То же самое в случае, если другой подонок ждет меня за углом с кувалдой, чтобы распотрошить мне череп, я зайду с другой стороны и сделаю из него отбивную, что решит еще одну мою проблему. А ты говоришь, насилие ничего не решает.
– Откуда в тебе столько злости? Не думала, что ты можешь быть таким саркастичным.
– Извини, Спри, это все из-за того, что мне зачастую приходится иметь дело со всякими подонками: аферистами, насильниками, вымогателями, убийцами. Согласись, контингент не для дипломатического раута. Но я могу быть и другим. В этом ты еще убедишься. Однако хватит лирики. Слушай и запоминай. Двое провожали нас в Калифорнии, двое встречали здесь, в Аризоне. Это предполагает серьезную организацию явно не благотворительного характера. Кто-то все тщательно планирует. Откуда они узнали, что мы собираемся лететь из Лос-Анджелеса в Финикс? – я помолчал, ища правдоподобное объяснение. – Возможно, я кое-что утрирую, кое-что пережимаю, но поверь, ненамного. Просто я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.
Спри одарила меня потрясной улыбкой. Помолчала, пережевывая мои сваренные вкрутую аргументы, и с чувством произнесла:
– Я... тоже не хочу. Во всяком случае, спасибо за заботу, Шелл. Только... не лишай меня всех моих иллюзий. Без них жизнь так скучна.
– Я и не собираюсь, но одно ты должна уяснить твердо: жизнь – это не райские кущи под голубыми небесами. Никто не хочет, чтобы его били, терзали, шпиговали свинцом или шинковали, как капусту для засолки. Но иногда такое случается даже в сказках. Кто-то вначале превращает принца в страшное чудовище?
Я остановился на пересечении Ван Бюрен с Сентрал-авеню и повернул направо. Четырнадцатиэтажное здание «Хол-Манчестер-билдинг» располагалось в паре километров вниз по Сентрал-авеню, и именно туда мы сейчас направлялись. Однако не бездумно, так как я уже перевел себя в состояние полной боевой готовности. Через полквартала я заметил заправку «Мобил» и рядом с ней платный телефон. Припарковав «крайслер» рядом с будкой, я вышел. Было 6.45 вечера, над городом сгустились сумерки, хотя из пустыни продолжали накатывать знойные потоки воздуха. В самой будке температура была не менее 90 градусов по Фаренгейту, но после кондиционированной прохлады салона «крайслера» мне показалось, что все 90 градусов по Цельсию. Я позвонил Уортингтону по его местному телефону, и он ответил немедленно:
– Это Шелл, Бентли. Мы прибыли, но в Лос-Анджелесе за нами был хвост, а в «Скай Харбор» поджидала парочка шутников, по которым плачет каторга. Сейчас находимся в нескольких кварталах от Сентрал, однако мне не хотелось бы заваливать к тебе через центральный вход, привлекая нежелательное внимание тех, кто может нас поджидать. Какие будут предложения?
Он ответил оперативно, не рассусоливая:
– Спустись до Второй улицы, это пара кварталов восточнее Сентрал. Увидишь Джиллингэм-билдинг, выходящее фасадом на Вторую, а задницей на Хол-Манчестер. Между двумя зданиями есть узенькая аллейка-перемычка. Выйдешь через задний ход Джиллингема и прямиком к заднему ходу Манчестера.
– Неплохо придумано. Я знаю, что у вас в вестибюле четыре лифта, только...
Общественными лифтами не пользуйся. Когда войдете через запасной выход, поверните налево. Там есть грузовой лифт, в нескольких метрах от входа.
– О'кей. Всплыло что-нибудь новенькое со времени нашего утреннего разговора?
– Ничего заслуживающего внимания. Наш клиент позвонил мне вскоре после твоего звонка.
– Романель? Что ему было нужно от тебя?
– Просто сообщил, что разговаривал с тобой, и попросил, чтобы я ждал тебя с его дочкой сегодня вечером. Просил позвонить как только будут выполнены известные тебе инструкции. – Бентли помолчал и добавил: – У него был голос, как с того света.
– Я тоже заметил. По-моему, он неважно себя чувствует, хоть и хорохорится. О'кей, увидимся через десять минут.
