И совсем далеко неясно вырисовывались остроконечные вершины Сен-Бруно и Сен-Хилара, у подножия которых разместились Восточные поселки.
Кит увлеченно рассматривал каждую деталь общей картины, и я обращала его внимание на достопримечательности. Площадь Виль-Мари. Футбольное поле университета Макгилла. Больница королевы Виктории. Монреальский неврологический институт и больница.
Этот комплекс напомнил мне о Кэролайн Рассел и нашем разговоре относительно шунта. Мысль о Саванне Оспрей отозвалась в груди знакомым покалыванием грусти.
– Пойдем, Кит. Я расскажу тебе все, что могу.
Мы медленно двинулись по широким каменным ступеням, проходя мимо лежащих по бокам велосипедов, и устроились на одной из деревянных скамеек, расположенных по обе стороны от входа в шале. В тяжелых деревянных балках над нашими головами нежно ворковали голуби.
– С чего начать?
– Сначала.
– Ладно, мудрец, согласна.
А что же считать началом этой истории?
– В настоящий момент провинции Квебек оказана сомнительная честь предоставить свою территорию для ведения единственных в мире активных боевых действий среди байкеров.
– Это та война «Ангелов Ада», о которой ты говорила на ужине у Изабель?
– Точно. Гангстерские мотоциклетные банды сражаются за контроль над торговлей наркотиками.
– Какими именно?
– В основном это кокаин, марихуана и гашиш.
Толпа японских туристов высыпала из автобуса и двинулась с автостоянки в сторону ограждения. Жители Страны восходящего солнца принялись увлеченно фотографировать друг друга в разных ракурсах.
– Недели две назад мне самой пришлось столкнуться с последствиями этой войны. Два члена одного из марионеточных клубов «Рок-машины» под названием «Дикари» взлетели на воздух, пытаясь взорвать мотоклуб «Гадюк» в юго-западной части города.
– Кем были эти несостоявшиеся подрывники?
– Два брата, Ле-Клик и Ле-Клак Вайланкурты.
– «Гадюки» на стороне «Ангелов Ада»?
– Да. Удалось задержать того стрелка, который их вычислил…
– Снайпер «Гадюк». Мне нравится.
– Допрос стрелка привел к обнаружению двух тел, о которых мы разговаривали на ужине.
– Те парни, закопанные рядом с резиденцией «Гадюк»?
– Да.
– А где находится их мотоклуб?
– В Сен-Базиль-ле-Гранд. – На лице Кита промелькнуло странное выражение, но он ничего не сказал. – Позже удалось установить, что эти два скелета принадлежали членам П М К «Тарантулы», ныне не существующего, но весьма активного в семидесятых – восьмидесятых годах.
– А что насчет костей девушки, найденных вами там?
– Впоследствии удалось выяснить, что ее звали Саванна-Клер Оспрей и жила она в городе Шарлотт, что в Северной Каролине. Вот почему я летала в Роли. В 1984 году, когда Саванна исчезла, ей исполнилось шестнадцать.
– Кто ее убил?
– Мне и самой хотелось бы знать.
– Как она оказалась здесь?
– Ответа нет. Но позволь мне рассказать еще кое-что. До обнаружения останков в Сен-Базиль-ле-Гранд было совершено еще одно убийство. Начальник безопасности «Гадюк», некий господин по имени Ричард Маркотт, кличка Паук, вышел из дома и по дороге в спортзал был застрелен из проезжающей машины. Вероятно, так «Дикари» отплатили за Клика и Клака.
– Что ж, налогоплательщики только выиграли.
– Да, но не забывай, что месть они осуществили прямо на улице. Под перекрестным огнем оказался ребенок.
– Точно. Девятилетняя девочка. – Он не сводил глаз с моего лица. – Она ведь умерла, верно?
Я кивнула.
– Эмили-Энн Туссен убили в тот день, когда вы с Говардом привезли Берди.
– Ни черта себе!
– С того времени я занимаюсь судебно-медицинскими исследованиями, связанными с этими байкерскими разборками. Теперь ты понимаешь, почему твои новоприобретенные приятели не вызвали во мне никакого энтузиазма.
– Да еще и эта татуировка. Тебе пришлось несладко.
– Это не все.
