На стенах и потолке снова заплясали причудливые тени.
— Ли, Герт, прекратите! — закричала я. — Прекратите сейчас же!
— Чего ты, подруга? — Герт удивленно повернулся ко мне.
Из-за его плеча высунулась мордочка Ли, который тут же спросил:
— Это с тобой телка? Так, может, мы продолжим?
Я отступила к двери, ничего не понимая.
— Перестань, — Герт отпихнул своего одноклассника, — это моя невеста. Мы к тебе и вправду по делу. Стал бы я лазить по этой помойке, чтобы тебя найти, если бы не кое-что срочное.
— Ладно, — Ли почесал безволосую грудь, — черт с тобой. Идите в ресторан, я через пять минут там буду.
Я с огромным облегчением выскочила за дверь. После затхлого помещения даже нестерпимая вонь, идущая от всех этих сараев, показалась мне не такой омерзительной. Я с жадностью хватала воздух и никак не могла отдышаться.
— Как ты? — поинтересовался Герт. — Пришла в себя?
— Никогда больше с тобой никуда не поеду, — пообещала я. — И зачем ты только притащил меня в эту помойную яму?
— Сама напросилась, — хохотнул неисправимый рокер, — нечего теперь жаловаться. Ладно, пошли.
До ресторана мы добрались довольно быстро. Герт спокойно вперся через заднюю дверь, прошествовал мимо поваров, колдующих над огромными дымными сковородками, и проник в зал. Я изо всех сил старалась не отстать от него. Нас встретил все тот же неприятный косорукий малый. Но Герт не обратил никакого внимания на его злые глаза и заявил, что хотел бы поужинать. Тот подозрительно посмотрел на нас, но все же кивнул и показал рукой на столик в дальнем углу зала. Герт подхватил меня под руку и потащил за собой.
Ли появился ровно через пять минут. Он что-то сказал косорукому, тот недовольно кивнул, но все же ушел распорядиться. Через пару минут перед нами уже стояли глиняные тарелки с каким-то пряно пахнущим кушаньем.
— Что это? — не выдержала и поинтересовалась я.
— Это… — Кореец засмеялся. — У этого блюда трудное название, не буду и голову вам забивать. А если попроще, то просто ребрышки в тесте и с пряностями. Попробуйте, это вкусно.
— Хорошо, — я кивнула. — В прошлый раз мне у вас очень понравилось.
— Вот видите, — подхватил Ли, — стоит один раз у нас побывать, как человек старается прийти сюда снова.
— Ладно тебе, — осадил его Герт. — Сказано же, что мы по делу.
— Так я «по делу» не слышал еще ни одного слова. Может, давайте пока дернем немного?
— Нет, — музыкант решительно замотал головой, — потом — сколько влезет, а сейчас не стоит. Да и тебе не стоит в первую очередь. Сначала вот это посмотри.
Герт отдал ему вскрытое письмо Карчинского и уставился на Ли:
— Что здесь написано?
— Откуда у тебя эта хреновина? — удивился кореец, разглядывая иероглифы. — Где ты это взял?
— Неважно, — Герт нетерпеливо побарабанил костяшками пальцев по столу. — Что написано?
— Да фигня какая-то, — Ли стал вчитываться в письмо, — сначала всякие приветствия и извинения, что не может приехать, потом снова извинения за то, что не может прислать какую-то вазу. Вот послушайте: «Вы вправе мне не верить, но в последнее время какой-то злой рок преследует меня. По договоренности я получил из Кореи вазу, которую должен был привезти на выставку. Но сначала галерея отказала мне в помещении, и работы пришлось перевезти в мастерскую, затем произошел пожар в мастерской, а ваза была похищена. Вы должны поверить, что я вас не обманываю. Вазу действительно украли, и я приложу все силы, чтобы вернуть ее, тем более уверен, что знаю человека, который это сделал. Успокойте Чона как можете, отдайте ему вазу, которую я посылаю с этой женщиной. Она не в курсе, просто курьер. Я все сделаю как надо и в ближайшее время приеду в Москву с вазой…» Далее снова всякие уверения в невиновности, прощания и прочее. Что все это значит? — спросил он, глядя на нас.
— Мы пока и сами толком не знаем, — ответил Герт, — но за то, что прочитал, спасибо.
— Значит, объяснять ты мне ничего не собираешься? — склонив голову набок, Ли смотрел на Герта.
