позарится? Мало ли что я обещал. Я многим обещаю. И нечего сюда мотаться, высматривать да вынюхивать.
— Ничего я не высматриваю! — разозлилась я. — А вы мне, как помнится, ничего и не обещали, кроме интервью. Так что зря вы на меня так набросились. Не забывайте, что мы с Гертом скоро поженимся.
— Это ваши дела, — немного остыл он. — Тогда вообще непонятно, что тебе от меня надо… Ах, интервью… Это все отговорки, дорогуша, никакого интервью тебе в помине не надо. Это все из-за тебя началось, все мои несчастья, стоило тебе только появиться…
— Я-то тут при чем? — Я изо всех сил старалась держать себя в руках. — Просто пришла с приятелем на выставку. Это не мне в голову пришло просить у вас вазу. Ее захотела модель, если помните.
— Модель! Да, модель! — Карчинский взорвался:
— Все из-за этой… модели! Но ты тоже не лучше, — он сгреб меня за куртку. — Ты такая же тварь, как и она! Такая же грязная тварь. Ее давно надо было придушить, и тебя вместе с ней. Чтобы вы, проклятые шлюхи, не мнили о себе слишком много! — Он ударил меня кулаком по лицу:
— Получи вот. А если мало, так я еще добавлю.
Левая сторона лица онемела, мне было ужасно больно, а он пытался добраться до моей шеи. Я с силой отпихнула его, но он рванул меня за волосы. От боли я вскрикнула и ногой с силой ударила ему в пах. Он утробно рявкнул, выпустил мои волосы, схватился за больное место и, скрючившись, сполз на пол. Задыхаясь, он с ненавистью смотрел на меня.
— Рада, сука? — хрипло выдавил он. — Ничего, я до тебя еще доберусь, ты у меня плетки попробуешь. Кровью будешь блевать, о пощаде просить, а я только посмеюсь. Иди пока, радуйся. Недолго тебе осталось. — Он начал приподниматься.
Не дожидаясь, пока он встанет, я опрометью кинулась к двери. Хорошенькое дело. Вот он как со мной поступает. А я собиралась сказать ему про письмо. Тогда он точно убил бы меня на месте. Нет, с письмом нужно подождать, пусть успокоится. Или действительно отправить его по почте. Так гораздо безопаснее.
Заводя машину, я обернулась к мастерской и замерла. Темная фигура осторожно приблизилась к двери и скрылась внутри. Похоже, что у художника сегодня будет еще один гость.
Глава 24
Чертовски хотелось курить, просто невыносимо тянуло вдохнуть горьковатый никотиновый аромат, почувствовать языком и небом знакомый привкус. Не выдержав, я полезла в «бардачок» и глянула на себя в зеркальце. Чертов ублюдок! Он же мне поставил огромный фонарь! Фонарь! Как самой распоследней шлюхе! А я еще для него старалась! И что он мне только не наговорил! И как, спрашивается, я скажу про это Герту? Он ведь тоже долго церемониться не станет, а, чего доброго, навесит мне вторую блямбу. Ведь предупредил же, чтобы я к художнику не лезла! Но я, как всегда, не послушалась… И, как всегда, вляпалась… по самые уши. Что, ну что мне теперь делать?
Эти мысли занимали меня всю дорогу до дома. Я уже приготовила душещипательную историю о нападении хулиганов и собралась ее изложить своему дружку. Только бы поверил! Иначе у Карчинского сегодня вечером будет еще один гость, помимо того, которого я уже видела. Интересно, кто это мог быть и почему он так осторожно пробирался в мастерскую?
Я уже выбиралась из машины, когда заметила мятую бордовую розу, которую преподнес мне Арлекин. На кого он все-таки похож? Никак не могу вспомнить, но все время вертится мысль, что я его знаю. И голос знаю, и манеры, но никак не могу вспомнить. Вот, пожалуйста, еще одна загадка.