Я вгляделась в лицо Кита. Из тени ресниц его глаза поблескивали, как у любопытной сороки.
– На прошлой неделе убили еще одного байкера. Ива Дежардена по прозвищу Чероки.
– На чьей стороне?
– Он «Хищник». А те – «Ангелы Ада».
– Получается, что «Дикари» сравняли счет, отомстив за близнецов?
– Может быть. Но дело в том, что Чероки – отошедший от дел байкер в годах. К тому же, по-видимому, он организовал себе собственную концессию на торговлю кокаином.
– Тогда, выходит, его убрали свои же?
– Возможно. У нас не хватает улик. Мы просто не знаем. В данный момент наше расследование замедлилось.
Я рассказала ему о Ламанше.
– Вот так хрень! Точно, они и до него добрались!
– Кто?
– «Ангелы», конечно. Может, он был близок к тому, чтобы обнаружить что-нибудь в трупе, что они хотели бы скрыть.
– Я так не думаю, Кит.
– Может, они засунули в него что-нибудь. Ну, ты понимаешь, один из этих ядов, которые не оставляют следов.
– Ламанш находился в помещении для вскрытия. А туда посторонних не впускают.
– Тогда в вашей лаборатории завелся шпион. Ты же знаешь, они так делают. Засылают своих людей туда, где есть доступ к секретной информации.
– Эй, стоп! – Я рассмеялась. – Давай-ка не увлекайся. Он отвернулся и стал смотреть мимо японских туристов на видневшиеся вдали неясные очертания горных пиков. Кто-то позади нас открыл дверь автобуса, и голуби испуганно сорвались со ступеней.
– Черт возьми, тетя Темпе, я чувствую себя сейчас самой настоящей сволочью! Твой начальник в больнице, ты сама пытаешься найти разгадку несусветного количества разных убийств. А что делаю я? Заявляюсь без приглашения, бросаю мертвую рыбу тебе на стол, а затем болтаюсь по городу в поисках развлечений.
Японцы двинулись в нашу сторону.
– А я была слишком занята своими делами, чтобы присматривать за тобой. Ладно, забыли. Готов к экскурсии?
– Да прогулки – смысл моей жизни!
Мы обогнули тале, и пошли по одной из многочисленных троп, рассекавших гору. Некоторое время мы шагали молча, наблюдая за то и дело мелькающими среди прошлогодней листвы белками, которых наступление весны наполнило бурным ликованием. Деревья жили своей жизнью, встречая нас громким чириканьем, трелями, мелодиями и пронзительными криками. В одном месте мы остановились, чтобы послушать пожилого мужчину, исполняющего на флейте «Оду к радости». В длинном пальто и берете, он играл с самоотдачей истинного виртуоза.
Мы повернули на запад, на горизонте возникли очертания собора Святого Иосифа. Я рассказала Киту историю с сердцем брата Андре. Похищенный из склепа под алтарем, этот орган стал объектом самой настоящей охоты. В конце концов, он очутился в нашей лаборатории и теперь надежно покоится в безопасном месте глубоко под землей, на которой стоит собор.
На юге возвышалась светло-желтая башня политехнического отделения Монреальского университета – печально известное место жестокого убийства тринадцати женщин в 1990 году. День выдался слишком замечательный, чтобы омрачать его этой мрачной историей.
Мы спускались вниз по склону, когда Киту вздумалось затронуть не менее неприятную тему:
– Ну а этот парень, Райан, он кто такой?
– Просто друг, – уклончиво ответила я.
– Мне Гарри о нем говорила. Он ведь детектив, верно?
– Да. Из полиции Квебека.
Я познакомила сестру с Райаном, когда Гарри приезжала в Монреаль. Между ними мгновенно пролетела искра, но я почти сразу же уехала из города и до сих пор не знаю, было, ли между ними что-нибудь. После той встречи я долгое время избегала Райана, но так никогда и не спрашивала.
– Так в чем же дело?
– Он попал в неприятности.
– Какого рода неприятности?
По дороге проехала caleche, двигаясь в ту сторону, откуда мы пришли. До меня донеслось покрикивание кучера, затем послышался звук удара поводьев по лошадиному крупу.
– Возможно, он как-то связан с наркотиками.
