— Послушай хорошенько, Пташка певчая, — проговорил он, стоя в нескольких дюймах от меня. — Не заставляй меня подрубать тебе крылья. Я слышал, ты работал на бывшую жену Билли. Слышал также, что он отдал тебе деньги — мои деньги! — чтобы ты передал их ей. Ты становишься крайне интересным персонажем в игре, потому что, похоже, был последним, кто видел и его, и ее живыми. Лучше расскажи мне подробно все, что знаешь, прежде чем отправиться в свой скворечник и забыться птичьим сном.
Я выдержал его взгляд.
— Если бы я знал что-нибудь полезное и сказал тебе, то потом не уснул бы спокойно. Но случилось так, что я не знаю ничего полезного.
— Ты ведь знаешь, что у Перде мои деньги?
— Разве?
Тони покачал головой почти с сожалением:
— Ты заставляешь меня сделать тебе больно.
— Это ты убил Риту Фэррис и ее сына?
Тони сделал шаг назад и с размаху ударил меня кулаком в живот. Я знал, что он меня ударит, и весь заранее напрягся. Но удар был достаточно сильным, и я упал на колени. Когда я судорожно втянул в себя воздух, то почувствовал холодный ствол пушки, уставленной мне в затылок.
— Я не убиваю детей и женщин, — сказал Тони.
— С каких это пор? С Нового года?
Чья-то рука схватила меня за волосы и подняла на ноги. «Пушка» все еще находилась у моего уха.
— Неужели ты так глуп? — Тони потер ладонью левой руки костяшки пальцев правой. — Ты хочешь умереть?
— Я ничего не знаю, — мне пришлось повторить. — Я сделал кое-что для его бывшей жены: взял у него деньги и передал ей. И это все.
Чистюля Тони кивнул.
— А о чем же ты тогда говорил с ищейкой в баре?
— О другом.
Тони снова сжал правую руку в кулак.
— Совсем о другом, — повторил я, на сей раз громче. — Это друг моего дедушки. Мы просто повидались, и все. Ты прав, он обыкновенная ищейка. Оставь его в покое.
Тони отступил назад, все еще потирая костяшки.
— Если я узнаю, что ты мне лгал, ты умрешь скверной смертью, понял? И если ты не так глуп, как кажешься, то держись от моих дел подальше.
Его тон стал мягче, но лицо снова приобрело жесткое выражение, когда он опять заговорил:
— Мне жаль, но я должен сделать это с тобой. Хочу быть уверенным, что до тебя дошел смысл нашего сегодняшнего разговора. Если у тебя найдется нечто, чтобы добавить к тому, что ты сейчас сказал, просто стони громче. — Он кивнул тому, кто стоял за моей спиной.
Меня еще раз ударили, и я вновь упал на колени. Мне заткнули рот и связали руки за спиной. Ко мне приблизился Заячья Губа. У него в руках был короткий металлический прут, излучающий голубые искры. Первые два прикосновения электрошоком отбросили меня к стене и сбили с ног. Я судорожно сжимал зубами кляп. После третьего и четвертого прикосновений я перестал себя контролировать. Голубые искры блуждали в наступившей темноте, пока мое сознание не погасло окончательно.
Очнулся я рядом со своим «мустангом», спрятанным за углом от взоров прохожих. Я не чувствовал своих пальцев; на пальто успела осесть изморозь. Голова раскалывалась, тело все еще дрожало, на лице и воротнике пальто запеклась кровь. От меня дурно пахло. Я с трудом встал на ноги и проверил карманы пальто: в одном обнаружился мой пистолет без обоймы, в другом — мобильный телефон. Я вызвал по телефону такси, а пока ждал, позвонил в ремонтную мастерскую и заказал эвакуатор, чтобы забрали мою машину.
Ко времени возвращения в Скарборо правая половина лица у меня сильно опухла, а на щеке оставались следы от прикосновения электрошоком. На голове также были две или три раны, одна из них — довольно глубокая. Я припомнил, что Заячья Губа несколько раз сильно ударил меня. Положил лед на голову, обработал раны, проглотил несколько таблеток обезболивающего, натянул на себя два теплых свитера — и попытался уснуть.
Когда я по непонятной причине проснулся и открыл глаза, были ранние сумерки, рассвет только начинал заниматься. В доме раздавался шаркающий звук, словно кто-то осторожно прохаживался по половице. Я взял оружие и встал. Пол обжигал холодом, оконные стекла обледенели. Я медленно открыл дверь и шагнул в холл...