Я попыталась надвинуть на лицо волосы и поднять повыше воротник куртки, чтобы мое левостороннее украшение не слишком бросалось в глаза. Но, как назло, столкнулась в дверях подъезда с соседкой со второго этажа Юлией Эдуардовной. Она сразу все подметила проницательным взглядом и довольно прищурила глаз. Все, теперь она разнесет новость по всему подъезду. Не то чтобы меня это слишком трогало, но стало как-то неприятно и противно.
Я набрала в грудь побольше воздуха, чтобы сразу начать рассказывать свою историю, но оказалось, что рассказывать, собственно, некому. На кухне я нашла записку: «Буду поздно, Герт». И все. Никаких вам объяснений, никаких вам извинений. Коротко и ясно. Зато и я буду избавлена на некоторое время от выяснения отношений. Я кинула розу на трюмо и прошла в комнату.
Подведем итоги. Денек выдался на редкость насыщенным. Да, скучать мне не пришлось. Я узнала кучу новостей. Причем самых разных. Первое. Лилька зачем-то ушла в «Криминальный Петербург». Что ее на это подвигло, остается только гадать. Второе. Якобы начался роман у Гузько и Ирочки Кривцовой. По этому поводу могу сказать только одно: Ирочка ничего не станет делать, хорошенько не подумав и не взвесив все «за» и «против». Если она так поступила, значит, ей это зачем-то нужно. Как говорил один мой знакомый: «Если мы не знаем причину, то это не значит, что ее нет». Причину, разумеется, знает Ирочка, но она совсем не обязана сообщать ее всем и каждому. Третье. То, что непосредственно касается меня. Статьи о модели. Сначала белые, просто белоснежные, чтобы никакого намека на какую-нибудь грязь, теперь черные-пречерные, чтобы никакого просвета. Заказчик поменялся. А мне, собственно, волноваться не о чем. Я выполняю свою работу. Все материалы где-то появлялись, и никто не виноват, что модель ведет себя неподобающим образом. Кстати, можно ведь упомянуть и приснопамятный эпизод в галерее. Это, конечно, не очень честно, похоже на мелкую месть, но… почему бы и нет?
Теперь о самом неприятном, то есть о художнике. Совсем уж непонятно, чего он так взбесился? Почему он был так недоволен тем, что я приехала в мастерскую? Что вообще происходит? И что за странные отношения связывают его и Александра Пака? Карчинский шлет ему в подарок вазу, тот ее разбивает и хочет послать человека, чтобы тот с художником разобрался. Что они все помешались на этой вазе? А тут еще и модель с ее желанием купить вазу. Ничего из этого, конечно, не вышло. Ваза тю-тю, ее украли. Кстати, кому могла понадобиться именно та ваза, которую прислали из Кореи? Там ведь экспонатов хватало. Вот и взяли бы другую. Или кражей занимался специалист по дальневосточному искусству. Больше искусствоведам делать нечего…
Искусствовед! Я чуть не подпрыгнула. А ведь есть такой специалист, есть искусствовед. Тот, который прикидывается художником-авангардистом и который постоянно оказывается в нужном месте в нужное время. И в Москву приехал, и на кладбище, когда хоронили рокера, успел. Да не просто успел, а разговаривал там с Дианой. Меня снова передернуло. Я ведь вспомнила, кого мне так напомнил сегодня Арлекин. Я ведь узнала и его повадки, и его голос. Иванов. Конечно, это был Иванов.
Стоп! Это уже паранойя. Вот чего он не мог наверняка знать, так это, что я сегодня появлюсь на набережной. Я и сама до последнего момента не знала, что окажусь там. Но факт остается фактом. Похоже, это действительно был он. Придется смириться с таким невероятным совпадением. Интересно, а зачем он участвовал в спектакле? Странное самовыражение бывает иногда у людей. Ну я еще могу понять, когда этим занимаются студенты.
Кстати, остальные как раз на студентов и были похожи. Но он… Он-то ведь давно вышел из студенческого возраста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
— Не откажите, любезная синьорина, в небольшом одолжении, — он лукаво усмехнулся. — Мы все с нетерпением ждали вашего прибытия.
— Увы, Арлекин, — ответила я, — непредвиденные дела задержали меня в дороге.
— Неужели кто-то осмелился чинить вам препятствия, о bella donna? Неужели какой-то наглец осмелился вас задержать, прекрасная госпожа? — И он изогнулся в шутовском поклоне.