— А я когда-нибудь делал из тебя дурачка? — Герт также склонил голову. — Может, обманывал, скрывал что-то или водил за нос?
Кореец отрицательно помотал головой.
— А сейчас что изменилось? — спросил мой дружок.
— Сейчас не знаю что, — ответил Ли, — но мне кажется, что ты темнишь.
Герт дернулся, но я сжала его руку:
— Если так и получается, то все из-за меня. Это я попала в одну историю.
— Это тоже секрет? — Ли в упор посмотрел на меня.
— Нет, — я покачала головой. — Знаете, мне кажется, что вам можно верить. Один человек попросил меня отвезти вазу в Москву. Я выполнила его просьбу, но вот это письмо случайно забыла передать. События же сейчас обернулись таким образом, что мы вынуждены были вскрыть письмо для моей безопасности.
— Но это же полная чушь, — сказал Ли. — Как письмо может угрожать?
— Мы не знаем, в какие игры они играют, — сказал Герт. — Я говорил Леде, что ей вообще не нужно было с этим проходимцем связываться. А теперь не знаем, откуда чего ждать.
— Так заявите в милицию, и дело с концом, — рубанул Ли, — хотя сейчас от милиции толку…
— Вот и я о том же, — кивнул Герт.
— Постойте, — вмешалась я, — у меня еще кое-что есть.
— И что же это? — Герт повернулся ко мне.
Ли тоже смотрел с любопытством, но от вопросов пока воздержался. Я достала из сумочки диктофон.
— В Москве я случайно услышала один разговор. Но о чем идет речь, не могу понять.
— Говорят по-корейски? — проницательно заметил Ли.
— Да. Мне, по крайней мере, кажется, что так. Вот послушайте. — Я надавила кнопку диктофона.
— Иде якось Панас до хаты, а Мiтрiй назустрiч…
— Что это? — обалдело пробормотал Ли. — Как хотите, но это не корейский.
— Простите, — я судорожно схватила диктофон, — сначала я была на встреча с одной украинской группой, на пленку все их шутки записывала, чтобы ребятам в редакции отдать, а разговор тоже будет, только немного позже… Я сейчас перемотаю.
— Ладно тебе, оставь, — сказал Герт. — Позже так позже. Не стоит перематывать, а то что-нибудь пропустим.
— Точно, — Юрка кивнул, — оставьте все как есть, а там разберемся.
Я снова включила диктофон, и мы прослушали веселый треп Геньки и Веньки. Но если в зале на конференции стоял хохот, то теперь никто из нас даже не улыбнулся хохмам украинских парней.
— Ка ай он да, — произнес знакомый голос.
— Вот оно! — воскликнула я. — Это тот самый разговор.
Но Ли махнул мне рукой, чтобы я не мешала, и принялся напряженно вслушиваться.
— Ничего нового, — заявил он, отключая диктофон, — опять об этой чертовой вазе.
— А поподробнее, — вклинился Герт.
— Можно и поподробнее, — кореец пожал плечами. — Говорили двое, как вы уже и заметили.
— Правильно, — кивнула я. — Один из них глава Центра корейской культуры Александр Пак, а другого не знаю.
— Пак! — Юрка присвистнул. — Не слабо. Вот, оказывается, чем не брезгует заниматься наш «досточтимый». Однако. Мне-то разговор не очень ясен, видно, про какие-то свои дела они базарили, но одно могу сказать, что базар этот гнилой. И лучше вам от них держаться подальше. Один все толковал, что какой-то мудак не приехал, а вазу привезла женщина. Но, мол, вазочка-то совсем не та, а где та, черт его знает. Тут один предположил, что он, тот, который не приехал, мог другого покупателя найти. Так второй тип ему приказал по-быстрому с ним разобраться. Короче, человека своего послать. Вот, собственно, и все.
— Спасибо, Юрок, — Герт хлопнул его по плечу. — Ты всегда был настоящим другом.
— Не знаю, какой я друг, — серьезно сказал Ли, — но вы лучше держитесь от всего этого подальше. Про Пака разные слухи между нашими ходят, постарайтесь не вляпаться в конкретное дерьмо, а то и помогать мне больше будет некому.
— Спасибо за предупреждение. — Герт поднялся. — Мы и сами думали о том же самом. Ладно, нам пора.
