Задержала дыхание и начала ждать.
Когда она появилась передо мной, я удивилась, но не сильно. Сегодня она уложила косички на голове, а не распустила их по плечам, как тогда, на улице Бофорта с Катрин и Карли.
Женщина стерла слезу с моей щеки.
– Боишься?
Ее глаза оставались холодными и жесткими. Мой страх раззадорит ее, как гончего пса!
– Нет, Элли. Только не тебя и не твою кучку фанатиков.
Боль в горле мешала говорить.
Она провела пальцем по моему носу, губам. Я почувствовала шершавую кожу.
– Не Элли. Je suis Elle. Я – Она. Женское начало.
Я узнала глубокий голос с придыханием.
– Высочайшая жрица смерти! – сплюнула я.
– Тебе не следовало нас трогать.
– Вам не следовало трогать мою сестру.
– Она нужна нам.
– Вам что, других мало? Или каждое убийство так тебя возбуждает?
"Заставь ее говорить. Тяни время".
– Мы наказываем непокорных.
– Поэтому вы убили Дейзи Жанно?
– Жанно, – резким от презрения голосом сказала она. – Злобная, путающаяся под ногами старая дура. Наконец она оставила его в покое.
Как заставить ее продолжить разговор?
– Жанно не хотела, чтобы умер ее брат.
– Даниэль будет жить вечно.
– Как Дженнифер и Амали?
– Их слабость не давала нам двигаться вперед.
– Значит, слабых вы скармливаете псам?
Ее глаза сузились и полыхнули огнем. Горечь? Сожаление? Предвкушение?
– Я подняла их из грязи и показала, как жить. Они выбрали смерть.
– В чем вина Хайди Шнайдер? В любви к мужу и детям? Ее взгляд помрачнел.
– Я показала путь, а она принесла в мир яд! Зло в двойном размере!
– Антихрист.
– Да! – прошипела женщина.
"Думай! Что она говорила в Бофорте?"
– Ты думаешь, смерть – это переход в процессе развития. Значит, ты совершенствуешься, убивая младенцев и старух?
– Новый порядок нельзя осквернять нечестивцами.
– Детям Хайди исполнилось всего четыре месяца! – Мой голос ломался от страха и гнева.
– Они были злом!
– Они были детьми!
Я попыталась достать ее ногами, но веревка держала крепко.
За дверью слышались шорохи, шаги других людей. Я подумала о детях из общины с острова Святой Елены и почувствовала, что задыхаюсь.
Где Даниэль Жанно?
– Сколько еще младенцев зарежете вы со своим мясником?
Уголки ее глаз почти неразличимо дрогнули.
"Заставь ее говорить".
– Ты прикажешь умереть всем своим последователям?
Она молчала.
– Зачем тебе моя сестра? Остальные перестали слушаться?
Мой голос звучал нервно и на две октавы выше, чем обычно.
– Она заняла освободившееся место.
– Она не верит в Судный день.
– Твоему миру приходит конец.
– В последний раз, когда я его видела, все шло отлично.
– Вы вырубаете леса, чтобы делать туалетную бумагу, и сливаете яды в реки и океаны. Это называется "отлично"?
Она подошла так близко, что я видела, как у нее на висках пульсируют жилы.
– Умирай сама, если хочешь, но оставь в покое остальных.
– Необходимо строгое равновесие. Мне явилось число.
– Неужели? И все собрались здесь?
Она отошла, но не ответила. Я заметила блеск в ее глазах, точно луч, скользнувший по разбитому стеклу.
– Они не придут, Элли. Глаза не поменяли выражения.
– Катрин не собирается умирать ради тебя. Она за несколько километров отсюда. В безопасности, со своим ребенком.
– Врешь!
– Не достичь тебе своего космического равновесия.
– Мне посланы знаки. Настал Судный день, и мы восстанем из пепла!
Ее глаза казались черными дырами в мерцающем свете. Я узнала взгляд. Безумие.
Я собиралась ответить, когда услышала рычание собак. Звук шел из глубины здания.
Я отчаянно дернулась, но веревки только туже затянулись. Дыхание превратилось в судорожные всхлипы. Я боролась неосознанно, не думая.
Я не могу! Не могу вырваться! А даже если могу, что тогда? Я у них в руках.
– Пожалуйста, – умоляла я.
Elle смотрела немигающим взглядом.