— Этот человек способен на все, — со вздохом ответила я, заметив, что зрители с интересом прислушиваются к нашему разговору, — вот уже сколько лет он держит в повиновении весь наш город.
— Так это был сам герцог? — в притворном испуге воскликнул Арлекин.
— Да, — ответила я. — Но он обошелся со мной милостиво и разрешил следовать дальше.
— Ура нашему достославному герцогу, — провозгласил Арлекин, — который столь вежливо обходится с достойными дамами. Но вот я вижу нового человека, который присоединится к нашей славной компании. Посмотрите на его упитанный вид, посмотрите на хитрые глазки, на жадные руки, которые сами собой сжимаются при виде денег. Могу поспорить на свой дурацкий колпак, что к нам приближается ростовщик.
Все дружно обернулись в сторону приближающегося мужчины, который действительно был достаточно тучным. Про меня как-то забыли, и я поспешила затеряться в толпе. Арлекин отправился приставать к новому прохожему, но тот оказался тоже не лыком шит и за словом в карман не лез. Словесная перепалка привлекла народ, и вскоре все с удовольствием слушали словесных дуэлянтов. Музыканты оставили свои инструменты, а актеры поспешили к своему товарищу. Толпа покатывалась от хохота и встречала аплодисментами каждую удачную реплику.
— Хорошо получается, не хуже, чем у Шендеровича, — проговорил мужчина, стоящий рядом со мной. — Наверное, подставной.
— Вряд ли, — я дернула плечом. — Ко мне он тоже привязался, а я услышала музыку и просто подошла посмотреть.
— Значит, язык ловко подвешен, — констатировал мужчина, — а все-таки забавно вот так послушать.
— Пожалуйста, потише, — попросила, оборачиваясь, женщина.
Мужчина позади меня обиженно засопел, но смолк. Я стояла на набережной не меньше часа. Кто-то уходил, кто-то приходил, музыканты время от времени играли. Актеры танцевали, выступали с пантомимой, а Арлекин продолжал цепляться к каждому новому человеку. Но люди не обижались, я заметила, что мужчина, обращавшийся ко мне, вытащил достаточно крупную купюру.
Начал накрапывать дождик, порывы ветра усилились, а ноги начали замерзать. Я решила покинуть импровизированную площадку и опустила в футлярчик от скрипки несколько монет.
— Благодарю, прекрасная госпожа, — тут же высунулся черноглазый Арлекин. — Мы счастливы, что вы почтили нас своим присутствием.
— Непременно загляну к вам еще, — пообещала я.
— Мы здесь бываем через день, — тут же откликнулся проказник, — а по выходным с самого утра. Будем вас ждать. Только не опаздывайте из-за герцога.
— Прощайте, — я махнула рукой, а Арлекин умудрился вытащить откуда-то мятую шелковую розу и с ужимками преподнес ее мне.
Под его умоляющие завывания я вместе с розой покинула набережную и пошла к стоянке. Уже сидя в машине, пыталась вспомнить, кого же он мне напомнил. Даже сквозь густой слой грима проглядывали знакомые черты. Кто же это мог быть? Нет, не могу догадаться. Раздумывая об этом, я вырулила на дорогу и включила «дворники». Дождь разошелся не на шутку. Но если Карчинского и теперь нет в мастерской…
Однако он оказался на месте и сразу распахнул передо мной дверь. Грубо схватив за руку, он втащил меня в мастерскую.
— Что вам надо? — заорал он. — Зачем вы все время сюда таскаетесь?
Я с удивлением смотрела на художника. Куда девались вся его неторопливость и вальяжность. Волосы растрепались, сам он утратил весь свой лоск, а голос перестал быть медленным и вкрадчивым. Теперь он не бросал на меня липкие похотливые взгляды, напротив, смотрел с ненавистью, словно я была виновата во всех его бедах.
— Почему вы так со мной разговариваете? — спросила я. — По-моему, я вам ничего плохого не сделала.
