Свет еще горит, в комнате тихо. Я посмотрела на часы. Три сорок два.
"Успокойся. Это просто сон. Он отражает страхи и беспокойство, а не реальность".
Следующая мысль. Звонок Райана. Может, я проспала?
Я отбросила одеяло и кинулась в гостиную. Автоответчик безмолвствовал.
Вернувшись в спальню, я сняла влажную одежду. Скидывая на пол панталоны, заметила красные полумесяцы от ногтей на ладонях. Надела джинсы и толстый свитер.
Снова заснуть вряд ли удастся, поэтому я пошла на кухню и поставила чайник. Сон вызвал тошноту. Я не хотела вспоминать о нем, но видение задело какие-то уголки памяти, пришлось разгадывать смысл. Я взяла чай и уселась на диван.
Мои сны не просто сказочные, кошмарные или гротескные. Они делятся на два типа.
Обычно я не могу набрать номер, найти дорогу, сесть на самолет. Должна сдавать экзамен, но не посещала ни одного занятия. Проще простого: беспокойство.
Гораздо реже приходится долго разгадывать послание. Подсознание разбирает информацию, которую накопил мозг, и облекает ее в сюрреалистические формы. А мне остается только расшифровывать.
Сегодняшний кошмар явно второго типа. Я закрыла глаза, пытаясь понять хоть что-то. Образы вспыхивали, будто сквозь щели в частоколе.
Компьютерное лицо Амали Привенчер.
Мертвые младенцы.
Крылатая Дейзи Жанно. Я вспомнила свой разговор с Райаном. Действительно ли она ангел смерти?
Церковь. Она напоминала монастырь в Мемфремагоге. Почему подсознание извлекло его на поверхность?
Элизабет Николе.
Гарри, умоляющая о помощи, потом исчезающая в темном тоннеле. Мертвые Гарри с Птенчиком. Может, Гарри грозит серьезная опасность?
Невольная невеста. Что, черт возьми, она имела в виду? Элизабет удерживали против воли? Вот в чем заключается ее святая сущность?
Я не успела додумать, потому что тут позвонили в дверь. Друг или враг? – гадала я, бредя к домофону и нажимая на кнопку.
Экран заполнила долговязая фигура Райана. Я впустила его и наблюдала по монитору, как он пробирается по коридору. Райан выглядел как выживший на Тропе слез.
– Устал?
– День выдался долгий плюс сверхурочные. Я работаю в одиночку, и все из-за бури.
Райан вытер ботинки и расстегнул куртку. Когда стянул шапку, на пол посыпался лед. Он не спрашивал, почему я одета в четыре часа утра, а я не спрашивала, почему он пришел так рано.
– Бейкер нашел Катрин. Она в последний момент передумала и бросила Оуэнса.
– Ребенок?
Сердце билось как сумасшедшее.
– Он тоже там.
– Где?
– У тебя есть кофе?
– Да, конечно.
Райан швырнул шапку на столик в коридоре и пошел за мной на кухню. Он говорил, пока я молола зерна и заливала воду.
– Катрин пряталась с парнем по фамилии Эспиноза. Помнишь соседку, которая позвонила в социальную службу насчет Оуэнса?
– Мне казалось, соседка умерла.
– Да. Он ее сын. Один из верующих, только имеет постоянную работу и живет чуть дальше, в доме матери.
– Как Катрин удалось забрать Карли?
– Он уже ждал ее там. Кто-то увел грузовики в Чарлстон, а секта разместилась в доме Эспинозы. Они все время сидели на острове. Потом, когда страсти поутихли, уехали.
– Как?
– Разделились на группы, и каждый отправился своей дорогой. Одни – на лодках, другие – на попутках. Похоже, Оуэнс умеет скрываться. А мы как идиоты гонялись за грузовиками.
Я дала ему дымящуюся кружку.
– Катрин должна была ехать с Эспинозой и еще одним парнем, но уговорила их остаться.
– Где второй парень?
– Эспиноза не желает распространяться по этому поводу.
– Куда все уехали?
В горле застрял комок, я уже знала ответ.
– Кажется, сюда.
Я промолчала.
– Катрин точно не знает, куда направлялись сектанты, но уверяет, что они собирались переходить через границу. Верующие путешествуют по двое и по трое по дорогам, которые не патрулируются.
