Не прихватив с собой плойку? Беспокойство росло в груди холодным густым комом.
* * *
Когда мы рассоединились, я снова позвонила Гарри. Перед глазами стоял телефон, трезвонивший в моей пустой квартире. Где она может быть в семь утра в воскресенье?
Воскресенье. Черт! До завтра с колледжем не свяжешься.
Я сделала кофе и позвонила Киту, хотя в Техасе пробило только шесть.
Он отвечал вежливо, но был сонным, не всегда понимал, от него требуется. Когда же наконец уяснил ситуацию, оказалось, что он точно не знает, стоял ли курс его матери в регулярном расписании колледжа. Вроде бы она читала какую-то литературу, пообещал заехать домой к Гарри и проверить, там ли эти книги.
Я не могла усидеть на месте. Открыла "Обозреватель", потом дневники Беланже. Даже попыталась послушать утреннюю передачу евангелистов. Ни преступления, ни Луи-Филипп, ни "Ии-и-исус" не удерживали внимания. Я оказалась в умственном тупике без надежды на избавление.
Без особого желания я надела спортивный костюм и отправилась на улицу. Небо было чистым, воздух теплым и благоуханным, и я побежала по дороге Куинс-Уэст, затем свернула у Принстона к парку Свободы. Капельки пота сменились ручейками, а я утаптывала дорожку своими "найками", проносясь мимо лагуны. Единой лентой плыли за матерью утята, их кряканье разносилось в утреннем воздухе.
Мысли все еще путались в хаотичном круговороте, в голове смешивались герои событий последних недель. Я пыталась сосредоточиться на мерном топоте своих кроссовок, на ритме дыхания, но продолжала слышать фразу Райана. Новые знакомства. Так они назвали их с Гарри ночь в "Херли"? То, что случилось у нас с Райаном на "Мелани Тесс"?
Я пробежала по парку, свернула на север к поликлинике, потом прошмыгнула по узким улочкам Майерс-парка мимо безукоризненных садов и парковых лужаек. То тут, то там встречались одинаково безупречные владельцы домов.
Я только ступила на дорогу к Провиденсу, как чуть не столкнулась с мужчиной в песочных штанах, розовой рубашке и мятом спортивном пиджаке из индийской льняной полосатой ткани. Он нес побитый дипломат и парусиновую сумку, пузатую из-за слайдоскопа. Ред Скайлер.
– Направляешься в кабак на юго-востоке? – спросила я, переводя дыхание.
Ред жил по ту сторону Шарлотта, рядом с университетом.
– Я читаю сегодня лекции в Майерс-парк. – Он кивнул на серое каменное здание через улицу. – Иду пораньше – разложить слайды.
– Верно.
Я взмокла от пота, волосы висели мокрыми сосульками. Я отопила рубашку от тела.
– Как продвигается дело?
– Плохо. Оуэнс со своими последователями ушел в подполье.
– Прячутся?
– Очевидно, да. Ред, помнишь о нашем разговоре?
– Конечно.
– Когда мы обсуждали культы, ты упомянул два типа. Мы так долго говорили об одном из них, что я забыла спросить о втором.
Мимо прошел мужчина с черным пуделем. И один, и другой нуждались в услугах парикмахера.
– Ты говорил, что можешь включить в определение некоторые коммерческие программы пробуждения.
– Да. Если они опираются на перестройку мышления, чтобы удерживать членов группы.
Ред поставил сумку на бордюр и почесал нос.
– Кажется, ты говорил, эти секты пополняют свои ряды, убеждая участников покупать все больше и больше курсов?
– Да. В отличие от культов, которые мы обсуждали, программы не собираются удерживать людей вечно. Они используют участников, покате согласны покупать новые курсы. И привлекать других.
– Тогда почему ты считаешь их сектами?
– Так называемые программы самоусовершенствования оказывают удивительное по силе пагубное воздействие. Техника та же – контроль над поведением через перестройку мышления.
– Что происходит в процессе осуществления программы?
Ред посмотрел на часы:
– Я заканчиваю в десять сорок пять. Давай встретимся за завтраком, и я расскажу все, что знаю.