— Ах не сделала. — Он снова схватил меня и потащил в комнату. — Тогда зачем ты все время крутишься здесь, что вынюхиваешь, журналистка!.. — Он разразился ругательствами. — Я тебя к себе не приглашал, нечего сюда таскаться.
— Но ведь вы… — начала я, но он перебил меня:
— Пообещал тебе кой-чего, так? А ты, дура, и поверила. Кому ты нужна? Кто на тебя, старуху, позарится? Мало ли что я обещал. Я многим обещаю. И нечего сюда мотаться, высматривать да вынюхивать.
— Ничего я не высматриваю! — разозлилась я. — А вы мне, как помнится, ничего и не обещали, кроме интервью. Так что зря вы на меня так набросились. Не забывайте, что мы с Гертом скоро поженимся.
— Это ваши дела, — немного остыл он. — Тогда вообще непонятно, что тебе от меня надо… Ах, интервью… Это все отговорки, дорогуша, никакого интервью тебе в помине не надо. Это все из-за тебя началось, все мои несчастья, стоило тебе только появиться…
— Я-то тут при чем? — Я изо всех сил старалась держать себя в руках. — Просто пришла с приятелем на выставку. Это не мне в голову пришло просить у вас вазу. Ее захотела модель, если помните.
— Модель! Да, модель! — Карчинский взорвался:
— Все из-за этой… модели! Но ты тоже не лучше, — он сгреб меня за куртку. — Ты такая же тварь, как и она! Такая же грязная тварь. Ее давно надо было придушить, и тебя вместе с ней. Чтобы вы, проклятые шлюхи, не мнили о себе слишком много! — Он ударил меня кулаком по лицу:
— Получи вот. А если мало, так я еще добавлю.
Левая сторона лица онемела, мне было ужасно больно, а он пытался добраться до моей шеи. Я с силой отпихнула его, но он рванул меня за волосы. От боли я вскрикнула и ногой с силой ударила ему в пах. Он утробно рявкнул, выпустил мои волосы, схватился за больное место и, скрючившись, сполз на пол. Задыхаясь, он с ненавистью смотрел на меня.
— Рада, сука? — хрипло выдавил он. — Ничего, я до тебя еще доберусь, ты у меня плетки попробуешь. Кровью будешь блевать, о пощаде просить, а я только посмеюсь. Иди пока, радуйся. Недолго тебе осталось. — Он начал приподниматься.
Не дожидаясь, пока он встанет, я опрометью кинулась к двери. Хорошенькое дело. Вот он как со мной поступает. А я собиралась сказать ему про письмо. Тогда он точно убил бы меня на месте. Нет, с письмом нужно подождать, пусть успокоится. Или действительно отправить его по почте. Так гораздо безопаснее.
Заводя машину, я обернулась к мастерской и замерла. Темная фигура осторожно приблизилась к двери и скрылась внутри. Похоже, что у художника сегодня будет еще один гость.
Глава 24
Чертовски хотелось курить, просто невыносимо тянуло вдохнуть горьковатый никотиновый аромат, почувствовать языком и небом знакомый привкус. Не выдержав, я полезла в «бардачок» и глянула на себя в зеркальце. Чертов ублюдок! Он же мне поставил огромный фонарь! Фонарь! Как самой распоследней шлюхе! А я еще для него старалась! И что он мне только не наговорил! И как, спрашивается, я скажу про это Герту? Он ведь тоже долго церемониться не станет, а, чего доброго, навесит мне вторую блямбу. Ведь предупредил же, чтобы я к художнику не лезла! Но я, как всегда, не послушалась… И, как всегда, вляпалась… по самые уши. Что, ну что мне теперь делать?
Эти мысли занимали меня всю дорогу до дома. Я уже приготовила душещипательную историю о нападении хулиганов и собралась ее изложить своему дружку. Только бы поверил! Иначе у Карчинского сегодня вечером будет еще один гость, помимо того, которого я уже видела. Интересно, кто это мог быть и почему он так осторожно пробирался в мастерскую?
Я уже выбиралась из машины, когда заметила мятую бордовую розу, которую преподнес мне Арлекин. На кого он все-таки похож? Никак не могу вспомнить, но все время вертится мысль, что я его знаю. И голос знаю, и манеры, но никак не могу вспомнить. Вот, пожалуйста, еще одна загадка.