Рычание становилось все громче, я всхлипнула и снова задергалась. Я не сдамся без боя, пусть даже безнадежного.
Что делали другие? Я видела разорванную плоть и содранные скальпы. Рычание сменилось лаем. Собаки близко. Я тонула в ужасе.
Я извернулась и сумела заглянуть в боковое окно. Сердце пропустило очередной удар. Мне показалось, или снаружи кто-то двигается?
"Не привлекай внимания к окну!"
Я опустила глаза и повернулась к Elle, все еще дергаясь, но думая только о фигурах на улице. Неужели спасение близко?
Elle молча наблюдала за мной. Прошла секунда. Другая. Третья. Я извернулась и украдкой снова заглянула в окно.
Сквозь запотевшее, покрытое льдом стекло увидела тень, метнувшуюся слева направо.
"Отвлеки ее!"
Я качнулась назад и уставилась на Elle. Окно находилось слева от нее.
Лай раздавался все громче. И ближе.
"Скажи что-нибудь!"
– Гарри не верит в...
Дверь отлетела внутрь, загремел голос:
– Полиция!
По деревянному полу застучали ботинки.
Haut les mains!
Руки вверх!
Рычание и лай. Крики. Визг.
Рот Elle превратился в овал, потом в тонкую темную линию. Она вытащила пистолет из складок платья и направила на что-то позади меня.
Как только женщина отвела от меня взгляд, я схватилась руками за веревку, подтянула бедра вверх, оттолкнулась ногами и рванулась к ней. Боль пронзила плечи и запястья, тело выгнулось дугой, вырывая руки из суставов. Я взмахнула ботинками и всей силой своего веса ударила Elle по руке. Пистолет полетел в другой конец комнаты, за пределы видимости.
Ноги ударились об пол, и я поползла обратно – уменьшить давление на руки. Когда я подняла глаза, Elle застыла на месте, в грудь ей смотрело дуло полицейского пистолета. Одна темная косичка упала и висела на лбу, будто парчовый шарф.
На спину мне легли чьи-то ладони, сзади послышались голоса, они обращались ко мне. Потом меня освободили, и сильные руки наполовину донесли, наполовину дотащили меня до кушетки. Пахло морозным воздухом, мокрым деревом и английской кожей.
– Calmez-vous, madame. Tout va bien.
Мои руки будто налились свинцом, колени расплавились. Хотелось откинуться назад и заснуть навечно, но я попыталась встать.
– Ma sceur! Надо найти мою сестру!
– Tout est bien, madame.
Меня уложили обратно на подушки.
Снова грохот ботинок. Двери. Выкрики. Elle и Даниэля Жанно уводят в наручниках.
– Где Райан? Вы знаете Эндрю Райана?
– Успокойтесь. Все будет хорошо.
Английский.
Я попыталась говорить нормальным голосом.
– Райан в порядке?
– Расслабьтесь.
Потом рядом оказалась Гарри, ее огромные глаза наполнены сонной дымкой.
– Мне страшно, – пробормотала она глухим слабым голосом.
– Все хорошо. – Я обняла ее онемевшими руками. – Я заберу тебя домой.
Гарри опустила голову мне на плечо, я – ей. Потом, вспомнив кое-что из религиозных наставлений детства, закрыла глаза, сцепила перед собой руки и, тихо заплакав, начала молиться за Эндрю Райана.
35
Через неделю я сидела во дворике своего дома в Шарлотте, тридцать шесть экзаменационных работ лежали справа от меня, тридцать седьмая – на столике перед глазами. Небо голубое, как обычно в Южной Каролине, сад – сочно-зеленый. Рядом на магнолии вовсю старается пересмешник.
– Восхитительно средняя работа, – сказала я, ставя три с плюсом на голубой обложке и несколько раз обводя оценку.
Птенчик поднял голову, потянулся и скользнул за добычей.
Коленка постепенно заживала. Небольшой шрамик с волосок на коже – ничто по сравнению с ущербом психике. После ужасов в Энджел-Гуардиане в Квебеке я два дня шарахалась от каждой тени и вздрагивала от каждого звука, в особенности от лая. Потом вернулась в Шарлотт, кое-как пережила остаток семестра. Дни заполняла всевозможными делами, ночами было сложнее. В темноте разум расслаблялся, и приходили видения, которые я подавляла днем. Иногда я спала с включенной лампой.
Затрещал телефон, я сняла трубку. Я ждала этого звонка.
