Поэтому никуда сейчас не уходи, а замки я быстро поменяю.
Я прошла в спальню и плюхнулась на кровать. Когда это заявил бы кто-то другой, я бы сильно засомневалась, но если энергию моей дорогой мамочки применить в мирных целях, то можно легко построить гидроэлектростанцию где-нибудь в Сибири. Наверное, именно такие люди строили БАМ, Днепрогэс или поднимали целину. Упертые до последней степени и такие же целеустремленные. Наше поколение уже совершенно другое, и таких энергичных, как моя мамочка, считай, и не встретишь. Нет, наглых, конечно, всегда хватало. И сейчас их с избытком, но вот именно таких — целеустремленных, уверенных в своей правоте… Мы, пожалуй, более инертные стали, что ли? Или более равнодушные. Нет такой цели, что заставляла бы нас идти напролом и добиваться своего. Лучше полежать дома, лучше заняться чем-то приятным, чем необходимым. Как сказал один мой приятель-философ: «Благополучие здорово портит людей. Они становятся беззубыми». А ведь прав он, что и говорить.
Хлопнувшая дверь и раздавшиеся голоса возвестили, что маман уже вернулась, причем не одна. Это для других было бы трудно заманить к себе слесарей, у которых, как всегда, найдется какая-нибудь срочная работа. И пока им не пообещаешь на бутылку, и с места не сдвинутся. Но мама всегда умела с такими обращаться, и теперь они деловито ковыряли дверь, меняя замки. Мать заглянула ко мне в комнату, но, увидев, что я лежу с закрытыми глазами, тихонько затворила дверь. Мужики тоже стали шуметь меньше. Через полчаса они сообщили, что сделали все как надо, «в лучшем виде» и «хозяйка может принимать работу». Мать посмотрела, что они сделали, видимо, осталась довольна, потому что я услышала, как один из них прогудел:
— Спасибо, хозяйка. Ежели что понадобится, то сразу к нам. Все сделаем в лучшем виде.
— Хорошо, — благосклонно ответила мать.
Мужики попрощались и ушли. Мама тихонько заглянула в комнату, но я снова сделала вид, что сплю. Она не стала меня тревожить, закрыла дверь, еще немного повозилась в коридоре. Я услышала, как входная дверь осторожно захлопнулась. Все. Теперь можно окончательно успокоиться. Даже если неизвестный придет, то войти все равно не сможет — замки-то новые. Но вот интересно, а от старых замков у него откуда ключи? Насколько я помню, я никому их не давала. Одни у меня, еще одни у матери, а запасной комплект всегда лежал в ящичке трюмо. Герт нашел его и забрал. Признаюсь, что встречалась с разными мужчинами, но они как-то не рылись в моих вещах, ключами не пользовались. Тогда что же это получается? Не случайно же он подобрал ключи от моей двери?
Голову легче сломать, чем понять все происшедшее. Но какая-то мысль все время не давала мне покоя, какое-то смутное воспоминание. Ключи я не теряла… А вот и нет. Было один раз, лет пять назад, когда мы здорово перебрали в кафе «Сигурд». У меня еще тогда сумочка на пол свалилась, и все из нее высыпалось. Так несколько совершенно пьяных личностей помогали мне вещички собирать. В итоге нескольких своих мелочей, вроде помады, зажигалки, календарика, ручки, я так и не нашла, зато какой-то олух умудрился запихнуть мне туда пепельницу со стола, причем с окурками, и пачку неиспользованных салфеток с фирменным клеймом. Но вот ключей я тоже тогда не обнаружила, и мне пришлось на перекладных ночью добираться к матери.
Видя мое состояние, она воздержалась от комментариев, но утром устроила мне грандиозную выволочку, после которой я поклялась себе, что если еще раз потеряю ключи, то лучше буду ночевать на лестнице, а к ней не пойду. Ночевать на лестнице мне не пришлось, потому что я взяла комплект ключей у матери, поехала на работу, а там дядя Сережа Воронцов за каких-то пять минут изготовил мне дубликат.