Справа от меня что-то двигалось. Я уловил движение лишь краешком глаза, так что даже не был уверен, видел ли я кого-то, в действительности или это просто тени дрожали в кухне. Я повернулся и медленно направился в глубину дома. Половицы слегка поскрипывали у меня под ногами.
И потом я услышал это: легкий детский смешок, радостный хохот и топот ребячьих ножек слева от меня. Я подошел к двери на кухню, держа перед собой оружие, и снова заметил какое-то движение у двери, ведущей из кухни в гостиную. Более того — услышал смех, свидетельствовавший о детском восторге от игры, в которую якобы со мной играли. Теперь я определенно рассмотрел детскую ступню, покрытую чем-то красным. И почувствовал, что уже видел это где-то раньше. Комок подступил у меня к горлу.
Я подошел к двери в гостиную. Кто-то маленький уже ждал меня у задней двери. Я видел лишь легкий абрис, подобие тени, и свет в чьих-то глазах, не более. Двинулся за этой тенью, однако фигура переместилась дальше, и я услышал, как отворилась входная дверь, хлопнув о стену, как ветер ворвался в дом, всколыхнув шторы и подняв пыль.
Я пошел быстрее. Дошел до входной двери. Опять разглядел маленькую фигурку, одетую в красное, убегающую все дальше в темноту между деревьями. Я спустился с крыльца, почувствовал холодную траву под босыми ногами — мелкий гравий врезался мне в ступни — и остановился только на краю леса, почувствовав страх.
Она ждала меня там. Стояла неподвижно за кустом. Лицо было ясно видно, несмотря на тень от деревьев: глаза, наполненные кровью и рот зашитый, как у изуродованной куклы. Она стояла молча, глядя на меня из леса, а за ней плясала и подпрыгивала фигурка ребенка.
Я закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться и очнуться от кошмара. Но холод под ногами оставался реальным, по-настоящему болела голова, ясно и живо слышался смех ребенка, доносимый до меня ветром.
Тут я скорее почувствовал, чем услышал, как сзади кто-то приближается ко мне. Затем этот кто-то положил руку мне на плечо. Хотелось обернуться, но давление на плечо усилилось, и я понял: оборачиваться нельзя. Не следовало видеть того, кто стоял за моей спиной. Я скосил глаза влево — и по моему телу пробежала дрожь ужаса. Глаза сами собой зажмурились, но то, что я успел увидеть, отпечаталось у меня в сознании.
Рука была белой и мягкой, с длинными гибкими пальцами. Обручальное кольцо странно мерцало в предрассветном свете.
— Берд...
...Сколько раз я слышал, как этот голос шептал мое имя в темноте, сколько раз я чувствовал легкое прикосновение родных рук, теплое дыхание на моих щеках, ее губы, маленькую грудь на моей груди, ее ноги, обвивающие мое тело... Голос, знакомый мне по эпизодам нежности и страсти, когда мы были счастливы вместе; голос с резкими интонациями в минуты гнева, ярости и боли — за то, что распадался наш брак. Последний раз я слышал этот голос в шелесте листопада, в шепоте травы и листьев, в дыхании осени; он звал меня из далеких глубин потустороннего мира.
— Сьюзен, моя Сьюзен!
— Берд... — Теперь голос звучал совсем рядом, возле моего уха. Вместе с тем он словно исходил из-под земли. Или откуда-то извне. — Помоги ей...
Из леса на меня смотрела другая женщина — глазами, полными крови.
— Как?
— Найди его...
— Найти кого? Билли?
Пальцы на плече сжались плотнее.
— Да...
— Но я не могу отвечать за него.
— Ты в ответе за них всех...
В блекнущем с рассветом лунном свете тени снова зашевелились. Они парили, не касаясь ногами земли. Я был в ответе за них всех.
Потом давление на мое плечо ослабло, и я почувствовал, что она уходит. Раздался странный звук: тень с лицом Риты Фэррис исчезла за деревьями. В последний раз что-то красное мелькнуло между веток, и до меня донесся детский смех.
И вдруг я увидел кое-кого еще: маленькая девочка с длинными светлыми волосами, обернувшись через плечо, смотрела на меня с любовью. А затем и она побежала в темноту за своим маленьким приятелем.