– Употребляет?
– Продает. – Хотя я пыталась держать себя в руках, голос слегка дрожал.
– Ох…
Стук копыт постепенно удалялся все дальше и дальше, постепенно затихая.
– Тебе ведь нравится этот парень, верно?
– Да.
– Даже больше, чем дядя Пит?
– Не очень вежливо с твоей стороны задавать такие вопросы, Кит.
– Прости.
– А что там случилось с той рыбой? – поинтересовалась я, меняя тему.
– Она в морозилке.
– Тогда слушай мой план. Мы достанем мадам Форель из холодильника, и пока она будет размораживаться, мы с тобой займемся нашими les motards. Сегодня вечером мы ее отправим на гриль, а потом забудем на время о всяких там «харлеях» и просто попьем пива.
– Только не мадам, а мистер. Это лосось. А так план очень даже неплох.
Мы стали спускаться, срезали путь через «Монреаль дженерал» и пошли вниз по склону в сторону Кот-де-Неж. Оказавшись внизу, я повернулась и окинула прощальным взглядом вершину.
– Ты когда-нибудь видел этот крест ночью?
– Конечно. Классное зрелище.
– Да, когда смотришь отсюда. Но вблизи это всего лишь груда стальных ячеек и обыкновенных лампочек. Думаю, Эндрю Рай-аи такой же. Милый, когда на него смотришь издалека, но стоит подойти ближе, как он становится запутанной головоломкой.
26
Бераваны – живущее за счет земли племя, обитающее в селениях из длинных общих домов на острове Борнео. Когда я читаю студентам курс введения в антропологию, то обычно привожу их в качестве примера абсурдности сложившихся на Западе погребальных традиций.
Бераваны верят, что души умерших попадают в загробный мир только после того, как исчезнет плоть. А пока этого не случилось, покойники зависают в лимбе – пограничной области, больше уже не принадлежа миру живых, но не в силах присоединиться и к царству мертвых. В этом-то и кроется проблема. Злобные духи, скитающиеся по свету в поисках пристанища, могут вселиться в их тела и вернуть к подобию жизни. Воскреснув, эти живые мертвецы неподвластны смерти. Понятно, что местные жители не очень-то жаждут, чтобы такие формы жизни болтались в окрестностях.
Бераваны пришли в неописуемый ужас, когда изучавший их обычаи этнограф поделился американскими традициями. На их взгляд, сущим безумием было бальзамирование, обработка косметическими средствами и воском, а затем погребение в герметичных гробах и склепах. Таким образом мы не только продлеваем переходный период наших близких, но также обеспечиваем потенциальных зомби неистощимыми хранилищами тел.
Интересно, как бы бераваны отреагировали на Бернарда Сильвестра, центральную фигуру на снимке в моих руках? Рыба размораживалась уже целую вечность, а тем временем мы с Китом внимательно изучали коллекцию Кейт.
Сильвестр лежал в гробу, усы и короткие бакенбарды симметрично расправлены на каждой щеке, руки благочестиво сложены на черном кожаном пиджаке. Десять человек преклонили колена перед гробом, все в джинсах и тяжелых ботинках, еще четверо стояли по обеим сторонам открытого гроба. Если не обращать внимания на одежду и запущенный вид, то они были точь-в-точь как приглашенные на поминки к ирландцу, какому-нибудь Пэдди Мерфи.
Замысловатые сооружения из цветов выстроились в ряд во всю ширину фотографии, этакий мини-матч «Розовой чаши» из цветочных соболезнований. На одном виднелась надпись синими буквами на желтом фоне: «Шустрила – отличный парень», на другой надпись, выполненная в красно-розовых тонах, гласила: «Прощай, БС! » Гвоздики, выложенные в виде цифры 13, пылали прямо за фобом, выставляя напоказ связь Шустрилы с марихуаной и метамфетамином.
Но гвоздем программы, на мой взгляд, был прямоугольник в правом верхнем углу – выложенное из лепестков изображение оседлавшего мотоцикл громилы, укомплектованного всеми соответствующими случаю атрибутами: бородой, солнечными очками и ангельскими крылышками. Сколько я ни напрягала зрение, так и не смогла прочесть сопровождающие надписи над шлемом и под передним колесом.