Дядя Сережа, который пропал совершенно неожиданно несколько дней назад после нашего с ним разговора. Дядя Сережа, умелец — золотые руки, с легкостью мог бы изготовить не один комплект ключей, а сразу два. Но только зачем? Зачем ему это делать? Если я и встречала в жизни по-настоящему порядочных людей, то дядя Сережа как раз и был одним из них. Нет, он здесь ни при чем. И все-таки кто же это мог быть и что ему здесь понадобилось? Какая-то странная жизнь у меня стала. Загадка на загадке. И никак не могу понять, что к чему. Словно собираю головоломку, а она все время не выходит.
Я задумчиво уставилась на свои руки, будто их созерцание могло помочь мне ответить на главный вопрос. И, как это часто бывает, меня вдруг осенило, и, вскочив с кровати, я бросилась в коридор. Ну конечно, как же я сразу не вспомнила! Утром я оставила свое кольцо на маленьком столике в коридоре, камень на нем предательски шатался, и я опасалась его потерять. Кольца не было. Удивительно, но, помимо естественного в этом случае огорчения, я испытала сейчас еще и облегчение. По крайней мере, теперь можно не опасаться неведомой опасности, неизвестный посетитель был всего лишь вором.
Но ключи… Откуда же он взял ключи? Мог ли он найти их и каким-то образом вычислить мою квартиру? Невозможно. Но, собственно говоря, с чего я взяла, что он открыл дверь ключами? Ведь у профессиональных воров для этого имеется множество специальных приспособлений. Всяческие отмычки, например.
Я так задумалась, что до меня даже не сразу дошло, что в дверь кто-то настойчиво стучит. Ну вот, звонок точно приказал долго жить. Придется пойти и открыть, потому что новый визитер, похоже, не собирается оставлять меня в покое. Ну и денек сегодня выдался! А до вечера еще далеко…
Глава 21
- Ты что, милочка моя, совсем охренела? — набросился на меня Герт прямо с порога. — Просил же тебя, чтобы была готова к моему приходу. Или ты ничего не помнишь?
— Готова… к приходу… — Я ошарашенно смотрела на Герта, мучительно пытаясь сообразить, о чем это он толкует.
Наконец меня осенило. Он же перед уходом просил меня собраться, но за всеми этими событиями его просьба совершенно вылетела у меня из головы.
— Извини, — пробормотала я. — Сейчас оденусь. Тут такое было…
Я торопливо напяливала на себя одежду, так же торопливо объясняя Герту, что произошло. Он молча меня слушал, время от времени переспрашивая и вертя головой.
— Не нравится мне все это, — заявил он, когда я закончила свое повествование и была готова к выходу. — Не нравится, хоть тресни. Ладно, разберемся. А пока давай на выход, а то мы и так опаздываем.
— Куда опаздываем, Герт? — Я все еще не могла сосредоточиться.
— На кладбище, — отрезал он, возясь с новыми замками, — куда же еще!
— На кладбище… — Я обалдело уставилась на него. — Как на кладбище? Герт, что происходит?
Мой дружок хотел уже конкретно объяснить, что к чему, но, посмотрев на меня, передумал, сдержался и только махнул рукой.
— Ничего, малышка, — утешил меня он, — бывает, что разные подонки забираются в квартиры, считай, что тебе еще повезло. Попался бы какой-нибудь наркоман, который от дури своего имени не помнит, тебе бы пришлось гораздо хуже. Хорошо, что хоть он сбежал… Пошли, пошли, я тебе по дороге все объясню. И про кладбище тоже.
Герт не соврал. Признаться, смерть Алексея совсем вылетела у меня из головы, но теперь, сидя рядом с Гертом в машине, я жалела парня. Молодых всегда жаль. И умер он не по своей воле, а кто-то захотел его смерти. Молодой, талантливый, наверное, но какая-то мразь решила, что в этом мире ему больше нет места. Сейчас вообще такое время, что совершенно не знаешь, с какой стороны на тебя может обрушиться несчастье. А люди утратили всякую жалость. Что значит жизнь какого-то человека, да ничего… И с каждым годом становится все хуже. Найдется ли в городе хоть один здравомыслящий человек, который скажет, что он живет спокойно и не опасается за свою жизнь? Вряд ли. Может, где-то в глубинке такой человек и найдется… Хотя очень в этом сомневаюсь. Сейчас все на редкость перепуганы. Просто стараются как-то не думать о неприятном.