Припарковавшись на стоянке перед Джиллингэм-билдинг, Спри и я вошли в здание, быстро прошли через него и, миновав аллейку, вошли в Манчестер. Пока ничего подозрительного. Легко нашли грузовой лифт, зашли в него, и я нажал кнопку «10».
– Я думала, нам нужен двенадцатый этаж, – заметила Спри.
– Именно он нам и нужен. Ничего, разомнем старые кости и поднимемся на парочку этажей пешочком.
– Шелл, ты заставляешь меня нервничать. Ты и вправду считаешь, что эти страсти по Флемингу совсем не лишние?
– Может и лишние. Тебя не захватывает такая игра?
Она лишь слабо улыбнулась в ответ.
Выйдя на десятом этаже, мы осторожно поднялись по лестнице на одиннадцатый, прошли через закрытые двери предбанника, ведущего к лестнице следующего этажа. Пассажирские лифты остались справа. Далее, в десяти метрах слева по коридору, располагалась дверь офиса Уортингтона.
Я бесшумно повернул ручку двери на двенадцатый этаж, приоткрыл ее и осторожно выглянул в образовавшуюся щель. Спри стояла рядом, затаив дыхание. По артикуляции ее губ я угадал слово «потеха».
Как мало она еще смыслила в этой жизни. В щель мне отлично был виден коридор, закрытая дверь офиса Уортинггона. И кое-что еще, чего я больше всего опасался увидеть: в нескольких метрах от лифтов, спиной к нам застыли в напряженных позах два мужских силуэта. Их внимание было приковано к лифтам. Хороши мы были бы со Спри, если бы сейчас вышли из лифта... Это несомненно были «члены делегации» по нашей торжественной встрече в «Скай Харбор». Худощавый негр облокотился спиной о стену, а высокий ковбой поджидал нас, широко расставив ноги и засунув руки в карманы куртки.
Я прикрыл двери и принялся снимать туфли.
Глава 8
Заметив перемену в моем лице, за которой последовали странные манипуляции с туфлями, Спри округлила рот в вопросе. Но я приложил палец к ее губам. Она со страхом уставилась на меня, осознав, что я не шучу. Наклонившись к ней, я шепнул ей на ухо:
– Там те двое, что поджидали нас в аэропорту. Догадываешься, зачем они здесь?
Мне вовсе не хотелось ее пугать. В ее расширившихся зеленых глазах застыла масса вопросов, которые она так и не отважилась задать.
– Я открою дверь, а ты придержи. Понятно? Сейчас я жажду тишины, хотя бы на ближайшие тридцать-сорок секунд.
Она понимающе кивнула, отсалютовав мне огромными глазищами.
Если вдруг услышишь выстрелы, дуй отсюда что есть мочи. И лучше не смотри, а слушай. – Я действительно подумал, что ей не стоит смотреть предстоящий спектакль быстроменяющегося жанра.
Когда я снял свои огромные штиблеты, она автоматически приняла их от меня и прижала к груди, как дорогую реликвию. Я бесшумно раскрыл двери. Ожидавшие меня парни и рылом не повели. Все так же продолжали пялиться на двери лифтов. Я протиснулся в дверь с поднятой ногой. Ковбой зашевелился, но, как оказалось, он всего лишь сунул руку в карман, извлек из него пачку сигарет, сунул одну в рот и захлопал себя по карманам в поисках спичек. Прикурил и вновь замер.
Сейчас они находились метрах в пятнадцати от меня, но мне эти метры показались километрами. Однако я упорно и достаточно быстро продвигался вперед. Толстые носки скрадывали звуки шагов. Десять метров, пять... Если только кто-нибудь из них вдруг повернется...
Но они не повернулись. Три метра... два... один. Я замер позади ковбоя-жлоба, который был на пару сантиметров выше меня. Сжал неслабый кулак и занес его, готовый в любой момент опустить его на самое уязвимое место между шеей и предплечьем. И тут я гаркнул во всю мощь своих легких: «Замри!»
Обоих моих противников подбросило в воздух, как из катапульты. Негр, опиравшийся спиной о стену, так и подскочил по ней на целый, клянусь Богом, метр и начал медленно оседать вниз.
– И не думайте! – все так же громко приказал я. – Одно движение – и я размажу ваши мозги по стене! Уборщицам долго придется соскабливать их со стены.