— Да, — Ли кивнул, но лицо у него оставалось таким же расстроенным, — постарайтесь больше никуда не лезть. Это я вам хороший совет даю.
Герт пожал своему однокласснику руку, и мы покинули ресторан. По дороге домой ни один из нас так и не сказал другому ни слова. Герт насупленно молчал, а меня занимала одна-единственная мысль: «Хоть Карчинский, возможно, и подонок и занимается разными темными делами, но предупредить его все-таки нужно». Но Герту об этом я говорить не собиралась.
Глава 23
Безуспешные попытки дозвониться Карчинскому выводили меня из себя. Или его нет в мастерской, или он, как и в прошлый раз, не берет трубку. Я уже хотела оставить бесплодные усилия, но вдруг случилось чудо, и трубку взяли.
— Слушаю, — ответил усталый голос.
— Добрый день, Владимир Иванович, — обрадованно затараторила я. — Как хорошо, что мне удалось вас застать. Понимаете, у меня к вам очень срочное дело…
— Я занят, — категорическим тоном отрезал художник. — Позвоните через несколько дней.
— Это невозможно, Владимир Иванович, дело очень срочное.
— Я же сказал вам, что сейчас занят.
— Вы не поняли, — так же торопливо продолжала я. — Вы, может быть, не узнали меня?
— Напротив, богиня, — в голосе появилась насмешка, — я отлично узнал вас. Но ваши дела меня совершенно не касаются, вернее, у меня сейчас на вас нет времени.
— Это касается не только меня, но и вас. — Я тоже успокоилась. — Я хотела бы поговорить с вами насчет поездки в Москву.
— Оставьте Москву в покое, — взорвался он, — и не звоните сюда больше! — закричал художник и бросил трубку.
Раздались короткие гудки. Вот так номер! Он даже не удосужился меня выслушать. Конечно, я виновата, что не передала письмо. Наверное, из-за этого у него неприятности. Я ведь вообще могла бы на него плюнуть и забыть, но теперь мне было точно известно, что ему грозит опасность. Нет, я просто обязана его предупредить. Рассказать о письме тоже придется… Не сомневаюсь даже, что он начнет ругаться, но это уже дело десятое.
Так. К Карчинскому лучше всего отправиться ближе к вечеру, а сейчас не мешает навестить родную редакцию.
Родная редакция привычно гудела, галдела, шумела, переваривала потоки информации, точной и лживой, фильтровала ее, компоновала и прессовала, выдавая на-гора доверчивому читателю. В последние дни я как-то выпала из всей этой суеты, занимаясь своими, но чаще чужими делами. Конечно, Пошехонцев начнет орать, узнав, что очередная статья еще не готова, но пусть… Начальству, собственно, орать положено по штату. А нам, сотрудникам, положено его слушать.
Я очень удивилась, когда не обнаружила на своем столе привычные завалы, да и Лильки не было.
— Куда подевалась? — задала я вопрос самой себе, но произнесла его вслух.
— Это ты про нашу королевну? — тут же материализовался за моей спиной Семен Гузько. — Так у народа бы спросила.
Я повернулась к нему и остолбенела на месте. Семен Гузько! Своей собственной песьей персоной стоял передо мной причесанный, отутюженный и даже благоухающий каким-то дорогим одеколоном. Даже рубашка застегнута на все пуговицы, даже засаленная жилетка, с которой он, похоже, не расставался половину жизни, отсутствовала. И брюки на коленях не вздувались пузырями. Неслыханно! И ботинки начищены. Невиданно! Метеорит, что ли, упал на нашу редакцию и так преобразил Семена Гузько? Странные метаморфозы, однако, могут произойти с людьми.
— Любуешься? — ехидно спросил он, небрежно разглядывая меня. — И нравится?
— А с чего это ты вдруг, Семен? — спросила я. — Что-то важное случилось?
— Случилось. — Он довольно хмыкнул:
— У меня роман, понятно? С нашей примадонной. Вот так, Леда.
— С примадонной… — Я пыталась сообразить. — Ты шутишь…
— Все сначала тоже так думали, — он горделиво выпятил грудь, — но Ирка никогда не церемонилась и при всех объявила, что мы станем любовниками.
— Ирочка Кривцова? — Я совершенно обалдела. — Но ведь она… но ведь ты…
— А что тут такого? — Он снисходительно сощурился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52