— Чего такая грустная? — Герт повернул ко мне голову. — Понятно, конечно, что не на вечеринку едем, но все-таки… Или переживаешь из-за сегодняшнего случая?
— Сразу обо всем думается, — призналась я.
— Вот что, подруга, — сказал Герт, останавливая машину недалеко от массивных чугунных ворот, — если не хочешь, то не ходи. Посиди здесь, а я побыстрее постараюсь уйти.
— Нет, — я покачала головой. — Не хочу одна оставаться. Ты иди быстрее, а я потихоньку за тобой. Здесь у нас бабушка похоронена, зайду к ней, а потом назад.
— Смотри не потеряйся, — напутствовал меня Герт и заспешил по дорожке.
Я медленно поплелась за ним следом. Какое-то странное ощущение. Что-то не припомню, чтобы я когда-нибудь была такой. Какая, странная неуверенность, словно и не я это вовсе. Подумать только, чтобы я когда-то в чем-то сомневалась или ощущала такой вот липкий страх! Напротив, моя драгоценная мамочка всегда ругала меня за излишнюю самоуверенность и прямоту. Уж чем-чем, а робостью я никогда не отличалась, всегда бросалась очертя голову вперед. Бывало, что и попадало мне за это, бывало, доставалось так, что искры из глаз сыпались и приходилось уползать в свою норку, поджавши хвост, чтобы восстановить силы. Но затем, гордая и самоуверенная по-прежнему, я снова бросалась в очередную авантюру. Если бы не это, моя жизнь стала бы совсем пресной, как у многих моих соседок-клушек, которые только и знают, что поджидать с работы пьяненького мужа да воспитывать сопливых горластых детишек. Бр-р! Я всего этого как-то умудрилась избежать. Можно сказать даже, что жила в некотором роде в другом мире. И неплохо, кстати сказать, жила…
Так. Я остановилась и бросила самокопание.
Навстречу мне плелись две бабки в черных платках. Понятия не имею, куда пропал Герт, но искать его не собираюсь. На меня всегда угнетающе действовали черные ямины, в которые мужики опускали гроб, люди, стоящие вокруг, надгробные речи. Больше всего давят на психику заплаканные и бледные лица родных. Остальные потом расходятся, а эти остаются со своим горем. Лучше уж прийти потом, когда время потихоньку залечит боль утраты.
Да, сначала это боль, тоска, а потом остаются воспоминания.
И чаще всего светлые. Как будто смотришь на старые фотографии.
И сейчас мне не хотелось идти за Гертом. Я видела этого Алексея всего один раз в жизни, и разговор наш был не слишком приятным. Зачем сейчас об этом вспоминать? Об этом и в таком месте, в такой день. Лучше пойду потихоньку, зайду к своей бабушке. Вот человек, о котором я всегда думаю с какой-то светлой грустью. Замечательный она была человек.
Самое странное, что моя мама, ее дочь, совсем на нее не похожа. С детства помню бабушку маленькой, худощавой, морщинистой, а моя маман — вся подтянутая, в строгих платьях и с высокой прической. Совершенно ничего общего. Но мама бабушку, такую простую и добрую, все же побаивалась. Бывало, начнет бабуля о том, о другом ее спрашивать и смотрит сердито, а мамуля теряется, смотрит, как провинившаяся школьница. Как нас с Мишкой это забавляло! Понятно, что при таких разговорах мы присутствовать не могли, но Мишка всегда пробирался к дверям гостиной, приоткрывал дверь и звал меня с собой. Однажды ему за такое художество и влетело по первое число, сначала от мамы, а затем и от бабушки. Меня, правда, карающая десница миновала, потому что я лежала в тот день с больным горлом в постели.
Мишка еще с неделю почесывался и на мои насмешки отвечал: «Подумаешь». Но бабушку он тоже любил и, пока она была жива, слал ей всякие гостинцы из Америки, звал к себе посмотреть на правнуков, приезжал на ее похороны. Да, бабушка у нас была мировая, что и говорить!