– Где?
– Она слышала разговоры о Вермонте. Дорожные патрули и служба эмиграции предупреждение получили, но, наверное, уже слишком поздно. У сектантов было целых три дня, а Канада не Ливия, когда речь идет о пересечении границы.
Райан потягивал свой кофе.
– Катрин говорит, что никогда особо не обращала внимания на маршрут, потому что не думала, что они и вправду куда-то поедут. Но в одном она уверена. Когда сектанты найдут ангела-хранителя, все умрут.
Я начала вытирать стол, не замечая, что он уже чист. Долгое время мы молчали.
– Твоя сестра не появлялась?
Желудок снова сжался.
– Нет.
Райан заговорил очень тихо:
– Ребята Бейкера нашли кое-что в общине на Святой Елене.
– Что?
Меня пронзил укол страха.
– Письмо Оуэнсу. В нем некто по имени Даниэль обсуждает "Обретение внутренней жизни". – На мое плечо легла ладонь. – Похоже, организация служила им прикрытием; Оуэнс пропускал сторонников через курсы. Эта часть остается неясной, но они определенно использовали семинары для вербовки новичков.
– Господи!
– Письмо написано два месяца назад, но откуда оно пришло – не указано. Содержание туманное, похоже, им необходимо достичь какого-то определенного числа, и Даниэль обещает все устроить.
– Как? – Я едва могла говорить.
– Он не уточняет. Больше "Обретение внутренней жизни" не упоминается. Только в одном письме.
Сон вспыхнул в голове во всех подробностях, кровь заледенела в жилах.
– Гарри у них! – дрожащими губами прошептала я. – Надо ее найти!
– Найдем.
Я рассказала ему о звонке Кита.
– Черт!
– Как такие люди годами остаются незамеченными, а когда мы садимся им на хвост, просто испаряются? – ломающимся голосом спросила я.
Райан поставил кружку и развернул меня обеими руками. Я сжимала губку так сильно, что она шипела.
– Они не оставляют следов, потому что пользуются неиссякаемыми источниками нелегального дохода. Расплачиваются только наличными и вроде не делают ничего незаконного.
– Только убивают!
Я попыталась вырваться, но Райан держал меня крепко.
– Я имею в виду, что этих сволочей нельзя поймать на наркотиках, краже или махинациях с кредитной картой. Нет денежного следа и нет свидетельства о преступлении, а именно здесь обычно находят зацепки. – Он впился в меня взглядом. – Но они зря залезли на мою территорию, потому что теперь я прижму этих бешеных фанатиков.
Я вырвалась из его захвата и швырнула на пол губку.
– Что сказала Жанно?
– Я пытался застать ее в кабинете. Потом осаждал дома. Безрезультатно и там, и там. Не забудь, Бреннан, я занимаюсь всем один. Буря отрезала провинцию от остального мира.
– Что-нибудь узнал об Амали Привенчер и Дженнифер Кэннон?
– Университет занял привычную позицию. Они не скажут о студенте ни слова без постановления суда.
Это была последняя капля. Я оттолкнула его и кинулась в спальню. Когда Райан появился на пороге, я натягивала шерстяные носки.
– Что ты задумала?
– Хочу задать Анне Гойетт кое-какие вопросы, а потом найду свою сестру.
– Ух ты, скаут. На улице лежат полярные снега.
– Справлюсь.
– На пятилетней "мазде"?
Я так тряслась, что никак не могла завязать ботинки. Остановилась, распутала узел, осторожно продела шнурки в отверстия. Потом проделала то же с другим ботинком и повернулась к Райану:
– Я не буду сидеть здесь и ждать, пока убьют мою сестру. Пусть их мучают идеи о самоубийстве, но Гарри они с собой не заберут. С тобой или без тебя, я ее найду, Райан. Прямо сейчас!
Он разглядывал меня целую минуту. Потом глубоко вздохнул и открыл рот.
Но тут свет замигал и погас.
33
На полу в джипе Райана растекались лужицы растаявшего снега. "Дворники" махали из стороны в сторону, то и дело соскребая со стекла льдинки. Сквозь чистые участки лобового стекла виднелись миллионы серебристых градинок, пронзающие лучи наших фар.