Едва приземлившись, ковбой вжал голову в плечи и схватился за левую сторону груди, в то время как его темнокожий напарник так и прирос к стене, выбросив вперед руку с растопыренными пальцами. Зачем он это сделал, я так и не понял, да он и сам вряд ли мог это объяснить. Их шейные мускулы рефлексивно дрогнули, но страх удержал головы в заданном мной положении.
Я слегка разжал побелевшие от напряжения пальцы, но занесенной руки не опустил.
– Лайл, – властно говорил я в сторону, – держи этих говнюков на мушке, пока я заберу у них игрушки. Спайна, тебя это тоже касается. Только не подстрели меня, если они вздумают дергаться.
После этого я спокойно обошел «чайник с усами», грубо сбросил вниз его сжимавшую сердце правую руку и спокойно вытащил из его наплечной кобуры увесистый «смит-и-вессон» 38-го калибра. Потом таким же макаром извлек кольт 45-го калибра из поясной кобуры чернокожего, который стал белее глисты в обмороке.
– После пятнадцатиметрового «па-де-де» по отполированному полу адреналин продолжал вливаться в мою кровь колоннами по четыре, и я автоматически продолжал делать то, что было нужно в данный момент. Не спеша поднял руку с зажатым в ней тяжелым кольтом и призадумался на мгновение, некстати вспомнив нотацию Спри.
Конечно, я мог без труда пристрелить этих недружелюбных типов, встретивших нас не цветами, как положено, а смертельным оружием. К тому же у меня ничего не было под рукой, чем бы я мог их связать. Так ведь развяжутся, подлецы, не успеет заика сосчитать до трех. Передать их в руки правосудия я тоже не мог. Себе дороже, тем более, что веских доказательств их преступного замысла у меня не было.
И я разрешил свою дилемму наипростейшим способом: саданул ковбоя рукояткой пистолета по затылку – тот рухнул на пол и вырубился без единого возражения.
И тут у меня вновь мелькнула мысль, которая подсознательно, помимо увещевающей Спри, удержала меня от расправы над этими «чайниками».
– О, Боже! – сказал я самому себе. – А что, если эти парни полицейские?
Как правило, они зачастую работают в паре: черный плюс белый. Но я тут же отмел эту мысль. Что-то непохоже, чтобы эти двое были блюстителями порядка, хотя в данный момент было сложно за что-нибудь поручиться. Как бы то ни было, я уже перешел свой Рубикон, сжег мосты, и будь ковбой даже мэром Финикса, воскрешать его и извиняться было поздно. Да и вряд ли он бы принял мои извинения.
И еще одна мысль промелькнула у меня: правильно или неправильно поступил я в этот момент, я не мог оставить работу сделанной лишь наполовину. Поэтому я вновь занес руку с револьвером, примеряясь к черной курчавой голове.
И тут произошли еще два события, быстро одно за другим, которые меня немало озадачили и даже встревожили. Во-первых, «расслабившись», ковбой издал звуки, которые могли приветствоваться лишь в известном месте общественного пользования или же производились интимным шепотом в «местах задумчивости», которыми снабжена каждая квартира и дом. Словом, скопившиеся в его обмякшем теле газы вырвались наружу через ближайшее отверстие. Однако меня беспокоил не сам неприятный факт, как таковой. Просто мне вспомнилось, что подобный «выдох» производит человек перед тем, как отправиться в мир иной. Но ведь я же намеривался его только «выключить». Неужели не рассчитал силу удара?
Другим озадачившим меня фактором явился еще один звук, куда более громкий, чем первый.
Я только было примерился усыпить негра, использовав в качестве наркоза рукоятку кольта, как какая-то женщина – а это могла быть не кто иная, как только Спри – протяжно и гулко вскрикнула: «Не-е-е-т! Не делай этого-го-го!»
Рука у меня невольно дрогнула, и вместо того, чтобы садануть его в намеченную точку за ухом, я почти нежно опустил пистолет на его шею, чего, однако, вполне хватило для того, чтобы он тоже рухнул на пол.
Сейчас оба моих недруга мирно посапывали на полу у моих ног. Я резко повернулся и неодобрительно взглянул на Спри, стоявшую в полуметре от меня с широко раскрытыми глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61