Но если я хочу навестить ее могилку, значит, мне сейчас нужно свернуть, чтобы пройти той аллеей с высокими рябинами, а там останется совсем немного. Не скажу, что мне так часто приходится здесь бывать, но маман у меня непреклонная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Я прошла в спальню и плюхнулась на кровать. Когда это заявил бы кто-то другой, я бы сильно засомневалась, но если энергию моей дорогой мамочки применить в мирных целях, то можно легко построить гидроэлектростанцию где-нибудь в Сибири. Наверное, именно такие люди строили БАМ, Днепрогэс или поднимали целину. Упертые до последней степени и такие же целеустремленные. Наше поколение уже совершенно другое, и таких энергичных, как моя мамочка, считай, и не встретишь. Нет, наглых, конечно, всегда хватало. И сейчас их с избытком, но вот именно таких — целеустремленных, уверенных в своей правоте… Мы, пожалуй, более инертные стали, что ли? Или более равнодушные. Нет такой цели, что заставляла бы нас идти напролом и добиваться своего. Лучше полежать дома, лучше заняться чем-то приятным, чем необходимым. Как сказал один мой приятель-философ: «Благополучие здорово портит людей. Они становятся беззубыми». А ведь прав он, что и говорить.
Хлопнувшая дверь и раздавшиеся голоса возвестили, что маман уже вернулась, причем не одна. Это для других было бы трудно заманить к себе слесарей, у которых, как всегда, найдется какая-нибудь срочная работа. И пока им не пообещаешь на бутылку, и с места не сдвинутся. Но мама всегда умела с такими обращаться, и теперь они деловито ковыряли дверь, меняя замки. Мать заглянула ко мне в комнату, но, увидев, что я лежу с закрытыми глазами, тихонько затворила дверь. Мужики тоже стали шуметь меньше. Через полчаса они сообщили, что сделали все как надо, «в лучшем виде» и «хозяйка может принимать работу». Мать посмотрела, что они сделали, видимо, осталась довольна, потому что я услышала, как один из них прогудел:
— Спасибо, хозяйка. Ежели что понадобится, то сразу к нам. Все сделаем в лучшем виде.
— Хорошо, — благосклонно ответила мать.
Мужики попрощались и ушли. Мама тихонько заглянула в комнату, но я снова сделала вид, что сплю. Она не стала меня тревожить, закрыла дверь, еще немного повозилась в коридоре. Я услышала, как входная дверь осторожно захлопнулась. Все. Теперь можно окончательно успокоиться. Даже если неизвестный придет, то войти все равно не сможет — замки-то новые. Но вот интересно, а от старых замков у него откуда ключи? Насколько я помню, я никому их не давала. Одни у меня, еще одни у матери, а запасной комплект всегда лежал в ящичке трюмо. Герт нашел его и забрал. Признаюсь, что встречалась с разными мужчинами, но они как-то не рылись в моих вещах, ключами не пользовались. Тогда что же это получается? Не случайно же он подобрал ключи от моей двери?
Голову легче сломать, чем понять все происшедшее. Но какая-то мысль все время не давала мне покоя, какое-то смутное воспоминание. Ключи я не теряла… А вот и нет. Было один раз, лет пять назад, когда мы здорово перебрали в кафе «Сигурд». У меня еще тогда сумочка на пол свалилась, и все из нее высыпалось. Так несколько совершенно пьяных личностей помогали мне вещички собирать. В итоге нескольких своих мелочей, вроде помады, зажигалки, календарика, ручки, я так и не нашла, зато какой-то олух умудрился запихнуть мне туда пепельницу со стола, причем с окурками, и пачку неиспользованных салфеток с фирменным клеймом. Но вот ключей я тоже тогда не обнаружила, и мне пришлось на перекладных ночью добираться к матери.
Видя мое состояние, она воздержалась от комментариев, но утром устроила мне грандиозную выволочку, после которой я поклялась себе, что если еще раз потеряю ключи, то лучше буду ночевать на лестнице, а к ней не пойду. Ночевать на лестнице мне не пришлось, потому что я взяла комплект ключей у матери, поехала на работу, а там дядя Сережа Воронцов за каких-то пять минут изготовил мне дубликат.