Сентервилль стоял темный и опустевший. Ни фонарей, ни света в окнах домов, ни неоновых реклам, ни дорожных знаков. Из автомобилей ездили только полицейские машины. Желтые ленты огораживали тротуары рядом с многоэтажками, чтобы люди не пострадали от падающих сосулек. Я гадала, кто вообще решится сегодня пойти на работу. Время от времени раздавался треск, и на асфальте взрывалась ледяная бомба. Окружающая картина напоминала о последних кадрах из Сараево, и я представила своих соседей в темных холодных комнатах.
Райан прорывался сквозь буран: плечи напряжены, пальцы вцепились в руль. Он ехал на постоянной низкой скорости, на прямой постепенно добавлял газу, а задолго до поворота замедлял движение. Но даже и так нас нередко заносило. Хорошо, что Райан взял джип. Встретившиеся нам по пути легковушки больше скользили, чем катились.
Мы взобрались по дороге и повернули на восток к Доктор-Пенфилд. Перед нами сиял под напряжением собственных генераторов "Монреаль-Дженерал". Левой рукой я терзала подлокотник кресла, а правую сжала в кулак.
– Здесь чертовски холодно. Почему идет не снег, а град? – рявкнула я.
Сказывались напряжение и страх. Райан не отрывал взгляда от дороги.
– По радио говорили, что все дело в каком-то перепаде: в облаках теплее, чем на земле. На небе образуются дождевые капли, которые замерзают на лету. Под весом льда вышла из строя вся энергосистема.
– Когда ее исправят?
– Парни из гидрометцентра говорят, что система завязла безнадежно.
Я закрыла глаза и сосредоточилась на звуках. Печка. "Дворники". Вой ветра. Стук сердца.
Автомобиль резко свернул, и я открыла глаза. Разжала кулак и включила радио.
Заговорил серьезный, но успокаивающий голос. Большая часть провинции осталась без электричества, три тысячи служащих "Гидро-Квебек" вышли на работу. Команды работают посменно, однако когда линии починят – сказать сложно.
Трансформатор, обслуживающий Сентервилль, вышел из строя из-за перегрузки, но им занимаются в первую очередь. Очистительный завод не работает, горожанам следует кипятить воду из-под крана.
При том, что электричества нет, подумала я.
Строят временные убежища. С рассветом полиция начнет обходить дома в поисках пострадавших от бурана пожилых людей. Многие дороги уже закрыты, мотоциклистам рекомендовано сегодня остаться дома.
Я выключила радио с отчаянным желанием оказаться дома. С сестрой. Мысль о Гарри вызвала какую-то пульсацию под левым глазом.
"Забудь о головной боли и думай, Бреннан. От тебя не будет никакой пользы, если позволишь отчаянию овладеть тобой".
Гойетт жили в местечке под названием Плато, мы свернули на север, потом на восток по авеню де Пин. Вверх по склону виднелись огни больницы Королевы Виктории. Снизу черной дырой зиял университет Макгилла, Дальше город и береговая линия, разглядеть можно только площадь Виль-Мари.
Райан повернул на север, на Сен-Дени. Обычно забитая туристами и лавочниками улица осталась на растерзание ветру и льду. Прозрачная сетка покрывала все вокруг, стирала названия бутиков и бистро.
В Мон-Ройяле мы снова направились на восток, повернули на юг на улице Христофора Колумба и через десять минут оказались у дома, адрес которого мне дала Анна.
Типичное для Монреаля здание из трех квартир, с нишей впереди и узкой металлической лестницей, ведущей на второй этаж. Райан остановил джип у обочины, не подъезжая к дому вплотную.
Когда мы выбрались наружу, льдинки впились в мои щеки, как крошечные угольки, так что даже слезы навернулись. Пригнувшись от ветра, мы поднялись к квартире Гойетт, то и дело поскальзываясь на замерзших ступеньках. Звонок покрылся твердым серым панцирем, я постучала в дверь. Занавеска-тут же отодвинулась, и появилось лицо Анны. Девушка покачала головой по ту сторону покрытого инеем стекла.
– Открой дверь, Анна! – закричала я.
Она еще яростнее замахала головой, но мне было не до переговоров.
– Сейчас же открывай свою чертову дверь!
Анна застыла, рука метнулась к уху. Она подалась назад, и я уже думала, что девушка собирается уйти. Однако тут же послышался звон ключей в замке и скрип двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53