– Ну, что нам известно о Шустриле? – деловито поинтересовался Кит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Кит увлеченно рассматривал каждую деталь общей картины, и я обращала его внимание на достопримечательности. Площадь Виль-Мари. Футбольное поле университета Макгилла. Больница королевы Виктории. Монреальский неврологический институт и больница.
Этот комплекс напомнил мне о Кэролайн Рассел и нашем разговоре относительно шунта. Мысль о Саванне Оспрей отозвалась в груди знакомым покалыванием грусти.
– Пойдем, Кит. Я расскажу тебе все, что могу.
Мы медленно двинулись по широким каменным ступеням, проходя мимо лежащих по бокам велосипедов, и устроились на одной из деревянных скамеек, расположенных по обе стороны от входа в шале. В тяжелых деревянных балках над нашими головами нежно ворковали голуби.
– С чего начать?
– Сначала.
– Ладно, мудрец, согласна.
А что же считать началом этой истории?
– В настоящий момент провинции Квебек оказана сомнительная честь предоставить свою территорию для ведения единственных в мире активных боевых действий среди байкеров.
– Это та война «Ангелов Ада», о которой ты говорила на ужине у Изабель?
– Точно. Гангстерские мотоциклетные банды сражаются за контроль над торговлей наркотиками.
– Какими именно?
– В основном это кокаин, марихуана и гашиш.
Толпа японских туристов высыпала из автобуса и двинулась с автостоянки в сторону ограждения. Жители Страны восходящего солнца принялись увлеченно фотографировать друг друга в разных ракурсах.
– Недели две назад мне самой пришлось столкнуться с последствиями этой войны. Два члена одного из марионеточных клубов «Рок-машины» под названием «Дикари» взлетели на воздух, пытаясь взорвать мотоклуб «Гадюк» в юго-западной части города.
– Кем были эти несостоявшиеся подрывники?
– Два брата, Ле-Клик и Ле-Клак Вайланкурты.
– «Гадюки» на стороне «Ангелов Ада»?
– Да. Удалось задержать того стрелка, который их вычислил…
– Снайпер «Гадюк». Мне нравится.
– Допрос стрелка привел к обнаружению двух тел, о которых мы разговаривали на ужине.
– Те парни, закопанные рядом с резиденцией «Гадюк»?
– Да.
– А где находится их мотоклуб?
– В Сен-Базиль-ле-Гранд. – На лице Кита промелькнуло странное выражение, но он ничего не сказал. – Позже удалось установить, что эти два скелета принадлежали членам П М К «Тарантулы», ныне не существующего, но весьма активного в семидесятых – восьмидесятых годах.
– А что насчет костей девушки, найденных вами там?
– Впоследствии удалось выяснить, что ее звали Саванна-Клер Оспрей и жила она в городе Шарлотт, что в Северной Каролине. Вот почему я летала в Роли. В 1984 году, когда Саванна исчезла, ей исполнилось шестнадцать.
– Кто ее убил?
– Мне и самой хотелось бы знать.
– Как она оказалась здесь?
– Ответа нет. Но позволь мне рассказать еще кое-что. До обнаружения останков в Сен-Базиль-ле-Гранд было совершено еще одно убийство. Начальник безопасности «Гадюк», некий господин по имени Ричард Маркотт, кличка Паук, вышел из дома и по дороге в спортзал был застрелен из проезжающей машины. Вероятно, так «Дикари» отплатили за Клика и Клака.
– Что ж, налогоплательщики только выиграли.
– Да, но не забывай, что месть они осуществили прямо на улице. Под перекрестным огнем оказался ребенок.
– Точно. Девятилетняя девочка. – Он не сводил глаз с моего лица. – Она ведь умерла, верно?
Я кивнула.
– Эмили-Энн Туссен убили в тот день, когда вы с Говардом привезли Берди.
– Ни черта себе!
– С того времени я занимаюсь судебно-медицинскими исследованиями, связанными с этими байкерскими разборками. Теперь ты понимаешь, почему твои новоприобретенные приятели не вызвали во мне никакого энтузиазма.
– Да еще и эта татуировка. Тебе пришлось несладко.
– Это не все.
Я вгляделась в лицо Кита. Из тени ресниц его глаза поблескивали, как у любопытной сороки.