Глава 9
Я проснулся в ярко освещенной утренним светом комнате: зимнее солнце пробилось сквозь занавески. Голова страшно болела, челюсть опухла, от озноба зуб на зуб не попадал, и все тело трясло. Я сел, но голова заболела еще сильнее. Вспомнился сон прошедшей ночи. Если это действительно был сон...
В своей постели я обнаружил прошлогодние листья, а ноги были испачканы в земле.
У меня имелись какие-то гомеопатические средства, которые мне рекомендовал Луис; я запил их стаканом воды и стал ждать, когда согреется вода в душе. Такой ерунды, как болеутоляющие средства, я раньше никогда не принимал. Радовало только то, что меня теперь никто не видит.
Сделав себе чашечку кофе, я ждал, пока она медленно остывала на кухонном столе... Почему я не выбрал в жизни занятие поспокойнее: садоводство, например, или ловлю омаров?
Выпив кофе и немного придя в себя, я позвонил Эллису Ховарду в офис. Понятно, что и в отсутствие своих подчиненных Эллис не переставал думать об этом деле. Через некоторое время он подошел к телефону. Возможно, он как раз мучался над вопросом о причастности Биггса.
— Ты рано встаешь, — были первые слова Эллиса, взявшего трубку.
Я слышал, как он вздохнул и уселся на скрипнувший под ним стул.
— Тоже могу сказать и о тебе. Думаю, ты спал не крепче и не дольше моего.
— Да. Словно в постель насыпали толченого стекла. Ты в курсе, что вчера в городе появился Тони Сэлли?
— Плохие новости разносятся быстро. «Особенно если они принимают вид электрошока, которым тычут тебе в челюсть», — подумал я.
— А с утра его уже как ветром сдуло.
— Жаль! Я-то думал, что он, как приедет, сразу откроет здесь цветочную лавку.
На другом конце провода трубку аккуратно прикрыли ладонью: кому-то отдавались какие-то распоряжения, слышалось шуршание бумаг.
— Что ты хочешь, Берд?
— Хотел узнать, есть ли какие-либо сдвиги в деле Риты Фэррис и Билли Перде. Или в деле того сыщика инкогнито.
Эллис грустно хмыкнул:
— По первым двум — никаких сдвигов, но по третьему есть нечто интересное. Его машина зарегистрирована на имя некоего Лео Восса, адвоката из Бостона. — Он сделал паузу.
Я немного помолчал, пока до меня не дошло, что инициативным лицом разговора был я.
— Ну и? — выговорил я наконец.
— И... Лео Восс умер в начале этой недели.
— Черт! Умерший адвокат. Дело запутывается еще больше.
— Мы не теряем надежды, — сказал Эллис.
— Он сам упал, или его подтолкнули?
— Интересный вопрос. Его секретарша нашла его мертвым и позвонила в полицию. Он, как полагалось, сидел за своим рабочим столом в рубашке с галстуком, перед ним стояла открытая бутылка воды. С первого взгляда — обычный сердечный приступ. Секретарша сообщила, что в последние два дня он плохо себя чувствовал. Думал, что у него грипп. Но криминальная экспертиза зафиксировала разложение нервных окончаний в конечностях. У него еще начали выпадать волосы, возможно, тоже в течение последних двух дней. Тест, которому подвергли образец волос показал наличие в них талия. Знаешь, что такое талий?
— Ага. Мой дедушка пользовался им для борьбы с крысами, пока его продажу не запретили...
Талий, насколько мне было известно, металл, похожий на ртуть, только еще более ядовитый. Его соли растворимы в воде и практически безвкусны, при приеме внутрь дают симптомы, похожие на признаки гриппа, менингита или энцефалита. Смертельная доза сульфата талия составляет около восьмисот миллиграммов и убивает в течение двадцати четырех — сорока часов.
— ...А чем именно занимался Лео Восс? — решил уточнить я.
— Все вполне чисто. Хотя, возможно, он что-то и скрывал. У него дом в Бэкон-Хилле, дача в Виниярде, немного денег в банке. Ему, видимо, некому покупать шубы...
«Дорин, — подумал я. — Вот если бы Эллис мог себе это позволить, он разослал бы ее фотографии во все местные церкви в качестве предупреждения тем, кто собирается жениться».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62