Я попыталась надвинуть на лицо волосы и поднять повыше воротник куртки, чтобы мое левостороннее украшение не слишком бросалось в глаза. Но, как назло, столкнулась в дверях подъезда с соседкой со второго этажа Юлией Эдуардовной. Она сразу все подметила проницательным взглядом и довольно прищурила глаз. Все, теперь она разнесет новость по всему подъезду. Не то чтобы меня это слишком трогало, но стало как-то неприятно и противно.
Я набрала в грудь побольше воздуха, чтобы сразу начать рассказывать свою историю, но оказалось, что рассказывать, собственно, некому. На кухне я нашла записку: «Буду поздно, Герт». И все. Никаких вам объяснений, никаких вам извинений. Коротко и ясно. Зато и я буду избавлена на некоторое время от выяснения отношений. Я кинула розу на трюмо и прошла в комнату.
Подведем итоги. Денек выдался на редкость насыщенным. Да, скучать мне не пришлось. Я узнала кучу новостей. Причем самых разных. Первое. Лилька зачем-то ушла в «Криминальный Петербург». Что ее на это подвигло, остается только гадать. Второе. Якобы начался роман у Гузько и Ирочки Кривцовой. По этому поводу могу сказать только одно: Ирочка ничего не станет делать, хорошенько не подумав и не взвесив все «за» и «против». Если она так поступила, значит, ей это зачем-то нужно. Как говорил один мой знакомый: «Если мы не знаем причину, то это не значит, что ее нет». Причину, разумеется, знает Ирочка, но она совсем не обязана сообщать ее всем и каждому. Третье. То, что непосредственно касается меня. Статьи о модели. Сначала белые, просто белоснежные, чтобы никакого намека на какую-нибудь грязь, теперь черные-пречерные, чтобы никакого просвета. Заказчик поменялся. А мне, собственно, волноваться не о чем. Я выполняю свою работу. Все материалы где-то появлялись, и никто не виноват, что модель ведет себя неподобающим образом. Кстати, можно ведь упомянуть и приснопамятный эпизод в галерее. Это, конечно, не очень честно, похоже на мелкую месть, но… почему бы и нет?
Теперь о самом неприятном, то есть о художнике. Совсем уж непонятно, чего он так взбесился? Почему он был так недоволен тем, что я приехала в мастерскую? Что вообще происходит? И что за странные отношения связывают его и Александра Пака? Карчинский шлет ему в подарок вазу, тот ее разбивает и хочет послать человека, чтобы тот с художником разобрался. Что они все помешались на этой вазе? А тут еще и модель с ее желанием купить вазу. Ничего из этого, конечно, не вышло. Ваза тю-тю, ее украли. Кстати, кому могла понадобиться именно та ваза, которую прислали из Кореи? Там ведь экспонатов хватало. Вот и взяли бы другую. Или кражей занимался специалист по дальневосточному искусству. Больше искусствоведам делать нечего…
Искусствовед! Я чуть не подпрыгнула. А ведь есть такой специалист, есть искусствовед. Тот, который прикидывается художником-авангардистом и который постоянно оказывается в нужном месте в нужное время. И в Москву приехал, и на кладбище, когда хоронили рокера, успел. Да не просто успел, а разговаривал там с Дианой. Меня снова передернуло. Я ведь вспомнила, кого мне так напомнил сегодня Арлекин. Я ведь узнала и его повадки, и его голос. Иванов. Конечно, это был Иванов.
Стоп! Это уже паранойя. Вот чего он не мог наверняка знать, так это, что я сегодня появлюсь на набережной. Я и сама до последнего момента не знала, что окажусь там. Но факт остается фактом. Похоже, это действительно был он. Придется смириться с таким невероятным совпадением. Интересно, а зачем он участвовал в спектакле? Странное самовыражение бывает иногда у людей. Ну я еще могу понять, когда этим занимаются студенты.
Кстати, остальные как раз на студентов и были похожи. Но он… Он-то ведь давно вышел из студенческого возраста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52