– Bonjour, доктор Бреннан. Comment ca va?
– Ca va bien, сестра Жюльена. Скажите лучше, как Анна?
– Похоже, лекарства помогают. – Она понизила голос. – Я ничего не знала о биполярном расстройстве, но врач дала мне множество литературы, и я учусь. Я никогда не понимала угнетенного состояния Анны, верила объяснениям ее матери. Девочка то уходила в себя, то вдруг становилась энергичной и жизнерадостной. Я не знала, что у нее... как называется?
– Маниакальная фаза?
– C’est ca. У нее так быстро менялось настроение.
– Я рада, что Анне лучше.
– Да, слава Богу. Она тяжело переживала смерть профессора Жанно. Пожалуйста, доктор Бреннан, я должна знать, что произошло с этой женщиной, ради Анны.
Я глубоко вздохнула. Что сказать?
– Все неприятности доктора Жанно происходили от любви к брату. Даниэль Жанно всю жизнь организовывал одну секту за другой. Дейзи верила, что он хочет как лучше, а общество презирает его незаслуженно. Ее карьера в Американской академии пострадала из-за жалоб родителей, детей которых она направляла на конференции и семинары Даниэля. Дейзи отказалась от преподавательской работы и занялась исследованиями, переехала в Канаду. Она поддерживала брата несколько лет. Когда Даниэль связался с Elle, Дейзи начала сомневаться. Она считала Elle психопаткой, между двумя женщинами завязалась борьба за Даниэля. Дейзи хотела защитить брата, но боялась ему навредить. Жанно знала, что Даниэль и секта Elle действуют в кампусе, хотя университет и пытался их отвадить. Поэтому, когда с ними познакомилась Анна, Дейзи решила следить за общиной через свою ассистентку. Жанно никогда не входила в секту. Она узнала, что новички поступали из круга студентов через консультационный центр. Мою сестру нашли таким же образом в общинном колледже в Техасе. Это волновало Дейзи все больше, она боялась обвинения в соучастии из-за прошлых грехов.
– Кто такая Elle?
– Ее настоящее имя Сильвия Будре. Сведения о ней отрывочны. Ей сорок четыре, родилась в Бэ-Комо, отец – иннуит, мать – коренная жительница Квебека. Мать умерла, когда дочери исполнилось четырнадцать, отец – алкоголик. Он постоянно избивал девочку и заставлял заниматься проституцией. Сильвия так и не окончила школу, но ее показатель интеллекта гораздо выше среднего. Будре пропала после исключения из школы, затем появилась в Квебеке где-то в середине семидесятых, предлагала психическое исцеление за скромную плату. Со временем у нее появилось несколько последователей, Сильвия стала главой секты, которая расположилась в охотничьем домике рядом с Сен-Анн-де-Бопре. Им постоянно не хватало денег, возникали проблемы из-за несовершеннолетних членов группы. Четырнадцатилетняя девочка забеременела, ее родители обратились к властям.
Секта распалась; Будре пошла дальше. Она на какое-то время задержалась в секте под названием "Небесный путь" в Монреале, но потом ушла. Как и Даниэль Жанно, Сильвия переходила из секты в секту, появилась в Бельгии где-то в восьмидесятых годах, там проповедовала смесь шаманизма и нового спиритуализма. Основала секту, куда входил также очень богатый человек по имени Жак Гильон. Будре встретила Гильона в "Небесном пути" и увидела в нем решение денежных проблем. Гильон попал под ее чары и постепенно согласился продать собственность и передать ей свое имущество.
– Никто не возражал?
– Налоги уплачены, а семьи у Гильона нет, поэтому никаких вопросов не возникало.
– Mon Dieu!
– В середине восьмидесятых секта переехала из Бельгии в США. Они основали общину в графстве Форт-Бенд в Техасе, Гильон несколько раз ездил в Европу и обратно, возможно, переводил деньги. В последний раз он въехал в США два года назад.
– Что с ним случилось? – спросила сестра Жюльена дрожащим голосом, едва слышно.
– Полиция считает, его закопали где-то на ранчо.
Послышался шелест материи.
– Брат Жанно встретил Будре в Техасе и попал в ее сети. К тому времени она уже называла себя Elle. Там же появился Дом Оуэнс.
– Тот человек из Южной Каролины?
– Да. Оуэнс – мелкий целитель и дилетант в мистицизме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53