– На прошлой неделе убили еще одного байкера. Ива Дежардена по прозвищу Чероки.
– На чьей стороне?
– Он «Хищник». А те – «Ангелы Ада».
– Получается, что «Дикари» сравняли счет, отомстив за близнецов?
– Может быть. Но дело в том, что Чероки – отошедший от дел байкер в годах. К тому же, по-видимому, он организовал себе собственную концессию на торговлю кокаином.
– Тогда, выходит, его убрали свои же?
– Возможно. У нас не хватает улик. Мы просто не знаем. В данный момент наше расследование замедлилось.
Я рассказала ему о Ламанше.
– Вот так хрень! Точно, они и до него добрались!
– Кто?
– «Ангелы», конечно. Может, он был близок к тому, чтобы обнаружить что-нибудь в трупе, что они хотели бы скрыть.
– Я так не думаю, Кит.
– Может, они засунули в него что-нибудь. Ну, ты понимаешь, один из этих ядов, которые не оставляют следов.
– Ламанш находился в помещении для вскрытия. А туда посторонних не впускают.
– Тогда в вашей лаборатории завелся шпион. Ты же знаешь, они так делают. Засылают своих людей туда, где есть доступ к секретной информации.
– Эй, стоп! – Я рассмеялась. – Давай-ка не увлекайся. Он отвернулся и стал смотреть мимо японских туристов на видневшиеся вдали неясные очертания горных пиков. Кто-то позади нас открыл дверь автобуса, и голуби испуганно сорвались со ступеней.
– Черт возьми, тетя Темпе, я чувствую себя сейчас самой настоящей сволочью! Твой начальник в больнице, ты сама пытаешься найти разгадку несусветного количества разных убийств. А что делаю я? Заявляюсь без приглашения, бросаю мертвую рыбу тебе на стол, а затем болтаюсь по городу в поисках развлечений.
Японцы двинулись в нашу сторону.
– А я была слишком занята своими делами, чтобы присматривать за тобой. Ладно, забыли. Готов к экскурсии?
– Да прогулки – смысл моей жизни!
Мы обогнули тале, и пошли по одной из многочисленных троп, рассекавших гору. Некоторое время мы шагали молча, наблюдая за то и дело мелькающими среди прошлогодней листвы белками, которых наступление весны наполнило бурным ликованием. Деревья жили своей жизнью, встречая нас громким чириканьем, трелями, мелодиями и пронзительными криками. В одном месте мы остановились, чтобы послушать пожилого мужчину, исполняющего на флейте «Оду к радости». В длинном пальто и берете, он играл с самоотдачей истинного виртуоза.
Мы повернули на запад, на горизонте возникли очертания собора Святого Иосифа. Я рассказала Киту историю с сердцем брата Андре. Похищенный из склепа под алтарем, этот орган стал объектом самой настоящей охоты. В конце концов, он очутился в нашей лаборатории и теперь надежно покоится в безопасном месте глубоко под землей, на которой стоит собор.
На юге возвышалась светло-желтая башня политехнического отделения Монреальского университета – печально известное место жестокого убийства тринадцати женщин в 1990 году. День выдался слишком замечательный, чтобы омрачать его этой мрачной историей.
Мы спускались вниз по склону, когда Киту вздумалось затронуть не менее неприятную тему:
– Ну а этот парень, Райан, он кто такой?
– Просто друг, – уклончиво ответила я.
– Мне Гарри о нем говорила. Он ведь детектив, верно?
– Да. Из полиции Квебека.
Я познакомила сестру с Райаном, когда Гарри приезжала в Монреаль. Между ними мгновенно пролетела искра, но я почти сразу же уехала из города и до сих пор не знаю, было, ли между ними что-нибудь. После той встречи я долгое время избегала Райана, но так никогда и не спрашивала.
– Так в чем же дело?
– Он попал в неприятности.
– Какого рода неприятности?
По дороге проехала caleche, двигаясь в ту сторону, откуда мы пришли. До меня донеслось покрикивание кучера, затем послышался звук удара поводьев по лошадиному крупу.
– Возможно, он как-то связан с наркотиками.
– Употребляет?
– Продает. – Хотя я пыталась держать себя в руках, голос слегка дрожал.