Дядя Сережа, который пропал совершенно неожиданно несколько дней назад после нашего с ним разговора. Дядя Сережа, умелец — золотые руки, с легкостью мог бы изготовить не один комплект ключей, а сразу два. Но только зачем? Зачем ему это делать? Если я и встречала в жизни по-настоящему порядочных людей, то дядя Сережа как раз и был одним из них. Нет, он здесь ни при чем. И все-таки кто же это мог быть и что ему здесь понадобилось? Какая-то странная жизнь у меня стала. Загадка на загадке. И никак не могу понять, что к чему. Словно собираю головоломку, а она все время не выходит.
Я задумчиво уставилась на свои руки, будто их созерцание могло помочь мне ответить на главный вопрос. И, как это часто бывает, меня вдруг осенило, и, вскочив с кровати, я бросилась в коридор. Ну конечно, как же я сразу не вспомнила! Утром я оставила свое кольцо на маленьком столике в коридоре, камень на нем предательски шатался, и я опасалась его потерять. Кольца не было. Удивительно, но, помимо естественного в этом случае огорчения, я испытала сейчас еще и облегчение. По крайней мере, теперь можно не опасаться неведомой опасности, неизвестный посетитель был всего лишь вором.
Но ключи… Откуда же он взял ключи? Мог ли он найти их и каким-то образом вычислить мою квартиру? Невозможно. Но, собственно говоря, с чего я взяла, что он открыл дверь ключами? Ведь у профессиональных воров для этого имеется множество специальных приспособлений. Всяческие отмычки, например.
Я так задумалась, что до меня даже не сразу дошло, что в дверь кто-то настойчиво стучит. Ну вот, звонок точно приказал долго жить. Придется пойти и открыть, потому что новый визитер, похоже, не собирается оставлять меня в покое. Ну и денек сегодня выдался! А до вечера еще далеко…
Глава 21
- Ты что, милочка моя, совсем охренела? — набросился на меня Герт прямо с порога. — Просил же тебя, чтобы была готова к моему приходу. Или ты ничего не помнишь?
— Готова… к приходу… — Я ошарашенно смотрела на Герта, мучительно пытаясь сообразить, о чем это он толкует.
Наконец меня осенило. Он же перед уходом просил меня собраться, но за всеми этими событиями его просьба совершенно вылетела у меня из головы.
— Извини, — пробормотала я. — Сейчас оденусь. Тут такое было…
Я торопливо напяливала на себя одежду, так же торопливо объясняя Герту, что произошло. Он молча меня слушал, время от времени переспрашивая и вертя головой.
— Не нравится мне все это, — заявил он, когда я закончила свое повествование и была готова к выходу. — Не нравится, хоть тресни. Ладно, разберемся. А пока давай на выход, а то мы и так опаздываем.
— Куда опаздываем, Герт? — Я все еще не могла сосредоточиться.
— На кладбище, — отрезал он, возясь с новыми замками, — куда же еще!
— На кладбище… — Я обалдело уставилась на него. — Как на кладбище? Герт, что происходит?
Мой дружок хотел уже конкретно объяснить, что к чему, но, посмотрев на меня, передумал, сдержался и только махнул рукой.
— Ничего, малышка, — утешил меня он, — бывает, что разные подонки забираются в квартиры, считай, что тебе еще повезло. Попался бы какой-нибудь наркоман, который от дури своего имени не помнит, тебе бы пришлось гораздо хуже. Хорошо, что хоть он сбежал… Пошли, пошли, я тебе по дороге все объясню. И про кладбище тоже.
Герт не соврал. Признаться, смерть Алексея совсем вылетела у меня из головы, но теперь, сидя рядом с Гертом в машине, я жалела парня. Молодых всегда жаль. И умер он не по своей воле, а кто-то захотел его смерти. Молодой, талантливый, наверное, но какая-то мразь решила, что в этом мире ему больше нет места. Сейчас вообще такое время, что совершенно не знаешь, с какой стороны на тебя может обрушиться несчастье. А люди утратили всякую жалость. Что значит жизнь какого-то человека, да ничего… И с каждым годом становится все хуже. Найдется ли в городе хоть один здравомыслящий человек, который скажет, что он живет спокойно и не опасается за свою жизнь? Вряд ли. Может, где-то в глубинке такой человек и найдется… Хотя очень в этом сомневаюсь. Сейчас все на редкость перепуганы. Просто стараются как-то не думать о неприятном.