* * *
– Они известны как крупные группы тренировки сознания.
По ходу разговора Ред поливал свою овсянку мясным соусом.
Мы сидели "У Андерсена"; через окно виднелись живые изгороди и каменная кладка Пресвитерианской больницы.
– Оформлено все как семинары или курсы в колледже, но занятия направлены на возбуждение чувств и эмоций участников. Данная часть программы в брошюре не указывается. Как и то, что ученикам промоют мозги и навяжут совершенно другое мировоззрение.
Он подцепил вилкой кусочек домашней ветчины.
– Как они работают?
– Большинство программ занимают четыре-пять дней. Первый день посвящен утверждению авторитета лидера. Бесконечные унижения и словесные оскорбления. На следующий день внедряют новую философию. Тренер убеждает членов группы, что их жизнь ни на что не годится и единственный выход – принять новый образ мышления.
Овсянка.
– Третий день посвящен упражнениям. Транс. Воспоминания. Управление образами. Тренер вызывает в участниках недовольство, уныние, плохие воспоминания. Людей подавляют эмоционально. Следующий день заполнен теплым обменом впечатлениями внутри группы, лидер превращается из строгого наставника в любимого батюшку или матушку. Это отправная точка для последующих курсов. В последний день все веселятся, обнимаются, танцуют, поют и играют. Затем наступает тяжкая расплата.
За столик справа села парочка в одежде хаки и одинаковых футболках. У него – перламутровая, у нее – цвета морской волны.
– Дело в том, что такие курсы приносят огромный вред здоровью – и физическому, и психическому. Большинство людей не представляют, с какой силой связываются. Иначе бы не записывались.
– Разве участники потом не рассказывают о программе знакомым?
– Их убеждают отвечать на вопросы предельно расплывчато, потому что обсуждение программы якобы может повлиять на ее эффективность. Они рассказывают, как радикально изменилась их жизнь, скрывая, чего им это стоило.
– Где набирают членов такие секты?
Боюсь, я уже знаю ответ.
– Везде. На улице. Ходят по домам. В школах, на предприятиях, в поликлиниках. Дают объявления в альтернативных газетах, журналах "Новый век"...
– А в колледжах и университетах?
– Там прежде всего. На досках для объявлений, в общежитиях, столовых, во время записей студентов на курсы. Некоторые культы дают своим членам задание: искать одиноких студентов у консультационных центров в кампусе. Учебные заведения не одобряют секты, но сделать ничего не могут. Администрация приказывает срывать их объявления, но те появляются снова и снова.
– Но это уже совсем другое, правда? Семинары по возрождению сознания не относятся к тому типу культов, что мы обсуждали?
– Не обязательно. Некоторые программы используются для отбора членов теневой организации. Человек покупает курс, потом якобы благодаря успехам на занятиях его избирают для перехода на следующий уровень или для встречи с гуру, и так далее.
Меня как обухом по голове ударило. Гарри приглашали на ужин к профессору.
– Ред, что за люди попадаются на удочку сектантов? Надеюсь, мой голос звучал спокойнее, чем я себя чувствовала.
– Судя по исследованиям, необходимы два фактора. – Он показал два жирных пальца. – Депрессия и отсутствие связей.
– Как-как?
– В переходный период все обычно чувствуют себя одинокими и запутавшимися и потому очень уязвимы.
– В переходный период?
– Переход из школы в университет, из университета на работу. Недавний развод. Недавнее увольнение.
Слова Реда заглушили лязг вилок. Мне необходимо поговорить с Китом.
Когда я вернулась к действительности, Ред смотрел на меня как-то странно. Похоже, надо что-то сказать.
– Кажется, моя сестра записалась на один из таких курсов. "Обретение внутренней жизни" называется.
Ред пожал плечами:
– Их так много. Такого не знаю.
– Сейчас она ни с кем не общается. Никто не в состоянии до нее достучаться.
– Темпе, большинство из программ почти безвредны. Но тебе надо поговорить с сестрой. На отдельных людей курсы влияют очень сильно.
На таких, как Гарри.
В душе образовался обычный комок из страха и беспокойства. Я поблагодарила Реда и оплатила счет. Уже на улице вспомнила о еще одном вопросе.