– Ох…
Стук копыт постепенно удалялся все дальше и дальше, постепенно затихая.
– Тебе ведь нравится этот парень, верно?
– Да.
– Даже больше, чем дядя Пит?
– Не очень вежливо с твоей стороны задавать такие вопросы, Кит.
– Прости.
– А что там случилось с той рыбой? – поинтересовалась я, меняя тему.
– Она в морозилке.
– Тогда слушай мой план. Мы достанем мадам Форель из холодильника, и пока она будет размораживаться, мы с тобой займемся нашими les motards. Сегодня вечером мы ее отправим на гриль, а потом забудем на время о всяких там «харлеях» и просто попьем пива.
– Только не мадам, а мистер. Это лосось. А так план очень даже неплох.
Мы стали спускаться, срезали путь через «Монреаль дженерал» и пошли вниз по склону в сторону Кот-де-Неж. Оказавшись внизу, я повернулась и окинула прощальным взглядом вершину.
– Ты когда-нибудь видел этот крест ночью?
– Конечно. Классное зрелище.
– Да, когда смотришь отсюда. Но вблизи это всего лишь груда стальных ячеек и обыкновенных лампочек. Думаю, Эндрю Рай-аи такой же. Милый, когда на него смотришь издалека, но стоит подойти ближе, как он становится запутанной головоломкой.
26
Бераваны – живущее за счет земли племя, обитающее в селениях из длинных общих домов на острове Борнео. Когда я читаю студентам курс введения в антропологию, то обычно привожу их в качестве примера абсурдности сложившихся на Западе погребальных традиций.
Бераваны верят, что души умерших попадают в загробный мир только после того, как исчезнет плоть. А пока этого не случилось, покойники зависают в лимбе – пограничной области, больше уже не принадлежа миру живых, но не в силах присоединиться и к царству мертвых. В этом-то и кроется проблема. Злобные духи, скитающиеся по свету в поисках пристанища, могут вселиться в их тела и вернуть к подобию жизни. Воскреснув, эти живые мертвецы неподвластны смерти. Понятно, что местные жители не очень-то жаждут, чтобы такие формы жизни болтались в окрестностях.
Бераваны пришли в неописуемый ужас, когда изучавший их обычаи этнограф поделился американскими традициями. На их взгляд, сущим безумием было бальзамирование, обработка косметическими средствами и воском, а затем погребение в герметичных гробах и склепах. Таким образом мы не только продлеваем переходный период наших близких, но также обеспечиваем потенциальных зомби неистощимыми хранилищами тел.
Интересно, как бы бераваны отреагировали на Бернарда Сильвестра, центральную фигуру на снимке в моих руках? Рыба размораживалась уже целую вечность, а тем временем мы с Китом внимательно изучали коллекцию Кейт.
Сильвестр лежал в гробу, усы и короткие бакенбарды симметрично расправлены на каждой щеке, руки благочестиво сложены на черном кожаном пиджаке. Десять человек преклонили колена перед гробом, все в джинсах и тяжелых ботинках, еще четверо стояли по обеим сторонам открытого гроба. Если не обращать внимания на одежду и запущенный вид, то они были точь-в-точь как приглашенные на поминки к ирландцу, какому-нибудь Пэдди Мерфи.
Замысловатые сооружения из цветов выстроились в ряд во всю ширину фотографии, этакий мини-матч «Розовой чаши» из цветочных соболезнований. На одном виднелась надпись синими буквами на желтом фоне: «Шустрила – отличный парень», на другой надпись, выполненная в красно-розовых тонах, гласила: «Прощай, БС! » Гвоздики, выложенные в виде цифры 13, пылали прямо за фобом, выставляя напоказ связь Шустрилы с марихуаной и метамфетамином.
Но гвоздем программы, на мой взгляд, был прямоугольник в правом верхнем углу – выложенное из лепестков изображение оседлавшего мотоцикл громилы, укомплектованного всеми соответствующими случаю атрибутами: бородой, солнечными очками и ангельскими крылышками. Сколько я ни напрягала зрение, так и не смогла прочесть сопровождающие надписи над шлемом и под передним колесом.
– Ну, что нам известно о Шустриле? – деловито поинтересовался Кит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54