— Чего такая грустная? — Герт повернул ко мне голову. — Понятно, конечно, что не на вечеринку едем, но все-таки… Или переживаешь из-за сегодняшнего случая?
— Сразу обо всем думается, — призналась я.
— Вот что, подруга, — сказал Герт, останавливая машину недалеко от массивных чугунных ворот, — если не хочешь, то не ходи. Посиди здесь, а я побыстрее постараюсь уйти.
— Нет, — я покачала головой. — Не хочу одна оставаться. Ты иди быстрее, а я потихоньку за тобой. Здесь у нас бабушка похоронена, зайду к ней, а потом назад.
— Смотри не потеряйся, — напутствовал меня Герт и заспешил по дорожке.
Я медленно поплелась за ним следом. Какое-то странное ощущение. Что-то не припомню, чтобы я когда-нибудь была такой. Какая, странная неуверенность, словно и не я это вовсе. Подумать только, чтобы я когда-то в чем-то сомневалась или ощущала такой вот липкий страх! Напротив, моя драгоценная мамочка всегда ругала меня за излишнюю самоуверенность и прямоту. Уж чем-чем, а робостью я никогда не отличалась, всегда бросалась очертя голову вперед. Бывало, что и попадало мне за это, бывало, доставалось так, что искры из глаз сыпались и приходилось уползать в свою норку, поджавши хвост, чтобы восстановить силы. Но затем, гордая и самоуверенная по-прежнему, я снова бросалась в очередную авантюру. Если бы не это, моя жизнь стала бы совсем пресной, как у многих моих соседок-клушек, которые только и знают, что поджидать с работы пьяненького мужа да воспитывать сопливых горластых детишек. Бр-р! Я всего этого как-то умудрилась избежать. Можно сказать даже, что жила в некотором роде в другом мире. И неплохо, кстати сказать, жила…
Так. Я остановилась и бросила самокопание.
Навстречу мне плелись две бабки в черных платках. Понятия не имею, куда пропал Герт, но искать его не собираюсь. На меня всегда угнетающе действовали черные ямины, в которые мужики опускали гроб, люди, стоящие вокруг, надгробные речи. Больше всего давят на психику заплаканные и бледные лица родных. Остальные потом расходятся, а эти остаются со своим горем. Лучше уж прийти потом, когда время потихоньку залечит боль утраты.
Да, сначала это боль, тоска, а потом остаются воспоминания.
И чаще всего светлые. Как будто смотришь на старые фотографии.
И сейчас мне не хотелось идти за Гертом. Я видела этого Алексея всего один раз в жизни, и разговор наш был не слишком приятным. Зачем сейчас об этом вспоминать? Об этом и в таком месте, в такой день. Лучше пойду потихоньку, зайду к своей бабушке. Вот человек, о котором я всегда думаю с какой-то светлой грустью. Замечательный она была человек.
Самое странное, что моя мама, ее дочь, совсем на нее не похожа. С детства помню бабушку маленькой, худощавой, морщинистой, а моя маман — вся подтянутая, в строгих платьях и с высокой прической. Совершенно ничего общего. Но мама бабушку, такую простую и добрую, все же побаивалась. Бывало, начнет бабуля о том, о другом ее спрашивать и смотрит сердито, а мамуля теряется, смотрит, как провинившаяся школьница. Как нас с Мишкой это забавляло! Понятно, что при таких разговорах мы присутствовать не могли, но Мишка всегда пробирался к дверям гостиной, приоткрывал дверь и звал меня с собой. Однажды ему за такое художество и влетело по первое число, сначала от мамы, а затем и от бабушки. Меня, правда, карающая десница миновала, потому что я лежала в тот день с больным горлом в постели.
Мишка еще с неделю почесывался и на мои насмешки отвечал: «Подумаешь». Но бабушку он тоже любил и, пока она была жива, слал ей всякие гостинцы из Америки, звал к себе посмотреть на правнуков, приезжал на ее похороны. Да, бабушка у нас была мировая, что и говорить!
Но если я хочу навестить ее могилку, значит, мне сейчас нужно свернуть, чтобы пройти той аллеей с высокими рябинами, а там останется совсем немного. Не скажу, что мне так часто приходится здесь бывать, но маман у меня непреклонная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52