– Ты когда-нибудь встречался с социологом по имени Жанно? Она изучает религиозные движения.
– Дейзи Жанно?
Ред поднял бровь, и лоб покрылся кривыми морщинками.
– Я познакомилась с ней в Макгилле несколько дней назад. Интересно, что думают о ней коллеги.
Ред поколебался.
– Да, я слышал, Жанно в Канаде.
– Ты ее знаешь?
– Знал несколько лет назад, – ровным голосом ответил он. – Жанно выбивается из общей струи.
– Правда?
Я вглядывалась в его лицо, но оно оставалось пустым.
– Спасибо за ветчину и овсянку, Темпе. Надеюсь, ты не зря потратила деньги.
Улыбка Реда выглядела натянутой. Я тронула его за руку:
– Что ты недоговариваешь, Ред?
Улыбка увяла.
– Твоя сестра учится у Дейзи Жанно?
– Нет. А что?
– Пару лет назад Жанно попала в очень неприятную историю. Я не знаю всех подробностей и не хочу пересказывать сплетни. Просто будь осторожна.
Я собиралась расспрашивать дальше, но он только кивнул и поспешил к своей машине.
Я осталась на солнцепеке с открытым ртом. Что это, черт возьми, значит?
* * *
Добравшись домой, я обнаружила сообщение от Кита. Он нашел каталог курсов, но в списках общинного колледжа графства Чорт-Харрис ничего не говорилось о семинарах Гарри. Однако в столе матери лежал проспект "Обретения внутренней жизни". Страница с неровными краями явно была вырвана из газеты. Он позвонил по указанному номеру. Но тот уже не обслуживается.
Курс Гарри не имел ничего общего с колледжем!
Слова Реда переплелись с фразой Райана и превратили мой страх в ужас.
Новые знакомства.
В переходный период.
Отсутствие связей.
Уязвимые.
Оставшиеся часы я металась от одного занятия к другому: беспокойство и нерешительность мешали сосредоточиться. Когда во внутреннем дворике удлинились тени, я ответила на звонок, заставивший меня более продуктивно мыслить. Я в смятении слушала рассказ, потом приняла решение.
Набрала номер декана факультета и предупредила, что уеду раньше, чем планировала. Поскольку я уже обговорила свое отсутствие на период конференции по физической антропологии, студенты пропустят всего одно дополнительное аудиторное занятие. Очень жаль, но мне необходимо ехать.
Когда нас разъединили, я начала паковать вещи. Не для Окленда, но для Монреаля.
Я должна найти сестру. Должна остановить безумие, накатывающее, как ураган в Пьемонте.
29
Когда самолет поднялся в воздух, я закрыла глаза и откинулась в кресле, еще одна бессонная ночь лишила меня желания осматриваться. Обычно мне нравится чувствовать скорость, видеть, как мир внизу уменьшается, но только не сейчас. В голове звучали слова перепуганного старика.
Я потянулась, уткнулась ногами в сумку, которую чуть раньше положила под сиденье. Ручная поклажа. Постоянно на виду. Это может пригодиться.
Рядом листал журнал "Американские авиалинии" Райан. Он не смог улететь из Саванны, поэтому приехал в Шарлотт на самолет в шесть тридцать пять. В аэропорте рассуждал о сведениях, полученных в Техасе.
Старик сбежал, чтобы защитить собаку.
Как испугавшаяся за ребенка Катрин, подумала я.
– Он не сказал, что конкретно собиралась делать община, – спросила я Райана шепотом.
Стюардесса демонстрировала ремни безопасности и кислородные маски.
Райан покачал головой:
– Старик не в себе. Жил на ранчо, потому что его не выгоняли и позволяли держать собаку. Он не совсем обратился в их веру, но много чего понахватался. – Райан уронил журнал на колени. – Бедняга все твердит о космической энергии, ангелах-хранителях и огненной ингаляции.
– Аннигиляции?
Райан пожал плечами:
– Говорит, что люди, с которыми он жил, не принадлежат этому миру. Похоже, они сражались с силами тьмы, а теперь настало время уходить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53